По словам же фрау, травму она получила непосредственно перед обращением за помощью. Значит, фингал мог быть лишь багрового цвета, в крайнем случае начать синеть. Но ни зеленого, ни тем более желтого оттенков быть не могло - они появляются не раньше шести-восьми дней после травмы. Вывод из всех размышлений следовал однозначный: долгожданная встреча с "профессором преступного мира" должна была вот-вот состояться.
И Мориарти должен был прийти на нее один, в лучшем случае с напарником.
"Если я ошибаюсь, - размышлял Ларин, - то какого черта было отсылать меня и Уотсона? Нас бы всех втроем успешно уложили у водопада".
* * *
Соловец вышел на крыльцо родного РУВД, посмотрел на высыпавшие по небу звезды и поплотнее запахнул пуховик.
К вечеру сильно похолодало.
Мимо майора по тротуару рысцой пробежал какой-то раскрасневшийся мужичок, весело крича:
- Ничего, Сереженька! Скоро будем дома, сынок!
За ним на длинной веревке болтались пустые санки.
Соловец проводил взглядом папашу, вспомнил, что сам уже давным-давно не гулял с собственными отпрысками, и решил в ближайшее воскресенье, вместо того чтобы с Лариным и Дукалисом пить пиво, выбраться с семьей в какой-нибудь парк и там от души покататься на лыжах или на санках.
Из двери РУВД показалась голова Чердынцева.
- Георгич! Эй, Георгич!
- Ась? - не оборачиваясь, спросил Соловец.
- Давай дуй обратно. На рынке два трупа!
- Черт! - Майор поглубже натянул шапку на уши. - Скажи Мухомору, что я уже ушел.
- Не могу. Он в окно смотрит, - грустно сказал начальник дежурной части.
- Вот, блин! - Соловец развернулся лицом к зданию РУВД и поднял глаза на освещенное окно кабинета Петренко, на фоне которого маячил силуэт подполковника. - Я когда-нибудь вовремя попаду домой или нет?
- Есть такая профессия - милиционер, - с пафосом сказал уже хлопнувший рюмочку коньяку Чердынцев, тем самым отметив благополучный уход проверяющего.
Соловец зашел внутрь околотка, стащил с головы шапку и молча побрел наверх.
Ему на память отчего-то пришел давний случай, когда над ним, зеленым еще лейтенантом, подшутили Ларин и Казанцев.
Накануне Дня Победы троица недавних выпускников питерских вузов, по зову горячего сердца, пересохшего горла и пустого кармана пошедших работать в МВД, пьянствовала в компании приглашенных Казановой пэтэушниц на квартире Соловца. К утру, как водится, они допились до полной зюзи.
И то ли у Ларина, то ли у Казанцева родилась гениальная мысль разрисовать наголо обритую голову Соловца.
Сказано - сделано.
На лоб и темя пьяного товарища написали следующее: "Да я такой. Я - голубой". Закончив манипуляции фломастерами над мирно храпящим Соловцом, товарищи по оружию легли спать и не услышали, как лейтенант, никем не остановленный, вышел на улицу, дабы съездить в ближайший гастроном за пополнением запасов спиртного.
Встречные фыркали и крутили пальцем у виска. Кто-то громко вслух высказался, дескать, совсем обнаглели меньшинства.
Конец мучениям Соловца положил участковый, отволокший его в помещение пункта народной дружины. Там лейтенант наконец посмотрел на себя в зеркало и поведал пожилому капитану грустную историю о том, как на него напали в подворотне трое юнцов в черных кожаных куртках, треснули чем-то по затылку и дальше он ничего не помнит.
Капитан сочувственно покивал, вымыл голову Соловца керосином и отпустил восвояси.
На друзей лейтенант не обиделся - он был отходчивый…
В предбаннике кабинета Петренко майор столкнулся с выходящим Мухомором.
- Мартышкина задержали, - подполковник обреченно махнул рукой на телефон с гербом России на диске, соединявший РУВД с Главком. - Транспортный отдел метрополитена. Первый зам лично позвонил, "поздравил"… Еду разбираться.
- Как? За что, Николай Александрович? - поразился Соловец.
- Напал на заявителя, - печально промычал Петренко.
- Ларина не видели? - поинтересовался Соловец.
- Видел, - буркнул Мухомор, снимая с вешалки шинель.
- Где? - обрадовался майор.
- Бегал тут по двору, как в жопу ужаленный, "барабана" своего дожидался, - объяснил подполковник. - Ну, всё, я за Мартышкиным, а ты на рынок жми. И побыстрее!
* * *
И все-таки Андрей недооценил Мориарти.
Когда до Рейнбахского водопада оставалось два-три десятка метров, за спинами наших туристов раздался зловещий хохот лидера "девонширских". Ларин решил, что сразу же извлекать из кармана револьвер рискованно, и медленно повернулся назад.
"Профессор преступного мира" стоял на единственной тропинке, ведущей меж скал в направлении деревушки, и, широко расставив ноги, делал какие-то странные пассы руками, ужасно при этом гримасничая и шипя по-гадючьи.
- Вы что, нездоровы? - участливо поинтересовался Ларин. - Может, требуется помощь врача? - Он попытался шагнуть к злодею.
Тот в ответ еще сильнее задергался, будто невидимый кукловод под джазовую мелодию начал дергать за ниточки, на которых болталась марионетка.
Холмс схватил своего спутника за пальто. На лице сыщика застыл неподдельный ужас.
- Не подходите близко! Это приемы смертельной борьбы борицу, которой в совершенстве владеет Мориарти!
- Да? А я думал, что у профессора начинается эпилептический припадок. Послушайте, Мориарти, вы уверены, что вам не нужен врач?
От такого непочтительного отношения к его персоне лидер "девонширских" перестал дергаться и остановился.
- Это кто тут гавкает? - поинтересовался он.
- С тобой, собака, не гавкают! С тобой разговаривает капитан милиции Ларин, - твердо отозвался оперативник. - Руки в гору, и медленно ко мне!
- А боббика-мусорка своего ты нам в подарок оставишь? - ехидно осведомился Мориарти. - Который сейчас к фрау домой побежал?.. Подождите, - вдруг спохватился "профессор", - а вы-то что здесь делаете? Вы же должны быть сейчас у фрау вместе со вторым спутником Холмса!
- Ага, вот вы и проиграли пари, - вступил в беседу великий сыщик, - я же говорил, что причина отсутствия моего спичрайтера исключительно женщина!
- Если только профессор сам ей не разукрасил физиономию недели полторы назад, - возразил Ларин и обратился к Мориарти: - Я думаю, что вас уже давно заждалась уютная клетка с видом на реку. Не возражайте, мой юный друг.
И Андрей извлек из кармана револьвер.
Вид оружия, казалось, не произвел на злодея особого впечатления. Гримасничать он, правда, перестал.
- Послушайте, неразумный бобби! - сказал "профессор" со смехом. - Неужели вы думаете, что вам удастся засадить меня за решетку? Меня будут защищать лучшие адвокаты. Что вы сможете доказать в суде присяжных? Я чист перед законом.
- А что вы скажете по поводу убийства хозяина бифштексной? - Профессиональный интерес Холмса заставил его забыть о смертельной борьбе борицу. Да и револьвер в руке Ларина показался сыщику достаточно весомым аргументом. - А о похищении Энн Глюк? О гибели ее спутника в отеле? О баскервильских делах, наконец? Вам не выкрутиться.
- Забудьте, Холмс, - возразил Мориарти. - Тауэр не для меня. Присяжные в жизни не согласятся с этой версией. Кстати, положа руку на сердце, скажу, что последнее - это частная инициатива Степлтона. Эксцесс исполнителя, так сказать. Что же касается Петербурга… Да, признаю, я убил там человека, причем на глазах вашего бобби. Но это был мой человек. Он, подлец, хотел сбежать от девонширских конкретных джентльменов. Только у нас длинные руки. А попробуй кто-нибудь из вас заявить, как вы здесь появились, - сразу окажетесь в дурдоме. Вместе с милейшим Шерлоком. Ну да ладно, забудем. Я не зверь. Пишите письма мелким почерком. Я готов подождать несколько минут, перед тем как убить вас обоих. А вы, джентльмены, не станете же стрелять в безоружного?
- Он прав, - прошептал Холмс, - я успею написать несколько строк доктору. - И достал свой блокнот.
Андрей, продолжая держать злодея под дулом револьвера, усмехнулся:
- Нет, Мориарти! Вы слишком часто ошибаетесь. Это не я буду убеждать местных врачей, что я - нормальный. Это вы будете пытаться доказать нашим медицинским светилам, что не косите под дурака. И, ради бога, не думайте, что окажетесь в Тауэре. Я-то подразумевал вид на Неву из Крестов. Так что вставайте-ка в позу, приличествующую случаю: руки - в гору, ноги - шире плеч. И вообще, с чего это вы взяли, что после предупредительного выстрела в воздух я не могу вести стрельбу на поражение при задержании преступника?
- Нет у вас способов бороться с Мориарти! - не очень уверенно, но очень зло возразил лидер "девонширских". - А у меня есть право на адвоката.
- Чего-чего? Ай дон'т андестенд. Ай дон'т спиик инглиш, - парировал Ларин. - Это типа: ""Стой, стрелять буду!" "Стою". "Стреляю"". На случай, если кому-то вздумается махать руками. А что касается способов…
Андрей еще раз улыбнулся и извлек из кармана портативный диктофон, позаимствованный на днях у знакомого журналиста, приходившего в "убойный" отдел за информацией для газеты. Правда, информация оказалась для акулы пера неподъемной, в результате чего пришлось договариваться с дежурным из вытрезвителя и отправлять спецтранспортом бесчувственное тело домой.
Диктофон же дожидался в кармане возвращения корреспондента.
- Вы знаете, что это такое? - поинтересовался Ларин, с удовлетворением отметив, как глаза Мориарти округлились, а длинные узловатые пальцы непроизвольно потянулись к диктофону. - Будешь сидеть, я сказал!
- Я все расскажу, только отпустите меня! - заканючил "профессор". - Это все Степлтон. Это он хотел, чтобы вас посадили! Я помогу вам вернуться. Честное благородное сло…
Но закончить свою мысль лидер "девонширских" не успел: почти неслышно из-за шума водопада хлопнул одинокий выстрел. Пуля, попав в глаз, снесла на выходе пол головы Мориарти и столкнула тело со скалы в бездну.
Ларин не стал ждать очередного выстрела и бросился к каменной стене.
Не менее расторопным оказался и сыщик, положивший блокнот на землю и живо последовавший примеру оперативника.
- Все, Шерлок, уходим!
Но очередной выстрел, грохнувший откуда-то сверху, заставил обоих вжаться в холодный камень.
* * *
Когда Уотсон, сумевший освободиться от своей пациентки, добрался до водопада, то обнаружил лишь записку в блокноте великого сыщика: "Дорогой мой Уотсон! Я пишу эти строки только благодаря любезности Мориарти…"
Что же касается обитателей Девоншира, то они ничего не знали об альпийских событиях, а потому продолжали мирно заниматься своими делами.
Дукалис, отрабатывая версию о киллере, скрывающемся в трясине, снова отправился к наблюдательному мистеру Френкленду, чтобы воспользоваться его подзорной трубой и оценить ценные наблюдения прошлых дней. Дабы не оставлять без присмотра Генри и Лерсона, он взял обоих сэров с собой к их общему удовольствию.
На этот раз владелец трубы был гораздо более приветлив, чем во время первой встречи. Он радостно сообщил, что видел на болоте каторжника.
- Впрочем, посмотрите-ка сами! - Мистер Френкленд подтолкнул Дукалиса, плохо понимающего быструю английскую речь, к трубе. - Во-он там, у гранитных столбов!
Оперативник взглянул в указанном направлении. Сквозь клочья тумана, окутывающего окрестности, в кустах неподалеку от груды каменей, невесть откуда появившихся в здешних местах, можно было увидеть странную фигуру скрывающегося там человека.
Решив, что с одним-то злодеем при помощи бульдога и пистолета справиться можно всяко, Дукалис, поблагодарив радушного хозяина, бросился вниз по лестнице. По дороге к нему присоединился и Генри, уже окончательно соскучившийся в девонширской глуши. Сэр Лерсон явно не разделял их намерения бегать по трясине, но тем не менее мужественно поковылял следом, недовольно ворча и похрюкивая.
Вдруг с той стороны, куда направлялись оперативник и оба сэра, раздался ужасный вой.
Дукалис и Генри остановились. Сэр Лерсон, наоборот, пришел в благодушное настроение и живо припустил по болоту. Брылы его при этом развевались по ветру, словно вывешенное на просушку белье, обнажая влажно-белые острия клыков.
- Генри! Заходи слева! - крикнул Дукалис Баскервилю, в глубине души надеясь, что тот окажется не таким быстроногим, как стремительно несущийся Лерсон.
Добровольный помощник не заставил себя упрашивать и живо сменил направление под аккомпанемент ужасающего воя с болота, а оперативник ринулся следом за собакой.
Каково же было расстройство Дукалиса, когда, домчавшись до заветных камней, он обнаружил там одного бульдога!
Сэр Лерсон, напрочь забыв о погоне, обхватил передними лапами здоровенную кость, невесть каким образом очутившуюся в этих безлюдных местах, и старательно сдирал с нее остатки мяса. Анатолий хотел было высказать бессовестному животному все, что он думает о его деловых качествах, но не успел. Со стороны, откуда должен был появиться молодой Баскервиль, раздались какие-то крики. Мысленно плюнув на безответственного пожирателя мяса, Дукалис бросился в нужном направлении и, пробежав пару десятков метров, наткнулся на клубок из двух тел, нижним из которых оказался сэр Генри.
Верхнее, обряженное в лохмотья, тело, вцепившись в несчастного англо-канадца, истошно вопило о необходимости вора сидеть в тюрьме и одновременно нещадно трясло противника за одежду. Самым ужасным было то, что крики раздавались на русском языке и перемежались выражениями, которых нет ни в школьных, ни в институтских словарях.
- Ты понял, …ля, что тебе сказано?! …а!
…ть! Должен сидеть!…ть! …ть!.. Сам …ля!..
Без ансам-бля!..
- Стоять! Всех перемочу! Я - контуженный! - не растерявшись, тоже по-русски заорал Дукалис, наставив свой ПМ на клубок сцепившихся тел. - Уголовный розыск! У меня справка есть!
- Ро-озыск? - эхом отозвалась верхняя часть клубка, медленно поворачивая чумазую физиономию в сторону оперативника. - Ой, мамочки! Толя-ян, ты?!
Через миг на шее обескураженного Дукалиса, радостно смеясь и заливаясь счастливыми слезами, повис… Вася Рогов!
Глава 13 "МИРНЫЕ ДНИ"
Когда радость первых минут встречи улеглась, а сэр Генри был более-менее приведен в чувство после объятий Рогова, настало время вопросов и ответов. Правда, для проведения беседы в рамках протокола пришлось воспользоваться "нательной" фляжкой с виски, которая, к счастью, оказалась у Баскервиля, а затем скормить вновь обретенному товарищу сэндвич, предназначенный для внепланового кормления сэра Лерсона. Впрочем, последнему до сэндвича дела не было: все внимание бульдога было занято найденной на болоте костью.
Вася поведал, что с ним произошло после того, как в парадном была обнаружена жертва Мориарти. Когда приехала следственная бригада, он потихоньку ускользнул с места происшествия, где любой начальник только и думал, чем бы озадачить празднующего День чекиста оперативника. Но, как честный человек, Рогов в отдел не вернулся, а отправился во двор, чтобы разыскать исчезнувших там товарищей и, в случае удачи, разделить с ними радость поимки опасного преступника со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Какая-то сердобольная старушка из окна первого этажа указала на вход в подвал, где скрылись Ларин с Дукалисом, и Вася полез за ними. Проплутав в темном и сыром лабиринте, он наткнулся-таки на комнату размером с шкаф и, естественно, нажал кнопку "Exit".
Видимо, после неожиданного появления на берегах Темзы Ларина и Дукалиса прошло уже достаточно времени, так как Рогова встретил только сторож.
- Роб Дьерк? - переспросил Дукалис. - Понятно! Попил водки на халяву, утащил нас на Бейкер-стрит, а сам, гад, оказывается, обратно на рабочее место свалил!
- Вот и я говорю, что гад, - радостно поддакнул Вася. - Он, как меня увидел, давай лопотать что-то по-своему. А я по-местному, сам знаешь, ни бум-бум. Только и разобрал, что Толь'ян да Эньдьи. Ну, я понял, что вы здесь были, и потому поддался на эту провокацию.
Вася мотнул головой, отгоняя внезапно подступившие слезы, и отхлебнул из фляги, чтобы хоть немного успокоиться. Дукалис, понимая состояние друга, постарался отвлечь его от грустных воспоминаний, переведя разговор на события последнего времени:
- А болото? Что ты на болоте делал?
- Болото… - одичавший Вася глубоко вздохнул и снова вытер грязной ладонью глаза. - Это просто "писец" какой-то! Я же говорю, что не понимаю по-английски ни слова. Вокруг какие-то мужики на конях с винтовками. Бежать некуда. Ну вот я и спрятался здесь…
Дукалис, тронутый искренним рассказом товарища, восхитился его мужеством и постарался подбодрить, заметив, что лишь настоящий опер способен высидеть более недели на одном месте без еды, причем в то время, когда поблизости бродит страшный болотный дьявол.
- Какой дьявол? - удивился Рогов. - Где бродит?
- Как какой? Ты что, не слышал этого ужасного загробного завывания? - вопросом на вопрос ответил Толян. - Вон, даже храброго сэра Генри до костей пробрало.
Вася нервно рассмеялся.
- А что мне оставалось делать? - поинтересовался он. - Я же говорю: кругом - мужики с ружьями, я - ни слова по-английски. Того и гляди повяжут. Ну, я и придумал. Как кто появляется поблизости - повою немного, все стороной и обходят. К тому же ты не представляешь, как тяжело одному. Посидел бы с мое, еще не так бы взвыл! И бежать некуда. Я раз попробовал - едва из трясины выбрался! Это …дец натуральный! Но я верил, что вы меня найдете. - И Вася очередной раз смахнул скупую мужскую слезу.
"Peace days"… Что он говорит о "мирных днях"? - вмешался в разговор сэр Генри, но Дукалис лишь отмахнулся:
- Подожди, я объясню позднее. Вася, пойдем, тут недалеко. Мы тебя умоем, накормим и переоденем.