Сидящий за пультом человек в строгом костюме нажал на красную кнопку, блокирующую линии, и перевел все поступающие звонки на сигнал "занято". Он это делал один-два раза в час хотя бы только для того, чтобы проветрить голову от того вздора, что приходилось произносить. Потребность прервать все разговоры появлялась обычно после какого-нибудь особенно утомительного, как это было теперь. Жена одного депутата старалась скрыть от мужа скандальную цену какой-то покупки, разбив ее на несколько. Хватит! Надо передохнуть.
Он вдруг подумал об иронии судьбы. Не так много лет тому назад другие сидели за пультом, работая на него. В его компаниях в Сайгоне и в пункте связи его обширной плантации в дельте Меконга. А теперь он жмет на кнопки чужого пульта среди надушенной публики бульвара Сент-Оноре. Об этом хорошо сказал один английский поэт: "В жизни больше нелепых превратностей, чем может придумать любая философия".
Он услышал смех на лестнице и посмотрел туда. Жаклин уходила рано, наверняка с одним из своих знаменитых и денежных знакомых. Спору нет, у нее талант уносить золото с хорошо охраняемых приисков, даже алмазы у "Де Бирса". Мужчину, который был с ней, он видеть не мог, тот шел с другой стороны от Жаклин, странно отвернувшись.
Потом на какое-то мгновение он его увидел, их глаза встретились. Седеющий оператор почувствовал, как у него, словно от удара, перехватило дыхание. Он не мог поверить своим глазам, всматриваясь в лицо, в голову, которую видел в последний раз много лет тому назад. Да и тогда только в темноте, потому что они работали ночью… погибли ночью.
О Боже, это был он! Из претворившихся в жизнь - смерть - кошмаров за тысячи миль отсюда. Это был он!
Оператор поднялся из-за пульта словно в трансе. Снял свой наушник-микрофон и уронил. Едва наушник стукнулся об пол, пульт зажегся сигналами вызовов, ответом на которые был лишь неразборчивый гул. Оператор сошел с площадки пульта и заторопился по проходу, чтобы получше рассмотреть Жаклин Лавье и сопровождавшего ее человека-призрака. Призрак этот был убийцей - страшнейшим из всех, кого ему довелось знать, - и вот он появился. Ему говорили, что это может произойти, но он не верил. Теперь пришлось поверить. Это был тот самый человек.
Он отчетливо видел обоих. Видел его. Они дошли до середины прохода, направляясь к выходу. Он должен остановить их. Остановить ее! Но выскочить и закричать означало бы смерть. Мгновенную, с пулей в голове.
Они подошли к дверям. Тот раскрыл их и вывел ее на мостовую. Седовласый выбежал из своего укрытия и через поперечный проход добежал до витрины. На улице тот остановил такси, открыл дверцу и пригласил Жаклин в машину. О Боже, она уехала!
Оператор повернулся и со всех ног бросился к лестнице. Он столкнулся с двумя удивленными клиентами и продавцом, взбежал по лестнице, кинулся через антресоли в коридор к открытой двери студии.
- Рене, Рене! - закричал он, врываясь туда.
Бержерон с удивлением выглянул из-за мольберта:
- Что такое?
- Этот человек с Жаклин! Кто он? Сколько он здесь пробыл?
- А? Вероятно, американец. Его зовут Бригс. Жирный телок, сегодня он неплохо поработал на ваш валовой доход.
- Куда они направились?
- Я не знал, что они куда-то пошли.
- Она ушла с ним.
- Наша Жаклин сохранила хватку, не так ли? И здравый смысл.
- Найди их! Уведи ее!
- Зачем?
- Он знает! Он убьет ее!
- Что?
- Это он! Могу поклясться! Этот человек - Каин!
Глава 15
- Этот человек - Каин, - решительно заявил полковник Джек Маннинг, словно ожидая, что по меньшей мере трое из четырех сидящих за столом заседаний в Пентагоне штатских будут ему возражать.
Каждый из них был старше его по возрасту, и каждый считал себя более опытным. Ни один не был готов признать, что армия раздобыла информацию там, где их собственная организация потерпела неудачу. Был и четвертый штатский, но его мнение в расчет не бралось. Он был членом Комитета конгресса по надзору, его привечали, но всерьёз не принимали.
- Если мы теперь не начнем действовать, - продолжал Маннинг, - даже с риском раскрыть все, что узнали, он снова выскользнет из сети. Одиннадцать дней тому назад он был в Цюрихе. Мы убеждены, что он и теперь там. И это Каин, джентльмены.
- Сильно сказано, - заметил лысеющий, похожий на птицу специалист из Совета национальной безопасности, прочитав справку об операциях в Цюрихе, которая была роздана всем сидящим за столом. Его звали Альфред Джиллет, это был эксперт по проверке и оценке кадров. Он считался в Пентагоне человеком способным, мстительным и со связями.
- Я нахожу это странным, - добавил Питер Ноултон, один из заместителей директора Центрального разведывательного управления, мужчина на середине шестого десятка, сохранивший стиль, внешность и манеры члена "Лиги плюща" тридцатилетней давности. - По нашим источникам, в это самое время - одиннадцать дней тому назад - Каин находился в Брюсселе, а не в Цюрихе. Наши источники ошибаются редко.
- Вот что сильно сказано, - вмешался третий штатский, единственный из сидящих за столом, кого Маннинг действительно уважал. Он был старше всех, бывший олимпийский чемпион по плаванию Дэвид Эббот, чей интеллект равнялся его физическим достоинствам. Он приближался к семидесяти, но по-прежнему сохранял прямую осанку, остроту ума, хотя лицо, изборожденное жизненными превратностями, которых он никогда бы не открыл другим, это лицо выдавало его возраст. Он знает, о чем говорит, подумал полковник. Хотя теперь он был членом всесильного Комитета сорока, в ЦРУ он работал со времени его возникновения. Его коллеги по разведывательной работе дали ему кличку "Молчаливый Монах тайных операций".
- В мое время в Управлении, - продолжал Эббот, усмехнувшись, - источники чаще подтверждали друг друга, нежели вступали в противоречие.
- У нас разные методы проверки, - настаивал заместитель директора. - Простите, мистер Эббот, но наша система передачи информации действует практически мгновенно.
- Это передача, а не проверка. Но я не буду спорить, похоже, что у нас расхождения налицо. Брюссель или Цюрих.
- Данные насчет Брюсселя бесспорны, - настаивал Ноултон.
- Давайте послушаем, - сказал Джиллет, поправляя очки. - Мы можем вернуться к цюрихскому заключению, оно перед нами. Наши источники также имеют что предложить, хотя их сведения не опровергают сообщения о Брюсселе и Цюрихе. Это случилось около полугода тому назад.
Седовласый Эббот посмотрел на Джиллета:
- Полгода тому назад? Я не помню, чтобы СНБ сообщал что-либо о Каине полгода тому назад.
- Это не получило полного подтверждения, - отвечал Джиллет. - Мы стараемся не обременять Комитет непроверенными данными.
- Снова сильно сказано, - вставил Эббот.
- Конгрессмен Уолтерс, - обратился полковник к человеку из Надзора, - есть у вас какие-нибудь вопросы, прежде чем мы пойдем дальше?
- Да, черт возьми, - протянул сторожевой пес конгресса от штата Теннесси, переводя умный взгляд с одного присутствующего на другого, - но поскольку я тут новичок, продолжайте беседу, а я решу, когда мне вступить.
- Отлично, сэр, - сказал Маннинг, кивнув представителю ЦРУ Ноултону. - Так что там насчет Брюсселя одиннадцать дней тому назад?
- На площади Фонтанов был убит человек, тайный посредник в торговле бриллиантами между Москвой и Западом. Он действовал через одно из отделений "Русалмаза", советской фирмы в Женеве, осуществляющей все подобные сделки. Мы знаем, что это один из способов, каким Каин переводил свои фонды.
- Что связывает это убийство с Каином? - с сомнением спросил Джиллет.
- Первое: способ. Орудием послужила длинная игла, с хирургической точностью всаженная в жертву на многолюдной площади. Каин применял это орудие раньше.
- Это верно, - согласился Эббот. - Примерно год тому назад один румын в Лондоне и еще один всего за неделю до него. В обоих случаях подозрения сходились на Каине.
- Подозрения, но не доказательства, - возразил полковник Маннинг. - То были высокопоставленные политики-невозвращенцы. Ими мог заняться КГБ.
- Или Каин с гораздо меньшим для Советов риском, - возразил человек из ЦРУ.
- Или Карлос, - повысил голос Джиллет, - ни Карлос, ни Каин политикой не занимаются. Оба работают по найму. Почему всякий раз, когда совершается убийство с заметными последствиями, мы приписываем его Каину?
- Потому что всякий раз, - отвечал Ноултон, не скрывая снисходительности, - информированные источники независимо друг от друга сообщали одну и ту же информацию. Поскольку информаторы между собой не знакомы, вряд ли тут может быть совпадение.
- Все это слишком ладно сходится, - упорствовал Джиллет.
- Вернемся к Брюсселю, - вмешался полковник. - Если это был Каин, то зачем ему убивать брокера из "Русалмаза"? Он же его использовал?
- Тайного брокера, - поправил начальник из ЦРУ. - По разным причинам, согласно нашим информаторам. Он был вор, а почему бы и нет? Большинство его клиентов воры, они не очень исправно платят налоги. Он мог в чем-то обмануть Каина, и если так, то это стало последней его операцией. Или он мог оказаться настолько глупым, чтобы спекулировать тем, что знает, кто такой Каин. Одного подобного намека было бы достаточно, чтобы схлопотать иглу. Или же, возможно, Каин просто хотел замести следы. Как бы там ни было, но обстоятельства плюс источники оставляют мало сомнений в том, что это был Каин.
- Их будет куда больше, когда я поясню насчет Цюриха, - сказал Маннинг. - Можно приступать к отчету?
- Минутку, пожалуйста, - бросил Дэвид Эббот, разжигая трубку. - Кажется, наш коллега из Совета безопасности упомянул о происшествии, связанном с Каином, которое имело место шесть месяцев тому назад. Может быть, нам стоит послушать про это?
- Зачем? - спросил Джиллет, поводя совиными глазами в очках без оправы. - Фактор времени исключает всякую связь этого случая с Брюсселем или Цюрихом. Об этом я тоже упоминал.
- Да, упоминали, - согласился некогда великолепный Монах тайных операций. - Я полагал, что любые дополнительные сведения могли быть полезны. Как вы сказали, мы всегда можем вернуться к отчету, он здесь, перед нами. Однако если вы считаете это неуместным, продолжим с Цюрихом.
- Благодарю, мистер Эббот, - сказал полковник. - Как видите, одиннадцать дней тому назад в Цюрихе были убиты четыре человека. Один из них - сторож при автостоянке у реки Лиммат. Можно предположить, что он не замешан в делах Каина, а оказался там случайно. Двое других были найдены на одной из аллей на левом берегу. На первый взгляд, ничем не связанные между собой убийства, если не считать четвертой жертвы. Она имеет отношение к двум убитым в аллее - все трое были из городских низов Цюриха и Мюнхена - и, без всякого сомнения, к Каину.
- Это Черняк, - сказал Джиллет, глядя в отчет. - По крайней мере, я полагаю, что это Черняк. Мне это имя знакомо и ассоциируется с одним из досье на Каина.
- И не случайно, - ответил Маннинг, - впервые оно появилось в докладе Джи-два восемнадцать месяцев тому назад и вновь всплыло год спустя.
- Иначе говоря, шесть месяцев тому назад, - мягко вставил Эббот.
- Да, сэр, - продолжал полковник, - если кого и можно назвать настоящим отребьем, так это Черняка. Во время войны он был завербован в Чехословакии, работал в Дахау как специалист по допросам со знанием трех языков и проявил там крайнюю жестокость. Он посылал поляков, словаков и евреев на расстрел, вырвав у них путем пыток и подлогов признания во всевозможных преступлениях, как требовало командование лагеря. Он шел на все, чтобы снискать расположение своих хозяев, и самым страшным садистам не снились его подвиги. Но о чем они не догадывались, так это о том, что он собирал и систематизировал сведения об их подвигах. После войны он бежал, лишился обеих ног, подорвавшись на мине, после чего весьма благополучно существовал за счет вымогательств у коллег по Дахау. Каин нашел его и использовал как посредника для получения платы за убийства.
- Позвольте! - энергично возразил Ноултон. - Мы раньше занимались делом этого Черняка. Если помните, первым его раскрыло наше Управление. Мы бы давно это сделали, если бы не вмешался государственный департамент, действуя в интересах некоторых влиятельных антисоветски настроенных лиц в Бонне. Вы полагаете, что Каин использовал Черняка, но вы в этом не можете быть уверены, так же как и мы.
- Мы знаем это наверняка, - отрезал Маннинг. - Семь с половиной месяцев назад поступило сообщение о человеке, который держит ресторан под названием "Три альпийские хижины". Стало известно, что он служит связным между Каином и Черняком. Несколько недель мы держали его под наблюдением, но ничего не нашли. Мелкая пешка в уголовном мире Цюриха - и все. Мы не долго с ним возились. - Полковник сделал паузу, довольный тем, что все глаза были обращены на него. - Узнав про убийство Черняка, мы предприняли рискованный ход. Пять дней тому назад двое наших людей спрятались в "Трех хижинах", когда ресторан закрылся. Они прижали владельца и обвинили его в сделках с Черняком и работе на Каина. Они разыграли целое представление. И представьте себе, как они поразились, когда тот раскололся, буквально рухнул перед ними на колени и стал просить защиты. Он признал, что Каин был в Цюрихе в ту ночь, когда убили Черняка, что, собственно, он в ту ночь видел Каина и речь шла о Черняке. В крайне негативном смысле.
Военный вновь сделал паузу, тишину нарушил лишь Дэвид Эббот, который присвистнул, не выпуская изо рта свою трубку.
- А вот это действительно сильно сказано, - заметил Монах.
- Почему Управление не получило сведений о донесении, полученном вами семь месяцев назад? - жестко спросил Ноултон из ЦРУ.
- Они не подтвердились.
- В ваших руках. В наших могло быть иначе.
- Возможно. Я признал, что мы недостаточно долго им занимались. Не хватает персонала. Кто из нас может себе позволить бесконечно вести непродуктивную слежку?
- Мы бы разделили с вами эту заботу, если бы знали.
- А мы бы избавили вас от хлопот о брюссельском досье, если бы нам про него сказали.
- Откуда была наводка? - нетерпеливо спросил Маннинга Джиллет.
- Она поступила анонимно.
- И вы этим удовлетворились? - Птичье выражение лица Джиллета передавало его удивление.
- Это одна из причин, почему первоначальное наблюдение было ограниченным.
- Да, разумеется, но вы хотите сказать, что потом к этому не возвращались?
- Естественно, мы это сделали, - раздраженно ответил полковник.
- Как видно, без особого рвения, - сердито продолжал Джиллет. - Вам не пришло в голову, что кто-нибудь в Лэнгли или в СНБ мог бы помочь? Мог бы заполнить тот или иной пробел? Я согласен с Питером. Нас следовало информировать.
- Есть причина, по которой это не было сделано. - Маннинг перевел дух. В окружении менее военизированном это могло бы быть истолковано как вздох.
- Информатор дал нам понять, что, если в дело вмешаются другие ведомства, он больше не выйдет на контакт. Мы решили, что это условие придется выполнить. Так мы делали и прежде.
- Что вы говорите? - Ноултон отложил листок с отчетом и уставился на пентагоновского офицера.
- Тут нет ничего нового, Питер. У каждого из нас свои источники, и мы их бережем.
- Это мне известно. Именно потому вам не было сказано про Брюссель.
Установившееся на некоторое время молчание было прервано жестким голосом Альфреда Джиллета из Совета безопасности:
- Как часто "мы делали это прежде", полковник?
- Что? - Маннинг посмотрел на Джиллета, зная, что Дэвид Эббот следит за ними обоими.
- Я хотел бы знать, сколько раз вас просили держать ваши секреты при себе. Я имею в виду то, что относится к Каину, разумеется.
- Полагаю, немало.
- Вы полагаете?
- По большей части.
- А вы, Питер? Как насчет ЦРУ?
- Мы жестко ограничены условиями глубинного рассеивания.
- Ради Бога, что это значит? - Вопрос последовал от того из участников совещания, от которого его меньше всего ожидали: его задал конгрессмен из Надзора. - Поймите меня правильно, я еще не вступил в обсуждение. Просто я хочу понять, о чем идет речь. - Он обратился к человеку из ЦРУ: - Что это такое вы только что сказали? Глубинное что?
- Рассеивание, конгрессмен Уолтерс. По досье Каина. Мы бы рисковали потерей информаторов, если бы привлекли к ним внимание других разведывательных органов. Уверяю вас, это обычная практика.
- Звучит так, словно речь идет об искусственном осеменении телки.
- И результаты примерно те же. Гарантия от перекрестного оплодотворения, которое способно испортить породу. И соответственно - отсутствие перекрестной проверки для выявления неточности в данных.
- Красиво сказано, - заметил Эббот, одобрительно сморщив свое шишковатое лицо, - но я не уверен, что понял вас.
- Я бы сказал, что все яснее ясного, - ответил человек из СНБ, глядя на полковника Маннинга и Питера Ноултона. - Два наиболее активных разведывательных органа страны получали информацию о Каине последние три года и не взаимодействовали на предмет выявления ложных данных. Мы просто принимали всю информацию за достоверные сведения, накапливали ее и хранили.
- Мы тут уже долго ходим вокруг да около - я бы сказал, слишком долго, - но ничего нового для себя я здесь не услышал, - сказал Монах. - Доносчики народ хитрый и осторожный, они ревниво оберегают свои контакты. Из благородных побуждений этим делом никто не занимается, только ради выгоды.
- Боюсь, вы не придали значения тому, что я имел в виду. - Джиллет снял очки. - Я уже сказал, что меня встревожило то обстоятельство, что так много убийств приписываются Каину - приписываются ему здесь, - тогда как мне представляется, что самый изощренный убийца нашего времени, а может быть и вообще в истории, отходит на задний план. Я думаю, это неправильно. Я думаю, что именно Карлос - тот человек, на котором нам следует сосредоточиться. Что произошло с Карлосом?
- Я не согласен с вашим мнением, Альфред, - сказал Монах. - Время Карлоса прошло, наступило время Каина. Старые порядки меняются, приходят новые, и я подозреваю, в море плавают куда более кровожадные акулы.