- Перебью, - сказал Эллиот Стивенс. - Я думаю, тут должен вмешаться Овальный кабинет. Полагаю, через газеты вы обратились к этой канадке?
- Не совсем так. Басне уже был дан ход, остановить ее мы не могли. Карлос связан с цюрихской полицией, и они опубликовали этот отчет. Мы просто его расширили и привязали к нему такую же фальшивую историю про миллионы, украденные из "Гемайншафта". - Уэбб замолчал и взглянул на Эббота. - Вот что нужно обсудить, в итоге это может оказаться и не фальшивкой.
- Я не могу поверить, - сказал Монах.
- Я не хочу верить, - ответил майор, - ни за что.
- Нельзя ли об этом подробнее? - попросил чиновник из Белого дома. - Мне надо как следует разобраться.
- Позвольте, я объясню, в чем дело, - вмешался Эббот, заметив, как удивился Уэбб. - Эллиот находится здесь по распоряжению президента. Речь идет об убийстве в аэропорту Оттавы.
- Скверная история, - признал Стивенс. - Премьер-министр чуть не потребовал от президента убрать наши станции из Новой Шотландии. Разгневанный канадец.
- Как это случилось? - спросил Уэбб.
- Они знают лишь, что видный экономист из Управления национального дохода министерства финансов негласно наводил справки относительно одной незарегистрированной американской корпорации и из-за этого был убит. Хуже того, канадской разведке велели, чтобы она в это дело не совалась, поскольку это очень серьезная американская операция.
- Кто же это сделал?
- Кажется, я слышал, все время поминали некий Чугунный Зад, - сказал Монах.
- Генерал Кроуфорд? Тупой сукин сын - тупой чугуннозадый сукин сын.
- Можете себе представить? - вставил Стивенс. - Их человека убили, а мы имеем наглость говорить им, чтобы они не лезли.
- Он, конечно, был прав, - возразил Эббот. - Надо было действовать быстро, тут двух мнений быть не может. Мгновенно задраить щель, вызвать шок достаточно сильный, чтоб все остановить. У меня было время связаться с Маккензи Хаукинзом: Мак и я вместе работали в Бирме. Он в отставке, но к нему прислушиваются. Теперь они работают сообща, а это главное, не так ли?
- Но есть и другие соображения, - заметил Стивенс.
- Они существуют на других уровнях, Эллиот, к которым мы, рабочие лошадки, не относимся. Мы не можем тратить время на дипломатические позы. Я допускаю, что такие позы необходимы, но нас они не касаются.
- Они касаются президента, сэр. Это часть его повседневной работы. Поэтому я должен вернуться, имея на руках полную картину. - Помолчав, Стивенс повернулся к Уэббу. - Пожалуйста, давайте сначала. Что именно вы сделали и почему. Какую роль мы играли по отношению к этой канадке?
- Поначалу вовсе никакой, это была затея Карлоса. Кто-то в самых верхах цюрихской полиции у Карлоса на содержании. Это цюрихская полиция состряпала так называемые улики, указывающие на ее причастность к трем убийствам. Курам на смех, какая она убийца.
- Хорошо, хорошо, - согласился помощник президента. - Дело рук Карлоса. Зачем он это сделал?
- Чтобы вспугнуть Борна. Эта Сен-Жак - она с Борном.
- Борн - это убийца, называющий себя Каином, верно?
- Да, - подтвердил Уэбб. - Карлос поклялся его убить. Каин стал действовать против Карлоса по всей Европе и на Среднем Востоке, но фотографии Каина нет, никто толком не знает, как он выглядит. Но пустив в ход фотографию этой женщины, - а я вам скажу, ее напечатали во всех тамошних газетах, - можно надеяться, что кто-нибудь ее да обнаружит. Если ее найдут, то, весьма вероятно, найдут и Каина - Борна. Карлос убьет их обоих.
- Хорошо. Опять этот Карлос. А теперь - что вы сделали?
- То, что я вам сказал. Вышел на "Гемайншафт" и убедил людей в банке подтвердить, что женщина могла - только могла - быть причастной к крупной краже. Это было непросто, но подкуплен был их человек Кёниг, а не кто-нибудь из наших. Это дело домашнее, им хотелось его закрыть. Потом я позвонил газетчикам и направил их к Вальтеру Апфелю. Таинственная женщина, убийство, похищенные миллионы - редакторы на это клюнули.
- Бога ради, зачем? - воскликнул Стивенс. - Вы использовали иностранного гражданина для целей разведки Соединенных Штатов! Служащего правительственного аппарата нашего ближайшего союзника. Вы в своем уме? Вы только обострили ситуацию, вы пожертвовали этой женщиной?
- Ошибаетесь, - сказал Уэбб, - мы стараемся спасти ей жизнь. Мы обернули оружие Карлоса против него.
- Как?
Монах поднял руку:
- Прежде чем мы ответим, нам надо вернуться к другому вопросу. Поскольку ответ может показать вам, до какой степени следует ограничить выход информации. Только что я спрашивал майора, как человек Карлоса сумел найти Борна - найти карту, которая помогла установить, что Борн и есть Каин. Я думаю, что знаю, но хочу, чтобы вам это сказал он.
- Материалы "Медузы", - тихо и неохотно проговорил Уэбб.
- "Медузы"?.. - Выражение лица Стивенса говорило о том, что "Медуза" была предметом конфиденциальных брифингов в Белом доме. - Они похоронены.
- Вношу поправку, - вмешался Эббот. - Есть один оригинал и две копии, и они - в подвалах Пентагона, ЦРУ и Совета национальной безопасности. Доступ к ним ограничен группой избранных лиц, каждое из которых относится к самым высокопоставленным сотрудникам своего ведомства. Борн вышел из "Медузы". Сличение имен в списках "Медузы" с банковскими документами позволило установить его имя. Кто-то сообщил их Карлосу.
Стивенс воззрился на Монаха:
- Вы хотите сказать, что Карлос… связан… с подобными людьми? Это невероятное обвинение.
- Это единственно возможное объяснение, - сказал Уэбб.
- Но для чего Борн использовал свое собственное имя?
- Иначе нельзя, - пояснил Эббот, - это важнейшая часть его портрета. Имя должно было быть подлинным, все должно было быть подлинным. Все.
- Подлинным?
- Возможно, теперь вы понимаете, - продолжил майор, - что, связав эту Сен-Жак с якобы украденными из "Гемайншафта" миллионами, мы тем самым сказали Борну, чтобы он выходил на поверхность. Он знает, что это ложь.
- Борну - выходить на поверхность?
- Человек, именуемый Джейсоном Борном, - сказал Эббот, вставая и медленно направляясь к окну с портьерами, - это офицер американской разведки. Каина не существует - того, в которого верит Карлос. Это просто приманка, ловушка для Карлоса - вот кто он. Или кем был.
Недолгое молчание было прервано человеком из Белого дома:
- Я думаю, вам следует все объяснить. Президент должен знать.
- Вероятно, - задумчиво проговорил Эббот, который, раздвинув портьеры, рассеянно смотрел в окно. - Это, в сущности, неразрешимая дилемма. Президенты меняются, в Овальном кабинете заседают разные люди с разными темпераментами и аппетитами. А долгосрочная разведывательная стратегия остается неизменной. Между тем одно необдуманное замечание, оброненное за стаканом виски уже после срока президентства или самодовольная фраза в мемуарах могут взорвать к черту всю эту стратегию. Не проходит дня, чтобы у нас голова не болела об этих людях, которым довелось прожить свой срок в Белом доме.
- Пожалуйста, - перебил его Стивенс, - прошу вас не забывать, что я здесь по распоряжению теперешнего президента. Одобряете вы это, нет ли - неважно. По закону он имеет право знать, и от его имени я настаиваю на этом праве.
- Отлично, - сказал Эббот, продолжая смотреть в окно. - Три года тому назад мы позаимствовали кое-что у англичан. Если вы помните, накануне вторжения в Нормандию британская разведка сбросила в море у побережья Португалии труп, рассчитывая на то, что все найденные при нем документы непременно дойдут до германского посольства в Лиссабоне. Для этого мертвого тела была придумана биография: имя, чин морского офицера, учебные заведения, командировочные предписания, водительские права, членские билеты привилегированных лондонских клубов и полдюжины личных писем. По всем документам были разбросаны намеки, туманные наводки и несколько прямых хронологических и географических указаний. Все они подталкивали к заключению о том, что предполагаемое вторжение произойдет в ста милях от побережья Нормандии и на шесть недель позже намеченной июньской даты. После лихорадочных проверок, проведенных германскими агентами по всей Англии - и по случайному совпадению контролировавшихся и наблюдавшихся отделом МИ-5, - верховное командование в Берлине поверило в легенду и передвинуло значительную часть своих оборонительных систем. При всех потерях тысячи и тысячи жизней были спасены этим человеком, которого никогда не существовало.
Эббот опустил портьеры и устало вернулся к своему креслу.
- Я слышал эту историю, - сказал помощник президента. - И что?
- Наша несколько отличается, - ответил Монах, устало опускаясь в кресло. - Мы создали живого человека, быстро ставшего легендой, как бы присутствующего всюду одновременно, кочующего по всей Юго-Восточной Азии, способного обойти Карлоса на каждом повороте, особенно по числу жертв. Где бы ни случалось убийство, необъяснимая смерть, где бы ни происходило несчастье с заметной личностью - везде оказывался Каин. Надежные источники - известные своей точностью платные осведомители - повторяли это имя. Посольства, посты подслушивания, целые разведывательные сети были засыпаны сообщениями о ширящейся активности Каина. Число его "убийств" росло ежемесячно, иногда казалось, что еженедельно. Он был вездесущ и… он был. Во всех отношениях.
- Вы имеете в виду, был Борн?
- Да. Он месяцами изучал все, что имело отношение к Карлосу, все досье на него, каждое убийство с доказанным или предполагаемым участием Карлоса. Он исследовал его приемы, тактику проведения операций… Многие из этих материалов так и не были обнародованы и, вероятно, никогда не будут. Это данные большой взрывной силы: правительства и международные синдикаты вцепились бы друг другу в глотки. Не осталось ничего из имеющего отношение к Карлосу, чего Борн не узнал. А затем стал объявляться и он сам, выступая всякий раз под разными личинами, говоря на нескольких языках, толкуя в избранных кругах закоренелых преступников о таких вещах, которые мог знать только профессиональный убийца. Потом исчезал, оставляя после себя ошеломленных, а часто и напуганных мужчин и женщин. Они видели Каина, он существовал, и он не знал жалости. Вот какой образ создавал Борн.
- И он вел такую подпольную жизнь три года? - спросил Стивенс.
- Да. Он направился в Европу. Самый изощренный из белых убийц в Азии, выкормыш пресловутой "Медузы" на каждом шагу бросал Карлосу вызов. А по ходу дела он спас четырех человек, намеченных Карлосом в жертвы, приписал себе ответственность за многие убийства, совершенные Карлосом, глумился над ним, используя любой подходящий случай, все время стараясь принудить его выйти из укрытия. Три года он прожил в опаснейшей для человека лжи, существуя в условиях, какие мало кому выпадали. Большинство этого бы не выдержало, такой возможности нельзя исключать и в данном случае.
- Что он за человек?
- Профессионал, - ответил Гордон Уэбб, - хорошо подготовленный, умелый и понимающий, что Карлоса надо найти и остановить.
- Но три года?..
- Если это кажется невероятным, - сказал Эббот, - то могу вам сообщить, что он подвергался пластической операции. Словно окончательно порвал с прошлым, с человеком, которым он был прежде, чем превратиться в человека, которым он не был. Я не думаю, что страна в состоянии сполна заплатить такому человеку, как Борн, за все, что он совершил. Быть может, единственное, что можно сделать, - это обеспечить ему удачу. И я с Божьей помощью намерен это сделать.
Монах помолчал ровно две секунды и добавил:
- Если это Борн.
Эллиота Стивенса словно ударило невидимым молотком:
- Что вы сказали?
- Да, я придержал это до самого конца. Я хотел, чтобы вы увидели всю картину прежде, чем я опишу вам возникшую в ней брешь. Может быть, это и не брешь - неизвестно. Произошло слишком много такого, чего мы никак не можем понять, и мы не знаем, в чем дело. Потому-то и не должно быть абсолютно никакого вмешательства со стороны других инстанций, никаких дипломатических подсахаренных пилюль, которые могли бы взорвать всю стратегию. Этим можно приговорить человека к смерти - человека, который пожертвовал большим, чем кто-либо из нас. Если он добьется успеха, то сможет вернуться в собственную жизнь, но только анонимно, чтобы никто никогда не узнал, кто он такой.
- Боюсь, вам следует это объяснить, - сказал ошеломленный президентский помощник.
- Преданность, Эллиот. Она свойственна не только тем, кого обычно называют "хорошими парнями". Карлос создал целую армию мужчин и женщин, ему преданных. Они могут его и не знать, но они его почитают. Тем не менее, если Борн сможет взять Карлоса и заманить в ловушку, где возьмем его мы, а потом исчезнуть, - он снова будет свободен.
- Но вы сказали, что это, может быть, и не Борн!
- Я сказал, что мы не знаем. В банке был Борн. Подписи его. Но Борн ли это теперь? Ближайшие дни покажут.
- Если он объявится, - добавил Уэбб.
- Дело очень тонкое, - продолжал старик. - Тут возможны варианты. Если это не Борн и если он переметнулся на другую сторону, тогда становятся понятными звонок в Оттаву, убийство в аэропорту. Можно предположить, что профессиональные знания этой женщины были использованы при снятии денег со счета в Париже. Все, что оставалось Карлосу, - навести некоторые справки в канадском министерстве финансов. Остальное для него - детская забава. Убить ее коллегу, довести ее до паники, блокировать и использовать для выхода на Борна.
- Вы можете как-нибудь с ней связаться? - спросил майор.
- Я пробовал, но не вышло. Мак Хаукинз позвонил человеку, который тоже работал вместе с этой Сен-Жак. Его зовут Элан, фамилию не помню. Он передал ей распоряжение немедленно вернуться в Канаду. Она бросила трубку.
- Проклятье! - взорвался Уэбб.
- Именно. Если бы мы сумели ее вернуть, можно было бы многое узнать. Она - ключ к этому делу. Почему она с ним? Почему он с ней? Ничего невозможно понять.
- А мне понятно и того меньше, - сказал Стивенс, удивление которого стало переходить в гнев. - Если вы хотите поддержки со стороны президента - а я обещать ничего не могу, - то вам лучше внести в этот вопрос большую ясность.
Эббот повернулся к нему:
- Примерно полгода тому назад Борн исчез. Что-то случилось. Мы не знаем наверняка, что именно, но можем сделать одно предположение. Он дал знать в Цюрих, что намерен отправиться в Марсель. Позднее. И слишком поздно, как мы поняли. Он узнал, что Карлос принял заказ на убийство Леланда, и пытался его предотвратить. И после этого - молчание, он исчез. Был ли он убит? Пережил ли психологический шок? Предал ли нас?
- Этого я не могу допустить, - сердито перебил его Уэбб. - Не допускаю!
- Я знаю, что не допускаете, - сказал Монах. - Поэтому и прошу, чтобы вы занялись досье. Вы знаете шифры, они все здесь. Посмотрите, не было ли в Цюрихе каких-нибудь отклонений.
- Пожалуйста! - вмешался Стивенс. - Что вы предполагаете? Вы ведь нашли что-то конкретное, на чем можно выстроить некое заключение. Мне это нужно знать, мистер Эббот. Это нужно знать президенту.
- Хотел бы я, - ответил Монах. - Что мы нашли? И все и ничего. В наших документах отражена почти трехлетняя, тщательно разработанная система обмана. Каждая фальшивая акция документирована, каждый шаг обоснован и оправдан, каждый человек, и мужчины и женщины - осведомители, информаторы, источники, - получил обличье, голос, легенду. И с каждым месяцем, с каждой неделей мы понемногу приближались к Карлосу. А потом - ничего. Молчание. Полгода полной пустоты.
- Но сейчас, - возразил президентский помощник, - это молчание прервано. Кем?
- Это и есть главный вопрос, не так ли? - устало сказал старик. - Несколько месяцев молчания, и вдруг - взрыв непредусмотренной и непонятной активности. Счет раскрыт, карта подменена, миллионы переведены - по всей видимости, украдены. А главное - убиты люди и расставлены капканы на других. На кого, кем? - Монах устало покачал головой. - Что за человек там действует?
Глава 20
Лимузин остановился между двумя уличными фонарями наискось от массивных дверей особняка из песчаника. Впереди красовался шофер в униформе. Такой водитель за рулем такой машины - зрелище вполне привычное для этой улицы. Необычным, однако, было то, что двое пассажиров оставались в тени глубоких задних сидений и ни один из них не выказал никакого намерения выйти. Вместо этого они наблюдали за входом в особняк, уверенные, что до них не дотягивается инфракрасный луч сканирующей камеры.
Один из них поправил очки, совиные глазки за толстыми стеклами откровенно подозрительно смотрели на все, что попадало в поле их зрения. Альфред Джиллет, заведующий отделом проверки и оценки персонала в Совете национальной безопасности, произнес:
- Как приятно наблюдать за крахом гордыни! И насколько приятнее быть причиной этого краха.
- Вы действительно терпеть его не можете, да? - спросил спутник Джиллета, широкоплечий мужчина в черном плаще, говоривший с каким-то славянским акцентом.
- Я его ненавижу. Он олицетворяет в Вашингтоне все то, что мне отвратительно. Частные школы, дома в Джорджтауне, фермы в Вирджинии, тихие клубные собрания. У них свой тесный мирок, и чужак туда не суйся - они всем заправляют. Ублюдки. Самодовольная вашингтонская знать. Они используют интеллект других людей, их труд и упрятывают в оболочку собственных решений. И если ты не из их круга, то лишь часть того аморфного образования, которое они называют "превосходный персонал".
- Вы преувеличиваете, - сказал европеец, не сводя глаз с особняка, - вы у них неплохо устроились. Иначе мы бы никогда не вышли на контакт с вами.
Джиллет нахмурился:
- Если я и устроился неплохо, то только потому, что сделался незаменимым для таких, как Дэвид Эббот. Я храню в голове тысячи фактов, которые они не в состоянии запомнить. Им просто легче держать меня там, где возникают вопросы, проблемы и требуются решения. Заведующий отделом проверки и оценки! Они придумали эту должность для меня. Знаете зачем?
- Нет, Альфред, - ответил европеец, глядя на часы, - не знаю.
- Потому что у них не хватает терпения часами сидеть за тысячами отчетов и досье. Им больше нравится обедать в "Сансуси" или красоваться перед сенатскими комитетами, зачитывая тексты, составленные другими - этим самым незаметным "превосходным персоналом".
- Вы ожесточились, - сказал европеец.
- Даже больше, чем вы думаете. Всю жизнь работать на этих ублюдков вместо того, чтобы делать дело для себя. И чего ради? Должность да время от времени присутствие на обедах, где мои мозги идут в меню между креветками и жарким. Для людей вроде этого надутого Дэвида Эббота. Без таких, как я, они ничто.
- Не стоит недооценивать Монаха. Карлос не делает такой ошибки.
- Как он ее может сделать? Он же не знает того, что подлежит оценке. Все, чем Эббот занимается, окутано секретностью, и никто не знает, сколько он там наделал ошибок. А если какие-нибудь из них и выплывают наружу, ругают за это таких, как я.
Европеец перевел взгляд с окна на Джиллета.