- Нога! Чертова нога! - Он нырнул вниз, правой рукой шаря в темноте под штаниной. Вот она. Рукоятка пистолета.
- Нет! - заорал швейцарец за рулем. - Смотри за ним! - Он знал. Это было интуитивное знание.
Но было уже поздно. Борн держал пистолет внизу, бандит толкнул его. Борн упал, направив дуло револьвера прямо в грудь врага.
Он выстрелил дважды, бандита отбросило назад. Джейсон выстрелил еще раз, теперь наверняка, в сердце; тот рухнул на сиденье.
- Бросайте оружие! - закричал Борн, развернувшись и приставив пистолет к виску водителя. - Бросайте на пол.
Прерывисто дыша, убийца уронил пистолет на пол.
- Давайте все обсудим, - сказал он, стискивая руль. - Мы профессионалы, давайте все обсудим.
Машина неслась вперед, набирая скорость. Водитель жал на акселератор.
- Не гоните!
- Каков ваш ответ?
Машина прибавила скорость. Впереди замаячили фары, они выезжали со Штепдекштрассе на более оживленные улицы.
- Вы хотите выбраться из Цюриха, я могу вам помочь. Без меня вам это не удастся. Один поворот руля, и мы врежемся в тротуар. Мне нечего терять, герр Борн. Там, дальше, полицейские на каждом шагу. Не думаю, что вы жаждете встретиться с полицией.
- Обсудим, - солгал Джейсон. Главное - опередить соперника, опередить на долю секунды. Двое убийц в замкнутом пространстве, которое само по себе - ловушка. Ни одному из убийц нельзя доверять, оба знали это. Один воспользуется долей секунды, которую упустит другой. Профессионалы.
- Тормозите, - сказал Борн.
- Положите свой пистолет на сиденье рядом с моим.
Борн бросил пистолет. Он ударился о револьвер убийцы, лязг металла послужил доказательством.
Швейцарец убрал ногу с акселератора и перенес на тормоз. Медленно надавил, затем стал попеременно нажимать и отпускать, так, что огромный автомобиль задергался. Потом он начнет задерживать ногу дольше, Борн понимал его. Продуманная тактика, верный расчет - фактор жизни и смерти.
Стрелка спидометра метнулась влево: 30… 18… 9 километров в час. Они почти остановились, теперь все решит доля секунды: верный расчет - решающий фактор, на чаше весов - жизнь.
Борн схватил швейцарца за шею, стиснул горло и дернул вверх. Затем просунул вперед искалеченную левую руку и измазал кровью очки врага. Отпустил горло, протянул правую руку к сиденью. Схватил револьвер, оттолкнув руку убийцы; тот закричал, лишившись обзора, утратив оружие; Джейсон ударил его в грудь, прижал к дверце и, упираясь локтем левой руки в горло, окровавленными пальцами сжал руль. Взглянул сквозь стекло и свернул направо к груде мусора на тротуаре.
Автомобиль пропахал мусорный навал - сонное насекомое, вползающее в кучу отбросов, - по виду не скажешь, что внутри происходит сражение. Человек под ним рванулся, перекатился по сиденью. Джейсон нашаривал пальцем спусковой крючок. Нашел. Согнул руку и выстрелил.
Его несостоявшийся палач рухнул на сиденье с багровым пятном на лбу.
К машине сбегались люди, приняв произошедшее за опасную неосторожность. Джейсон отпихнул тело и перебрался за руль. Дал задний ход: седан неуклюже выбрался из свалки на улицу. Опустил стекло и крикнул спешащим на помощь:
- Извините! Все хорошо! Просто слегка перебрали!
Группа озабоченных граждан быстро рассосалась, некоторые укоризненно качали головами, другие поспешили к своим попутчикам. Борн глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь во всем теле. Нажал на газ; машина тронулась с места. Он попытался вообразить улицы Цюриха, но память отказала.
Он примерно представлял, где находится - находился, - и, что важнее, довольно четко соотносил набережную Гизан с рекой Лиммат. Быстро. Набережная Гизан!
Мари Сен-Жак убьют на набережной Гизан, чтобы бросить тело в реку. Есть только одно возможное место: устье реки Лиммат у Цюрихского озера, западный берег. Где-нибудь там, на пустой автостоянке или в безлюдном саду у воды, коренастый коротышка и выполнит приказ своего мертвого босса. Быть может, выстрел уже прогремел, нож уже вонзился в тело жертвы. Так или иначе, Джейсон должен был убедиться. Кем бы он ни был, он не мог просто развернуться и уехать.
Профессионал в нем, однако, требовал свернуть в темный переулок. В машине было два трупа, обуза и риск, на который он не мог решиться. Драгоценные секунды, которые уйдут на то, чтобы от них избавиться, уберегут от серьезной опасности: уличный регулировщик заглянет в машину и увидит в ней смерть.
Тридцать две секунды, по его прикидке: меньше минуты потребовалось ему, чтобы вытащить своих несостоявшихся палачей из машины. Он оглянулся на них, подходя к дверце. Непотребно свалены возле грязной стены. В темноте.
Борн сел за руль и выехал на улицу. Быстро. Набережная Гизан!
Глава 9
Борн остановился на перекрестке - горел красный свет. Огни! В нескольких кварталах, на востоке, виднелись огни, изгибающиеся плавной дугой в черном ночном небе. Мост! Лиммат! Зажегся зеленый свет, и Борн повернул налево.
Он снова ехал по Банхофштрассе, до набережной Гизан оставалось несколько минут. Широкая улица огибала озеро, начинаясь у самой кромки воды. Через несколько мгновений слева показались очертания парка, летом наполненного гуляющими, теперь же темного, безлюдного. Борн миновал въезд для машин. Поперек белой мостовой протянулась металлическая цепь, закрепленная на двух каменных столбах. Он подъехал к другой цепи, запрещающей въезд. Но здесь что-то было иначе, что-то не так, что-то странное. Он остановил машину и вгляделся, протянул руку через сиденье и взял фонарик. Включил и направил луч на тяжелую цепь. В чем дело? Что не так?
Дело не в цепи. Дело в том, что под цепью. В белой мостовой, которую служащие содержали в образцовом порядке. На ней остались следы от шин, не вяжущиеся с окружающей чистотой. Летом они были бы незаметны, сейчас бросались в глаза. Словно грязь со Штепдекштрассе переместилась сюда.
Борн выключил фонарик и бросил его на сиденье. Боль в поврежденной левой кисти вдруг отдалась в плече и руке; ее нужно вытеснить из сознания; нужно остановить кровотечение. Он оторвал от рубашки лоскут и обернул кисть, затянув узел зубами и правой рукой. Сделал, что мог.
Борн вынул оружие - оружие его несостоявшегося убийцы - и проверил обойму: полная. Подождал, пока проедут две случайные машины, выключил фары, развернулся и припарковал свой автомобиль у металлической цепи. Вышел из машины, привычно проверил ногу, щадя ее, дохромал до ближайшего столба и вынул крюк из кольца, вделанного в камень. Опустил цепь на землю, стараясь производить как можно меньше шума, и вернулся к машине.
Сел за руль, мягко нажал на акселератор, затем отпустил. Он двигался по огромной неосвещенной стоянке, ставшей еще темнее, оттого что внезапно кончилась белая въездная дорога и началось поле черного асфальта. Вдали, ярдах в двухстах, угадывались очертания дамбы, сдерживающей не морскую стихию, а воды Лиммата, впадающего в Цюрихское озеро. Еще дальше величаво колыхались огни катеров. За ними - огни старого города, размытый свет прожекторов на затемненном пирсе. Глаза Борна вобрали все, этот вид был словно театральный задник, он вглядывался в смутную картину на, переднем плане.
Правее. Справа. Темнее, чем стена, черное пятно на не совсем черном фоне - нечеткое, слабое, едва различимое. В ста ярдах… теперь в девяноста, в восьмидесяти пяти; он выключил мотор и остановился. Замер, вглядываясь сквозь открытое окно в темноту, пытаясь разглядеть. Было слышно, как налетает ветер с озера, он перекрывал все прочие звуки.
Шум. Крик. Низкий, гортанный… исполненный ужаса. Послышался звук удара, затем еще один и еще. Снова зародился вопль, но захлебнулся, оборвался, эхом повторившись в тишине.
Борн беззвучно вылез из машины, держа пистолет в правой руке, а фонарик - неловко в окровавленных пальцах левой. Двинулся в сторону неясного черного силуэта, с каждым шагом вслушиваясь, всматриваясь.
Первым он увидел то, что видел последним, когда маленький седан исчез в сумерках Штепдекштрассе. Сверкающий металл искривленного бампера; сейчас он поблескивал в ночном свете.
Четыре удара один за другим, плоть о плоть, нанесенные с остервенением, принятые с подавленным воплем ужаса. Крики прекратились, слышались лишь всхлипывания и звуки избиения.
Пригнувшись, Джейсон обошел машину и подобрался к правому заднему окну. Медленно выпрямился и неожиданно заорал, включив мощный фонарь:
- Двинешься - убью!
То, что он увидел, наполнило его отвращением и яростью. Одежда Мари Сен-Жак была разорвана в клочья. По ее полуобнаженному телу шарили руки, тиская груди, раздвигая ноги. Из расстегнутых брюк палача торчал его член, он совершал последнее надругательство, прежде чем привести в исполнение смертный приговор.
- Вылезай, сукин сын!
Стекло разлетелось вдребезги, насильник понял очевидное: Борн не мог выстрелить, опасаясь попасть в Мари; он скатился с нее и двинул каблуком в окно машины. Стекло вылетело, острые осколки посыпались в лицо Джейсона. Он зажмурился и шагнул назад.
Дверца распахнулась, ослепительная вспышка света предварила выстрел. Горячая боль пронзила правый бок Борна. На пальто образовалась рваная дыра, лохмотья рубашки намокли от крови. Он спустил курок, едва различая фигуру на земле, выстрелил еще раз - пуля ударилась в асфальт. Палач отполз, откатился… в еще более черную тьму, исчез.
Джейсон знал, что ему нельзя оставаться там, где он стоял, так он был обречен. Он метнулся, волоча ногу, под прикрытие распахнутой дверцы.
- Оставайтесь внутри! - заорал он Мари Сен-Жак, она принялась было в панике вылезать. - Черт побери! Оставайтесь на месте!
Выстрел; пуля ударилась в дверцу. На фоне стены вырисовался силуэт бегущего человека. Борн дважды выстрелил и обрадовался, услышав, как сбилось дыхание у его врага. Он ранил его, не убил. Но теперь палачу придется труднее, чем минуту назад.
Огни. Тусклые огни… квадратики, рама. Что это? Откуда? Он взглянул влево и увидел то, чего не мог увидеть раньше. Маленькое коричневое строение, какая-то хибарка возле волнолома. Внутри зажегся свет. Сторожка, там услышали выстрелы.
- Was ist los? Wer ist da? - кричал человек - согбенный старик, - стоявший в освещенном дверном проеме. Затем луч фонарика прорезал густую тьму. Борн следил за ним взглядом, надеясь, что он осветит палача.
Так и случилось. Тот скорчился у стены. Джейсон поднялся и выстрелил; при звуке выстрела луч переметнулся к нему. Теперь он стал мишенью; из темноты дважды выстрелили; пуля срикошетила от дверцы. Сталь вонзилась ему в шею, хлынула кровь.
Быстрые шаги. Палач бежал в сторону источника света.
- Nein!
Добежал; человека в дверях схватила рука. Фонарь потух; в свете из окон Джейсон увидел, как убийца волочит сторожа с собой, прикрываясь стариком, утягивая его в темноту.
Борн смотрел ему вслед, пока было видно, с пистолетом, беспомощно вскинутым поверх капота. Он был беспомощен, тело его истекало кровью.
Раздался последний выстрел, за ним последовал глухой вскрик и снова звук шагов убегающего человека. Убийца бежал, ему удалось уйти.
Борн бежать не мог; боль наконец сковала его, перед глазами все поплыло, инстинкт самосохранения истощился. Он опустился на мостовую. Все кончилось, ему все было безразлично.
Кто бы я ни был, оставьте меня. Оставьте.
Мари Сен-Жак выбралась из машины, придерживая лохмотья одежды, двигаясь в шоке. Уставилась на Джейсона: недоверие, ужас и смущение смешались в ее взгляде.
- Уходите, - прошептал он, надеясь, что она его услышит. - Там стоит машина, ключи в замке зажигания. Торопитесь. Он может вернуться не один, кто знает.
- Вы вернулись из-за меня, - проговорила она глухо.
- Убирайтесь! Садитесь в машину и гоните что есть мочи, доктор. Если кто-нибудь попытается вас остановить, сбейте его. Найдите полицейских… настоящих, в форме, дуреха. - Горло у него горело, живот сводило холодом. Огонь и лед, когда-то он это уже чувствовал. Одновременно. Где это было?
- Вы спасли мне жизнь, - продолжала она тем же глухим голосом. - Вы вернулись за мной. Вы вернулись за мной и спасли… мне… жизнь.
- Не воображайте то, чего не было.
Вы - случайность, доктор. Рефлекс, инстинкт, порожденный забытыми воспоминаниями, каналами, возбужденными стрессом. Видите, я тоже знаю ученые слова… Теперь мне все безразлично. Мне больно - Господи, мне больно.
- Вы были свободны, вы могли скрыться, но вы этого не сделали. Вы вернулись за мной.
Он услышал ее сквозь пелену боли. Он видел ее, и то, что он видел, было чрезмерно - как чрезмерна была боль. Она опустилась рядом с ним на колени, коснулась лица, головы.
Прекратите! Не трогайте мою голову! Оставьте меня!
Что она делает? Она оторвала кусок материи и обернула вокруг его шеи… а теперь еще один, большой кусок платья.
Распустила ему ремень и проталкивает мягкую гладкую ткань по горящей коже правого бедра.
- Не из-за вас. - Он нашел слова и быстро их произнес. Он хотел покоя тьмы - как хотел когда-то прежде, он не мог вспомнить когда. Покой придет, если она оставит его. - Этот человек… он видел меня. Он мог меня опознать. Из-за него. Я вернулся из-за него. А теперь убирайтесь!
- Вас видела еще дюжина людей, - ответила она, в ее голосе появилась новая нотка. - Я вам не верю.
- Поверьте.
Она стояла над ним. А потом исчезла. Ушла. Оставила его. Теперь покой придет быстро, его поглотят темные рокочущие волны и унесут боль. Он откинулся назад и отдался на волю потоков своего сознания.
Покой нарушил шум. Мотор, грохочущий и дребезжащий. Он не понравился Джейсону, он вторгся в его размышления. Потом на его руку легла ладонь. Потом другая, осторожно поднимая его на ноги.
- Ну-ка, - раздался голос, - помоги мне.
- Пустите меня! - Приказание кто-то прокричал, это он его прокричал. Но приказанию не подчинились. Он был потрясен: приказаниям обязаны подчиняться. Хотя что-то ему подсказывало, не всегда. Снова был ветер, но это был не цюрихский ветер. Какой-то другой, высоко в ночном небе. А затем последовал сигнал, вспышка света, и он подскочил, подброшенный остервенелыми новыми потоками.
- Все хорошо. Все будет хорошо, - произнес голос, сводивший его с ума, не обращавший внимания на его приказание. - Поднимите ногу. Поднимите!.. Вот так. Молодец. Теперь - в машину. Откиньтесь назад… медленно. Вот так.
Он падал… падал в черном как смоль небе. А затем падение прекратилось, все прекратилось, была только тишина: он слышал собственное дыхание. И шаги, он услышал шаги… и звук закрывающейся двери, а затем грохот и дребезжание где-то внизу, впереди, в стороне.
Движение, вращение по кругу. Он потерял равновесие и снова стал падать, и снова его остановили, чье-то тело рядом с его телом, чья-то рука поддержала, опустила его. Он почувствовал прохладу на лице, а потом перестал чувствовать вообще. Он снова колыхался на воде, потоки усмирились, тьма сгустилась.
Где-то над ним слышались голоса, не близкие, но и не очень отдаленные. Постепенно приобретали ясность очертания предметов, освещенных настольной лампой. Он лежал в просторной комнате, на кровати, на узкой кровати, накрытый одеялом. В другом конце комнаты были двое: мужчина в пальто и женщина… в темно-красной юбке и белой блузке. Темно-красная юбка и волосы цвета красного дерева…
Мари Сен-Жак? Да, это была она, разговаривала у двери с мужчиной, державшим в левой руке кожаный саквояж. Говорили по-французски.
- Главным образом - покой, - объяснял мужчина. - Если вы будете далеко от меня, швы снимет любой. Думаю, через неделю можно снимать.
- Спасибо, доктор.
- Спасибо вам. Вы были очень щедры. Мне пора. Может, еще встретимся, а может, и нет.
Врач открыл дверь и вышел. Мари задвинула щеколду. Обернулась и увидела, что Борн смотрит на нее. Медленно, осторожно подошла к кровати.
- Вы меня слышите? - спросила она.
Борн кивнул.
- Вы ранены, - сказала она, - довольно серьезно, но если будете слушаться, не придется ложиться в больницу. Это был доктор… Очевидно. Я заплатила ему из тех денег, что были при вас. Больше, чем принято, но мне сказали, что ему можно доверять. Между прочим, это ваша идея. Всю дорогу твердили, что необходимо найти доктора, который держал бы язык за зубами. Вы были правы, это оказалось не трудно.
- Где мы? - Борн услышал свой голос, слабый, но различимый.
- В двадцати милях от Цюриха. Деревня Ленцбург. Доктор из Волена, это ближайший городок. Он приедет через неделю, если вы еще будете здесь.
- Как?
Джейсон попытался подняться, но сил не было. Мари дотронулась до его плеча: это был приказ лежать.
- Я расскажу вам все, что случилось, быть может, это будет ответом на ваши вопросы. По крайней мере, надеюсь на это, потому что я ответить на них не смогу. - Мари глядела на него не шевелясь, говорила сдержанно. - Этот скот насиловал меня, прежде чем убить. Я не должна была остаться в живых. На Штепдекштрассе вы пытались остановить их, а не сумев, велели мне кричать. Большего вы сделать не могли и рисковали сами быть убитым в ту же секунду. Потом вы как-то сумели освободиться - не знаю как, но знаю, что вы были серьезно ранены, - и вернулись за мной.
- За ним, - перебил Борн. - Мне нужен был он.
- Это вы уже говорили, а я скажу то, что сказала тогда. Я вам не верю. И не потому, что вы неубедительно лжете, а потому, что это противоречит фактам. Я имею дело со статистикой, мистер Уошберн, или мистер Борн, или как вас еще зовут. Я уважаю видимые факты и умею выявить неточность, я этому обучена. Двое людей напали на вас в доме, а я слышала, как вы сказали, что они живы. Они могли опознать вас. Толстяк из ресторана, он тоже мог. Таковы факты, и вы это знаете не хуже меня. Нет, вы вернулись из-за меня. Вернулись и спасли мне жизнь.
- Продолжайте, - сказал Борн окрепшим голосом. - Что было потом?
- Я приняла решение. Самое трудное решение в моей жизни. Я думаю, такое решение может принять только человек, едва не погибший от рук насильника и спасенный другим человеком. Я решила помочь вам. Ненадолго - может быть, на несколько часов, - но я останусь с вами.
- Почему вы не обратились в полицию?
- Я была готова и не уверена, что смогу вам объяснить, почему не сделала этого. Может быть, из-за изнасилования. Я честна с вами. Мне всегда говорили, что для женщины нет чудовищнее испытания. Теперь я в этом убедилась. И я не забуду ярости и отвращения в вашем голосе, когда вы закричали на него. Сколько буду жить, столько буду помнить, даже если захочу забыть.
- А полиция?
- Человек из "Трех альпийских хижин" сказал, что за вами охотится полиция. Что в Цюрихе объявлен номер телефона. - Она помолчала. - Я не могла сдать вас полиции. После того, что вы сделали.
- Знаете, кто я?
- Я знаю лишь то, что слышала. Но то, что я слышала, не мог бы сделать раненый человек, который вернулся из-за меня и рисковал своей жизнью ради моей.
- Не слишком толково.
- Вот этого у меня не отнять, мистер Борн, - полагаю, все-таки Борн, так он вас называл. Я очень толковая.
- Я бил вас. Угрожал вас убить.