Секретарша встала, поздоровалась с высокопоставленным служащим и проводила его в кабинет д’Амакура. Затем вышла и закрыла за собой дверь.
Мари посмотрела на свои часы. Ей нужно было еще одно небольшое подтверждение, и она его вскоре получит, если сможет войти и рассмотреть стол секретарши. Если это получится, то все произойдет очень быстро, в несколько мгновений.
Она направилась к дверям, открыв сумочку и простодушно улыбнувшись служащей в приемной, которая разговаривала по телефону. Одними губами прошептала опешившей служащей имя д’Амакура и распахнула дверь. Быстро вошла - решительный, хоть и не слишком сообразительный клиент банка Валуа.
- Pardon, madame, - служащая держала руку на телефоне, - чем могу служить?
Мари вновь прошептала то же имя - теперь как вежливый клиент, опоздавший на деловую встречу и не желающий обременять занятого человека:
- К мсье д’Амакуру, пожалуйста. Боюсь, я опоздала. Я только переговорю с его секретаршей.
Не замедляя шага, она приблизилась к столу секретарши.
- Мадам, будьте добры, - попыталась остановить ее служащая, - я должна предупредить…
Ее слова заглушил стук электрических пишущих машинок и гул голосов. Мари подошла к сердитой с виду секретарше, которая посмотрела на нее с таким же недоумением, что и служащая в приемной:
- Слушаю. Чем могу служить?
- Пожалуйста, к мсье д’Амакуру.
- Боюсь, он на совещании, мадам. У вас назначена встреча?
- О да, разумеется, - ответила Мари, снова открывая сумочку.
Секретарша заглянула в отпечатанное расписание на столе.
- Боюсь, у меня на это время никто не записан.
- О Господи, - воскликнула смутившаяся клиентка банка Валуа, - я вижу. Это завтра, а не сегодня. О, простите!
Она повернулась и заторопилась к выходу. Она увидела то, что хотела увидеть, - последнее подтверждение. Единственная кнопка горела на телефоне д’Амакура.
Он звонил в город, минуя секретаршу. Счет, принадлежащий Джейсону Борну, сопровождался особыми конфиденциальными инструкциями, которые хранились в тайне от держателя счета.
В тени навеса Борн посмотрел на часы, было два часа сорок девять минут. Мари, должно быть, вернулась к телефону-автомату в банке, ведя наблюдение изнутри. Через несколько минут они будут знать ответ. Возможно, она его уже знает.
Он прошел к левому краю витрины, продолжая наблюдать за входом в банк. Какой-то продавец улыбнулся ему через стекло и тем напомнил, что не следует привлекать к себе внимание. Борн вынул пачку сигарет, закурил и снова взглянул на часы. Без восьми три.
И тут он увидел их. Его. Трое хорошо одетых мужчин быстро шли по улице Мадлен, о чем-то разговаривая, хотя глаза у всех были устремлены вперед. Обходя медлительных пешеходов, они извинялись с вежливостью, не вполне парижской. Джейсон вгляделся в того, что шел посередине. Это был он. Человек по имени Йоханн.
Посигналь Йоханну, чтобы шел в дом. Мы за ними вернемся.
Эти слова сказал на Штепдекштрассе высокий сухопарый мужчина в очках с золоченой оправой. Йоханн. Они прислали его сюда из Цюриха, он видел Джейсона Борна. И это кое о чем говорило: у них не было фотографии.
Троица подошла к входу. Йоханн и человек, что был справа от него, вошли в здание, третий остался у дверей… Борн поспешил к телефонной будке. Выждав четыре минуты, он в последний раз позвонит Антуану д’Амакуру.
Он бросил сигарету около будки, придавил ее ногой и открыл дверь.
- Monsieur, - послышалось снаружи.
Джейсон быстро обернулся затаив дыхание. Невзрачный человек со щетинистой бородкой указывал ему на будку:
- Le téléphone - il ne marche pas. Regardez la corde.
- Merci bien. Je vais essayer quand même.
Человек пожал плечами и отошел. Борн вошел внутрь. Четыре минуты прошли. Он вынул из кармана монеты - на два звонка хватит - и набрал первый номер.
- Банк Валуа слушает. Добрый день.
Спустя десять секунд д’Амакур был у аппарата, в его голосе звучало напряжение.
- Это вы, мсье Борн? Кажется, вы сказали, что идете к нам.
- Планы изменились, к сожалению. Я позвоню вам завтра.
Вдруг Джейсон увидел через стекло будки, как через улицу на площадку перед банком завернул автомобиль. Третий мужчина, тот, что стоял у входа, кивнул водителю.
- …могу быть полезен? - спрашивал д’Амакур.
- Прошу прощения?
- Я хотел узнать, могу ли я быть чем-то полезен. Ваш счет у меня, для вас все приготовлено.
Еще бы, подумал Борн, игра стоила свеч.
- Послушайте. Сегодня после обеда мне надо лететь в Лондон. Я сяду на один из этих челночных рейсов, но завтра вернусь. Держите все при себе наготове, хорошо?
- В Лондон, мсье?
- Я позвоню вам завтра. Мне еще надо найти такси до Орли.
Он повесил трубку и посмотрел на вход в банк. Не прошло и полминуты, как Йоханн со своим коллегой выбежали оттуда, сказали что-то третьему, потом все трое сели в поджидавший их автомобиль.
Машина убийц продолжала охоту, направляясь теперь в аэропорт Орли. Джейсон запомнил ее номер, потом позвонил еще раз. Если платный телефон в банке теперь не занят, Мари поднимет трубку, как только он начнет звонить.
Она ответила:
- Да?
- Что-нибудь видела?
- И немало. Тебе придется заняться д’Амакуром.
Глава 12
Они ходили по магазину от прилавка к прилавку. Мари держалась, однако, вблизи большого окна с фасада, ни на минуту не спуская глаз с ворот банка на той стороне улицы Мадлен.
- Я выбрал для тебя два шарфа, - сказал Борн.
- Не стоило. Тут все слишком дорого.
- Теперь около четырех. Если он еще не ушел, то не уйдет до конца рабочего дня.
- Вероятно. Если ему надо было с кем-нибудь встретиться, он бы к этому времени уже это сделал. Но мы должны были в этом убедиться.
- Ручаюсь, что его друзья теперь в Орли, мечутся от секции к секции. Они не могут определить, каким рейсом я лечу, потому что не знают, каким именем я назвался.
- Они рассчитывают, что тебя опознает человек из Цюриха.
- Он высматривает темноволосого прихрамывающего мужчину, а не меня. Послушай, идем в банк, и ты мне покажешь д’Амакура.
- Нам туда нельзя, - сказала Мари, покачав головой. - У камер на потолках широкоугольные объективы. Если они посматривали пленки, то узнают тебя.
- Блондина в очках?
- Или меня. Я там была. Служащая в приемной или секретарша смогут меня опознать.
- Это если у них регулярно проверяют пленки, в чем я сомневаюсь.
- У них для этого может в любой момент появиться повод…
Мари вдруг замолчала и схватила Джейсона за руку, она смотрела в сторону банка.
- Вон он! Тот, что в пальто с черным бархатным воротником, - д’Амакур.
- Тот, что рукава поддергивает?
- Да.
- Я его засек. Увидимся в гостинице.
- Только осторожно. Очень осторожно.
- Заплати за шарфы, они там на прилавке.
Джейсон вышел из магазина, щурясь от яркого солнца, высматривая в потоке машин щель, чтобы перейти улицу. Щели не было. Д’Амакур повернул направо. Он шел неторопливо, так не ходит человек, спешащий на встречу. Он чем-то напоминал слегка помятого павлина.
Борн дошел до угла и, перейдя улицу на зеленый свет, догнал банкира. Д’Амакур остановился у газетного киоска, чтобы купить вечернюю газету. Джейсон встал напротив магазина спортивных товаров, а потом вновь последовал за банкиром.
Впереди было кафе: темные витрины, двери массивного дерева с тяжелыми ручками. Не требовалось большого воображения, чтобы представить себе, что там внутри. Это было питейное заведение для мужчин и для приходящих с мужчинами женщин, которых другие мужчины не станут обсуждать. Самое подходящее место для спокойного разговора с Антуаном д’Амакуром. Ускорив шаг, Джейсон поравнялся с банкиром. Он заговорил на неуклюжем, англизированном французском, на каком изъяснялся по телефону.
- Здравствуйте, мсье… Я думаю… что вы… мсье д’Амакур… Кажется, я не ошибаюсь?
Банкир остановился. В его холодных глазах появился испуг, он узнал этот голос. Павлин поежился в своем пальто и прошептал:
- Борн?
- Ваши друзья теперь, должно быть, очень озадачены. Я полагаю, они носятся по всему Орли, гадая, почему вы дали им ложную информацию. Быть может, преднамеренно?
- Что? - От испуга он вытаращил глаза.
- Давайте зайдем сюда, - сказал Джейсон, крепко взяв д’Амакура за руку. - Я думаю, нам надо поговорить.
- Я абсолютно ничего не знаю. Я только выполнял инструкции. Я тут ни при чем.
- Сожалею. Когда я разговаривал с вами в первый раз, вы сказали, что не можете подтвердить по телефону совершение трансакции. Что вы не хотели бы говорить о делах с незнакомым лицом. А уже через двадцать минут сообщили, что все для меня приготовлено. Разве это не подтверждение? Давайте войдем.
Кафе было в каком-то смысле миниатюрным подобием цюрихского ресторана "Три альпийские хижины". Глубокие кабины, высокие перегородки между ними, неяркий свет. На этом, однако, сходство кончалось: кафе на улице Мадлен было вполне французским, вместо пивных кружек тут стояли графины с вином. Борн попросил кабину в углу. Официант провел их.
- Выпейте чего-нибудь, - предложил Джейсон, - вам это понадобится.
- Вы полагаете? - холодно ответил банкир. - Я выпью виски.
Напитки не заставили себя ждать, тем временем д’Амакур нервно вытащил пачку сигарет из кармана своего ладного пальто. Борн зажег спичку и поднес ее к лицу банкира. К самому лицу.
- Merci. - Д’Амакур затянулся, отложил сигарету и проглотил половину стаканчика виски. - Я не тот, с кем вам надо говорить.
- А кто тот?
- Возможно, владелец банка. Не знаю, но наверняка не я.
- Объясните.
- Были даны распоряжения. У частного банка более гибкие правила, чем у акционерного учреждения.
- В чем?
- Более широкий, скажем так, маневр в отношении запросов некоторых клиентов и родственных банков. Менее строгий контроль, чем тот, что применяется в отношении банков, зарегистрированных на бирже. "Гемайншафтбанк" в Цюрихе - тоже частное учреждение.
- Требования исходили от "Гемайншафтбанка"?
- Запросы… требования… да.
- Кто владеет банком Валуа?
- Кто? Многие - консорциум. Десять - двенадцать человек и их семьи.
- Тогда мне надо поговорить с вами. Согласитесь, глупо было бы бегать по всему Парижу, разыскивая владельцев.
- Я только служащий. Чиновник. - Д’Амакур проглотил оставшееся виски, смял сигарету, достал другую и спички.
- Какие были распоряжения?
- Мсье, я могу лишиться места!
- Вы можете лишиться жизни, - сказал Джейсон и тут же испугался того, что эти слова так легко пришли ему на ум.
- Я не так информирован, как вы думаете.
- Но и не так несведущи, как хотели бы представиться, - сказал Борн, внимательно разглядывая банкира через стол. - Я вижу вас насквозь, д’Амакур. По вашей одежде, по прическе, даже по походке. Вы слишком пыжитесь. Человек вроде вас не становится вице-президентом банка Валуа, не задавая вопросов. Вы себя прикрываете. Вы не сделаете ни одного сомнительного шага, если не придется спасать свою шкуру. А теперь говорите, какие были распоряжения. Вы сами меня не интересуете, я ясно выразился?
Д’Амакур зажег спичку и поднес ее к сигарете, не сводя глаз с Джейсона.
- Не стоит запугивать меня, мсье. Вы очень богатый человек. Почему бы не заплатить мне? - Банкир нервно улыбнулся. - Случайно вы оказались правы. Я задал один-два вопроса. Париж не Цюрих. Человек моего положения должен услышать если не ответы, то хоть намеки.
Борн откинулся на спинку кресла, вертя в руках стакан. Постукивание кубиков льда явно раздражало д’Амакура. Наконец он сказал:
- Назовите разумную цену, и мы ее обсудим.
- Я человек разумный. Пусть решение будет основано на ценности информации, и примете его вы. Банкиры по всему миру получают от благодарных клиентов вознаграждение за свои советы. Мне бы хотелось думать о вас как о клиенте.
- Не сомневаюсь, - улыбнулся Борн, - так мы переходим от подкупа к благодарности. Вознаграждение за совет и услуги.
- Я принимаю ваше определение, - сказал д’Амакур, пожав плечами, - итак, повторите, что бы вы хотели знать.
- Распоряжения.
- Перевод фондов из Цюриха сопровождался une fiche confidentielle.
- Une fiche? - перебил его Джейсон, вспомнив разговор Апфеля и Кёнига в "Гемайншафтбанке". - Где-то слышал это прежде. Что это такое?
- Вообще говоря, отмеченный срок. Практикуется с середины прошлого века. Тогда это использовали все крупные банкирские дома, прежде всего Ротшильды, чтобы можно было следить за движением денег между странами.
- Благодарю. А что это значит в данном случае?
- Отдельно запечатанные инструкции, которые надлежит вскрыть и выполнить, когда данный счет будет востребован.
- Востребован?
- Фонды сняты или переведены.
- А если я просто подойду к кассиру, предъявлю свою банковскую книжку и запрошу деньги?
- На банковском компьютере появятся две звездочки. Вас направят ко мне.
- Меня и так к вам направили. Оператор соединил меня с вашим кабинетом.
- Чистая случайность. В отделе иностранных служб еще двое служащих. Если бы вас соединили с одним из них, согласно карточке, вас все равно направили бы ко мне. Я старший служащий.
- Ясно. - Но Борн не был уверен, что ему ясно. Тут оставался какой-то пробел, его надлежало заполнить. - Минутку. Вы ничего не знали об этой карточке, когда счет принесли к вам в кабинет.
- Почему я его запросил? - перебил его д’Амакур, предупреждая вопрос. - Мсье, рассудите сами. Поставьте себя на мое место. Человек звонит и называется, потом говорит, что дело касается четырех с лишним миллионов франков. Четыре миллиона. Как тут не озаботиться, чтобы оказать услугу? Слегка обойти правила?
Глядя на элегантного банкира, Джейсон понял, что тот сказал ему нечто вполне само собой разумеющееся.
- Инструкции. В чем они состоят?
- Начнем с номера телефона, в справочнике, разумеется, не записанного. Надо было позвонить и передать всю информацию.
- Вы помните этот номер?
- Я поставил себе за правило запоминать такие вещи.
- Не сомневаюсь. Так что это за номер?
- Я должен подстраховаться, мсье. Где еще могли бы вы его узнать? Я ставлю такой вопрос… как бы это сказать… риторически.
- Из чего следует, что у вас есть ответ. Так где я его узнал? Если до этого когда-нибудь дойдет дело.
- В Цюрихе. Вы заплатили очень высокую цену кому-то, чтобы он нарушил не только строжайшие правила, действующие на Банхофштрассе, но и законы Швейцарии.
- У меня есть подходящий человек, - сказал Борн, вспомнив лицо Кёнига, - он уже совершил это преступление.
- В "Гемайншафтбанке"? Вы шутите?
- Нисколько. Его зовут Кёниг, он сидит на третьем этаже.
- Я это запомню.
- Не сомневаюсь. Номер.
Д’Амакур назвал номер, и Джейсон записал его на салфетке.
- Как я могу быть уверенным, что тут нет ошибки?
- У вас есть неплохая гарантия. Мне пока что не заплачено.
- Этого достаточно.
- А поскольку существо нашего разговора имеет свою цену, я должен сказать вам, что это второй телефонный номер. Первый был отменен.
- Объясните.
Д’Амакур наклонился вперед:
- Фотостат оригинала карточки прибыл вместе с курьерским переводом. Он был запечатан в черный кейс, зарегистрирован и подписан старшим регистратором. Карта была завизирована одним из партнеров "Гемайншафтбанка" и заверена у обычного швейцарского нотариуса. Инструкция проста и совершенно ясна. По любому вопросу, касающемуся счета Джейсона Борна, следовало немедленно позвонить в Соединенные Штаты и сообщить все подробности… Здесь карта была изменена, номер в Нью-Йорке устранен, а вместо него вписан парижский.
- Нью-Йорк? - перебил его Борн. - Откуда вы знаете, что это Нью-Йорк?
- Телефонный код был помещен в скобках перед номером, он остался нетронутым. Код 212. Как вице-президент, ведающий иностранными службами, я набираю его каждый день.
- Довольно небрежно поработали.
- Возможно. Замену могли сделать в спешке или недостаточно внимательно. С другой стороны, невозможно изъять что-либо из инструкций без повторного обращения к нотариусу. Принимая во внимание число телефонов в Нью-Йорке, рисковали не сильно. Во всяком случае, я получил возможность задать один-два вопроса. Всякое изменение для банкира - проклятье. - Д’Амакур допил свой стакан.
- Хотите повторить? - спросил Джейсон.
- Нет, спасибо. Это затянуло бы наш разговор.
- Но вы замолчали.
- Я думаю, мсье. Быть может, прежде чем я продолжу, вам следует вообразить некую приблизительную цифру.
Борн посмотрел на него изучающе.
- Допустим, пять, - сказал он.
- Пять чего?
- Пятизначное число.
- Продолжаю. Я разговаривал с женщиной…
- С женщиной? С чего вы начали?
- С правды. Я вице-президент банка Валуа и следую инструкциям, полученным из банка "Гемайншафт" в Цюрихе. Что еще тут было говорить?
- Продолжайте.
- Я сказал, что у меня был разговор с человеком, назвавшимся Джейсоном Борном. Она спросила меня, как давно это было, и я ответил, что несколько минут тому назад. Тогда ей очень захотелось узнать о сути нашего разговора. Именно по этому поводу я высказал свои сомнения. Карта прямо указывала, что звонить надо было в Нью-Йорк, а не в Париж. Естественно, она сказала, что это не моя забота и что замена подтверждена подписью и не хочу ли я, чтобы в Цюрихе узнали, что служащий банка Валуа отказывается следовать инструкциям банка "Гемайншафт".
- Ладно, - перебил его Джейсон, - кто она такая?
- Не имею понятия.
- Вы хотите сказать, что вы с ней разговаривали и она вам этого не сказала? И вы не спросили?
- Такова особенность карты. Если имя называется - отлично. Если нет, его не спрашивают.
- Но про номер телефона вы спросили.
- Это просто уловка: мне нужна была информация. Вы перевели четыре с половиной миллиона, сумма значительная, и, стало быть, вы влиятельный клиент, за которым, возможно, стоят еще более мощные силы… Тут артачишься, потом соглашаешься, потом опять артачишься, чтобы опять согласиться. Так кое-что и узнаешь. Особенно если в разговоре с тобой проявляют беспокойство. А она проявляла, я вас уверяю.
- Что вы узнали?
- Что вас считают человеком опасным.
- В каком смысле?