Глава 19
Армейский седан на большой скорости выкатил на манхэттенскую Ист-Ривер-Драйв, осветив фарами вьющиеся в воздухе остатки запоздалого зимнего снегопада. На заднем сиденье, втиснув в угол свое долговязое тело и вытянув ноги через всю кабину, дремал майор. На коленях у него лежал портфель, к ручке которого металлической скобой крепилась тонкая нейлоновая веревка, тянувшаяся через правый рукав к поясу. За последние девять часов это приспособление снималось всего дважды. Первый раз - когда майор вылетал из Цюриха, а потом - по прибытии в аэропорт Кеннеди. Однако и там и здесь люди, выполнявшие поручение правительства США, наблюдали за таможенными чиновниками. Им не объяснили, в чем дело, а просто приказали следить за ходом таможенного контроля и при малейшем отклонении от обычной процедуры - это означало чрезмерный интерес к портфелю - вмешаться. В случае необходимости с оружием.
Вдруг раздался негромкий звонок. Майор мгновенно открыл глаза и поднес к ним левую руку. Звонили наручные часы-будильник. Он нажал кнопку и взглянул на второй циферблат своего хронометра. Первый показывал цюрихское время, второй - нью-йоркское, звонок был заведен сутки тому назад, когда офицер получил по телеграфу инструкции. Выход на связь должен произойти в течение последующих трех минут. То есть, подумал майор, в том случае, если Чугунный Зад обладает пунктуальностью, которой требует от своих подчиненных. Офицер потянулся, придерживая портфель, наклонился вперед, обращаясь к шоферу:
- Сержант, будьте любезны, настройте приемник на 1430 мегагерц.
- Есть, сэр. - Сержант щелкнул двумя кнопками на радиопанели над приборным щитком, потом установил на шкале частоту 1430. - Готово.
- Спасибо. До меня микрофон дотянуть можно?
- Не знаю, никогда не пробовал, сэр. - Водитель вытащил из гнезда небольшой пластиковый микрофон и протянул витой шнур над сиденьем. - Думаю, дойдет, - заключил он.
Из динамика послышались радиошумы, передатчик прорывался на нужную частоту. Сообщение должно последовать через несколько секунд.
- "Тредстоун"? "Тредстоун", пожалуйста, отзовитесь.
- "Тредстоун" слушает, - сказал майор Гордон Уэбб. - Слышу хорошо. Говорите.
- Где вы находитесь?
- Около мили к югу от Трайборо, Ист-Ривер-Драйв, - сказал майор.
- Ваш расчет времени удовлетворителен, - послышалось из динамика.
- Рад это слышать. Вы меня осчастливили, сэр…
Последовала короткая пауза, замечание майора не было оценено.
- Двигайтесь к номеру 139, Восточная Семьдесят первая. Повторите.
- Один три девять, Восточная Семьдесят первая.
- Машину оставьте за пределами зоны. Подходите пешком.
- Понятно.
- Отбой.
- Отбой. - Уэбб вернул кнопку передачи в прежнее положение и передал микрофон водителю. - Забудьте этот адрес, сержант.
- Слушаюсь, майор. Я ничего, кроме радиопомех, не слышал. Но поскольку я не знаю, куда ехать, и этой колымаге туда путь заказан, то где вы хотите, чтоб я вас высадил?
Уэбб улыбнулся.
- Не дальше, чем за три квартала. Я засну в сточной канаве, если мне придется идти больше.
- Что, если на углу Лексингтон и Семьдесят второй?
- Это два квартала?
- Не более трех.
- Если три, считайте, что вы рядовой.
- Тогда я не смогу вас после подобрать, майор. Рядовым такие задания не поручают.
- Как скажете, капитан.
Уэбб закрыл глаза. Теперь, через два года, ему предстояло самому увидеть "Тредстоун-71". Он должен был испытывать чувство нетерпеливого ожидания, но его не было. Было только чувство усталости и пустоты. Что случилось?
Непрерывный шорох покрышек о мостовую действовал усыпляюще, но когда асфальт и колеса совмещались неудачно, мерный ритм нарушался резкими взвизгами. Эти звуки вызывали воспоминания о пронзительных шумах джунглей, сплетавшихся в один тон. И еще вспоминалась ночь - та самая ночь, - его слепящие вспышки и стаккато взрывов бесновались вокруг него и под ним, говоря ему, что сейчас он умрет. Но он не умер, рукотворное чудо вернуло ему жизнь… и сколько бы ни прошло лет, эта ночь, эти дни не забудутся. Что же, черт возьми, случилось?
- Приехали, майор.
Уэбб открыл глаза, отер пот со лба. Посмотрел на часы, взял портфель и потянулся к ручке двери.
- Буду здесь между 23.00 и 23.30, сержант. Если не сможете припарковаться, кружите поблизости, я вас найду.
- Есть, сэр. - Водитель обернулся к нему. - Может ли майор сказать, придется ли нам потом еще куда-нибудь ехать?
- А что? Вы куда-нибудь собирались?
- Будет вам, сэр. Меня прикомандировали к вам до тех пор, пока я буду нужен, вы же знаете. Но эти тяжелые тачки глотают бензин, как старые шерманы, Если придется ехать далеко, то лучше я ее заправлю.
- Извините. - Майор помедлил. - Хорошо. Вам так или иначе придется узнать, где это. Мы поедем на частный аэродром в Мэдисоне, штат Нью-Джерси. Мне там надо быть в час ноль-ноль.
- Кажется, я представляю, - сказал водитель. - В 23.30 будет совсем впритык, сэр.
- Хорошо, пусть будет 23.00. И спасибо.
Уэбб вышел из машины, захлопнул дверцу и подождал, пока коричневый седан не вошел в поток машин на Семьдесят второй улице. Он шагнул с тротуара и повернул к югу, на Семьдесят первую.
Через четыре минуты он стоял напротив ухоженного дома из песчаника, чья благородная и богатая архитектура гармонировала с другими домами на этой обсаженной деревьями улице. Это была спокойная улица, денежная, - со старыми деньгами. Во всем Манхэттене не было места, столь мало наводящего на подозрения, что здесь скрывается штаб-квартира одной из самых сложных в стране разведывательных операций, и двадцать минут тому назад майор Гордон Уэбб стал одним из восьми или десяти посвященных в стране.
"Тредстоун-71".
Он поднимался по ступеням, зная, что давление его веса на металлические решетки, врезанные в камень, включает электронные устройства, которые, в свою очередь, запускают телекамеры внутри здания, транслирующие его изображение на экране. Помимо этого он мало что знал, исключая то, что "Тредстоун-71" никогда не закрывается. Она управляется и контролируется двадцать четыре часа в сутки несколькими неведомыми личностями.
Он дошел до верхней ступени и позвонил. Обычный звонок, зато необычная дверь, в чем майор мог убедиться. Массивные доски прикрывали стальную пластину. Декоративные железные украшения на самом деле были заклепками. Большой латунный набалдашник маскировал ручку, поворотом которой батарея стальных прутьев загонялась в стальные же гнезда прикосновением человеческой руки, когда включалась команда тревоги. Уэбб взглянул на окна. Он догадался, что каждое стекло толщиной в дюйм могло выдержать выстрел из оружия тридцатого калибра. "Тредстоун-71" была крепостью.
Дверь открылась, и майор непроизвольно улыбнулся стоявшей перед ним особе, до того она показалась ему здесь неуместной. То была хрупкая, элегантная седовласая дама с тонкими аристократическими чертами, свидетельствовавшими о принадлежности к явно денежной знати. Это же подтвердило и ее произношение, отшлифованное в лучших школах.
- Как любезно с вашей стороны заглянуть к нам, майор. Джереми писал, что вас можно ожидать. Заходите. Очень рады снова вас видеть.
- Я тоже рад вас видеть, - ответил Уэбб, входя в со вкусом отделанную прихожую и договаривая уже после того, как за ним закрылась дверь: - Но я не уверен, что помню, где мы с вами прежде виделись.
Дама засмеялась:
- О, мы столько раз вместе обедали.
- С Джереми?
- Конечно.
- Кто такой Джереми?
- Преданный племянник и ваш преданный друг. Чудесный молодой человек, такая жалость, что его не существует на свете.
Она взяла его под руку и повела по длинному коридору.
- Идемте, вас ждут.
Они шли по сводчатому проходу, к которому примыкала большая гостиная. Майор заглянул в нее. У окна стоял рояль, рядом с ним арфа и повсюду - на рояле и на полированных столах, сверкающих в приглушенном свете ламп, - фотографии в серебряных рамках, напоминания о прошлом, заполненном богатством и благодатью. Яхты, мужчины и женщины на палубах океанских лайнеров, несколько портретов военных. И, конечно, два простосердечных снимка какого-то всадника, снарядившегося для игры в поло. Это была комната, приличествующая особняку на такой улице.
Они прошли коридор и остановились перед большой дверью красного дерева, украшенной барельефами и металлическим орнаментом, которые одновременно служили и декором, и средством безопасности: если там и была вмонтирована камера с инфракрасным излучением, то Уэбб не смог обнаружить расположение объективов. Седовласая дама нажала невидимую кнопку звонка. Майор расслышал слабое жужжание.
- Ваш друг прибыл, джентльмены. Хватит играть в покер, пора приниматься за дело. Открывайте, Иезуит.
- Иезуит? - удивился Уэбб.
- Старая шутка, - ответила дама, - из тех времен, когда вы, вероятно, еще играли в кубики и дергали девочек за косички.
Дверь открылась, и в проеме появилась фигура пожилого, но все еще стройного Дэвида Эббота.
- Рад вас видеть, майор, - сказал, протягивая руку, бывший Молчаливый Монах тайных операций.
- Рад встрече, сэр. - Уэбб пожал руку. Рядом с Эбботом появился другой пожилой господин импозантной внешности.
- Несомненно, друг Джереми, - сказал он глубоким голосом, в котором слышалась усмешка. - Дурацкие церемонии перед настоящим знакомством, молодой человек. Пойдем, Маргарет, там, наверху, отлично растопили камин. - Он повернулся к Эбботу. - Вы дадите мне знать, когда надумаете уходить, Дэвид?
- Вероятно, как обычно, - ответил Монах. - Я покажу этим двоим, как вам позвонить.
Только тогда Уэбб понял, что в комнате находится третий: он стоял поодаль в тени, и майор сразу же его узнал. То был Эллиот Стивенс, старший помощник президента Соединенных Штатов, как говорили некоторые, его alter ego. Чуть старше сорока, он был строен, носил очки и производил впечатление человека влиятельного, но скромного.
- …отлично. - Импозантный пожилой человек, который не нашел времени представиться, что-то говорил. Уэбб его не слушал, занятый помощником президента. - Буду ждать.
- До скорой встречи, - продолжал Эббот, любезно обратившись к седовласой даме. - Благодарю, сестра Мег, держите свое облачение отутюженным. Исподнее тоже.
- Вы все такой же негодник, Иезуит.
Пара удалилась, закрыв за собой дверь. Уэбб какое-то время стоял, качая головой и улыбаясь. Мужчина и женщина из дома 139, Восточная Семьдесят первая улица, были уместны в комнате в конце коридора точно так же, как уместна была сама комната в кирпичном особняке, - все было частью спокойной, денежной, обсаженной деревьями улицы.
- Вы, должно быть, давно их знаете?
- Можно сказать, всю жизнь, - ответил Эббот. - Он был яхтсменом, которого мы удачно использовали в адриатических гонках для операций Донована в Югославии. Михайлович как-то сказал, что он плыл на одних нервах, подчиняя своей воле самый неблагоприятный ветер. И любезность сестры Мег пусть не вводит вас в заблуждение. Она одна из "бесстрашных девиц", пиранья с очень острыми зубами.
- Прямо персонажи романа.
- Который никогда не будет написан, - сказал Эббот, закрывая тему. - Хочу познакомить вас с Эллиотом Стивенсом. Не думаю, что нужно объяснять, кто он такой. Уэбб, Стивенс. Стивенс, Уэбб.
- Звучит как название адвокатской фирмы, - приветливо сказал Стивенс, подходя с протянутой рукой. - Рад познакомиться, Уэбб. Как доехали?
- Я бы предпочел военный транспорт. Терпеть не могу эти коммерческие линии. Я думал, таможенник в аэропорту Кеннеди начнет отпарывать подкладку в моем чемодане.
- Вы выглядите слишком респектабельно в этой форме, - засмеялся Монах. - Явно контрабандист.
- Я до сих пор не уверен, что понял, зачем нужна эта форма, - сказал майор, поднеся свой портфель к длинному столу, стоящему вдоль стены, и отстегивая от пояса нейлоновую веревку.
- Нет необходимости объяснять вам, - ответил Эббот, - что самой надежной безопасности часто достигаешь там, где действуешь совершенно в открытую. Переодетый офицер армейской разведки, рыскающий в Цюрихе именно в это время, мог бы вызвать тревогу.
- Тогда я тоже не понимаю, - сказал помощник президента, остановившись у стола рядом с Уэббом и наблюдая за манипуляциями с нейлоновым шнуром и замком. - Разве открытое появление не должно бы вызвать еще большую тревогу? Я полагал, идея прикрытия в том, чтобы затруднить раскрытие.
- Поездка Уэбба в Цюрих была рутинной консульской проверкой, предусмотренной расписанием Джи-два. Все знают, что это за поездки, они именно то, что есть, и ничего больше. Выявление новых источников, оплата информаторов. Советы делают это постоянно, даже не давая себе труда скрывать. Честно говоря, мы тоже.
- Но у данной поездки была совсем другая цель, - сказал Стивенс, начиная понимать. - Значит, очевидное скрывает неочевидное.
- Совершенно верно.
- Могу я вам помочь? - Президентский советник был явно заинтересован портфелем.
- Спасибо, - сказал Уэбб, - проденьте шнур сюда.
Стивенс выполнил просьбу.
- Я всегда думал, что их прикрепляют наручниками.
- Было слишком много отрезанных рук, - объяснил майор и, улыбнувшись реакции человека из Белого дома, объяснил: - Внутри шнура - стальной провод.
Он высвободил портфель и, открыв его на столе, оглядел элегантно обставленный кабинет-библиотеку. В глубине комнаты - пара застекленных дверей, которые вели, по-видимому, в сад. Через толстые стекла смутно различались очертания высокой каменной стены.
- Стало быть, это и есть "Тредстоун-71". Я представлял ее иначе.
- Эллиот, будьте добры, задерните шторы, - попросил Эббот.
Президентский помощник подошел к дверям и выполнил просьбу. Эббот направился к книжному шкафу, открыл расположенное в его нижней части бюро и просунул руку внутрь. Послышалось легкое жужжание, шкаф выдвинулся из стены и медленно повернулся налево. В его тыльную сторону было вмонтировано электронное радио, одно из самых совершенных, какие только видел Гордон Уэбб.
- Это лучше, чем вы ожидали? - спросил Монах.
- Бог ты мой… - Майор присвистнул и стал разглядывать циферблаты, шкалы, выходы кабелей и сканирующие устройства, вмонтированные в панель. Командные пункты в Пентагоне оснащены более сложным оборудованием, но это было уменьшенной копией самых современных разведывательных станций.
- Я бы тоже присвистнул вместе с вами, - сказал Стивенс, стоявший у тяжелой портьеры, - но мистер Эббот уже устроил мне персональный просмотр. Это еще не все. Стоит нажать несколько кнопок, и вы - на базе стратегического авиационного командования в Омахе.
- И те же кнопки превращают эту команду в изящную библиотеку в Ист-Сайде.
Старик сунул руку в глубь шкафа, и в считанные секунды массивный корпус станции сменился книжными полками. Потом он подошел к соседнему шкафу, открыл его нижнее отделение и снова сунул руку в глубину. Раздалось жужжание, шкаф отошел от стены, и вскоре на его месте оказались три высоких бюро-картотеки. Монах вставил ключ и вытянул один из выдвижных ящиков с карточками.
- Я не рисуюсь перед вами, Гордон. Когда мы закончим, я хочу, чтобы вы это просмотрели. Я вам покажу, как вернуть все в прежнее положение. Если у вас будут какие-нибудь проблемы, хозяин дома обо всем позаботится.
- Что мне нужно найти?
- Мы к этому еще подойдем. Теперь я хочу послушать о Цюрихе. Что вы узнали?
- Извините, мистер Эббот, - прервал его Стивенс. - Если я не очень быстро схватываю, то лишь потому, что дело для меня новое. Но вот о чем я подумал, когда вы минуту назад говорили о поездке майора Уэбба.
- О чем?
- Вы сказали, что поездка была предусмотрена программой Джи-два.
- Верно.
- Почему? Открытое появление майора должно было смутить Цюрих, но не Вашингтон. Или его тоже?
Монах улыбнулся:
- Я понимаю, почему президент держит вас при себе. Мы никогда не сомневались в том, что Карлос купил одного-двух - или десяток - человек в известных кругах Вашингтона. Он находит недовольных и предлагает им то, чего у них нет. Без таких людей Карлос не мог бы существовать. Не забывайте, Карлос продает не только смерть, но и государственные секреты. И слишком часто Советам, хотя бы только для того, чтобы доказать им, сколь опрометчиво они поступили, выслав его.
- Президент захотел бы это знать, - сказал помощник. - Это бы кое-что объяснило.
- Именно для того вы и находитесь здесь, не правда ли?
- По всей вероятности.
- Самое время поговорить о Цюрихе, - сказал Уэбб, взяв портфель и усевшись в кресло напротив шкафов с картотеками. Он разложил листы из портфеля у себя на коленях и выбрал некоторые из них. - Вы можете не сомневаться, что Карлос в Вашингтоне, но я могу это доказать.
- Где? В "Тредстоун"?
- Твердых доказательств нет, но исключить этого нельзя. Он нашел эту карточку. И подменил ее.
- Господи милосердный, как?
- По поводу "как" могу только догадываться, а кто - знаю.
- Кто?
- Человек по имени Кёниг. Еще три дня назад он отвечал за первичные подтверждения в банке "Гемайншафт".
- Три дня назад? А где он теперь?
- Мертв. Загадочное столкновение на дороге, по которой он ездил каждый Божий день. Вот полицейский рапорт. Я перевел его. - Эббот взял бумаги и сел в соседнее кресло. Эллиот Стивенс остался стоять. Уэбб продолжал: - Тут ничего интересного. Ничего такого, чего бы мы не знали, но есть одна ниточка, которую я бы не упускал.
- Какая? - спросил Монах, продолжая читать. - Тут описывается происшествие: кривизна поворота, скорость машины, очевидное отклонение в попытке избежать столкновения.
- В конце. Там упоминается убийство в "Гемайншафте", гром, который поднял нас на ноги.
- Упоминается? - Эббот перевернул страницу.
- В последних фразах. Понимаете, что я имею в виду?
- Не вполне, - ответил Эббот, нахмурившись. - Здесь просто сообщается, что Кёниг был служащим "Гемайншафта". Где недавно произошло убийство… и что он был свидетелем начавшейся стрельбы. И все.
- Не думаю, что все, - сказал Уэбб. - Думаю, предполагалось сказать больше, но потом все замялось. Хотел бы я знать, кто прошелся красным карандашом по отчетам цюрихской полиции. Возможно, человек Карлоса, мы знаем, что у него там кто-то есть.
Монах продолжал озабоченно хмуриться.
- Предположим, что вы правы, тогда почему этот пункт не вычеркнут целиком?
- Бросилось бы в глаза. Убийство имело место. Кёниг был его свидетелем. Офицер, ведущий расследование и написавший отчет, мог бы законно поинтересоваться - почему.
- Но если он высказал какие-то предположения о возможной связи, то точно так же мог бы спросить, почему их исключили из текста?
- Не обязательно. Речь идет о швейцарском банке. Некоторые сферы там официально неприкосновенны, пока нет доказательств.
- Не всегда. Как я понял, вы очень успешно поработали с газетчиками.
- Неофициально. Я апеллировал к журналистскому зуду, и Вальтер Апфель - хотя он чуть не отдал концы - наполовину признал случившееся.