Задав интересную работу компьютерному гению, лже-Бешеный вышел из его дома и стал искать исправный телефон-автомат. Этот процесс занял у него минут десять, после чего в квартире Позина зазвонил телефон. Время было довольно позднее, и хозяин уже безмятежно спал и потому долго не брал трубку. Но звонивший был упорен - звонки продолжались и продолжались.
В конце концов Александр поднял трубку, гадая, какой идиот звонит ему в такое неурочное время?
- Слушаю! - недовольно бросил он.
- Привет, Александр, - прозвучал в ответ бодрый голос, - небось уже спал вовсю, а я бесцеремонно разбудил крупного государственного деятеля. В таком случае прошу покорно извинить меня. Сергей Мануйлов тебя беспокоит, если помнишь такого.
- Сергей? - Позина как будто окатило холодным душем, но он спросил, не узнавая голоса собеседника: - Что у тебя с голосом?
- Так, пустяки: просквозило чуток, - ответил лже-Бешеный, как и предписывалось в письме-задании.
- Ты где?
- Как где? В нашей родной белокаменной столице!
- Где же ты был? Что с тобой случилось? Мы все так беспокоились о тебе - и Джульетта, и Константин Иванович, и я…
От волнения Позин никак не мог найти верный тон разговора и накинулся на собеседника, как строгий отец на сынишку, пропадавшего до поздней ночи неизвестно где.
Лже-Бешеный рассмеялся в трубку.
- Саша, ты не понимаешь разве, что это совсем не телефонный разговор? - Позин не знал, как теперь называть своего невидимого собеседника. Бешеный не мог знать, что Александру уже известно его настоящее имя.
- А ты молодец, Сергей! После всего происшедшего ты еще и шутишь.
- А что такого особенного произошло? - невозмутимо спросил лже-Бешеный. - Работа есть работа.. Случались переделки и посерьезнее.
- Как же, слышал. Мне об этом рассказывал Богомолов.
- Кстати, Саша, у меня к тебе огромная просьба, - понизил голос лже-Бешеный.
- Выполню все, что ни попросишь! - с готовностью заверил Позин.
- Завтра утром позвони Константину Ивановичу и сообщи, что я жив и здоров. Но в ближайшие дни сам я с ним на связь не выйду: для этого есть причины. Надо кое-какие делишки закончить. Через час у меня поезд, потому и звоню так поздно и настойчиво. Я знаю, Александр, какие усилия ты предпринимал, чтобы меня найти, и сегодня тебе звоню, чтобы поблагодарить и успокоить.
- Скажи, тебя ведь похитил Широши? - не удержался от вопроса Позин.
- Широши? С чего ты взял? Он-то как раз к этому делу никакого отношения не имеет. Все гораздо сложнее и запутаннее. Ты кое-что узнаешь, но в свое время, извини.
- Я понимаю… Мы скоро увидимся?
- В ближайшие недели не могу ничего обещать. Но больше не волнуйся и не суетись: у меня все в порядке. Пока. До скорого…
Лже-Бешеный, выйдя из телефонной будки, направился по указанному в письме-задании адресу, по которому ему следовало проживать до самого отъезда из Москвы. Уже давно стемнело, а добираться до означенного места было не близко: дом находился на окраине Москвы, в Жулебино, и потому лже-Бешеный ускорил шаг. Он точно следовал инструкции: после встречи с Плешковым позвонить из телефона-автомата Александру Позину, после чего отправиться по условленному адресу, где все бытовые вопросы его московского пребывания, вплоть до приятного ночного рандеву с девочками, заранее обговорены. Пробездельничав там два дня, он должен был приступить к следующему этапу задания.
Выйдя из автобуса на нужной остановке, он пошел через сквер, как и было указано на схеме: это был самый кратчайший путь до дома, где его ждали.
Сквер был освещен настолько плохо, что с трудом различалась протоптанная в снегу тропинка. Лже-Бешеный шел и думал лишь об одном: скорее очутиться в теплой комнате с милыми дамами, а потому никак не среагировал на шаги, раздавшиеся сзади. За ним шел невысокий мужчина, ничем не отличавшийся от любого московского прохожего. Догнав лже-Бешеного, он поставленным ударом ткнул его тонкой сталью остро заточенного ножа под левую лопатку.
Удар был настолько профессионально выверен, что лже-Бешеный, практически уже умерший, сделал еще пару шагов и только потом упал, разбивая лицо о лед, покрывавший узкую тропинку, проложенную между огромными сугробами.
А его убийца, аккуратно обойдя свою жертву, продолжал идти вперед неторопливым шагом. Он нисколько не сомневался в высоком качестве своей "работы". Через несколько минут, когда он уже поворачивал за угол дома, прозвучал какой-то негромкий хлопок, и на этот раз уже в его сердце ворвался инородный предмет: небольшая стальная пулька остановила его движением не оставила никаких шансов на дальнейшую жизнь.
У тела его жертвы на миг задержался другой прохожий, который нагнулся к лежащему на тропе, определил, что человек мертв, выпрямился и направился в ту сторону, откуда пришел…
Через несколько часов после описанных событий господин Широши получил сообщение:
"Уважаемый господин Ш., посланный Вами Близнец выполнил только первую часть задания: встретился с компьютерщиком и позвонил из телефона-автомата, но добраться по указанному Вами адресу не успел. "Неизвестный" отправил его к Вашему достопочтенному дедушке. Не ожидая ничего подобного, я опоздал прийти ему на помощь и был вынужден отправить этого "неизвестного" в том же направлении. Близнец не ограблен. Жду Ваших дальнейших указаний.
С уважением Икс".
XXIV. У последней черты
Генерал Бессонов только что вернулся от начальства, где ему пришлось выслушать очень резкие слова. А началось с того, что какой-то "доброхот" из ближнего окружения Президента, почерпнув из желтой прессы сообщение о том, что Москва превзошла криминальные рекорды северной столицы, как именуют Петербург, вознамерился выслужиться у шефа и так все преподнес главе государства, что тому ничего не оставалось делать, кроме как взять ситуацию под личный контроль.
Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стало освещение в СМИ кровавой бойни, происшедшей на пятнадцатом километре Кольцевой дороги. В наличии четыре разбитые машины, десяток трупов и ни одного свидетеля. Тут уж так просто не скроешься за туманными рассуждениями о росте терроризма.
Поразмышляв над создавшимся положением, генерал Бессонов пришел к выводу, что у него есть весьма неплохой выход, и он срочно вызвал к себе Громыхайло.
- Уже знаешь о том, что мне пришлось выслушать от начальства?
- Наслышан… - Полковник виновато вздохнул. - Но кто же мог предположить, что они так быстро выйдут на моих людей?
- Как кто?! - взорвался генерал. - Ты должен был это предвидеть! Именно ты!
- Не спорю, я. Исправлюсь, товарищ генерал! - Громыхайло попытался свести грядущий разнос к шутке.
- Ты напрасно шутки шутишь! Знал бы ты, сколько раз мне уже приходилось тебя выгораживать?
- О чем вы, Венедикт Иванович?
- О двухэтажной даче на Рублевке, о последней модели "Вольво"! Что скажешь, недоброжелатели выдумывают?
- Дачку, совсем малюсенькую, приобрели мои родители: всю жизнь копили… Это только звучит так гордо: двухэтажная… Да они купили ее за каких-то двадцать тысяч: прогнившая вся… А за "Вольво", кстати, купленную моей женой, еще бог знает, сколько лет выплачивать нужно…
- Еще скажи, что и твой "шестисотый" копейки стоит! - съязвил Бессонов.
- Не скажу: "шестисотый" работает как зверь, - довольно улыбнулся Громыхайло, - но с чего вы взяли, что он мне принадлежит? Клевета это! "Мерседес" перекинула с баланса на баланс нашего отдела одна частная фирма, которой мы помогли избавиться от рэкетиров. Можете сами проверить: все чисто и официально оформлено.
- И ты считаешь нормальным, что твой начальник ездит на старенькой "Аудио", а ты - на новеньком "шестисотом", при этом числящемся на балансе отдела?
- А кто ему мешает? Пусть работает так же, как я! Дел столько же раскрывает, сколько я. Террористов столько же обезвреживает, сколько я. Тогда и ездит пусть на чем угодно, хоть на самолете, - с обидой возразил полковник.
- Ты не забывайся, Гром! Не на планерке в главке находишься! Даже я на "БМВ" езжу.
- И вы давно могли на "шестисотый" пересесть и не прислушиваться, кто там что скажет, Вспомните, как было здорово, когда вас сам Президент похвалил?
- Тогда похвалил, а сейчас может и по голове настучать.
- Вот и нужно, чтобы вас почаще хвалили и даже никогда не думали о том, чтобы стучать по голове. Кстати, - полковник положил на стол перед Бессоновым черный дипломат, - это было найдено на месте той самой заварушки на хате Большого Амана, в которую так плотно вцепились журналюги.
- Что "это"?
- Что, что? - передразнил уверенный в себе Громыхайло. - Деньги! Пятьсот тысяч зеленых, вот что!
- Почему не сдал финансистам? - скорее машинально спросил генерал и тут же переспросил - до него только что дошло, о какой сумме идет речь: - Сколько-сколько?
- Полмиллиона баксов! Да сдай я их финансистам, вы думаете, наш отдел или ваше управление, которые разрабатывали эту операцию, увидели бы когда-нибудь хоть один доллар? Дудки! Распылились бы так быстро, что и концов бы не нашли. - Полковник специально отошел от основной темы в сторону, чтобы усыпить бдительность и совесть своего друга и наставника. - Если честно, то дело-то было ночью, а утром сдавать их было уже поздно: наверняка стали бы подозревать, что раз целых пятьсот тысяч сдали, то сколько же было на самом деле? Так бы повернули, что в век не отмылись бы!
- Кто еще знает об этом дипломате?
- Только те, кто находится по другую сторону баррикады! - глядя ему в глаза, ответил полковник.
- Ну… я даже… не знаю… - замялся Бессонов, как говорится, "и хочется, и колется, и мамка не велит". - Что же ты мне прикажешь с ним делать?
- Вы генерал, вам и решать… - Громыхайло с трудом скрыл ухмылку, не понимая своего приятеля. "Чего он, собственно говоря, боится? Меня, что ли? Глупо! Свидетелей нет! Да и подставлять его мне резона нет никакого: сам-то я полечу много дальше и ниже, чем ты, дорогой мой Бес!"
Он прекрасно видел, как в душе генерала борются противоречивые чувства, и потому пришел к нему на помощь.
- Венедикт Иванович, оставьте их у себя, подумайте, а потом сами и решите, как их использовать!
- Ладно, - немного помедлив, ответил генерал, - пусть будет по-твоему!
Он взял дипломат, зашел в комнату отдыха и убрал его в сейф с цифровым замком. Но прежде открыл, на глазок оценил, что в нем пятьдесят пачек банковских упаковок стодолларовых купюр, и написал записку, которую положил поверх пачек:
"Реквизированные пятьсот тысяч долларов во время операции захвата Большого Амана. Оставлены для проведения операции по выявлению транзитного пути переброски наркотиков с Востока в Европу. Оставляю под личную ответственность.
Генерал Бессонов".
И расписался. Конечно, это не бог весть что, если произойдет нечто непоправимое, но все-таки…
Вернувшись к своему приятелю, генерал сказал:
- Я вызвал тебя для того, чтобы обсудить одну идею, которая поможет нам отвлечь силовые структуры в нужном направлении. Как говорится, простенько и со вкусом.
- Я вас внимательно слушаю.
- Идея очень проста. Разработай несколько операций, которые помогут столкнуть лбами наиболее мощные криминальные группировки.
- И тогда мы вновь сможем сказать, что благодаря нашим агентам, умело внедренным в криминальную среду, удалось ликвидировать соответствующие преступные сообщества! - подхватил Громыхайло. Он уже приступил к некоторым подобным операциям, но сделал вид, что именно генерал додумался до этого первым.
- Ты схватываешь на лету! - похвалил Бессонов. - Как только будет что-то готово, сразу сообщи мне. Не хочу, чтобы мои люди столкнулись с твоими, - пояснил он.
- Не столкнуться: это я гарантирую на все сто!.. - заверил полковник…
После этой встречи по Москве вновь прокатилась волна кровавых разборок: на этот раз столкновения произошли между несколькими криминальными группировками, которые ранее считались вполне дружественными…
И делал все это Аркан со своими приятелями. Иногда он просто расстреливал авторитетов, оставляя среди вражеских трупов труп какого-нибудь своего "быка", в кармане которого обнаруживалось послание якобы от соседней группировки.
В другой раз выкрадывал какого-нибудь близкого дружбана авторитета и во время налета, уничтожив всех, кто попался под руку, оставлял труп того приятеля на месте расправы. Естественно, когда люди расстрелянной группировки обнаруживали среди своих убитых чужого, то, легко определив, к какой группировке тот принадлежит, натурально предъявляли тем счет, не веря никаким оправданиям…
С честью похоронив трех своих пацанов и совершенно четко определив, кто виноват в их гибели, Ростовский собрал всех оставшихся в живых боевиков, как обычно, на даче Митрича.
- Сначала, как и положено, помянем своих братков, - хмуро проговорил Ростовский.
Все встали, взяли рюмки с водкой, молча опрокинули, почти синхронно поставили на стол, сели.
- Что ж, братишки, мы знаем, кто убил наших пацанов, знаем, где находится одна из их точек, знаем, где они иногда появляются, то есть ту самую квартиру, с которой все и началось. - Ростовский говорил тихо, но так четко, что его слышал даже сидящий в самом конце стола. - Нас, я имею в виду тех, кто готов взять оружие в руки и биться до последнего, четырнадцать человек.
- Но как же остальные… - вылез Ник, однако Ростовский его перебил:
- Я знаю, Ник, почему ты хочешь возмутиться. Гораздо больше пацанов готово было сегодня сидеть за этим столом, чтобы потом взять в руки оружие и пойти с нами, но… - Ростовский замолчал и поглядел исподлобья на каждого из присутствующих, - не знаю, как у вас, но мое сердце не смогло смириться с тем, чтобы сюда явились те, у кого на руках маленькие дети… - Он снова повернулся к Нику. - Кстати, дорогой Ник, это и тебя касается: твоей же малышке годик всего, так?
- Братан, ты знаешь, как я тебя уважаю, и знаешь, что еще ни разу я не перечил твоему слову, но сегодня, когда речь идет о том, чтобы отомстить за смерть наших братанов, извини… - Ник был очень серьезен, и его голос звучал бескомпромиссно. - Не скрою, были и у меня сомнения: как будет моя малышка жить, если что случится со мною, и потому я честно поделился со своей женушкой, и она сказала очень правильную вещь. Она сказала: а если бы убили тебя? Кто стал бы мстить за твою смерть, если бы у каждого из оставшихся оказался маленький ребенок? Не знаю, как остальные жены, но, наверное, я бы сама взяла в руки пистолет. Ты ее знаешь, братан: она бы точно пошла за меня мстить!
- Честно говоря, даже не сомневаюсь! - улыбнулся Ростовский.
- И вот она сказала мне сама: иди, Ник, и отомсти за братанов наших.
- Что ж, я не могу запретить тебе участвовать в священном деле, пусть будет так! - согласился Ростовский.
- Будь я помоложе, и я взял бы в руки оружие, - тихо проговорил Митрич, - но слышал я по своим каналам, что главарь ихний, Аркан, на зоне главной сукой был и забил хорошего пацана. Хотел его опустить, но тот предпочел смерть позору. Этот пидор не должен жить!
- И не будет! Слово даю, Митрич! - заверил Ростовский.
- Эти обсоски в большую силу вошли: хватит ли у тебя людей, внучок? - продолжил старый "Вор". - Если я правильно понял, то они даже на троих твоих пацанов, которые были всего на двух машинах, вышли аж на четырех машинах. Может быть, их и больше было, если "взять во внимание, что только убитых с их стороны оказалось с десяток! Может быть, стоит обратиться за помощью к друзьям-приятелям?
- Спасибо, Митрич, за поддержку, но и я тоже подумал об этом, и сегодняшняя наша встреча только попытка узнать, сколько бойцов может противопоставить этим беспредельщикам наша бригада. Я уже обратился к "Ворам", и сегодня вечером они согласились объявить сходку, чтобы там обсудить некоторые вопросы, возникшие в связи с происшедшими в Москве событиями. На этой сходке я и попытаюсь обратиться за помощью…
Ростовский связался более чем с дюжиной уважаемых "Воров", живущих в Москве. Многие из них, не дав конкретного ответа, обещали подумать. Только четверо, среди которых был и один из самых близких Ростовскому "Воров" - Дато, по прозвищу Ушба, дали твердое обещание появиться на сходке.
Хотя Ушба был на несколько лет моложе Ростовского, однако его уже давно короновали в "Воры", и слово Дато весьма уважалось даже самыми старыми "Ворами".
Находясь в теплых братских отношениях с Ушбой, Ростовский, конечно же, не скрыл от него свои проблемы, и Дато, несмотря на то что только что перенес тяжелую операцию на печени, твердо заверил, что придет на сходку.
На сходку собрались человек пятнадцать: наверное, многие пришли, услышав, что Ушба появится там, несмотря на то что едва вышел из больницы. К сожалению, сходка закончилась, даже не успев начаться. Только заняли места за большим круглым столом ресторана "Усадьба" в Царицыно прибывшие на сходку "Воры", как послышался негромкий голос:
- Атас, братва! Менты!
Судя по всему, нашелся кто-то из обслуживающего персонала ресторана, кто решил набрать очки у ментов, а может, и получил хорошую плату за донос, заранее предупредив о сходке известных криминальных авторитетов.
Ресторан обложили почти со всех сторон, с каждого выхода. Но, видно, Ушбу с Ростовским Господь хранил и на этот раз. После операции Ушба должен был несколько раз в день менять набухающую кровью повязку: не зарастал послеоперационный шов. Воспользовавшись тем, что некоторые запаздывали, Ушба надумал сделать очередную перевязку.
Официант, к которому он обратился, указал ему подсобное помещение, где ему никто бы не помешал. Вполне естественно, что помочь другу вызвался Ростовский.
Только Ушба приподнял свой традиционный черный свитер, послышался какой-то странный шум. Чуть приоткрыв дверь подсобного помещения, Ростовский увидел мелькнувшие мимо камуфляжные костюмы "масок-шоу". Заметив лежащую на столе табличку: "Осторожно, идет ремонт", Андрей мгновенно накинул эту табличку на ручку двери и тут же закрыл ее на щеколду.
- Облава, братишка! Менты! - прошептал он Ушбе.
Здесь нужно заметить, что и Ростовский, и Ушба, приехавшие в "Линкольне" Андрея, были без верхней одежды. Стараясь не греметь створками окна, Ростовский быстро распахнул их настежь. От подоконника до покрытой снегом земли - чуть более метра, что не очень высоко для здорового человека, но для человека, недавно перенесшего тяжелую операцию…
- Я выпрыгну и помогу тебе! - тоном, не терпящим возражений, заявил Ростовский и, чтобы не вступать в возможный спор, мигом перемахнул через подоконник и вытянул вверх руки: - Ушба, давай!
С трудом перевалившись через подоконник, Дато собрался с силами и оттолкнулся. Несмотря на то что Ростовский удержал его, крепко подхватив за плечи, напряжение Дато было столь велико, что девственный снег под ногами мгновенно окрасился его кровью.
Оглядевшись по сторонам и заметив камуфляж метрах в пятидесяти от них, Ростовский, держа Ушбу за плечо, осторожно помог ему идти в сторону их машины. И здесь им повезло. "Линкольн" был таким длинным, что не вписался в место, оставленное для парковки посетителей ресторана. Поэтому Игорю пришлось поставить машину с задней стороны здания, то есть именно с той, где и оказались Ростовский с Ушбой.