В помещении было тихо, только издалека доносился ровный голос, который, судя по интонации, с кем-то беседовал по телефону. Леня наугад раскрыл первую дверь, там оказалось подсобное помещение, набитое разным хламом. Голос, однако, стал слышнее, тогда Леня протиснулся между ломаным круглым столиком, пыльным неподъемным фолиантом и какими-то узлами, едва не своротил чугунный треножник и замер возле узкого окошка. Окошко, как бывает в старых домах, выходило не на улицу, а в соседнее помещение. Очевидно, прежним жильцам квартиры оно создавало некоторые неудобства, поэтому когда-то было заколочено досками. Но сучок вывалился из старой доски, и Леня приник глазом к дырочке.
Он увидел светлую комнату, из предметов мебели в ней были обычный письменный стол и массивное кресло, обитое черной кожей. На столе стояла большая клетка, где помещались три сороки. В кресле сидела женщина - не молоденькая, но и не старуха, и говорила сорокам звучным, несколько хрипловатым голосом:
- Так, мои милые, а теперь повторим урок. Начали!
Леня не верил своим глазам. Сороки по команде дружно вылетели из клетки и уселись рядышком на подоконнике. Затем каждая по очереди подлетала к креслу и садилась на спинку, как любит делать попугай Перришон. Но попугай это делает только по собственной охоте, сороки же подчинялись приказам.
- Умницы, - ласково приговаривала женщина, - молодцы девочки… Теперь продолжим.
Сороки снова залетели в клетку, а женщина встала и подошла к окну. Стало видно, что она необычайно высока ростом.
Одета она была просто - в черную трикотажную блузку и свободные брюки, одежда сидела на ней отлично. Маркиз вспомнил, как охарактеризовал ее водитель - "из себя видная". Гордая посадка головы, пышные черные волосы, звучный голос… Женщину можно было бы назвать красивой, хотя красота ее не привлекала, а скорее отталкивала. Было в ней что-то неприятное, зловещее.
Женщина положила на подоконник блестящее колечко и хлопнула в ладоши. Тотчас одна из сорок вылетела из клетки, схватила колечко и поднесла его женщине. Тот же номер проделали остальные две, только последняя сорока слегка замешкалась перед тем как отдать кольцо, очевидно, ей жаль было с ним расставаться. Тогда женщина осторожно отняла кольцо у сороки и взамен его вложила в клюв плотно сложенный кусочек блестящей фольги.
"Ну и ну! - дивился Леня. - Вот так номер! Тетка-то дрессировщица, ей бы в цирке с сороками выступать! Хотя в цирке конечно она столько денег не получит…"
Вдруг женщина насторожилась и повернула голову в его сторону.
- Кто здесь?
Маркиз неслышно отступил от окна и представил себя вторым чугунным треножником. Или фолиантом, хотя лучше не надо, черт знает, что в этом фолианте написано… Неужели проклятая баба умеет читать мысли?
Сороки заволновались, застрекотали, залетали по комнате.
- Тише, тише! - Женщина отвлеклась, и Леня выскользнул из кладовки, сделав самое протокольное выражение лица.
Все-таки он столкнулся с ней в коридоре.
- А кто мне накладную подпишет? - заорал Маркиз, не дожидаясь, пока его спросят, какого черта он тут шляется. - Сами сорок требуют, а сами и не чешутся…
Он вспомнил, что водитель советовал женщине не хамить и поскорее выхватил свою бумажку, стараясь не встречаться с ней глазами. На обратном пути голова все-таки разболелась.
* * *
- Не взял? - мрачно осведомился директор, неприязненно глядя на своего подчиненного.
- Не взял, Сан Саныч! - с тяжелым вздохом ответил тот, опустив голову. - Мне и Сидорчук говорил, что он не берет!
- Да такого быть не может! - заревел директор, как медведь гризли, не вовремя разбуженный пьяными геологами. - Чтобы инспектор пожарного надзора не брал взяток?
Да это просто фантастика какая-то! Звездные войны! Ночной дозор!
- Сан Саныч, я сам сперва не поверил! Я Сидорчуку то же самое сказал - не может такого быть! Все берут, а уж пожарные инспектора - в первую очередь! Но этот - не взял! И еще под суд меня отдать пригрозил! Хорошо, свидетелей не было!
- Может, Барыгин, ты как-нибудь… того.., неделикатно?
- Да Сан Саныч! - взвыл Барыгин. - Вы меня сколько лет знаете?
- Столько не живут, - мгновенно откликнулся директор.
- Вот именно! Уж я ли не умею взятки давать? Я на этом деле собаку съел, и какую! Не мопса, не фокса, а как минимум сенбернара! Кому я только не давал! И все брали, а этот - уперся…
- Может, это он потому что новый.., необстрелянный еще… предположил Сан Саныч.
- Сан Саныч, прибыли! - раздался из переговорного устройства голос секретарши Карины. - Въезжают на территорию!
- Придется отдуваться за тебя, Барыгин! со вздохом проговорил Сан Саныч, выбираясь из-за стола.
Сан Саныч уже много лет руководил маленькой фабрикой деревянной тары, расположенной на северной окраине Санкт-Петербурга. В прежние времена деревянная тара пользовалась большим спросом, и Сан Саныч жил безбедно, крошки с его стола перепадали и подчиненным. В мутные времена перестройки он успел приватизировать родное предприятие, надеясь, что будет неплохо обеспечен в старости. Однако в последнее время спрос на продукцию фабрики резко упал, и основным источником доходов самого Сан Саныча и его непосредственного окружения стала сдача в аренду производственных площадей под склады, автомойки и прочие сомнительные предприятия. С арендаторами то и дело возникали разные проблемы, и вот совсем недавно в одном из складов возник пожар. Пожар был небольшой, потушить его удалось своими силами, но по факту возгорания был составлен акт, и вот теперь приехал районный инспектор пожарнадзора с целью серьезной проверки.
И что самое ужасное - инспектор был новый, никому не известный, и попытка сразу же умаслить его взяткой потерпела провал.
Сан Саныч, гордо неся впереди себя круглый начальственный живот, приблизился к проходной, возле которой стоял рядом со служебной машиной шустрый мужичок с нехорошим въедливым взглядом.
- Директор? - осведомился пожарник, уставившись на Сан Саныча.
- Ну директор!
- Показывайте свое хозяйство!
Пожарный обошел всю территорию фабрики, заглянул в каждый склад, залез на леса, окружавшие ремонтную мастерскую, заглянул даже в фабричную столовую. И все время что-то записывал в своем блокнотике. Настроение у Сан Саныча, и без того скверное, портилось все больше и больше. Он чувствовал, что не отделается обычным штрафом.
- Ну что ж, - проговорил наконец инспектор, оглядываясь по сторонам, - пора подводить итоги…
И тут на глаза ему попалась притулившаяся возле забора ржавая будка.
- Будка трансформаторная, - отозвался директор, пожав плечами.
- Ненадлежащим образом эксплуатируемые элементы электроснабжения чаще всего являются причиной возгораний! - заявил инспектор, будто прочитав главу инструкции.
- Да она и не используется уже много лет, высунулся вперед услужливый Барыгин.
- Тогда должна быть демонтирована! строго возразил пожарный.
- Демонтируем, - вздохнул директор.
- Предъявите ее внутреннее состояние! потребовал инспектор, приблизившись к будке и сверля ее взглядом.
На дверце будки болтался большой ржавый замок.
- Барыгин, где ключ? - тоскливо поинтересовался Сан Саныч.
- Да кто ж его знает? - на этот раз Барыгин пожал плечами. - Сами ведь знаете, много лет не пользуемся…
- Отчего же тогда заперто? - не сдавался упорный инспектор.
- Эй, Петрович! - окликнул Барыгин проходившего мимо работягу в замасленной спецовке. - Ну-ка, отопри нам эту будку!
- Это можно, - охотно согласился Петрович, - это мы мигом!
Он подобрал с земли какую-то ржавую арматурину, засунул ее в замочные скобы, поднатужился, и замок отлетел прямо к ногам инспектора.
- Это мы запросто! - И Петрович распахнул ржавые дверцы трансформаторной будки.
- Оч-чень интересно! - протянул пожарный инспектор, внимательно глядя на то, что предстало перед его взглядом.
Барыгин ахнул. Сан Саныч поднял глаза и понял, что точно не отделается штрафом.
Внутри трансформаторной будки в позе скрюченного младенца находился труп крупного, представительного мужчины. Мужчина был в темном полосатом костюме, седоватые волосы слиплись и потемнели от крови. Он пролежал внутри будки уже не один день и выглядел не самым лучшим образом, но на его щеке еще можно было разглядеть крупную родинку.
* * *
Капитан Ананасов страдальчески потер виски и выбрался из машины. Он надеялся, что на свежем воздухе ему полегчает, но эта надежда оказалась беспочвенной. В его голове перекатывались гранитные валуны… или чугунные шары для боулинга.., или фанерные чемоданы, до отказа набитые комплектами журнала "Отечественное животноводство".., в общем, это было что-то очень тяжелое и громоздкое.
А все Гудронов, друг и коллега! Все его страсть к сомнительным экспериментам!
Кто, спрашивается, смешивает пиво "Могилевское" с текилой "Дон Хуан"? Никто не смешивает! Потому что люди берегут свое здоровье! А Гудронов смешал и еще сказал:
"Мы с тобой, Питиримыч, обессмертим свои имена! Есть знаменитый коктейль "Текиловый рассвет", а мы с тобой изобретем "Текиловый закат"! И сами на себе его испытаем! Как знаменитые врачи прошлого, которые прививали себе эту.., оспу и другие тяжелые болезни!"
Конечно, в чем-то Гудронов был прав.
Хотя бы в том, что испытывать на себе коктейли его изобретения так же опасно, как прививать неизвестные болезни. Хотя далеко не так почетно и не так полезно с точки зрения прогресса медицины и человеческого общества в целом.
И еще он очень правильно выбрал название для коктейля: "Текиловый закат".
Потому что после этой адской смеси в глазах у Ананасова потемнело, и он больше ничего не помнил. Правда, это случилось не после первого стакана, и даже не после третьего, а после пятого.., или, кажется, даже шестого.., но тем не менее от обычной водки такого бы, конечно, не произошло.
- Брось свои эксперименты, - говорил Ананасов другу и соратнику, - выпьем нормальной водки, как люди!
- Скучный ты человек, Питиримыч, - отвечал ему Сеня, - нет в тебе полета! Нет тяги к новому, неизведанному! Водка! Водку мы с тобой могли пить и в прошлом веке! А сейчас - новые времена, мир стал единым, границы легко преодолимы, до Мексики можно долететь всего за несколько часов, а ты водка! Водка, она ведь чем плоха?
- Чем? - удивленно спрашивал Ананасов, на чей взгляд водка вовсе не была плоха. Наоборот, он находил в ней множество несомненных достоинств.
- Ее, заразу, непременно закусывать надо! А закуска - это холестерин, жиры и прочие вредные для организма вещества. А мы с тобой, Питиримыч, должны стремиться к чему?
- К повышению раскрываемое™ преступлений! - мгновенно отвечал Ананасов.
- Это, конечно, само собой! А еще мы должны стремиться к здоровому образу жизни! А ты - водка! Хочешь жить, как во времена железного занавеса.., разве наши отцы и деды могли выпить текилы? Нет! Не могли! Они и слова-то такого не знали! А мы с тобой знаем, и даже выпить можем, потому что жизнь не стоит на месте, она движется вперед! В общем, Питиримыч, я настаиваю на эксперименте!
И ведь знает, что Ананасов терпеть не может свое церковнославянское отчество! Нет, чтобы назвать его как положено, по званию, или уж на худой конец - по фамилии! Нет, он непременно норовит обозвать его Питиримычем.., тут хочешь не хочешь, а выпьешь от возмущения! Все что угодно выпьешь, даже экспериментальный коктейль гудроновского изобретения…
Капитан Ананасов с отвращением вспомнил этот ужасный коктейль, мучительно поморщился и повернулся к местному сотруднику, мелкому вертлявому мужичку, отзывающемуся на сомнительную, такую же вертлявую фамилию Барыгин:
- Ну, где тут у вас.., потерпевший?
- Вот тут… - проблеял Барыгин, указывая дорогу. - Осторожно.., здесь у нас не совсем ровно…
- Развели, понимаешь, овраги на территории! - недовольно протянул капитан, преодолев неровность почвы и героически восстановив равновесие. - Пришли, что ли?
- Так точно, - рапортовал Барыгин, указав на открытую трансформаторную будку, вот он!
Ананасов протер глаза и уставился на содержимое будки.
Содержимое представляло собой мертвого мужчину в сильно помятом и запачканном полосатом костюме, слегка седоватого, с крупной родинкой на щеке.
Мужчина находился в таком скверном состоянии, что на Ананасова снова накатил приступ дурноты.
- Ничего не трогали? - строго осведомился Ананасов, справившись с этим приступом.
- Как можно! - горячо обиделся Барыгин. - Знаем порядки!
- То-то! - одобрил капитан и приступил к первичному осмотру потерпевшего.
- Висяк, - проговорил подоспевший на помощь коллеге Гудронов, - чистой воды висяк!
- Не говори мне про воду, - мучительно поморщился Ананасов.
Упоминания о любых жидкостях невольно приводили ему на память недоброй памяти "Текиловый закат".
- Но что висяк - это точно.., ни документов, ни бумаг при нем.., правда, имеются особые приметы в лице родинки, но это нам с тобой, Гудронов, мало поможет.., особенно сегодня.
В глубине души Ананасов был уверен, что сегодня ему вообще ничего не поможет, разве что контрольный выстрел из табельного оружия, но он не хотел делиться с другом и коллегой таким пессимистическим предположением.
Коллеги приступили к тщательному осмотру места обнаружения трупа и самого покойного.
Осмотр трансформаторной будки не дал никаких ощутимых результатов, кроме одного, и без того ясного вывода, что размещенное в будке трансформаторное оборудование неисправно и уже очень давно не используется по прямому назначению.
В карманах полосатого костюма дотошный Гудронов нашел носовой платок бордового цвета, пластмассовую расческу, между зубьями которой застряло несколько волосков, скорее всего принадлежавших самому покойнику, шариковую ручку фирмы "Паркер" в золотистом металлическом корпусе и несколько неожиданный предмет - дохлую аквариумную рыбку.
- Глянь, Питиримыч! - проговорил Гудронов, предъявив эту рыбку коллеге.
- Просил же я тебя, - поморщился Ананасов, - не употребляй ты это слово!
- Ну, извини… - Гудронов виновато потупился.
- Вуалехвост! - авторитетно проговорил Ананасов.
- Чего? - Гудронов заморгал глазами. - Это ты на меня такое слово говоришь? Я, конечно, виноват, но ты все ж таки выбирай выражения! Я с тобой через столько всякого прошел, что совершенно, понимаешь, не заслужил!
- Да при чем тут ты! Рыбка эта так называется! Вуалехвост.
- Ну ты даешь! Откуда у тебя такие познания?
- Я в детстве рыбок аквариумных разводил. Есть еще меченосцы и гуппии.
- И что нам дает этот вуалехвост?
- Я тебе одно скажу, Гудронов: нас с тобой хотят ввести в заблуждение. Проще говоря - развести.
- Короче, с вуалехвостом или без него, но мы с тобой имеем самый натуральный висяк.
Бравые милиционеры продолжили обследование покойного. Неожиданно Гудронов как-то странно поежился и проговорил, понизив голос:
- Слышь, Питиримыч.., извини.., в общем, у тебя нет такого странного ощущения…
У капитана Ананасова с самого утра было ощущение, что голова его вот-вот разлетится на части. Но он не мог с уверенностью сказать, было ли это ощущение странным или вполне закономерным после вчерашних экспериментов.
- Ка.., какое ощущение?
- Будто за нами кто-то следит! - прошептал Гудронов, сделав страшные глаза.
- Я тебе, Сеня, говорил - нечего пиво с текилой смешивать! Пили бы нормальную водку…
- Опять ты за свое! - обиделся Гудронов. Говорю тебе - кто-то за нами наблюдает!
- Остапыч, что ли? - Ананасов тоже перешел на шепот.
Полковник Кузьма Остапович Хохленко, непосредственный начальник Ананасова и Гудронова, внушал своим подчиненным сложное, неоднозначное чувство. Начать с того, что он совершенно не употреблял крепких алкогольных напитков. И всячески осуждал употребление этих напитков подчиненными. Далее, он умудрялся появляться в самых неожиданных местах и в самый неподходящий момент. Кроме того, как уже сказано, он был начальником, что само по себе очень много значит. Особенно для сотрудника милиции.
- Да нет, - отмахнулся Гудронов, - когда за мной полковник наблюдает, у меня такое чувство, будто у меня между лопатками дрелью отверстие высверливают. Или даже перфоратором. Под картину или под настенный календарь. А сейчас у меня такое ощущение, как будто мне в спину кто-то стучит. Знаешь, когда дверной звонок не работает…
- Ну так открой! - Ананасов быстро оглянулся.
Позади бравых милиционеров никого не было, если не считать большую нарядную сороку, которая сидела на дереве и с живейшим интересом наблюдала за их действиями. Встретившись взглядом с капитаном Ананасовым, сорока склонила голову набок и громко затрещала с явно оскорбительной интонацией.
- Никого, - прошептал Ананасов, зябко поежившись, - одна только сорока!
- Сорока? - переспросил Гудронов и тоже обернулся. - И правда сорока! А что эта сорока так на меня смотрит? И вообще, что она делает на предполагаемом месте преступления?
- Ты чего, Гудронов - с дуба рухнул? удивился Ананасов.
- При чем тут дуб? - удивился в свою очередь Гудронов. - Она же на березе сидит…
Он посуровел и хорошо поставленным голосом выкрикнул в направлении подозрительной птицы:
- А документы у тебя имеются? И как насчет регистрации? Поналетели тут, понимаешь…
Сорока отчетливо расхохоталась, сорвалась с ветки и улетела в неизвестном направлении.
У Ананасова неожиданно прекратилась головная боль и словно спала с глаз тусклая пелена.
- А вот это ты не заметил? - капитан снял с шариковой ручки "Паркер" колпачок и указал своему коллеге и напарнику выгравированную на золотистом металле дарственную надпись:
"Олегу Сергеевичу Дятлову - коллеги и сотрудники".
- Вот тебе и висяк! - удовлетворенно проговорил Ананасов, убирая ручку в карман. В результате следственных мероприятий личность потерпевшего можно считать установленной!