Тут уж самые нервные успокоились и навострили уши. А глазки загорелись у всех. Женщине не страшны никакие трудности, если она знает, что закончится все замужеством.
И не просто замужеством.
- Стиральные машины, - вещала София. - Автомобили, новые, большие, один для мужа, второй - для жены. Телевизоры, цветные телевизоры с множеством каналов. Если не нравится одна программа, переключаешь канал, а там другая!
"Американская мечта", - подумал я.
- И шубы! Все платья из Парижа, в доме больше спален, чем людей, и каждая со своей ванной. На полу ковры от стены до стены...
Милан по-прежнему сидел, подняв воротник, спрятав голову в плечи. Я спросил, как дела. Он пробормотал что-то нечленораздельное. Вроде бы он ничего не сломал, но, должно быть, сама идея воздушного путешествия вызывала у него неприятие. Я двинулся дальше и уже не услышал, что еще рассказала София о сказочной американской жизни. Оставалось только надеяться, что девушки не сильно разочаруются, обнаружив, что действительность несколько расходится с мечтой.
Я опустился в пустующее кресло второго пилота рядом с Игорем, пристегнулся. Он, сверкая глазами, повернулся ко мне.
- Видишь? Что я говорил? Никаких проблем?
- А горючего достаточно?
- Более чем достаточно. Хватит, чтобы долететь до Вашингтона и вернуться.
- Долететь до Вашингтона и вернуться, - повторил я.
- На обратный путь горючего потребуется меньше.
- Почему?
- Возвращаются налегке. Без бомб.
- Ага.
- Так ты сказал, Аляска?
- Совершенно верно.
- Пара пустяков. Перемахнем через Северный полюс, и все дела. Я доставлю вас на Аляску. Нет проблем.
- Нас, наверное, уже преследуют другие самолеты.
- Не волнуйся.
- Но они знают, что мы улетаем, не могут же нас просто так отпустить.
- Этот сукин блин перегонит всех, - он любовно похлопал рукой по приборному щитку. - Второго такого самолета нет. Самый быстрый истребитель-бомбардировщик.
Один из приборов запикал. Я подумал, что пикать может радар. Может, сообщает Игорю, что земля там, где ей и положено быть.
- В салоне все в порядке?
- Да, все хорошо.
- Эти девушки не русские, так? Говорят не на русском. И не на английском.
- Они латышки.
- Классные герлы. Правда. Такие пупсики.
Латышские пупсики, уточнил я про себя, прислушиваясь к пиканью. Вроде бы оно стало громче.
- Так ты уверен, что нас никто не догонит.
- Само собой. Знаешь, что это за самолет? Истребитель-бомбардировщик МИХГ-1. Первый и единственный во всей России.
- А нет более быстрого самолета?
- Только истребитель МИХГ-2. Тот же двигатель, но сам самолет меньше, поэтому скорость его выше. Тоже один на всю Россию.
- Только один?
- Да, один. На нем летает Алексей Бордунин. Тот еще сукин блин. Вечно задирает нос.
- И он быстрее этого самолета?
- На самую малость, не волнуйся.
- Я думаю, он преследует нас. Это пиканье... - я указал на экран радара, - ...тому свидетельство.
Глаза Игоря превратились в щелочки. Он пристально всмотрелся в экран.
- Сукин блин, - вырвалось у него.
- Это он?
- А кто же еще? Опять выеживается.
- Он нас догонит?
- Попытается посадить. Мы еще над советской территорией. Он попытается заставить нас снизиться и сесть на один из близлежащих аэродромов.
- Но мы не можем...
- Выеживающийся сукин блин. Видишь? Этот рычажок приводит в действие элероны. Я даю ему знать, что мы сдаемся.
- Но...
- Спокойно. Скажи всем, чтобы сидели тихо. Скажи телкам, волноваться не о чем. Сейчас мы развернемся.
На латышском я попросил всех за что-нибудь ухватиться, потому что самолет разворачивается. К счастью, никто не спросил, зачем. Игорь шевельнул ручкой управления, и самолет начал описывать широкую дугу.
Через фонарь кабины я увидел точку, которая по мере приближения росла в размерах. Вскоре стало ясно, что это самолет.
- Сукин блин, - пробормотал Игорь. - Привет, Алексей. Хвастаешь перед девушками, какой у тебя быстрый самолет, смеешься над теми, кто летает на более медленных. Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним, сукин ты блин. Смотри.
Он вдавил в пол какую-то педаль. Под нами что-то заревело, а потом преследующий нас истребитель взорвался.
- Такие вот дела, Алексей, сукин блин. Получай, хвастун! Получай за все!
Он смеялся, смеялся, смеялся. Потом вновь развернул самолет к Северному полюсу.
- Повезло, что я не ошибся, - добавил он какое-то время спустя под мерное гудение двигателей. Пиканье больше не раздражало.
- Ты о чем?
- Педали. Не мог вспомнить, какая отстреливает ракеты. Самолет всегда вооружен ракетами, но в экспериментальных полетах я их не использую. Тут две педали, одна - для ракет, вторая - нет. Я выбрал левую, и прощай, Алексей.
- А для чего правая?
- Для сброса бомб. Но бомб у нас нет, так что...
- Девушки, - напомнил я.
- Не волнуйся, я нажал на нужную.
- Девушек разбросало бы по всей России.
- Я нажал на нужную.
Я закрыл глаза, открыл, отстегнул ремни безопасности и молча вернулся в бомбовой отсек. Все сидели на своих местах. С кнопкой Игорь не ошибся. Или с педалью.
Минна пожелала знать, что произошло. Я отвечал обтекаемо, в общих чертах, не упомянул о том, что все они могли покинуть самолет до того, как он приземлится. Сказал, что другой самолет, плохой, пытался догнать нас, но Игорь ракетой разнес его в клочья.
Она широко улыбнулась. Спросила, как можно выразить радость на английском, если хочется обойтись без сукиного блина. Я ответил: "Ура! Отлично! Здорово!"
- Ура! Отлично! Здорово! - повторила за мной она.
Латышские девушки молчали. Две или три даже заснули. Милан тоже спал. Я поудобнее усадил Минну, укрыл, предложил поспать. Она улыбнулась, поцеловала меня и закрыла глаза.
Сам же вернулся в кабину.
- Эй, Аляска под нами.
- Откуда ты знаешь?
- Частенько летал над Аляской. Фотографировал. Где ты хочешь приземлиться? На военной базе?
- Ты сможешь ее найти?
- Я знаю их все. Нет проблем. Самая большая около Фэрбанкса. Нет проблем.
Он что-то сделал, чтобы уменьшить скорость, потом направил самолет вниз. Как он нашел базу, я не имею ни малейшего понятия. Наверное, действительно часто тут летал. Возможно, наша система противовоздушной обороны не так уж и хороша. Но около авиабаз она, конечно же, лучше. Как только мы увидели взлетно-посадочную полосу, навстречу поднялись самолеты с опознавательными знаками США и закружили над нами.
- Я бы мог их сбить, - пробурчал Игорь.
- Не надо.
- Не буду.
Другие самолеты пронеслись мимо. В первое мгновение я не понял, куда они держат путь. Потом догадался.
Они полетели туда, откуда мы прилетели.
- Приземляйся побыстрее, - попросил я Игоря. - Надо сказать, чтобы эти самолеты завернули.
- Нет проблем.
Посадка заняла куда больше времени, чем взлет. Игорь не спикировал на посадочную полосу, а очень мягко подвел к ней самолет, так что нас если и тряхнуло, то чуть-чуть. Как только самолет остановился, его окружили вооруженные люди. Числом с сотню.
- Что дальше? - спросил Игорь.
- Выходим.
- Снаружи холодно. Снег.
- И горячего приема ждать не приходится. Боюсь, нам здесь не обрадуются.
Я вышел первым, Игорь - за мной, потом латышские девушки. Нас встретили суровые взгляды. Я выбрал клоуна, у которого золота на форме было побольше, чем у остальных, и направился к нему. Рубя слова, спросил, кто командир базы, и он ответил, что он.
- Тогда верните на базу свои самолеты. Это не вторжение, а операция спасения.
- Что за черт, - рявкнул он, но повернулся, отдал приказ кому-то из своих подчиненных, и тот побежал к коммуникационному центру.
- И кто...
- Это Игорь Радек, полковник военно-воздушных сил СССР, - я указал на Игоря. Не знал, конечно, полковник он или нет, но для вопросов времени не было. - Он просит политического убежища и передает США существующий в единственном экземпляре экспериментальный истребитель-бомбардировщик МИХГ-1.
- Какого...
- Сукин блин, - вставил Игорь.
- А это двенадцать членов гимнастической сборной Латвийской Советской Социалистической Республики, - продолжил я. - Они тоже просят политического убежища. И они замерзают, как и мы. Нельзя ли отвезти нас в теплое помещение?
- Само собой. А ты кто?
- Американский гражданин. Меня зовут Ивен Майкл Таннер. Это все, что я могу вам сказать.
- Что?
Внезапно навалилась усталость.
- Отвезите нас куда-нибудь. Где тепло. Здесь холодно, не так ли?
- Послушай, парень...
- Вам надо позвонить, куда вы всегда звоните, если происходит что-то странное. Полагаю, в Вашингтон. Просто назовите мои имя и фамилию. На это потребуется время, но рано или поздно сюда приедет какой-нибудь идиот с оберткой от жевательной резинки, и тогда все устаканится, а я смогу поехать домой.
- Я не понимаю.
- Никто не понимает. Очень хочется в тепло. Нас куда-то отвезли. Там было гораздо теплее, чем на летном поле, и это радовало. Для Аляски наша одежда не годилась. Игорь-то в летном костюме чувствовал себя комфортно, а мы никак не ожидали, что нас встретит такой мороз.
- А теперь рассказывай, Таннер.
- Я уже все рассказал, - ответил я. - Снимите телефонную трубку и назовите мою фамилию. Скажите, что я ничего вам не рассказываю. А если какой-нибудь выпускник Лиги плюща даст вам обертку от жевательной резинки, прочитайте, что написано на обороте. Возможно, что-то важное.
Глава семнадцатая
На этот раз обошлось без выпускника Лиги плюща и оберток от жевательной резинки. На этот раз новости быстро дошли до Шефа, также вскоре ко мне вновь пришел командир базы. На его лице явственно читалось недоумение.
- Таннер, я не знаю, кто ты...
Насчет своего статуса у меня тоже не было определенности.
- ...но связи у тебя о-го-го. Этим вечером гимнастическая команда вылетает в Нью-Йорк. Там их встретит какой-то атташе из спортивного отдела миссии культурного обмена Государственного департамента. Полагаю, они будут в хороших руках. Государственный департамент устроит им отличную рекламу.
- Несомненно.
- Этот идиот-летчик побудет с нами, пока авиационные эксперты будут изучать его самолет. Ему придется ответить на много вопросов. У нас есть люди, которые говорят на русском.
- Он говорит на английском.
Командир посмотрел на меня. Через несколько секунд я отвел взгляд. Подумав при этом: "Сукин блин".
- Он будет отвечать на вопросы здесь, а Бутек - в Вашингтоне. Начальник югославского отдела Государственного департамента хочет тесно с ним пообщаться. Вроде бы речь пойдет о книге...
- Да, он хочет написать книгу.
- Мне без разницы. А вот ты - отдельная статья. За тобой выслали самолет, Таннер. Он будет здесь через пару часов. Я не знаю, на кого ты работаешь, но самолет должен забрать тебя и увезти незнамо куда. Во всяком случае, мне этого знать не положено.
- Хорошо.
Он пристально смотрел на меня.
- По тебе не скажешь, что ты - важная птица. Я оглядел золото мундира, седые волосы, военную выправку.
- По вам скажешь.
- Да? - он нахмурился. - Вы же работаете за кулисами. Не буду прикидываться, что понимаю вас.
- Мы - самые обычные люди.
- Вот-вот, - он вздохнул. - Чувствуй себя как дома. В это время я обычно отдаю должное шотландскому. Составишь мне компанию?
- С удовольствием.
Он налил нам обоим виски. Как только я осушил свой стакан, наполнил его вновь.
- Таннер, за дверью два агента ЦРУ, которые хотят поговорить с тобой.
- А что вам сказали в Вашингтоне?
- ЦРУ не должно с тобой общаться.
- Ослушаться я не могу.
Он присвистнул. С каждой минутой он все больше убеждал себя в том, что я таки важная птица. Я, со своей стороны, не осознавал своей важности. Действительно, ничего особенного я не сделал. Постоянно оказывался не в том месте и не в то время, в результате чего собирал вокруг себя людей и вещи, которые и притащил в Америку. Я бы мог гордиться собой, если бы этот результат стал логическим завершением блестяще разработанного плана. Но никакого плана не было и в помине, так что гордости за свои деяния я не испытывал. Только усталость. И жажду. Поэтому выпил и второй стакан.
- Ты, должно быть, устал, Таннер. Кстати, как мне к тебе обращаться? Просто Таннер? Никто не назвал мне твое звание, хотя у вас, должно быть, таких званий, как в армии, и нет... а может, есть. Я с вашей братией практически не знаком...
Он, должно быть, полагал, что к важной птице только по фамилии не обращаются. Ей должно предшествовать еще какое-нибудь слово, придающее значимость фамилии.
- Таннер меня устраивает, - заверил я его. - В этом случае я точно буду знать, к кому вы обращаетесь.
- Ладно, Таннер так Таннер. Слушай, ты, наверное, валишься с ног. Самолет прибудет только через два часа. Хочешь поспать?
- Премного благодарен, но спать не буду.
- Сон еще никому не вредил.
- Не сейчас.
- Вижу, крепкие вы ребята, но я думал, что ничто человеческое вам не чуждо. Не буду тебя отвлекать, Таннер, и... - Он протянул мне руку, которую я после короткой заминки, просто не сообразив, что к чему, пожал. - Я горжусь тем, что познакомился с тобой, Таннер. Ты молодец. То, что ты сделал...
Я постарался побыстрее отделаться от него. Самолет прибывал через два часа, а у меня еще хватало дел. Следовало проинструктировать девушек, что надо говорить, а о чем лучше промолчать. Проинструктировать Милана, чтобы он говорил, что книга еще не написана. Если бы в Госдепе узнали, что рукопись существует, то захотели бы подкорректировать ее, прежде чем сдавать в печать.
А еще надо было взять у Милана китайские документы. Мы пошли в туалет и переклеили конверты с тела Милана на мое. Мне не хотелось, чтобы документы попали в государственные структуры. Сначала следовало узнать, о чем в них идет речь.
- Говори им как можно меньше, - наказывал я Милану. - Не упоминай о польских микрофильмах, Минне и китайских бумагах. Притворяйся, что не понимаешь вопросов. Настаивай, что хочешь поехать в Нью-Йорк и там спокойно работать над своей книгой. Говори...
- Не надо мне ничего объяснять, Ивен, - он широко улыбнулся. - Я скажу им то, что сказал бы представителям любого правительства. Я ничего им не скажу.
- В Нью-Йорке сразу позвони мне.
- Как я тебя найду?
- Мой номер есть в телефонном справочнике Манхэттена.
- Очень хорошо.
Потом я забрал Минну, и мы вместе стали ждать самолета.
Ожидание не затянулось. Через час с небольшим к нам подошел какой-то военный и сказал, что самолет приземлился. Минна крепко спала. К самолету я отнес ее на руках. У трапа стояли двое мужчин, которых я видел впервые.
- Таннер? - спросил один.
Я кивнул и начал подниматься по трапу. Положил Минну на сиденье, пристегнул ремнем безопасности, сел рядом.
- Про ребенка нам ничего не говорили, - сказал мужчина.
- И что?
- Ничего, - ответил он, и самолет начал разгон.
Я не знал, куда мы летим, как высоко, как быстро и в каком направлении. Иллюминаторы салона зачернили, а дверь в кабину пилотов закрыли. Какое-то время спустя Минна проснулась, захотела узнать, где мы. Я ответил, что летим на другом самолете, уже в Америке. Если мы в Америке, почему я не говорю с ней на английском, полюбопытствовала она.
- Потому что английского ты не знаешь, - ответил я.
- Разве ты не можешь меня научить?
Лучшего занятия в отрезанном от мира салоне самолета я бы и сам придумать не смог.
- Рука, - я коснулся руки Минны.
- Рука, - повторила она.
- Рука Минны.
- Рука Минны.
- Лицо Минны.
- Лицо Минны.
- Локоть Минны.
- Локоть Минны.
- Ступня Минны.
- Ступня Минны...
Когда мы приземлились, она уже знала части своего тела, предметы одежды и познакомилась с различными формами глагола to be, которые использовались в настоящем времени. Говорила она на чистом английском, с едва заметным европейским акцентом. Латышский она освоила за несколько часов. Я не сомневался, что за несколько недель управится и с английским.
Когда самолет приземлился, дверь в кабину пилотов открылась, один из мужчин предложил мне следовать за ним. "Ступня Минны", - сказала девочка и соскочила с кресла на пол.
- Руки Ивена, - ответил я, поднимая ее на руки.
Сойдя с трапа, поставил ее на землю.
- Ступни Минны, - поправилась она.
- Рука Минны, - я протянул руку. Она взялась за нее, и вдвоем мы последовали за мужчиной к маленькому аккуратному бетонному домику, виднеющемуся за деревьями.
Я мог сказать лишь одно: мы приземлились на частной взлетно-посадочной полосе где-то в сельской местности. Мужчина позвонил, другой открыл дверь. Этого я узнал. Звали его Джо Клаузнер. Он вытаскивал меня из подвалов ЦРУ.
- Таннер, - он улыбнулся мне. - Привет, - он улыбнулся Минне. - Заходите. Шеф ждет, - сам переступил порог и вместе с моим сопровождающим зашагал к самолету.
Мы вошли. В камине пылал огонь. Четыре массивных кресла окружали дубовый стол, на котором стояли бутылка и два стакана.
В одном из кресел, наполняя стаканы из бутылки, сидел Шеф.
Я никогда не видел более счастливого человека.
- Услуга другу. Выполнение его просьбы, - воскликнул он. - Я знал, что ты задумал что-то серьезное, Ивен, но такого и представить себе не мог, - он хохотнул. - Слава Богу, что они успели развернуть бомбардировщики. Да уж, армейских ты крепко напугал. Будет им хорошим уроком. Пусть почаще проверяют систему раннего обнаружения. Конечно, вышло бы нехорошо, если в ты заставил нас бомбить Москву, - смешок. - Это уже не мирное существование, а?
Мы выпили по стакану, и Шеф вновь их наполнил. Но до того я удобно устроил Минну в одном из кресел и на латышском предложил ей немного поспать. Она ответила, что спать ей совершенно не хочется, а я предложил ей притвориться, будто она спит, и она решила, что это прекрасная идея. То ли она была прирожденной актрисой, то ли действительно уснула.
Шеф пожелал знать, кто такая Минна, и мне пришлось объяснить, что она - обычный ребенок, которого мне, так уж сложились обстоятельства, пришлось взять с собой. Я заверил его, что сам позабочусь о ней, а из-за того, что она нас слушает, волноваться не следует, потому что английского девочка не понимает.
Потом он шевельнул поленья в камине, мы поболтали о пустяках, наши стаканы опустели, он наполнил их вновь, и пришло время поговорить о делах.