Подобное возбуждение испытывает каскадер перед очень сложным и опасным трюком, когда вроде бы все тщательно продумано, но страх остается до самого последнего мгновения, пока еще остается шанс все отменить.
У Олега Вишневецкого оставались еще почти сутки для того, чтобы прислушаться к своему внутреннему голосу и отказаться от этой поездки, но…
Если бы человек мог всегда предвидеть, что ожидает его хотя бы через считанные минуты, насколько легче тогда жилось бы. Скольких ошибок можно было бы избежать…
Отлично отметив с Ланой и Вороновым свое возвращение в Москву, Савелий наотрез отказался от заманчивого предложения поспать на диване и отправился к себе домой. На прощанье попросил Андрея предупредить Богомолова, чтобы тот не беспокоился и что он обязательно с ним свяжется, как только проснется. На его счастье, с такси проблем не возникло, и уже к трем часам ночи он лежал в своей кровати, блаженно расслабив гудевшее от усталости тело; как-никак, а целые сутки не спал ни минуты.
Будильник поставил на одиннадцать часов, уверенный, что восьми часов для полного отдыха вполне хватит, а раньше одиннадцати, тем более в пятницу, Богомолов не освободится от самых срочных дел. Перед тем как окончательно провалиться в сон, Савелий успел подумать, что нужно непременно позвонить Олегу, узнать, как дела, да и вообще было бы неплохо встретиться - несколько месяцев не виделись.
Как же мы жалеем порой, что наши благие намерения, пришедшие на ум перед сном, не воплощаются по каким-то причинам утром в реальность. Вот и Савелий всю дальнейшую жизнь будет жалеть о том, что не позвонил Олегу, не повидал его. Кабы человек мог знать…
А все получилось совсем не так, как задумывалось: сон Савелия прервал вовсе не будильник, а телефонный звонок. Приоткрыв один глаз, Савелий взглянул на часы: девять утра! Чертыхнулся в сердцах, поспать не дают.
- Да, слушаю, - раздраженно сказал он, словно выплюнув эту фразу.
- Не выспался еще, что ли? - прозвучал в трубке красивый баритон Богомолова.
- Нет-нет, все нормально, - солгал Савелий, тряхнув головой, чтобы отогнать прочь сонное настроение. - А я вам хотел после одиннадцати звонить, у вас же селекторное совещание по пятницам.
- На вторник перенес, так что одевайся пошустрее и дуй ко мне, машина сейчас подъедет, позавтракаешь у меня. - Голос генерала звучал серьезнее обычного, Савелию даже показалось, что он несколько встревожен.
- Что-то случилось?
- Пока нет, расскажу при встрече.
- Константин Иванович, я могу кое о чем попросить вас?
- Ты сейчас все можешь, - многозначительно заявил Богомолов.
- Что, Воронов проболтался? - улыбнулся Савелий.
- Не волнуйся, он сказал только одну фразу, остальное доложишь сам.
Савелий легко сообразил, что именно произнес Воронов, чтобы, выслушав его, Богомолов заявил, что ему сейчас все дозволено. Может, он зря не попросил Андрея вообще ничего не сообщать Константину Ивановичу, а улучить момент и рассказать все самому?
- Константин Иванович, не могли бы вы организовать мне встречу с Черномырдиным?
- Зачем тебе понадобился Виктор Степанович? - удивился Богомолов.
- Да тут у меня случайно завалялись двести пятьдесят тысяч баксов, хочу сделать пожертвование в пользу державы, - небрежно ответил Савелий.
- Ты что, чеченский банк по пути грабанул? - пошутил Богомолов.
- Никак нет, товарищ генерал, мне их честно вручили, как говорил великий комбинатор, на блюдечке с голубой каемочкой. При встрече расскажу подробности.
- А с чего вдруг Черномырдину? К чему такая блажь? Можно просто в госбанк сдать.
- Нет уж, пусть премьер решает, какую дыру в бюджете ими полезнее закрыть, ему виднее, - решительно заявил Савелий и тут же с деланным простодушием напомнил: - Вы же сами сказали, что мне сейчас все можно.
- Ловишь на слове?
- Ловлю, - без колебаний признался Савелий.
- И правильно делаешь: сказал "а", значит, должен говорить и "б". Будем надеяться, что у Виктора Степановича найдется сегодня свободная минутка.
- Не обязательно сегодня, я не спешу.
- Зато я спешу, - возразил Богомолов. - Именно сегодня, потому что после тебя некоторое время не будет в Москве. Так что прихвати свой "подарок", в крайнем случае, оставишь в моем сейфе, хоть мне-то ты доверяешь?
- Вам да! - твердо ответил он.
Разговаривая по телефону, Савелий умудрялся еще и одеваться, а когда услышал, что вновь придется куда-то срываться из города, естественно возник вопрос: "Куда?" - но интуиция подсказала, что ответ будет только при встрече.
Положив трубку, Савелий быстро умылся, прихватил спортивную сумку с баксами и через десять минут уже сидел в служебной "Волге". Как только они подъехали, дежурный офицер у ворот сказал Савелию:
- Константин Иванович просил подождать здесь: он сейчас прибудет.
- Спасибо, - поблагодарил Савелий.
Он вышел из машины, не понимая, что происходит. Единственное, что пришло в голову: скорее всего генерала вызвал какой-то вышестоящий начальник. Однако на этот раз Савелий не угадал. Перед ним остановился черный "мерседес", за которым притормозила "вольво" синего цвета - машина сопровождения и охраны.
- Удивился? - спросил Богомолов, открывая заднюю дверь, он был одет в генеральскую форму, в которой Савелий видел его лишь на похоронах Говорова.
- Что, вызвали куда-то? - садясь рядом с генералом, предположил Савелий.
- Не угадал, - улыбнулся Константин Иванович, - к Виктору Степановичу едем.
- Так сразу?
- Да, повезло, у него как раз окошечко образовалось между заседаниями.
- Сказали зачем?
- А как бы нас пропустили с такими деньжищами? Я гляжу, у тебя, пожалуй, ухе в привычку вошло бюджет страны поправлять.
- Так уж получается, - согласился Савелий.
- Давай рассказывай все по порядку, покадоберемся до Белого дома, минут двадцать у нас есть…
Савелий вопросительно кивнул в сторону водителя.
- Ты что, не узнал? Это же помощник мой, Рокотов.
- Извините, Михаил Никифорович, как-то не пришло в голову, что могу здесь вас увидеть. Здравствуйте.
- Привет! Ничего страшного, меня здесь не было и нет, - хитро подмигнул он в зеркальце заднего вида.
- Понял? - улыбнулся Богомолов. - Так что рассказывай спокойно.
- Вероятно, Воронов рассказал о том, чему был сам свидетель, а потому начну с того момента, когда мы расстались…
Как только Савелий дошел до момента, когда появился Дудаев, он сделал паузу, наблюдая за реакцией Богомолова, но генерал никак не реагировал, словно это не было для него новостью.
- Вы не верили в его гибель или знали точно, что Дудаев жив? - прямо спросил Савелий.
- Твердо не знал, но предполагал, - честно ответил генерал.
- И ничего не предпринимали?
- Кажется, ты иногда забываешь, что я нахожусь на службе, да еще и военной, где приказы не обсуждаются, а просто исполняются. Я ответил на твой вопрос?
- Более или менее. - Савелий недовольно пожал плечами и продолжил рассказ.
Когда "мерседес" въезжал в ворота у Белого дома, Савелий заканчивал рассказ о том, как ему удалось выманить у Дудаева триста тысяч долларов.
- Триста тысяч? - переспросил Богомолов.
- Пятьдесят тысяч были потрачены на дело. Кстати, выданные вами я привез назад, не истратив ни цента, - в голосе Савелия чувствовалась некоторая обида.
- Ты неправильно меня понял, "крестник". Переспросил я скорее машинально, чем со смыслом, так что не бери в голову. Каким-то ты обидчивым сделался, - с укором сказал Богомолов и тут же участливо спросил: - Устал небось?
- Есть немного, Константин Иванович, - признался Савелий.
- Что ж, понимаю. Скоро отдохнешь. Но сегодня же тебе придется уехать из Москвы.
- Новое задание?
- Нет, приятель, на этот раз не задание, но об этом после встречи с Виктором Степановичем, уже приехали.
На проходной их встречал помощник Черномырдина, который и провел их без всяких проволочек через посты дежурных. Они поднялись на четвертый этаж и вскоре оказались в огромной приемной премьер-министра, где толпилось множество людей, лица некоторых были хорошо известны, ибо довольно часто мелькали на экранах телевизоров. Среди них Савелий увидел и очень популярного режиссера Никиту Михалкова, который увлеченно читал какие-то бумаги.
Савелий удивился, обнаружив в приемной вместо обычных женщин-секретарш симпатичных молодых ребят далеко не хилого телосложения. Увидев Богомолова, они уважительно встали, а тот, что сидел на "телефонах", сказал:
- Проходите, Виктор Степанович вас ждет. - Он подошел и открыл перед ними огромные массивные двери, в них, не нагибая головы, вошел бы, наверно, и сказочный великан.
Внушительный кабинет был в то же время очень уютным и со вкусом обставленным. Изящная старинная мебель незаметно переносила вас в Россию XIX века, ненавязчиво напоминая о вечных ценностях державы. Было очевидно, что премьер-министр любит читать: целая стена была заставлена разнообразными книгами. За массивным резным столом старинной работы восседал хозяин кабинета. Савелий довольно часто видел Черномырдина по телевизору и только один раз в живую.
Ему нравился этот интеллигентный человек с открытым взглядом, с простой и понятной речью. У Савелия его облик почему-то ассоциировался с образом русского мужика, твердо стоящего на родной земле, от него просто веяло надежностью, и все в нем вселяло уверенность. Недаром большинство женщин России присудило ему титул "настоящего мужчины".
Виктор Степанович что-то писал, разговаривая одновременно по телефону. Но как только дверь за ними закрылась, он поднялся и вышел к ним навстречу.
- Приветствую, Константин Иванович, - радушно проговорил Черномырдин, пожимая руку генералу.
- Разрешите представить вам…
- Да мы знакомы, - с добродушной улыбкой перебил премьер-министр.
- Как знакомы? - растерялся Богомолов.
- Очень просто, познакомились в тот день, когда он получил "Героя России".
- Что ж ты молчал? - укоризненно спросил генерал.
- Мне и в голову не могло прийти, что Виктор Степанович запомнил меня, перед ним проходит столько людей, - смущенно ответил Савелий.
- Вы правы, молодой человек, действительно много, - вновь улыбнулся Черномырдин. - Но у меня, вопервых, отличная память, а во-вторых, на моей памяти вы действительно первый человек, которому удалось предотвратить такую страшную катастрофу. Вы и правда настоящий Герой! - Он крепко пожал Савелию руку. - Послушай, Константин Иванович, я что-то не совсем понял, о каких деньгах ты говорил?
- Сергей, можно сказать, в некотором смысле заработал двести пятьдесят тысяч долларов и счел своим долгом пожертвовать их на нужды России, - бесстрастно сообщил Богомолов.
- Но почему ко мне принесли, а не в госбанк? - удивился Черномырдин.
- Я подумал, что никто лучше вас не знает, как правильно распорядиться этими деньгами, - не очень уверенно ответил Савелий, неожиданно почувствовав себя довольно глупо, и даже залился краской от смущения.
До этого момента он не сомневался, что поступает верно, но сейчас, пройдя сквозь строй ожидающих в приемной известных людей, ощутил вдруг, что он, из-за своей прихоти или упрямства, отрывает от государственных дел второго человека в стране, - и ему стало неловко.
- Что ж, молодой человек, это делает мне честь! - не обращая внимания на его состояние, серьезно заметил премьер-министр. - Надеюсь, это ЧЕСТНЫЕ деньги?
- Гарантирую, Виктор Степанович! - с горячностью воскликнул Богомолов.
- Могу я задать вам, капитан… - Премьер-министр сделал паузу, пытаясь вспомнить фамилию Савелия.
- Сергей Мануйлов, Виктор Степанович, только он пока не принимает это звание, - с явным ожиданием поддержки со стороны первого министра подсказал генерал.
- Почему?
- У каждого свои тараканы. - Савелий пожал плечами.
- Знаешь, капитан, я бы не возражал, чтобы такие ТАРАКАНЫ были у возможно большего количества людей в нашей стране, - с какой-то печалью проговорил Черномырдин. - А хотел я задать один вопрос: вам не жалко расставаться с такими деньгами? Нет, не так. Что вами движет?
- Что мною движет? Может быть, вам покажется странным или излишне пафосным мой ответ, но мною движет только одно: хочу, чтобы в моей стране стало лучше жить, и потому мне не только не жалко расставаться с этими деньгами, но я буду рад, что они кому-то принесут пользу. - В голосе Савелия было нечто такое, от чего премьер-министр вдруг расчувствовался:
- Знаешь, Сергей, ты мне нравишься, если понадобится моя помощь, позвони. Запиши мой прямой телефон… минуту. - Он пошел к своему столу.
Савелий подумал, что Виктор Степанович сейчас даст ему свою визитку, но случилось нечто забавное: Черномырдин подошел к столу, взял в руки один из аппаратов и продиктовал прямо с него номер.
- Я его сам не помню наизусть, никому его не даю, - чуть смущенно пояснил он. - Даже жена не знает.
- Спасибо вам, Виктор Степанович, - голос Савелия дрогнул.
- Почему не записываешь? - Черномырдин явно хотел перевести разговор на другую тему.
- У меня тоже память хорошая, - улыбнулся Савелий.
- Ну-ну, - одобрительно кивнул премьер-министр, потом нажал кнопку селектора. - Коля, пригласи сюда юриста, - попросил он и пояснил: - Хочу, чтобы прием денег был оформлен по всем правилам, а то еще, не дай Бог, и мелькнет мысль, что Черномырдин их прикарманил. - Он вдруг как-то по-свойски подмигнул.
- Так о вас даже враги не могут подумать, - серьезно заметил Савелий.
- Враги на все способны, - возразил Черномырдин. - Кстати, у вас, может быть, есть какие-то собственные пожелания, на что пустить эти деньги?
- Нет, Виктор Степанович, вы лучше знаете, где они могут быть нужнее всего.
- Благодарю за доверие.
Когда они с Богомоловым вышли из кабинета премьер-министра, у Савелия, неожиданно для него, появилось странное ощущение надежности и покоя. Путь до машины они проделали молча, а когда сели в нее, Савелий, весь еще под впечатлением от встречи, произнес задумчивым тоном:
- Отличный мужик.
- Трудно ему, - вздохнул Богомолов.
- Ничего, он мужик крепкий, сдюжит! - уверенно сказал Савелий. - Так почему я должен покинуть Москву?
- К этому еще вернемся, сначала закончи свой рассказ.
Савелий продолжил посвящать генерала в совсем недавние события. Богомолов слушал молча, ни разу не прерывая и не задавая дополнительных вопросов. Савелий прервал свое повествование лишь на то время, что было затрачено на дорогу от машины до кабинета генерала.
Попросив Рокотова организовать плотный завтрак, к которому тот был приглашен присоединиться, Константин Иванович опять стал внимательно слушать Савелия. Когда тот дошел до ультиматума Мушмакаеву, генерал принялся что-то записывать, зло поджав губы, потом не выдержал:
- Какая сволочь!
- Это-то ни для кого не секрет, - спокойно заметил Савелий. - Секрет в другом: кто заказал эти взрывы?
- Неужто вытянул из него?
- Когда на кону стоит собственная жизнь, у таких людей, как Мушмакаев, в башке сверлит только одна мысль: как спасти свою шкуру. Сдал того заказчика, как говорится, со всеми потрохами. Это небезызвестный вам… - Савелий нарочно выдержал эффектную паузу, - Аркадий Велихов. - К его изумлению, Богомолов, услышав фамилию банкира, не проявил никаких эмоций.
Савелий вопросительно замолчал.
- Удивляешься моей реакции? - с грустью вздохнул Константин Иванович. - Думал, я разом отдам приказ об его аресте?
- Не думал, а был уверен.
- Этот человек давно в поле моего зрения, более того, я уже неоднократно планировал задержать его, но… - Богомолов развел руками, - но то не хватало улик, то бесследно исчезали свидетели. Вижу негодование на твоем лице, но подумай сам: что мы можем реально предъявить ему хотя бы сейчас? Ничего, кроме того, что ты якобы услышал от Мушмакаева. Да он спокойно, глядя своими бесстыжими глазами прямо тебе в глаза, заявит, что никогда в жизни не встречался с Мушмакаевым, да еще изобразит благородное негодование: как это его обвиняют в связях с отъявленным негодяем.
- Теперь-то вы понимаете, почему я не выполнил ваш приказ и тащил этого ублюдка в Москву?
- Я все понял, как только услышал рассказ Воронова. Думаешь, мне не хочется прижать эту сволочь? Может быть, даже больше, чем тебе. Ты многого не знаешь… С тех пор как ты уехал из Москвы, здесь очень многое произошло.
- Вы о конфликте Велихова с другим банкиром? Кое-что я читал: "Противостояние финансовых титанов".
- Велихов - игрок, участвующий в очень больших политических играх,
- задумчиво проговорил Богомолов. - За ним стоят не только большие деньги, но и очень влиятельные люди в самом правительстве, и все об этом прекрасно догадываются. Идет настоящая война за власть в стране, за финансовое влияние. Именно поэтому выливается столько грязи в средствах массовой информации на тех людей в правительстве, которые хоть пытаются сделать что-то разумное в стране. А этим людям не просто ставят палки в колеса, не давая работать, делают все, чтобы смешать их с грязью и отстранить от власти.
- И среди этих негодяев один из первых Аркадий Велихов. - Глаза Савелия вспыхнули недобрым блеском. - Что же, вы прикажете и мне опустить руки? Вы, конечно, на "государевой" службе и обязаны подчиняться приказам своего начальства, а я-то гуляю сам по себе… Именно поэтому я и отказался от официальной службы.
- Думаешь, я этого не знаю? Но поверь, я не хочу потерять тебя, сержант, не хочу! - с болью вдруг воскликнул Богомолов. - Ты же для меня как сын. - Его голос дрогнул.
- После смерти "Бати" вы для меня самый дорогой человек, которому я ВЕРЮ, - тихо, но твердо сказал Савелий, специально выделив последнее слово. - Вы же знаете, кроме Воронова, у меня никого нет…
- Не хочу, чтобы какая-нибудь мразь, всадила тебе пулю!
- Все так серьезно?
- Дальше некуда! Расскажи со всеми деталями про ваш прилет в Москву, - попросил он.
Савелий продолжил свой рассказ о том, что произошло в аэропорту Мячково. Когда он закончил, Богомолов со злостью бросил:
- Сукины дети! Я так и думал, все переврали!
- О чем вы, Константин Иванович?
- Тебя, "крестник", подставили самым примитивным образом! В милицейском рапорте не фигурирует никакой снайперской винтовки, и все представлено так, что парень, описание внешности которого полностью соответствует твоей, естественно, ни с того ни с сего выстрелил в спину "добропорядочного" человека, который кого-то встречал в аэропорту.
- А чтобы лучше видеть, залез на крышу столовой, - с усмешкой подхватил Савелий.
- Ни о какой крыше в рапорте не упоминается, а тяжелораненого мужчину "скорая помощь" обнаружила в нескольких метрах от выхода на посадку. Более того, со слов потерпевшего записано, что он встречал свою знакомую и вышел покурить на улицу. Неожиданно ему в спину ударило чем-то тяжелым, он повернулся и увидел тебя с пистолетом в руке, дальше ничего не помнит, потерял сознание.
- Какая гнусная ложь! - не выдержал Савелий. - Не мог он ничего говорить и, наверное, еще долго не сможет ни говорить, ни шевелиться: пуля попала в позвоночник.