- Твоему командиру бабы еще долго не понадобятся, - решительно проговорил он, потом по-русски обратился к тележурналистке: - Выйди-ка из машины, красавица, дай получше разглядеть тебя.
В это время Савелий, как только старший патруля направился к машине, спросил его подчиненных:
- Мужики, где можно отлить? Мочи нет терпеть.
- Там, там или там, - усмехнулся один из них, кивая в разные стороны своей черной бородой.
- Спасибо, - отозвался Савелий и устремился в ту сторону, откуда, как ему показалось, доносились какието приглушенные стоны.
Не успел он отойти от ребят и патрульных Руслана на несколько шагов, как тому пришлось повторить девушке свою просьбу с другой интонацией.
- А ну выходи, лярва! - с раздражением выкрикнул он и с угрозой добавил: - Не заставляй меня нервничать!
- Послушай, парень, Мушмакаев за меньшие проступки яйца отрезал, - спокойно заметил Михаил почеченски и добавил: - Не советую.
- Телке своей советуй! - отрезал тот, явно уже ничего не соображающий от желания овладеть симпатичной незнакомкой. - Вылазь мигом! - гаркнул он.
- Ты, баба, лучше подчинись, - усмехнулся чернобородый, - Руслан у нас действительно очень нервный мужик.
Тележурналистка вопросительно взглянула на Михаила, явно опасаясь возможных последствий.
- Не бойся, выходи, все будет в порядке, - прошептал тот.
Неволина вышла из машины и дерзко взглянула на Руслана.
- А что дальше, мальчик? - пряча за улыбкой свой страх, с вызовом спросила она.
- Ишь какая смелая! - обрадовался он, предвкушая легкую победу над этой строптивицей.
Нужно вернуться немного назад, чтобы не вносить путаницу в наше повествование.
Когда Савелий с ребятами наткнулись на патруль, его командир, которого зовут, как мы выяснили ранее, Зелимхан, был тоже "очень занят". За пару часов до этого они остановили "Жигули" с молодой дагестанской семьей - мужем с женой и дочкой лет двенадцати, - возвращавшейся домой со свадьбы своих родственников. С первого же взгляда запав на симпатичную женщину, Зелимхан решил, что сегодня он повеселится от души. Придравшись к тому, что у них нет чеченского пропуска на проезд (которого и в природе не существовало), он приказал им выйти из машины. По его знаку на мужчину набросились его подчиненные и начали жестоко избивать, пока тот не потерял сознание.
Женщина и девочка были почти одного роста и похожи друг на друга, словно две близняшки, их различал лишь возраст да более хрупкая фигура девочки. Видно, в кабине машины было тепло, и они были одеты в легкие, почти одинакового покроя платьица, но как будто даже не чувствовали холода, дрожа от испуга и неожиданно свалившейся на их головы беды. С рыданиями они умоляли пощадить мужа и отца, но все было тщетно: в Зелимхане уже проснулся голодный зверь, который требовал крови.
Оставив при себе на всякий случай одного боевика, Зелимхан, назначив старшим Руслана, отправил его с остальными дежурить в дозоре, после чего повернулся к женщине:
- Ну что, ласковая моя, будем с тобой делать? - облизывая пересохшие от волнения губы, спросил он и шагнул вперед.
- Не надо, умоляю вас! Пощадите! - взмолилась женщина, почувствовав, что сейчас ее ожидает.
- Ну чего ты так напугалась? Будь паинькой, и тебе будет хорошо, может, даже понравится. - Он говорил тихо, медленно надвигался на нее, ступая мягко, по-кошачьи, не моргая глядя ей в глаза своими черными и неподвижными зрачками, гипнотизируя, словно удав кролика.
Женщину буквально парализовал страх: она застыла, словно статуя, и не могла сдвинуться с места, и лишь ее губы продолжали шептать:
- Не нужно, прошу вас, не нужно…
Ее дочка смотрела на идущего к матери мужчину, не понимая, почему мать о чем-то его просит. Ужас уже передался и ей, испуганные глаза наполнились слезами, а по всему телу пробегала дрожь отчаяния и непонятного животного страха и ужаса, которых она еще никогда не испытывала за свою короткую жизнь. Зелимхан остановился перед женщиной и, упиваясь ее страхом, с сатанинской улыбкой, не отрывая взгляда от ее глаз, облапил ее грудь своими мясистыми пальцами и принялся мять ее, словно кусок глины.
- Тамара, отвернись! Не смотри! - в отчаянии воскликнула женщина, но девочку, видно, тоже парализовал страх, и она продолжала одеревенело стоять и смотреть на происходящее.
- Мне больно, - прошептала женщина, ее лицо действительно перекосилось от боли в груди.
- А мне нет, - усмехнулся Зелимхан и вдруг резко рванул платье. Материал был настолько нежный, что мгновенно треснул, словно бумага.
- Господи! За что? - вскрикнула женщина, пытаясь прикрыться руками.
- Руки! - зло выкрикнул он и несколько раз сильно ударил по ним ладонью.
Это было так больно, что женщина вынуждена была подчиниться и бессильно опустила руки, понимая, что перед ней животное, которое ничем невозможно пронять.
Продолжая улыбаться, Зелимхан вытащил из-за пояса штык-нож, поиграл им, чуть притрагиваясь холодной сталью к коже лица, шее, груди женщины, затем подцепил лезвием середину бюстгальтера, дернул его на себя, и пышные груди с розовыми сосками высвободились, чуть колыхнувшись.
- Отвернись, дочка! - беспомощно взмолилась снова несчастная женщина.
- Нет, девочка, смотри и учись… у мамы, - усмехнулся Зелимхан, затем оттянул своим мясистым пальцем розовые ажурные трусики, чиркнул острым как бритва лезвием, и бесформенный материал соскользнул на землю.
Женщина действительно была прекрасно сложена: тонкая талия, красивая форма грудей, крутые бедра и бархатистая кожа. Взяв нож за стальное лезвие, насильник поднес его толстую рукоять ко рту женщины, немного поводил по ее дрожащим от страха губам, затем нажал большим пальцем другой руки на подбородок, приоткрыл рот, сунул в него рукоятку и несколько раз качнул ею, обдирая горло и ломая зубы. Она поперхнулась, закашлялась, и кровь заполнила ее рот.
- Ну, покажи, как ты умеешь чмокать губками. Представь, что это писька твоего мужа, - с тяжелым придыханием прошептал он, распаляясь все больше - и больше, затем вытащил рукоятку изо рта и сунул ее между ног женщины, несколько раз пошевелив ею во влагалище.
- Умоляю вас, - прошептала женщина, выплевывая кровь, и попыталась отстраниться.
Это не понравилось насильнику. Он резко повернул ее спиной к себе и, ударив в затылок кулаком, заставил согнуться в пояснице. Затем звонко похлопал по розовым ягодицам.
- Не понравилось в письке, понравится в жопке. - Его глаза налились кровью, казалось, что он уже ничего не соображает. С силой он вогнал рукоятку между ягодицами несчастной до самого лезвия.
Женщина громко вскрикнула, и по ее бедрам потекла алая кровь, вид которой его настолько возбудил, что он даже глаза прикрыл от удовольствия, продолжая двигать ножом, словно насосом, и размазывая рукой кровь по спине.
- Иди сюда, девочка, - простонал он возбужденно.
- Нет! Не смей! Не трогай мою дочь! - вскрикнула женщина. - Все, что хочешь, делай со мной, но не трогай дочку, она же совсем еще ребенок!
- Вот и хорошо. Раньше начнет, раньше получит удовольствие, - усмехнулся он. - Иди сюда! - зло крикнул Зелимхан.
Девочка вздрогнула всем телом и, словно сомнамбула, медленно подошла к нему.
- На колени! - приказал он.
Девочка в нерешительности замерла, но он неожиданно стукнул ее окровавленной рукой по лбу, и она испуганно плюхнулась коленями на землю. Ее воля уже была полностью подавлена, и она послушно выполняла его приказы.
- Расстегни мои брюки! - бросил он, и девочка непослушными пальцами с трудом справилась с пуговицами, а он продолжал терзать рукояткой задний проход рыдающей женщины.
- Вытащи его! - И вновь она выполнила приказ, обнажив его вздыбившуюся плоть.
- Ну, ласкай! - Девочка послушно принялась гладить его член, но он вдруг гаркнул: - В рот, падла, в рот! - схватил ее за волосы и буквально вогнал в ее горло свой огромный член.
Девочка вскрикнула, и на ее губах проступила кровь.
- Что ты делаешь, садист? - истошно закричала женщина, пытаясь отвлечь его от дочери.
Ее крик был столь громким, что он привел в чувство мужа. Он встряхнул головой, увидел, что творит садист, и молча бросился на него. Оставленный на страже боевик настолько увлекся сценой насилия, что в первый момент не успел ничего сделать, и мужчине удалось подскочить к Зелимхану. Он оттолкнул свою дочку в сторону и бросился на злодея, но тот уже успел вырвать из кобуры пистолет и со всей силы обрушил рукоятку на его голову. Обливаясь кровью, мужчина упал на спину.
- Ты что, кретин, спишь, что ли? - зло бросил Зелимхан боевику.
- Прости, командир! - испуганно воскликнул тот, мгновенно вскакивая на ноги.
- Добей его! - приказал Зелимхан, но тут же остановил: - Нет, подожди! - Он гнусно рассмеялся, выпустил из руки нож, и его страшное лезвие осталось торчать между окровавленными ягодицами женщины. Зелимхан вдруг с силой толкнул ее в лоб в сторону лежащего мужа, и женщина, не удержавшись на ногах, рухнула торчащим из нее стальным лезвием прямо на живот своему мужу, пронзая его и разрывая себе задний проход. Боль была настолько невыносимой, что женщина потеряла сознание, откинувшись на спину и широко раскинув ноги. Мужчина вдруг пришел в себя, попытался пошевелиться и снова потерял сознание от болевого шока.
- Ну, командир, ты даешь! - восхищенно воскликнул боевик, плотоядно уставившись на прелести женщины.
- Потерпи немного, парень, тебе тоже достанется, - довольно усмехнулся Зелимхан.
Он подошел к всхлипывающей девочке, которая продолжала сидеть на земле в том положении, в каком оказалась после толчка своего отца, кровь, стекая по ее подбородку, капала на платье. Ни слова не говоря, он опустился рядом с ней, взял за волосы, вновь ткнул лицом в свою плоть, но в этот раз она не успела достаточно широко раскрыть рот и ее зубы оцарапали его.
- Зубы, сучка! - вскрикнул он и больно ударил кулаком по ее спине.
- Нежнее соси, падла! Вот так! - Зелимхан удовлетворенно кивнул, потом рванул подол ее платьица вверх, сдернул трусики и с силой вогнал пальцы в ее детское влагалище. Громко вскрикнув, девочка, теряя сознание, машинально стиснула от боли зубы.
- Ах ты, маленькая блядь! - разозлился садист, затем приподнял ее за бедра и буквально нанизал ее на свою вздыбившуюся плоть. Девочка застонала от боли, но не пришла в себя.
Его приятель, с трудом сдерживающий себя, чтобы не броситься на продолжающую лежать женщину, вытащил свой член и принялся мастурбировать.
- Ладно, валяй, - великодушно разрешил Зелимхан, продолжая руками подкидывать вверх девичьи бедра. Голова девочки бессильно моталась из стороны в сторону, разбрызгивая по сторонам кровь изо рта.
Парень только и ждал этого разрешения: он отбросил автомат в сторону, подошел к женщине, опустился на колени и, не обращая внимания, что она продолжает лежать на муже, сцепленная с ним смертельным контактом, еще шире раздвинул ее ноги и вогнал в ее окровавленное лоно свою плоть.
Именно в этот момент и появился Савелий. Увидев страшную сцену, особенно издевательство над бесчувственным телом девочки, он подскочил к садисту, обхватил его голову правой рукой и резко рванул вверх и вбок. Хруст шейных позвонков подонка совпал с моментом извержения его плоти. Его тело откинулось на спину, а Савелий, подхватив девочку, осторожно опустил ее на землю. Он видел, что ей нужна помощь, но времени не было: второй насильник мог поднять тревогу. Савелий тенью бросился к нему, зажал его рот рукой и всадил свой штык-кинжал под его левую лопатку.
Парень умер мгновенно, не успев осознать, почему ему вдруг так больно. Савелий брезгливо скинул его с женщины и попытался приподнять ее, но она вдруг открыла глаза:
- Мне больно, - прошептали ее губы.
- Ничего, все пройдет, - пытаясь взбодрить ее, проговорил он, - я помогу вам встать…
- Не нужно, больно! - исторгла женщина животный стон; тут Савелий увидел, что у мужчины, на котором она лежала, изо рта струйкой течет кровь.
Словно догадавшись, что произошло, Савелий подсунул руку под бедра женщины, нащупал лезвие и, придерживая его пальцами, резко приподнял ее бедра второй рукой. Женщина вскрикнула от боли, но на этот раз сознание не потеряла. Савелий передернулся от жалости, когда увидел состояние лежавшего под ней человека. Он дотронулся до шеи бедного парня и понял, что тому осталось жить несколько секунд: видно, нож распорол печень.
- Как мой муж? - спросила женщина, пытаясь пересилить боль внутри себя.
- Без сознания, - с жалостью поморщился Савелий.
- Что с моей дочкой?
Савелий подошел к девочке, приложил пальцы к нежной шейке: пульса не было. Сердце девочки не выдержало выпавших на ее долю пыток, и она умерла от болевого шока.
- Что с моей дочкой? - вновь настойчиво спросила женщина и со страхом уставилась на него.
Савелий подошел к ней, опустился на колени и ласково взял ее руку в свои ладони:
- Ваша дочка без сознания, но с ней все нормально, - солгал он, ощущая, как женщину покидают последние силы, и прекрасно понимая, что с ее внутренними повреждениями, от которых она уже потеряла огромное количество крови, можно выжить только в одном случае: сию секунду оказаться на операционном столе.
Конечно, он мог бы чуть-чуть поддержать ее жизненные силы, но шансы выжить у нее были минимальны. Кроме того, Савелий успел "услышать" ее мысли: эта женщина очень любит мужа и дочь, она не стала бы жить, узнав о том, что они уже умерли. И Савелий решил просто облегчить ее страдания хотя бы на несколько секунд перед смертью, заблокировав боль. Он приподнял над женщиной свои ладони, сосредоточился и очертил над ее бедрами несколько кругов.
- Спасибо вам, - облегченно вздохнула женщина и, опустив свою руку на руку Савелия, добавила: - Позаботьтесь о моей девочке. - В ее глазах было столько грусти, что он отвел взгляд в сторону и как можно увереннее сказал, чтобы подбодрить ее перед смертью:
- Все будет хорошо… Я сейчас вернусь, - пообещал он, поднявшись с колен.
Савелию нельзя было терять ни секунды: в любой миг чеченцы могли хватиться его. Оставив женщину, он, стараясь не производить шума, бросился назад, прихватив лежащий на земле автомат мертвого боевика.
Он вернулся вовремя: Руслан уже намеревался перейти к более активным, действиям. Денис увидел Савелия первым и тут же выхватил свое излюбленное оружие. Взмах - и беспощадная сталь четко вошла в горло Руслана, наказывая его за издевательство над людьми и несколько смертей. Он попытался что-то выкрикнуть, но кровь мгновенно перекрыла горло, и парень, обхватив нож руками, словно желая освободиться от боли, как ни странно, успел выдернуть его и тут же рухнул на землю, дернул ногами и затих навсегда.
Чернобородый каким-то чутьем угадал, откуда появится Савелий, и направил автомат именно в ту сторону. Трудно сказать, что случилось бы, если бы не меткая очередь Михаила, прошившая грудь боевику. Его чуть дернуло, и очередь его автомата взлохматила ствол березы в нескольких сантиметрах от головы Савелия. Третьего боевика он уже срезал сам из чеченского автомата.
И сразу воцарилась такая тишина, словно все они действительно одновременно оглохли.
- Их что, только трое было? - удивился Денис.
- Если бы, - покачал головой Савелий.
- Да на тебе лица нет! - воскликнул Михаил.
- Что-то случилось? - встревожилась тележурналистка.
- Случилось, - бросил он, повернулся и пошел назад, к тем несчастным, вдруг они еще живы.
Все устремились за ним, но Савелий, не останавливаясь, предупредил:
- Вам, Даша, лучше остаться здесь.
- Вы забыли, что я журналистка! - упрямо заявила девушка.
- Как хотите…
Вскоре он, не обнаружив пульса у мертвого мужчины, уже опускался на колени перед молодой женщиной. Увидев открывшуюся перед ними страшную картину, ребята остановились, а Неволина подскочила к телу девочки, пощупала на ее шее пульс и простонала.
- Боже мой! Какие же они звери! - выкрикнула она, и из ее глаз хлынули слезы.
- Как она? - тихо спросил Михаил.
- Отходит… - ответил Савелий.
- А что с… - начал Денис и тут увидел под женщиной лужу крови, которая продолжала вытекать.
- Сука! Мразь! - выкрикнул он, подбежал к мертвому телу Зелимхана и принялся пинать его, повторяя: - Сука! Мразь!
- Оставь, Денис, ему все равно не больно, - остановил его Михаил, затем повернулся к Савелию: - Нужно бы закопать несчастных…
- Скоро мы станем настоящими мастерами… - начал Денис и после паузы добавил: - … Лопаты!
- Оставлять так нельзя даже этих подонков, - заметил Савелий, - если не хотим, чтобы за нами кинулось все взрослое население Чечни.
- Наверно, лучше всего здесь в лесу и закопать всех, - ответил Денис.
- Только раздельно, - уточнил Савелий.
- Разумеется, - согласился Михаил.
- Побегу за лопатами. - Денис устремился к машине.
- Погоди, я с тобой! - крикнул Михаил. - Нужно и тех сюда перетащить.
Через час с небольшим они выкопали две могилы. В одну уложили несчастную дагестанскую семью, набросали сверху соломы, закопали. В другую бросили трупы бандитов, туда же сложили их оружие, вещи и тоже засыпали землей.
- Сказать бы что-то нужно… - проговорил Денис. - Девочка все-таки… - почему-то добавил он, словно именно этот факт имел решающее значение.
- Ты прав, - согласился Савелий, подошел к семейной могиле, снял с головы берет. - Вероятнее всего, вы были дружной семьей, а значит, и счастливой. Твое беззаботное детство, девочка, к сожалению, оборвалось, и оборвалось очень страшно! Если тебя это хоть немного утешит, то твой мучитель понес кару и его ждет ад, где он будет вечно гореть в геенне огненной. Спите спокойно. Пусть земля вам будет пухом… - Он поклонился и повернулся к Михаилу: - Не знаю, правильно ли я сказал…
- Главное, от души, - успокоил друга Денис.
- Может, из Корана что знаешь? - спросил Савелий у Михаила.
- Кое-что помню. - Михаил снял шапку, опустился на колени, воздел кверху руки и начал что-то протяжно то ли петь, то ли читать. У него был красивый голос, и слушать его было приятно. Закончив читать, он трижды прикоснулся лбом к земле и трижды произнес: - Аллах Акбар! Аллах Акбар! Аллах Акбар! - Потом встал и, чуть смущаясь, сказал: - Так делал мой дед на могиле отца…
- У вас отлично получилось, - одобрила тележурналистка, - я просто заслушалась, как завороженная.
- Мне тоже понравилось, - улыбнулся Савелий и дружески похлопал Михаила по плечу. - Ладно, пора двигаться, скоро у них смена поста.
Они ехали еще несколько часов, но больше не наткнулись ни на один пост. Незадолго до рассвета им попался заброшенный коровник. Загнав машину внутрь, они решили отдохнуть, сменяясь каждый час на посту. К счастью, это ветхое строение действительно оказалось заброшенным, и их никто не потревожил.
Утром, разглядев выцветшую надпись на потрескавшейся фанере, Савелий понял, что они уже в Азербайджане. Разбудив остальных - Савелий дежурил на посту последним, под самое утро, - он сказал:
- Есть две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?
- Лучше с хорошей, а то все плохо и плохо, - взмолилась тележурналистка.