Увидев шефа, помогающего двигаться Ушбе, Игорь тут же дал задний ход им навстречу, они благополучно сели в машину, и "Линкольн" мягко рванул вперед, прочь от опасного места…
Уже к вечеру пришла весть, что никому, кроме них, не удалось избежать задержания. Ни в тот вечер, ни на следующий день никого из КПЗ не отпустили. Пришлось потрудиться ловким адвокатам, чтобы освободить своих клиентов из-под стражи. И прошло немало времени, прежде чем некоторые из них вышли на свободу. Многие так и остались под стражей по предъявленным статьям: у кого нашли наркотики, а двум "Ворам" предъявили обвинение в незаконном ношении оружия…
Прыжок Ушбы остался без каких-либо последствий, и уже на следующий день они с Ростовским обсуждали, как разобраться с теми беспредельщиками, что убили пятерых приятелей Ростовского…
XXV. Джулия снова в Москве
Когда гениальному компьютерщику Андрею Плешкову показалось, что его попытки выйти на сайт Главного управления исполнения наказаний все-таки привлекли внимание специалистов из органов, отслеживающих подобные преступления, он быстренько хитроумным финтом направил своих нежданных преследователей искать его в виртуальных лабиринтах "Майкрософта". Используя вынужденный перерыв, он еще раз набрал нью-йоркский номер Константина Рокотова. До этого Андрей дважды звонил ему, однако безуспешно: Рокотов-младший где-то пропадал.
На этот раз Константин снял трубку после второго звонка.
- Привет, пропащий! - с некоторой укоризной проговорил компьютерщик. - Это Плешков.
- Привет, Андрюша! - отозвался Рокотов-младший, но сразу пошел в наступление: - Почему это пропащий?
- Ты стоишь или сидишь?
- А что?
- На твоем месте я бы лучше присел!
- Может, хватит издеваться?
- Это моя месть за то, что приходится уже в третий раз звонить тебе и не заставать дома в то время, как мне поручено срочно передать тебе важное сообщение.
- Хорошо, отомстил по самые уши, говори! - взмолился Константин.
- Вчера вечером объявился… - Андрей сделал паузу и голосом шпрехшталмейстера сообщил: - Савелий Говорков!
- Савка объявился?! - недоверчиво воскликнул Константин. - Ты не шутишь?
- Разве такими вещами шутят? Чтобы тебе было ясно, докладываю: Бешеный объявился в Москве и вчера вечером приходил ко мне домой!
- Приходил к тебе? Для чего? - машинально спросил, все еще никак не осознавший новость, Рокотов-младший.
- Сначала попросил об одной услуге, а потом наказал мне созвониться с тобой.
- Ничего не понимаю! Почему он сам мне не позвонил? Джулия, жена его, здесь, можно сказать, с ума сходит, а он, вместо того чтобы позвонить и успокоить ее, оказывается в Москве и является к тебе. - Константин был явно раздражен,
- Кажется, ты меня не слышишь, - успокаивающе проговорил Плешков. - Я же не могу тебе обо всем говорить по телефону, - почти впрямую намекнул он на конфиденциальность информации. - Трудно соображаешь, приятель, не позвонил сам, значит, не мог!
- Ты говорил, просил что-то передать мне?
- Если ты успокоишься и дашь мне вставить хотя бы слово, я передам тебе его просьбу.
- Извини, слушаю!
- Во-первых, Савелий просил не волноваться, а во-вторых, срочно лететь в Москву. Не хочется тебя лишний раз заводить, - Андрей глубоко вздохнул, - но мне показалось, что Бешеный сейчас испытывает некоторые затруднения и твоя помощь ему здесь будет как нельзя кстати.
- Ладно, я все понял. Спасибо, Андрюша, постараюсь завтра вылететь!
- До встречи…
Положив трубку, Константин направился в комнату Джулии, которая давно ушла спать, но ему было ясно, что он не имеет права откладывать такую потрясающую новость до утра.
Он осторожно постучался в дверь и почти тут же услышал:
- Да, кто там? - Вероятно, Джулия, находясь в постоянном беспокойстве за Савелия, не спала крепко, а дремала.
- Извини, Джулия, что тревожу тебя в столь неурочный час, но, боюсь, ты не простила бы меня, не сделай я этого!
- Минуту! - Джулия моментально вскочила с кровати, догадавшись, что что-то случилось. Быстро накинув халат, она нетерпеливо крикнула: - Входи, Костик!
Он вошел с таким сияющим видом, что она, еще не понимая, чему радуется напарник, и заподозрив, что это как-то связано с мужем, спросила:
- Есть новости от Савушки?
- Только что звонил мой приятель, Андрей Плешков, гений компьютера, я тебе рассказывал о нем…
- Дальше, Костик! - взмолилась она.
- Вчера к нему заходил Савелий, дал какое-то задание и попросил разыскать меня. Короче, Савелий зовет меня скорее приехать в Москву!
- А как же я? - Казалось, Джулия сейчас заплачет от обиды и несправедливости: законный муж звонит какому-то совершенно постороннему лицу, передает через него, чтобы Костик ехал в Москву, а для нее ни словечка.
- Если судить по недомолвкам Плешкова, мне кажется, Савелий просто не мог довериться телефону и потому, наверное, не хотел навлекать на свою семью неприятности. - Константин попытался успокоить Джулию, но, поняв, что не имеет права скрывать от нее что-либо, связанное с ее мужем, добавил: - Не хочу тебя пугать, сестренка, но мой приятель намекнул, что Савелию может угрожать опасность.
- Почему он так решил?
- Хотя бы потому, что Савва не оставил никаких своих координат и не скрыл, что находится на нелегальном положении… Так что завтра я вылетаю в Москву!
- Я- с тобой! - тут же воскликнула Джулия. - И никаких возражений! - добавила она, заметив, что Костик хочет что-то сказать.
- А у меня их и нет. Тебе решать, а потому заказывай билеты.
- Да будет так! Ладно, пойду собираться.
- Я - тоже, - кивнула Джулия.
Быстро собрав необходимые вещи, уместившиеся в один чемодан, она тихо зашла в комнату Савушки, чтобы не разбудить его, и несколько минут всматривалась в лицо сына, посылая всю свою любовь, отдавая ему энергию, призванную его защитить. Потом опустилась перед ним на колени и осторожно поцеловала трижды: как положено по-русски.
- Не скучай, милый! - прошептала Джулия и добавила: - Сейчас я очень нужна папе!
Поднявшись с колен, она еще несколько мгновений смотрела на Савушку, затем прикоснулась ладошкой к его лобику, вздохнула глубоко и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Затем подошла к комнате Учителя, который неподвижно стоял на пороге.
- Учитель? Вы не спали? - удивилась Джулия.
- Я не сплю с того момента, когда вы пошли попрощаться с сыном. Вы уезжаете к мужу?
- Да, ему нужна моя помощь, сэнсэй! - подтвердила Джулия, нисколько не удивившись, что Учитель уже все знает.
- Хорошо, что он нашелся! За сына не беспокойтесь, с ним ничего не случится. Но вы сами будьте осторожны! Помните: не сила, но…
-… разум! - договорила она за Учителя его девиз. - Спасибо, сэнсэй! - Джулия сложила руки на груди и по восточному обычаю склонила перед Учителем голову.
- Помните все наши уроки! - напутствовал Учитель, положив ей на голову свою тяжелую мозолистую ладонь, от прикосновения которой Джулии стало так легко, словно она только что пробудилась от долгого спокойного сна.
- Спасибо, сэнсэй!
- Да пребудет с тобой разум, Гюрза!.. - прошептал он чуть слышно и благословил ее по-восточному…
Когда Джулия с Константином в Шереметьево прошли паспортный контроль и таможню, их встречал Рокотов-старший.
Он крепко прижал к себе сына, потом повернулся к его спутнице.
- То, что нашелся Савелий, я уже знаю и даже подозреваю, что ему сейчас нелегко приходится, о чем свидетельствует и ваш спешный приезд ему на помощь. - Он говорил тихо, словно сам с собой. - Но объясните мне, как вы собираетесь выйти с ним на связь?
- Я буду просто ждать его дома, - ответила Джулия, вспомнив, как Савелий наутро после свадебной ночи вручил ей ключи и сказал при этом, будто предчувствовал, что они могут ей понадобиться: "Я хочу, чтобы и у тебя были ключи от нашей московской квартиры и машины".
- Разумно, а ты, Костик? - спросил Рокотов-старший.
- А я не буду отключать свой мобильник, номер которого Савка знает, вдруг позвонит? Кроме того, мне кажется, что даже если он не позвонит Джулии и мне, то рано или поздно обязательно свяжется с Плешковым, - уверенно заявил Константин. - Должен же Савелий получить от него ответы на заданные вопросы. Ты удовлетворен, папа?
Машина остановилась перед подъездом дома Савелия.
- Квартиру-то найдешь? - спросил Михаил Никифорович Джулию.
- Зачем ей искать, когда я здесь? - упрекнул отца Константин. - Пошли, сестренка, провожу до самой двери…
Когда они поднялись на нужный этаж, Константин, заметив некоторое волнение Джулии, чтобы хоть как-то отвлечь ее от беспокойных мыслей, с улыбкой произнес:
- Зная предусмотрительность Савелия, я уверен, что холодильник у него забит битком различными банками-склянками, чтобы можно было в любой момент сварганить поесть.
Джулия подняла на него глаза и тихо сказала:
- Спасибо тебе, Костик!
- За что, боже мой?
- За… дружбу…
- Господи, все же так элементарно. - Рокотов-младший явно смутился. - Давай просто, без слов, обнимемся, - неожиданно предложил он, чтобы скрыть нахлынувшие чувства.
Они обнялись, и тут Джулия, у которой задрался рукав курточки, заметила на своем запястье "хитрые" часы, врученные Шеппардом.
- А мы с тобой забыли вернуть часы, которыми нас снабдил генерал Джеймс!
- Мне кажется, Дон специально нам их оставил: они нам здесь ой как могут пригодиться!
- Наверное, ты прав, Костик, не будем их снимать.
Войдя в пустую квартиру "и закрыв за собой дверь, Джулия почувствовала себя такой одинокой, что несколько минут стояла в прихожей, не желая проходить ни в комнату, ни на кухню. Наконец она успокоилась, повесила свою курточку на вешалку, подхватила чемодан и вошла в комнату. С противоположной от входа стены прямо на нее смотрел ее собственный портрет, а рядом, совсем как в доме ее родителей, висел портрет Савелия. Портреты были пересняты с маленьких фотокарточек, но фотограф оказался настоящим мастером и весьма профессионально сделал увеличение. Всмотревшись в голубые глаза Савелия, Джулии показалось, что они улыбаются ей.
И сразу же почувствовала, что ее унылое настроение куда-то исчезло, появилась бодрость, уверенность в себе…
XXVI. Визит старого пирата
Утратив сознание под воздействием таинственного луча, вырвавшегося из "фонарика" в руке Широши, Савелий около двух недель пребывал в совершенно непривычном для себя состоянии.
Он находился на грани яви и сна: слышал шум прибоя, пение птиц, голоса людей, но никак не мог заставить себя открыть глаза и взглянуть на мир вокруг. По-видимому, этот загадочный луч притупил все его реакции, и хотя мозг отзывался на внешние раздражители, однако потерял способность отдавать команду телу. Он слушал, когда к нему обращались и будили, для того чтобы накормить. Немедленно после приема пищи Савелий вновь впадал в полудрему, какой-то своего рода некрепкий сон, Это состояние более всего походило на то, когда человек сквозь сон сознает, что звонит телефон, но не в силах заставить себя поднять трубку.
Потом постепенно минуты бодрствования начали прибавляться: он уже спал не целый день, а половину. Так Савелий вошел в ритм рутинного существования на острове.
Поскольку погода стояла великолепная, он настоял на том, чтобы не ночевать в доме. Раджив не сильно возражал и приказал поставить недалеко от берега высокую палатку, где стояли удобная походная кровать и стол, за которым Савелий ел.
Бешеный просыпался рано, выезжал из палатки на своем кресле и сидел либо на самом берегу, либо в тени. Делать ему было абсолютно, нечего. Ни телеприемников, ни радио на острове не было. Как-то Савелий поинтересовался у Раджива почему. И тот ответил, что хозяин, бывая на острове, отдыхает и телевизор никогда не смотрит, да и слуги этим тоже не увлекаются. Зато в доме имелась видеотека с огромным количеством индийских фильмов, которые слуги Широши с неописуемым восторгом, охая и ахая, смотрели каждый вечер. Савелий пару раз пробовал к ним присоединиться, но очень быстро понял, что подобное развлечение не для него.
Еще обитатели острова проводили свободное время, собираясь вместе и подыгрывая себе на каких-то неизвестных Савелию струнных инструментах, пели хором, довольно мелодично, хотя, на вкус, Бешеного слишком заунывно.
Сколько было всего людей на острове, Савелий так и не мог сосчитать, во-первых, потому, что большинство из них было на одно лицо - черноволосые, смуглые молодые люди, а во-вторых, потому, что кто-то из них каждый день то уезжал на быстроходных катерах, которые стояли у пристани, то возвращался обратно. Никто из них по-английски практически не говорил, а когда Савелий обращался к кому-нибудь, кроме Раджива, то тот смущенно улыбался и отвечал: "Моя не понимай!"
Раджив, которому поручил своего пленника Широши, был предупредителен, вежлив, заботлив, но не более. На все вопросы, выходящие за рамки повседневного быта, вроде "Когда вернется хозяин?" или "Куда он уехал?", Раджив отвечал одинаково и с неизменной улыбкой: "Не знаю".
Деятельная натура Савелия жаждала какой-нибудь активности, и первое время он очень страдал от своей неподвижности, не зная, чем заняться. К счастью, в доме оказалась обширная коллекция книг по истории Европы и Востока на английском языке. Савелию, наверное, первый раз в жизни выпал своеобразный отпуск, который он с наслаждением посвятил чтению.
Через некоторое время произошло странное - Савелий перестал чувствовать себя пленником и ощутил себя, наоборот, господином, поскольку любое его желание, любой каприз - подать, принести, приготовить - выполнялись молниеносно и без возражений. Но положение господина оказалось для Бешеного, может быть, еще более чуждым, нежели положение пленника.
Конечно, он мог бы командовать в экстремальных ситуациях, но именно командовать, но никак не повелевать.
Савелий не умел, да и не хотел повелевать и всегда предпочитал все делать сам. Но сейчас он был лишен этой возможности и из-за своей беспомощности ощущал постоянное неудобство, которое считал нужным скрывать, чтобы не обидеть добродушных и расторопных ребят, служивших ему.
Более всего страдал Бешеный от отсутствия общения и сначала пытался восполнить его воспоминаниями. Он много думал о сынишке и жене, тревожился, как они там без него живут-поживают. Его снедала тоска по родным и друзьям, и Бешеный пытался вызвать в памяти их лица и голоса. Он мысленно беседовал со своим братом Андреем Вороновым, старался представить, чем он сейчас занимается, воображал Лану со своим племянником на руках, разговаривал с генералом Богомоловым и Костиком, пытаясь на расстоянии внушить им мысль о том, чтобы они не оставили без присмотра маленького Савушку и его молодую мать.
Савелий напряженно думал, с какой целью его похитил Широши. Убивать он его, очевидно, не собирался. Заставить служить себе? Похоже, сам Широши, неоднократно упоминая о том, что Савелия нельзя ни купить, ни тем более заставить делать то, что он не считает нужным, понимал, что это невозможно.
По логике оставалось одно: Широши держит Савелия на острове для того, чтобы тот не помешал ему осуществить постановку какого-то нового спектакля на территории России. Бешеный опасался, не нанесут ли очередные штучки безумного Широши вреда его любимой Родине, хотя старался особенно много об этом не думать - подобное самоедство никакого смысла не имело. При всем желании Бешеный никак не мог помешать Широши.
С одной стороны, неопределенность срока пребывания на острове его страшно угнетала, но с другой - Савелий ловил себя на мысли, что подобное вялое, бездеятельное и, можно сказать, чисто растительное существование в благословенном тропическом климате захватывало его, неумолимо подчиняя повседневному монотонному ритму. Завтрак, сидение на берегу с книгой, обед, послеобеденный сон, чтение, ужин, опять чтение и вновь сон.
Как ни смешно, именно дефицит общения подтолкнул Савелия к тому, что он, можно сказать, подружился с морскими свинками или, во всяком случае, стал с удовольствием проводить с ними время. Простим эту не свойственную ему слабость - собак и кошек на острове не было, а птицы обитали высоко на деревьях и остерегались людей.
Просторный вольер со свинками располагался недалеко от палатки Савелия, и сначала он, устав, читать, от нечего делать безразлично наблюдал, как эти безобидные зверьки резвились в густой траве, гонялись друг за другом, пищали и свистели. Их незамысловатые игры начали развлекать Савелия. Однажды на своем кресле он въехал прямо в вольер, благо дверь была достаточно широкая. В первый момент обе свинки испугались и убежали в дальний конец вольера. Бешеный уже обратил внимание на то, что они боятся резких движений: Потому он застыл в кресле, а пару ломтиков предусмотрительно захваченных с собой плодов манго и папайи отрезал и положил у своих ног.
Постепенно свойственное всем живым существам любопытство пересилило страх, и две пары глаз-бусинок засветились в траве совсем недалеко от его кресла.
Через мгновение самец, которого Широши при Савелии называл Лаврентием, стремительно рванулся к креслу, ловко схватил ломтик и не мешкая пустился наутек. Прошло немного времени и подвиг Лаврентия повторила его подруга Чика.
На следующий день Савелий предупредил Раджива, что сам покормит свинок, и запасся разными фруктами - он уже давно заметил, что эти веселые малыши никогда не Страдают отсутствием аппетита.
Как и в прошлый раз, Лаврентий совершил смелую вылазку и тут же умчался в дальний угол вольера, где без промедления и предался пиршеству. Но Чика, как и положено даме, повела себя откровенно кокетливо, хотя и осторожно. Она медленно приблизилась к Савелию, аккуратно взяла из его руки ломтик манго и уселась неподалеку, с любопытством оценивая, что еще вкусного приготовил им этот странный незнакомец.
Как это ни абсурдно звучит, но Бешеный с удовольствием погрузился в дрессировку морских свинок. Они не только перестали его опасаться, а, напротив, с нетерпением ждали его появления с гостинцами, а ему было приятно их кормить, благо никаких проблем со свежими фруктами не возникало. Очень скоро он добился того, что Чика смело брала еду прямо с его ладони. Лаврентий еще некоторое время дичился, а потом все-таки последовал примеру подруги. Примерно неделю спустя оба зверька с помощью Савелия забирались к нему на колени и там поглощали доставленную им пищу.
Савелий не без удивления заметил, что они видят в нем не только высшее существо, одаряющее их едой. Пока он катился на кресле вдоль сетчатой стенки вольера к двери, они становились на задние лапки и радостно свиристели. Теперь, даже завершив трапезу, они вовсе не спешили убежать, а спокойно сидели у него на коленях и ждали, когда он их сам спустит на землю. Если же Бешеный обращался, скажем, к Лаврентию с вопросом: "Ну, как тебе понравился сегодня обед, малыш?" - тот, словно понимая, о чем его спрашивают, начинал в ответ свистеть. Особенно любили зверьки и даже жмурились от удовольствия, когда Бешеный почесывал их под подбородком и за ухом.
Иногда, впадая в тоску и меланхолию, Савелий делился с ними по-русски своими печалями, и свинки, вопрошающе глядя на него, как-то особенно урчали, словно пытались утешить и успокоить.