- Ничего подобного, - возразил тот, - моя уверенность коренится в моей интуиции. Так что собирай ребятишек и пускай по следу. А чтобы у них больше задора было, объяви, что тот, кто доставит мне Бешеного, получит двадцать пять тысяч зеленых, а тот, кто отыщет Мушмакаева, - сто тысяч! - не задумываясь ни на секунду, провозгласил банкир. - Идет?
- Я бы и без этого начал… - попытался возразить Краснодарский.
- Ты о долге Джохару? Забудь! Найдешь Мушмакаева, и долг спишется, и деньги получишь.
- Знаешь, Аркадий, а ты мне сразу чем-то приглянулся, - усмехнулся Семен, хитро прищурив глаза.
- Очень рад, что мы так быстро нашли взаимопонимание, - подвел итог Велихов. - Давай перекусим, разговорами сыт не будешь!
- Интересная мысль! - Краснодарский рассмеялся, разлил по стаканчикам водку. - За успех нашего безнадежного дела! - провозгласил он.
Двум этим людям, занимающимся совершенно разными делами, как бы на роду было написано объединить свои усилия, чтобы обрести то, чего каждому из них не хватало: бандит Краснодарский приобретал надежные заказы и постоянный денежный источник, а банкир Велихов - связи в криминальном мире и людей, готовых выполнить любой заказ…
IV. Похищение ребенка
Благополучно получив от Вазгена дипломат со ста тысячами долларов, Умар тут же вернулся к своим соратникам, собранным по тревоге. Это были самые отъявленные головорезы, с первых дней войны состоявшие в отряде под командованием Умара, а когда Мушмакаев забрал его к себе личным порученцем, они влились в отряд Харона Таштамирова и у того научились возбуждаться, ловить настоящий кайф при виде человеческой крови, особенно если сами ее же и пускали.
Узнав о гибели своего командира Харона, они, то ли с горя, то ли с радости, отправились в Дагестан, где прошлись по нескольким селениям, убивая, грабя и насилуя. Их мобильная группа состояла из восьми человек, вооруженных до зубов, и имела обкатанный сценарий нападения: неожиданно ворвавшись в какое-нибудь селение, посеяв там настоящий ужас, они убивали мужчин, насиловали молодых девушек, а после исчезали в родные места, не оставляя в живых ни одного свидетеля.
Откликнувшись на призыв бывшего командира, они в одночасье собрались на встречу с ним.
- Привет, мужики! - радушно воскликнул Умар, когда они вошли в дом его родственника.
- Здравствуй, командир, - вразнобой ответили они, с некоторым напряжением ожидая, что им придется услышать.
- Как жизнь боевая?
- С тех пор как мы потеряли Харона, никакой стабильности, - ответил парень лет тридцати, который в свое время был любимчиком Умара. Все его лицо и руки были покрыты шрамами, которыми он гордился. Эти шрамы он приобрел во время войны с "российскими оккупантами", от взрыва гранаты.
- Что, Баша, уже успел соскучиться по нашему вампиру? - с усмешкой спросил Умар.
- Ты прав, ушей неверных Таштамиров много настриг для своей коллекции, но с ним, представь, было как-то поспокойнее…
- Во всяком случае, мы всегда знали, что у нас завтра, а что - послезавтра, - добавил мужик лет пятидесяти. У него была тщательно ухоженная черная борода с небольшой прядью седых волос по центру подбородка.
- А что тебе, Масуд-Али, мешает? Я имею в виду, знать, что завтра, а что послезавтра?
- До встречи с тобой многое, но сейчас есть, кажется, надежда, что все пойдет по-старому. - В его глазах действительно промелькнула надежда. - Или я ошибаюсь, и ты нас позвал только потому, что соскучился по нам?
- Тебя не проведешь, старый ты лис, - усмехнулся Умар, - но сначала идемте за стол, чтобы не разговаривать натощак. - Он распахнул дверь в гостиную, и его соратники ахнули от неожиданности: перед их взором открылся роскошно накрытый стол, который просто ложился от изобилия разнообразной самой дорогой и изысканной закуски и многочисленных бутылок с алкоголем.
- Ты, никак, что-то праздновать собрался, а мы без подарка, предупредил бы, - жадно взирая на это изобилие, виновато произнес его любимец Баша.
- Ты угадал наполовину: действительно собрался праздновать, - сообщил Умар, - но не личное, а наше с вами общее. На нашего командира было совершено новое покушение, но он, к счастью, и на этот раз остался жив.
- Отличная новость! - обрадованно воскликнул Масуд-Али, остальные одобрительно загалдели, а он добавил: - А то разные слухи поползли…
- Да, Мушмакаев остался жив, но слухи действительно бродят, и все потому, что командир исчез в неизвестном направлении. А чтобы опровергнуть эти слухи, нам нужно отыскать нашего командира. - Он осмотрел их лица и особого выражения восторга не обнаружил. - Что притихли? Не нравится? - помрачнел Умар. - Я, можно сказать, о них забочусь, как о родных сыновьях, выгодную работу им нашел, а они нос воротят.
- Выгодную работу? - скептически повторил Масуд-Али.
- А разве есть сомнения? - Умар подошел к шкафу, достал оттуда "дипломат", раскрыл его. - Это наш аванс - семьдесят пять тысяч зелененьких! - Двадцать пять тысяч он уже взял себе, уверенный в том, что имеет на это полное право.
- Только аванс? - присвистнул Ваша. - Сколько же тогда получим, если выполним задание?
- Гораздо больше получим, когда отыщем Мушмакаева. Как вам нравится такая работа?
Баша внимательно оглядел своих соратников и ответил от имени всех:
- Чего тут рассусоливать? Такие бабки нашими набегами не насобираешь. Мы - с тобой!
- Только без нас, - виновато возразили два родных брата, погодки: одному двадцать четыре, другому - двадцать пять лет. - К сожалению, мы не можем надолго покидать своих баб, - начал пояснять тот, что постарше. - Они обе вот-вот родят, а этот рейд может затянуться надолго… Так что… извини нас, Умар.
- О чем вы, парни? Или мы не хлебали из одного котелка? - Умар похлопал их по плечу, потом взял пачку долларов и протянул старшему брату. - Я думаю, никто не будет возражать, если мы выделим вам пять тысяч баксов на рождение вашего потомства? - Он оглядел всех, но те промолчали, и Умар удовлетворенно заметил: - Я так и думал.
- Вот спасибо, командир! Верь, мы отработаем свое!
- Верю, - кивнул тот, - пошли за стол…
Пропраздновав далеко за полночь, они спали часов до двенадцати да и встали только тогда, когда Умар каждого растолкал едва ли не кулаками. Оседлав две "Нивы", одну синего цвета, другую, как говорил Умар, цвета знамени воинов Аллаха - зеленого, в которую он и сел сам с тремя боевиками, двинулись по тому маршруту, которым уехала и группа Савелия.
Накануне Умар позвонил в несколько мест и выяснил, что по крайней мере в двух местах видели "уазик", в котором везли раненого Мушмакаева. Лично переговорив с очевидцами и представив приблизительный маршрут движения машины с раненым командиром, он обратил внимание, что только ненормальный водитель или водитель, который совершенно не знает местности, может таким путем пытаться добраться до больницы города Аргун. А когда машина вообще стала удаляться от места назначения, Умар понял, что это не незнание местности или безумие, а целенаправленное движение к границе с Азербайджаном.
Оставляя надежду на то, что все это происходит по приказу Мушмакаева, он скрыл ото всех свои выводы и, дав наскоро своим людям перекусить и опохмелиться, приказал сесть в машины, и они двинулись полным ходом в направлении того селения, где в последний раз видели таинственный "уазик".
По прямой ехать было гораздо быстрее, чем группе Савелия, двигавшейся в силу необходимости странными зигзагами, и, останавливаясь лишь однажды для заправки, они к утру сумели достичь того самого поста. К их счастью, оказалось, что дежурит та же самая смена, что дежурила и пять дней назад. Когда Умар представился и объяснил цель их поисков, старший группы, дотошный парень лет тридцати пяти, очень подробно рассказал о той встрече, решив поделиться даже своими сомнениями.
- И что тебя насторожило? - спросил Умар.
- Не то чтобы насторожило… - замялся тот, - но сомнения кое-какие посеяло.
- И что же конкретно?
- Понимаешь… как бы тебе сказать… И пароль вроде правильно назвали, и довольно сильно сокрушались, когда выяснили, что едут не той дорогой, даже едва не подрались между собой, и мне даже успокаивать их пришлось. - Сейчас, пытаясь объяснить свои сомнения, парень вдруг понял, что ничего путного сказать не может, и замолчал.
- Что ж ты замолчал? - нахмурился Умар.
- Собственно, не знаю, что и говорить…
- Что значит, не знаешь? Что-то же тебя насторожило? - продолжал приставать Умар.
- Насторожило, - твердо подтвердил тот.
- Но что?
- А черт его знает! Как я могу передать свои ощущения на словах? - Он сделал паузу, наморщив лоб, потом вдруг спросил: - Вот ты был когда-нибудь в театре?
- Ну, был! И что?
- Вроде бы и пьеса очень хорошая, и актеры классно играют, и ты иногда даже забываешь, что это действие не взаправду, а потом очнешься и стукаешь себя по лбу: это же театр, все понарошку! Понятно говорю?
- Хочешь сказать, что когда они уехали, то ты почувствовал, что перед тобой играли, так, что ли? - Умар все больше начинал убеждаться, что его командир попал в беду.
- Вот именно, - обрадовался тот, - играли. Вроде бы во все веришь, а когда они уехали, то осталось впечатление, что тебя провели, как мальчишку.
- В каком направлении они поехали?
- В том, которое я им и указал. - Он виновато замолк.
- Говори все, - строго потребовал Умар.
- Это может остаться между нами? - Парень понизил голос.
- Обещаю.
- Вернуться-то они вернулись, но я, как мне тогда казалось, любопытства ради, проследил за ними в бинокль…
- И что? - нетерпеливо спросил Умар, уже почувствовав, что и сам знает ответ.
- Вон, видишь тот пригорок? - указал рукой старший поста.
- Ну…
- Когда они доехали до него, я уже хотел прекратить слежку и даже стал смотреть в другую сторону и там-то…
- Увидел их машину? - полувопросительно договорил Умар за парня.
- Точно! Я даже глазам своим не поверил, подумал, не галлюцинация ли это от усталости: к тому времени мы почти сутки уже дежурили, присмотрелся - они! Помнится, я тогда еще подумал, что Мушмакаев напрасно держит такого водителя.
- А ты, случайно, не знаешь, кто дежурил в тот день в направлении, куда уехал "уазик"? - неожиданно поинтересовался Умар.
- Как не знать? Там мой приятель дежурил в тот день, Руслан его зовут. Мы с ним сдружились сразу же, как он только из Москвы приехал.
- Он что, русский?
- Нет, чеченец. Только долго в Москве прожил, с родителями. А потом, узнав, что творится на родине, бросил родителей и встал в наши ряды. - О своем друге он рассказывал с такой гордостью, словно давал характеристику на представление его к ордену.
- А ты не можешь связать нас с ним? - спросил Умар и достал из кармана трубку сотового телефона.
- В том-то и дело, что не могу. - Парень явно переживал свою оплошность.
- Хочешь сказать, что он тоже пропал? - тут же предположил Умар.
- Откуда ты знаешь?
- Что я знаю?
- Что пропал не только он, но и весь наряд: пять или шесть человек, точно не помню.
- А когда это случилось?
- Как раз в тот самый вечер… - начал парень и вдруг воскликнул:
- В тот вечер, когда и проезжала эта машина с Мушмакаевым! - Он вдруг присвистнул. - Ты хочешь сказать, что это связано между собой?
- Не исключено, - кивнул Умар и тут же добавил: - Но об этом никому ни слова! Понял?
- Еще как понял!
Вернувшись к своим соратникам, Умар сказал:
- Парни, все несколько усложняется.
- О чем ты, командир? - спросил Ваша.
- Судя по всему, нашего командира успели вывезти из Чечни, - недовольно ответил Умар.
- И куда же? Неужели в Азербайджан? - осторожно предположил Масуд-Али.
- Можешь радоваться: я отлично помню, что там у тебя живет родной брат.
- Знаешь, сколько лет мы с ним не виделись?! - обиженно воскликнул тот.
- Вот и увидишься… - Умар взглянул на часы, - … через несколько часов, на, звони ему.
- Ты не шутишь?
- Какие могут быть шутки? Звони и говори, чтобы встречал, возможно, понадобится его помощь. Насколько я помню, он вроде бы на таможне работает?
- У тебя отличная память, командир, - польстил Масуд-Али, затем взял телефонную трубку и стал набирать номер…
Пока чеченская группа, возглавляемая хитрым Умаром, вышла на след группы Говоркова, в Москве бурную деятельность развил Краснодарский. Имея довольно большой авторитет в криминальных кругах бывшего Советского Союза, он бросил клич по своим знакомым, описав довольно детальный портрет Савелия и дав понять, что любое сообщение о его возможном местонахождении будет щедро оплачено. Не прошло и суток, как он начал получать сообщения - сначала из Чечни, но в них не было ничего существенного, кроме одной детали, которая сразу насторожила Краснодарского.
В сообщении указывалось, что в последний раз машину с Мушмакаевым видели недалеко от границы с Азербайджаном. Прочитав это сообщение. Краснодарский сразу почувствовал, как внутри него натянулись все струны охотничьего азарта. Он - как хорошая ищейка, что почувствовала дичь, сделала стойку и повела по сторонам своим чувствительным носом, пытаясь определить по запаху, в какую сторону броситься, чтобы продолжить преследование этой дичи.
Еще большая ясность появилась после второго сообщения, пришедшего на его факс, которое гласило: "По предварительным выводам объект, подходящий под описание, был замечен в небольшом городке, который является последним крупным населенным пунктом перед границей с Турцией. Не успевая связаться с вами, мы решили попытаться задержать их машину, в которой находились четверо активных мужчин и один то ли раненый, то ли больной, однако наши попытки ни к чему не привели. Ранены двое наших ребят. Преследование не удалось: незадолго до границы мы их потеряли. Судя по всему, у них был проводник, отлично знакомый со всеми нелегальными тропами… "
Дальнейший текст, в отличие от предыдущего, напечатанного на машинке, был дописан от руки:
"Ты извини, Сема, что не только не смог оказать реальную помощь, но и, скорее всего, насторожил твою дичь. Если могу что-то исправить, то цинкани, и я подключусь.
С приветом! Твой братан Вазо".
С Вазо они познакомились очень давно: лет пятнадцать назад, когда Краснодарский впервые окунулся за колючую проволоку. На этой командировке усиленного режима был сплошной беспредел, и это не нравилось ни ментам, ни деловым людям. Получилось так, что они с Вазо пришли на эту командировку почти одновременно, но впервые общнулись через пару месяцев, загремев в ШИЗО почти что по одинаковой причине: и тот, и другой решили кулаками наставить на путь истинный беспредельщиков: Краснодарский, тогда еще просто Сема, сломал челюсть одному скорому на язык торгашу из Тбилиси, а Вазо, тогда еще просто Зураб Квинихидзе, поставил на место зарвавшегося вольного мастера.
Оказавшись в одной камере, они быстро сблизились и все пятнадцать дней разрабатывали план, благодаря которому довольно скоро добились не только более-менее нормального порядка в зоне, но и уважения коллег по несчастью. Освободившись на полгода раньше Зураба. Краснодарский приехал к нему в гости. За эти полгода Зураб достиг определенных успехов и смог не только достойно встретить приятеля, но даже и ссудить его на первое время внушительным капиталом, с помощью которого Семен довольно быстро освоил Краснодар, раскрутился по-нормальному и вернул долг, но и солидно встал на ноги, заслужив, как бы в награду, прозвище Краснодарский.
Почувствовав, что Краснодар для него стал пройденным этапом, он перебрался в Москву, в которой у него к тому времени появились нужные знакомства, давшие ему возможность зацепиться в столице. Краснодарский обладал одним ценным качеством, которого недостает многим людям: он умел сглаживать острые углы и старался ни с кем не обострять отношений, но если не видел другого выхода, то шел, как хирург, на решительные меры по удалению злокачественной опухоли.
В свое время Дудаев действительно прикрыл его задницу, когда конкуренты внаглую подставили Краснодарского и менты объявили на него охоту. С Дудаевым их познакомил именно Вазо. В то время Дудаев толькотолько начинал свой подъем к вершине руководства Чечней, и Краснодарский, словно интуитивно почувствовав, что Дудаев может оказаться полезным ему в будущем, помог тому на выборах не только финансами, но и в полном смысле слова физически. А долг платежом красен.
Когда над Краснодарским нависла угроза ареста, Дудаев сначала взял его к себе в охрану, а потом, используя свои московские связи, и вообще добился закрытия уголовного дела. Когда Дудаев объявил ему об этом и спросил, чего бы ему сейчас хотелось больше всего на свете, Семен вдруг заявил, что скучает по Москве, хотя всегда ощущал себя рядом с ним в полном "комфорте и удовольствии", а за спасение своей задницы считает себя должником и по первой же просьбе Дудаева сделает все, что тот попросит.
Несколько минут Дудаев молча смотрел в глаза своему любимцу, недовольный его неожиданными словами, потом подумал, что льстецов полно на каждом шагу, а честных друзей раз-два и обчелся. Лучше вдалеке иметь друга, чем вблизи иметь льстеца, которому нельзя доверять. Обняв Краснодарского, Джохар крепко прижал его к себе, дружески похлопал по спине и с чувством заверил:
- Я сблизился с тобой, и ты мне действительно дорог. Помни: если что, то здесь тебя всегда ждет кусок хлеба и ночлег.
- Спасибо, дорогой Джо! - Казалось, что он сейчас прослезится, но это только казалось: Семен Краснодарский отлично умел сдерживать свои чувства.
- Только не Джо, - усмехнулся Дудаев, - не люблю аналогий.
- А чем тебе не нравится Сталин?
- Тем, что его до сих пор многие люди проклинают и будут проклинать еще не одно поколение!
- О памяти людской заботишься? Не рано ли?
- Это почти всегда бывает поздно и никогда рано, - глубокомысленно, с некоторой грустью проговорил Дудаев…
Что ж, нужно отдать должное господину Дудаеву за столь мудрый вывод. В чем кроется мудрость? А в том, что действительно человек, если он настоящий и по-настоящему хочет оставить хорошую память о себе, должен едва ли не с самого детства заботиться об этом. Есть даже такое выражение, принадлежащее одному классику: "Первую половину жизни человек работает на свое имя, а вторую половину жизни имя работает на него". Автору кажется, что это очень мудрое суждение, помнить которое должен всякий здравомыслящий.
Когда в различных средствах массовой информации сообщили о гибели Джохара Дудаева, Краснодарский не поверил и тут же стал звонить по многим телефонам, пытаясь узнать истину. Его попытки не увенчались успехом, хотя разговаривал он и с теми, кто отлично знал их с Дудаевым отношения. Прошло несколько месяцев, и он уже начал сомневаться в своей правоте, но однажды, среди ночи, раздался звонок, и он услышал знакомый голос.
- Не ожидал? - с довольной усмешкой спросил Дудаев.
- Честно говоря, нет, - признался Краснодарский, - хотя и не поверил ни одному слову ни в газетах, ни на телевидении!
- Я был уверен, что ты все правильно поймешь, - заметил Джохар. - Звонить раньше не мог: нужно было дождаться, когда все успокоится вокруг моей персоны.
- Я могу быть чем-то полезным?