- Нет, у меня все в полном ажуре, просто захотелось услышать голос человека, которому Я верю, - многозначительно произнес Дудаев.
- Рад это слышать. Ты в пределах досягаемости?
- Не совсем… однако, кто знает… - Он усмехнулся. - Через пару дней с тобой свяжется мой человек, который передаст от меня привет, можешь ему доверять, как мне.
- Ему нужна будет моя помощь?
- Нет, просто он передаст тебе мои координаты, которые ты должен запомнить, не записывая, - сказал Дудаев.
- Понял, очень рад тебя слышать, приятель!
- Я тоже. Как у тебя дела?
- У меня все отлично!
- Ну и хорошо, так и держи! Удачи тебе!
- Спасибо, тебе тоже…
Как ни странно, но этот звонок был для Краснодарского не только приятным, но и настораживающим. Столько времени не звонил и вот, на тебе… Скорее всего, за этим звонком что-то стоит, просто он не мог все рассказать по телефону. Скорее всего, ясность внесет его посланец. Интересно, какого рода помощь понадобилась его чеченскому приятелю? Для него он сделает все, что угодно, кроме одного… Оставалось надеяться, что он не обратится с просьбой убрать Президента России.
Дни до встречи с посланцем Дудаева он провел в некоторой тревоге, но когда наконец встретился с ним, то с облегчением узнал, что его опасения были совершенно беспочвенны: посланец, симпатичный стройный брюнет лет двадцати восьми, передав привет от Дудаева, бросив быстрый взгляд по сторонам, наклонился к уху Краснодарского и дважды быстро прошептал номер телефона.
- Запомнил? - спросил он.
- Запомнил, - кивнул Семен.
- Отлично! В таком случае пока. - Он протянул ему руку.
- Стоп! И это все, что ты должен был мне передать? - удивленно спросил Краснодарский.
- Все. - Парень пожал плечами.
- Хоть имя свое назови.
- Извини, здесь я не прав. Мироном меня зовут. - Он крепко пожал руку собеседнику и протянул ему свою визитку, на которой Семен прочитал вслух:
- Помощник президента по связям с общественностью… Какого президента? - нахмурился он.
- Как какого? Конечно же. Президента Чечни! - Он впервые улыбнулся. - Звоните, если что.
- Надолго в Москве?
- Завтра улетаю назад, а что?
- Думал, посидим где-нибудь, девочек пощекочем…
- В другой раз; я довольно часто бываю здесь: тричетыре раза в месяц точно.
- В таком случае еще более рад знакомству.
- Мне тоже очень приятно. До встречи.
С этим парнем они встречались довольно часто, пока Краснодарский не узнал, что Мирон погиб: в его машину попал случайный осколок, и смерть была мгновенной…
Встрече с банкиром Велиховым, от которого он получил "привет" от Дудаева, Краснодарский был очень рад: над ним висел долг, который он давно хотел оплатить. Услышав о Бешеном, он с удвоенной энергией подключился к этому делу. И когда пришла информация о том, что племянника Дудаева вывезли в Турцию, он сразу же послал свою группу по следу.
Пока над головой Савелия только начали сгущаться облака, над его приятелем, Олегом Вишневецким, уже нависли грозовые тучи. Когда провалилась попытка связать Олега со взрывом на Котляковском кладбище, его врага организовали группу, которая вплотную занялась поисками любых уязвимых мест в его окружении. То есть началась настоящая охота, с привлечением профессиональных "охотников".
Вишневецкий не был ангелом, и, конечно же, рано или поздно, команда недругов наковыряла бы что-нибудь против него или его близких сотрудников. Как говорил Иисус Христос: пусть бросит в меня камень тот, кто безгрешен! И, как помнит уважаемый Читатель, не нашлось ни одного человека, который решился бы бросить этот камень…
Однако давайте вернемся к нашим героям. Недруги Олега Вишневецкого не только имели зуб на него за то, что он не позволял им бесчинствовать на государственных постах, они никак не могли пережить, что такой лакомый кусок, как Ассоциация "Герат", находится вне сферы их влияния. Гератовцев никак нельзя было прижать: они не имели, как Фонд ветеранов - афганцев", налоговых и таможенных льгот, они никак не зависели от чиновничьего произвола, вовремя платили налоги. И в то же время работали с таким успехом, что все больше и больше разрастались, открывали филиалы не только на территории бывшего Советского Союза, на и в дальнем зарубежье. Как говорится, близок локоток, да не укусишь.
К середине лета, когда все вроде бы разлетаются на отдых, чиновник, наиболее ненавидящий Олега, остался возглавлять отдел, контролирующий работу частных фирм, проводив на Кипр своего начальника, который мешал ему действовать более жестко.
Геннадий Жарковский в прошлом был деятельным комсомольским вожаком районного уровня. У него была довольно неприметная внешность, но великолепная память. Каждого человека, стоящего чуть-чуть выше него по служебной лестнице, он знал по имени-отчеству, помнил все знаменательные для этого человека даты: от дня рождения его самого до дня рождения любимой собачки, если таковая имелась в наличии. При любой, даже случайной встрече с начальством он, чуть пригибаясь из-за своего высокого роста, подобострастно выплескивал поток комплиментов, готов был бегом бежать хоть на самый край города, чтобы выполнить любое поручение. Его рвение было столь заметно, что ему пророчили большое будущее по партийной линии.
К моменту крутого поворота в судьбе страны Жарковский уже добрался до ЦК комсомола, возглавив небольшой отдел, и втайне потирал руками, лелея свою давнюю мечту - стать одним из секретарей. Однако его мечтам не суждено было осуществиться: все рухнуло в августе девяносто первого года. В одночасье потеряв своих покровителей, он несколько месяцев болтался, переживая крах своей мечты и пытаясь найти новое русло, чтобы снова попытаться выплыть.
Трудно сказать, сколько бы еще продолжались его попытки, но помог случай. Однажды ему попалась в газете знакомая фамилия, которая звучала достаточно громко для человека, который был не у дел. Набравшись наглости, он купил огромный букет роз, к которым тот был неравнодушен, и заявился к нему домой в день его рождения. Именинник был настолько растроган тем, что парень помнит не только о его дне рождения, но и о его слабости, что он принял его как дорогого гостя.
Жарковский, имея за плечами огромный опыт общения с номенклатурой, скромно молчал за столом и лишь один раз поднял тост за "самого умного и талантливого деятеля, заслуги которого до сих пор не ценят в правительстве". Нужно было видеть слезы радости именинника, чтобы понять, что тостующий точно почувствовал его настроение и потому стал "лучшим другом дома".
Когда веселье подходило к концу, Геннадий решил удалиться "по-английски", но сделал все, чтобы виновник торжества это заметил. Тот принялся уговаривать посидеть еще, но Жарковский виновато ответил, что он был бы рад быть рядом с таким человеком всю жизнь, но ему нужно зарабатывать детям на хлеб: он подрабатывает ночным дежурным в одной частной фирме. Как вы могли догадаться, чиновник почувствовал себя несколько виноватым, вспомнив, какой дорогой букет был получен от несчастного молодого человека. И конечно же, предложил ему утром явиться к нему на службу, заметив при этом, что было бы кощунственно использовать "талантливого человека" на столь непродуктивной работе.
Опасаясь, что именинник мог это произнести лишь под воздействием винных паров и особого настроения, Геннадий, скромно потупив очи, явился поутру, как и было сказано. На его счастье, в кабинете находилась и жена вчерашнего именинника, которая отметила для себя "вежливого и услужливого молодого человека", только вчера "с огромным удовольствием" помогавшего ей на кухне. Усилия Жарковского не пропали даром: жена, которую бывший именинник немного побаивался, сделала все, чтобы Геннадий получил приличную должность.
Постепенно знакомясь с делами, Жарковский понял, что с "застойных" времен для госслужащих мало что изменилось. Все так же брались взятки, все так же имела значение "мохнатая рука", на которую можно опереться в случае опасности, все так же процветала зависть к вышестоящим и пренебрежение к тем, кто стоит ниже.
День за днем Жарковский набирался опыта и вскоре сумел так крутить делами, что его стал побаиваться даже его непосредственный начальник. Все было бы хорошо, но однажды накатанная вроде бы колея вдруг превратилась в сплошные колдобины. Создав определенный круг людей, каждый из которых каким-то образом зависел от другого, Жарковский иногда смело обещал сделать то или иное и получал за это определенное вознаграждение, которым всегда делился со своей "мохнатой лапой".
И вдруг, когда ему было необходимо получить очередные финансовые вливания, президент фирмы "Твоя надежность" отказался платить. То есть прервалась наработанная цепочка, и он, чтобы не вызывать у своей "мохнатой лапы" подозрений в своей некомпетентности и не потерять его расположения, должен был выплачивать ему из своих личных средств. Кому это может понравиться? Только не Жарковскому. И он решил действовать, чтобы другим неповадно было. Когда провалился план с Котляковским кладбищем, он почувствовал, что его карьера снова может рухнуть в одночасье, если он быстро не предпримет что-нибудь серьезное.
Попытки поговорить со своим начальником тоже ни к чему не привели: тот был довольно пожилым человеком и не хотел идти на риск, желая спокойно доработать до пенсии. Оставалось ждать момента, чтобы самому взять на себя всю ответственность. Такая возможность и появилась после ухода начальника в отпуск. Встретившись с нужными людьми, не боящимися запачкать руки (они уже не раз выполняли его заказы), он попросил их организовать тщательную слежку за Олегом Вишневецким, записывая все, что они увидят или услышат. Те рьяно взялись за дело. Когда попытки установить прослушивающие устройства в кабинете Вишневецкого провалились, они поняли, что им действительно придется попотеть на "наружке".
Эти ребята работали раньше в Комитете государственной безопасности и имели отличный опыт в подобных делах. Не выпуская из поля своего зрения фигуру Вишневецкого в течение месяца, они принесли Жарковскому целое досье своих наблюдений. Внимательно изучив этот "труд", он нашел не очень много, гораздо меньше, чем ему хотелось. После долгих размышлений он пришел к выводу, что единственным слабым местом у Олега были его родители, жена и друзья. К родителям и жене подступиться было трудно: родители жили в другом, довольно небольшом городишке и выкрасть их, не привлекая внимания, было архисложно. Жена, с редким именем - Лада, работала бухгалтером в "Герате" и никогда не оставалась одна. Оставались друзья Олега, которыми он очень дорожил. Перебрав всех, Жарковский остановился на довольно непростой кандидатуре - Андрее Ростовском. Непростой потому, что он был связан с криминальным миром.
По оперативным данным группы слежения, Андрей занимался не совсем легальным бизнесом, что довольно сильно осложняло выполнение задуманного. Но Геннадий остановился на нем из-за того, что Андрей, состоя во втором браке с симпатичной фотомоделью, имел от первого брака сына, в котором просто души не чаял. Сынишка с матерью жил в курортном городе Пятигорске, и его, естественно, никто не охранял. Именно этот факт и убедил Жарковского остановиться на Андрее. Суть идеи была стара как мир и заключалась в следующем: похитить любимого сына и, шантажируя Андрея, надавить на его друга - Олега Вишневецкого.
Ситуация в данный момент складывалась как нельзя более удачно: Андрей Ростовский со своей молодой женой Оксаной находился на отдыхе в Бургасе, Олег Вишневецкий, после того как отдохнул с ними и отпраздновал свой день рождения, вернулся в Москву, с головой ушел в работу и сейчас, по оперативным данным, принял решение уехать на несколько дней в гератовский пансионат на Клязьме, а потом должен отправиться с женой в Белоруссию, чтобы навестить родителя Лады.
Последняя информация особенно запала в голову Жарковского, но ее он решил оставить на крайний случай. Он даже и предположить не мог, что именно эта информация и сыграет роковую роль в жизни не только Олега Вишневецкого, но и самого Геннадия, но до этого еще должно было пройти несколько недель…
Немного придя в себя после треволнений, связанных с исчезновением опасного изобретения, Богомолов накинулся на рутинные дела, скопившиеся за последнее время, лишь иногда вспоминая о своем "крестнике". Он уже перестал сердиться на него за то, что тот не выполнил приказа и пытается доставить Мушмакаева в Москву, чтобы предать суду. Более того, генерал, не признаваясь никому более, втайне симпатизировал этому поступку Савелия, с сожалением сознавая, что он сам никогда бы не смог решиться на это.
Прошло несколько дней, и однажды Богомолова вызвал к себе один из руководителей ФСБ, генерал Мамонов, по приказу которого и пришлось посылать группу Савелия в Чечню для уничтожения Мушмакаева. После нескольких вполне дежурных фраз типа: "Как здоровье? Как внуки? Как работа?" - тот неожиданно спросил, акцентировав лишь одно слово:
- Как там с НАШИМ делом?
- Вы имеете в виду… - начал Богомолов, но тот сразу же оборвал его:
- Я хочу услышать: "объект" убран? - Он вопросительно уставился на генерала.
- Не совсем, - начал Богомолов, - в данном случае, даже при всем желании, скрыть истинное положение вещей не удастся. Слишком громкая фамилия у "объекта". Удивительно и то, что до сих пор вся пресса не заполнена сообщениями о его исчезновении.
- В каком смысле не совсем? - насторожился Мамонов.
- "Объект" задержан и вывозится в Москву. - Он развел руками.
- Что?! - буквально взревел начальник. - Этого нельзя допустить! Вы хоть понимаете, что может произойти?
- А что может произойти, если "объект" окажется в Москве? - словно удивляясь, спросил Богомолов.
- Что, что… Многие головы полетят, вот что. - Мамонов замолчал, нахмурив свой огромный лоб. - Почему не выполнен приказ?
- Во время подготовки операции мои люди наткнулись на информацию, которую, как они считают, должны донести до правительства России…
- Но при чем здесь "объект"?
- Они уверены, что информация важна именно в сочетании с тщательным допросом "объекта".
- И что это за информация?
- Выяснить не удалось, внезапно прервалась связь. - Константин Иванович решился на эту уловку, понимая, что иного выхода у него нет: в противном случае, он знал наверняка, моментально был бы отдан приказ о немедленном уничтожении не только Мушмакаева, но и всей группы.
- Что вы намерены предпринять?
- Дождаться, когда его доставят сюда, и здесь принять решительные меры.
- Ни в коем случае! Все это бред собачий? - грубо возразил тот. - Высылайте спецгруппу наиболее сильных агентов навстречу вашей группе. "Объект" должен быть уничтожен до его появления в Москве! Вам понятно?
- Но… - попытался возразить Богомолов.
- Никаких "но"! - резко оборвал Мамонов. - Я прекрасно помню, как вы расхваливали своего кандидата на это задание. Как вы говорили? Один из лучших?
- Нет, я говорил, что он - самый лучший, - хмуро поправил Константин Иванович.
- Что ж, если вы считаете, что самых лучших вы УЖЕ использовали, то я могу послать своих "мальчиков", - усмехнулся Мамонов с чувством превосходства.
О его "мальчиках" из группы специального назначения в управлении ходили настоящие легенды. Они использовались в самых опасных и горячих местах, когда нужно было быстро, а главное, бесшумно, не привлекая внимания ни общественности, ни прессы, кого-нибудь убрать, и убрать так, чтобы человек исчез вовсе без следа. Нужно заметить, что они действительно были профессионалами высочайшего класса.
Эта группа была набрана из разных ведомств, занимающихся подготовкой террористов, диверсантов, профессиональных киллеров, разведчиков. Как правило, никто из них не должен был иметь семьи, они, как самураи, воспитывались на своеобразном кодексе чести. У них совершенно отсутствовали такие чувства, как жалость, сострадание, любовь к ближнему.
"Умри, но выполни приказ!" - было девизом этой группы.
Константин Иванович задумался: как ему поступить в данной ситуации? Послать своих ребят, не предупредив, что их цель - только Мушмакаев, значит подставить их: Савелий не из тех, кого силой можно заставить сделать что-либо. Согласиться с тем, чтобы были посланы "мальчики" шефа, значило подставить под реальную угрозу жизни Савелия и всей его группы.
- Ну, о чем задумался, генерал? Может быть, ты устал и тебе пора на отдых? - с вызовом спросил Мамонов.
Этот выпад переполнил чашу терпения Богомолова. Он всегда недолюбливал этого выскочку, жополиза, скользкого как змея. Решив, что сумеет предупредить Савелия о том, чтобы он поостерегся, Константин Иванович спокойно, но твердо ответил:
- Пора мне на отдых или не пора, не вам решать! А задумался я о том, КАК лучше выполнить приказ и КТО это может лучше сделать.
- Не стоит обижаться, - миролюбиво произнес Мамонов, - я ж по дружбе…
"Иметь одного такого "друга" - и врагов не нужно", - подумал Богомолов, а вслух произнес:
- Посылайте вашу группу, здесь нужны профессионалы высшей пробы!
- Вот и хорошо, - Мамонов обрадованно потер ладонями, - пришлите фото своего человека и возможный маршрут его передвижения.
- Фото? - изумился генерал. - Вы шутите? Для выполнения вашего задания я дал глубоко законспирированного специалиста, которого в лицо знаю только я, а вы - фото! Это, во-первых, во-вторых, не понимаю, зачем вам его фото, если ваши люди должны уничтожить "объект", лицо которого знакомо даже любому школьнику?
- Ладно, пусть будет так, - недовольно скривился Мамонов, - а маршрут?
- О маршруте можно только предполагать. - Генерал пожал плечами.
- Какие же у вас предположения?
- Вряд ли он рискнет тащить "объект" через всю страну, в которой его знает каждая собака.
- Вы хотите сказать, что он попытается вывезти его через границу?
Богомолов не ответил и вновь пожал плечами: мол, решай сам, если есть голова на плечах.
Вернувшись в свой кабинет после этой встречи, Константин Иванович был зол не только на себя, но и на всех на свете. Ему казалось, что только что он совершил самое настоящее предательство. Отлично зная того, с кем он только что беседовал, Богомолов понимал, что тот наверняка подстрахуется и отправит две группы: одна будет заниматься заграничной версией, другая - внутренней. И это чуть облегчало задачу Савелия. Гораздо спокойнее противостоять распыленным силам, чем собранным в единый кулак. Хотя он прекрасно понимал, что этим только сам себя успокаивает. Специалисты этого подразделения великолепно могут действовать и в одиночку.
Неожиданно ему в голову пришла мысль, что и Савелий точно такой же, как и эти "мальчики". Подспудно Богомолову вдруг захотелось, чтобы его "крестник" утер нос этим "спецмальчикам". Ему вдруг стало жаль, что это не военные игры, а реальные действия, в которых самая высокая ставка - ЖИЗНЬ.