- До обеда картина висела, а после обеда оказалась лежащей на полу. Уверена, что это Санька. Он у меня такой проворный, маньяк не годится ему и в подметки по части стрел и картин.
- Ну не знаю, - занервничала Тамарка. - Как бы там ни было, шляпу уже прострелили.
Я пришла в ужас, потому что не ожидала, что это произойдет так быстро.
- Прострелили твою шляпу? - испуганно закричала я.
- Почему мою, твою прострелили, - непорочно сообщила Тамарка. - Я была в твоей шоколадной фетровой шляпе, в той, в моей любимой, ну, которую я еще раньше просила у тебя. У этой шляпы широкие поля спадают волной на лицо. Очень удобно, когда плохо выглядишь. Сегодня я выгляжу безобразно.
- Это не удивительно, - заметила я.
- Да, - покорно согласилась Тамарка.
Но покорство ее только раздражало меня.
- Значит, уже прострелили вторую мою шляпу, - закричала я. - А твоей ни одной? Неплохо ты устроилась. Может, тебе и картину напрокат дать?
- А что, это идея, - обрадовалась Тамарка. - Ты же знаешь, мои слишком дорогие, чтобы со стен падать. Я переживаю уже, какая из них пострадает.
- Переживать надо было до того, как языком чесала, - укорила я. - Кстати, ты про шляпу еще никому не рассказывала?
- Никому, кроме тебя.
- Будем надеяться, что у меня уже выработался иммунитет против этой заразы и маньяк на второй круг не решится зайти.
- Чует мое сердце, что он оставит тебя в покое, - поспешила заверить меня Тамарка и тут же жалобно спросила:
- Мама, ты уже простила меня? Мне так стыдно, Мама, так стыдно, передать тебе не могу.
Больше такого не повторится, хоть и половины не помню из того, что сделала.
Я любила свою подругу Тамарку больше тридцати лет. Мне казалось, она была всегда, а потому я дрогнула и со слезами умиления закричала:
- Ах, что о том, забудем! Забудем навсегда! Все это глупости. Сейчас волнуюсь о другом. Тома, умоляю, ты можешь рисковать собой, хоть мне это и больно, но совсем уж подло сознательно ставить под угрозу чужую жизнь.
- Да нет же никакой угрозы, - оптимистично воскликнула Тамарка.
- Ах, вот как ты заговорила. Нет угрозы, следовательно, можно заражать.
Надо же, Тамарка еще и рассердилась.
- Мама, ты невозможная, - закричала она. - Опять упреки! Сколько можно? Теперь на брюхе прикажешь ползать? Я виновата, но уже все поняла, прочувствовала и даже поплатилась…
- Ага, моей шляпой, - ехидно вставила я.
- Да разве дело в шляпе? Где твоя стрела?
"Действительно, где моя стрела?"
Я бросилась в прихожую, там не было стрелы. И, что удивительней всего, я не помнила, куда ее положила, так заморочила вчера мне голову эта Тамарка.
- Нет стрелы, - призналась я.
- Как - нет?
- Совсем.
- Ну вот, а говоришь, что не спали всю ночь. Не я же ту стрелу взяла. И кто-то уж точно ее взял. Значит, кто-то все же приходил к вам. Ха, ты не спала всю ночь, - уже чуть ли не глумилась Тамарка.
- Да, я не спала всю ночь и благодаря этому чудесно спала утром, - психуя, сообщила я.
- Значит, утром к вам кто-то и приходил. Где Евгений?
- Надеюсь, на работе, - предположила я.
- Звони скорей ему, а я потом тебе перезвоню, - крикнула Тамарка и отключилась.
Я позвонила Евгению и спросила:
- Где стрела?
Его ответ меня потряс.
- Стрела там, куда я ее воткнул, - спокойно сказал Евгений.
- Господи, так где же она? - запаниковала я.
- В дверном косяке торчит твоя стрела, - утешил меня Евгений.
Я прозрела:
- Так это ты, бессовестный, воткнул стрелу в дверной косяк?!
- Ну да, а что тут такого?
- А я бедного Саньку пытаю, допросы ему с Тамаркой чиню.
- Так его я метать стрелу и учил, - с трогательной наивностью признался Евгений.
Не стану передавать, что на это я ему сказала - не для страниц этой книги речь моя, но настроение испортилось у Евгения изрядно.
- Да починю я твой косяк, починю, - проворчал он, когда я устала и поутратила ораторский пыл. - Покрашу и отполирую, раз ты погрязла в мещанстве. Все будет чин-чином.
- Ладно, фиг с ним, с косяком, не в нем дело. Скажи лучше, утром у нас были гости? - вспомнив, зачем звонила, спросила я.
- Был один гость, - охотно ответил Евгений, радуясь, что не о нем пошел разговор.
- Кто?
- Виктор.
- Пупс?! - изумилась я.
- Ну, если хочешь. Пупс, - согласился Евгений, хоть и терпеть не мог он этого прозвища. - Пупс утром приходил.
- А чего он хотел? - не слыша своего голоса, спросила я.
- "Чирик" просил до зарплаты.
Глава 23
Я не знала, что и думать. Пупс.
Снова Пупс, и снова пропала стрела.
Я впала в очень глубокую задумчивость, из которой не вывел меня даже звонок Тамарки.
- Ну что? - спросила Тамарка. - Кто-нибудь у вас утром был?
- Утром Пупс был, - не выходя из задумчивости, ответила я.
- И чего хотел?
- Занял "чирик" у Евгения.
- Чего занял? - переспросила Тамарка.
- Да "чирик" занял, - раздражаясь, повторила я. - "Чирик"!
- А что это такое?
- Точно сказать не могу, но, по-моему, это десятка.
Десять рублей.
Тамарка ахнула:
- А-а, Пупс занял десять рублей?!
- Так Евгений говорит, а у меня нет причин ему не верить, - буркнула я.
Тамарка опять ахнула:
- А-аа! Пупс же бухгалтер!
- Ну и что из того? - удивилась я.
Тамарка ахнула еще сильнее:
- А-ааа! У него же сейф, полный денег!
- У Пупса?
- Ну конечно.
- Точно, а я и не подумала.
- Ты никогда не думаешь, - обрадовалась Тамарка. - Нет, я не пойму! И все же объясни мне! Неужели ты хочешь сказать, что Розин Пупс занял у твоего Женьки десять рублей?
- Не хочу, но говорю, - призналась я; - Сама над этим голову ломаю.
- Уму непостижимо! - возмутилась Тамарка. - И что можно сделать с этим "чириком"? На него даже спичек приличных не купишь!
Я была полностью с ней согласна, но имела кое-какие соображения.
- Лично меня тоже сильно удивляет поведение Пупса, - сказала я. - И именно то, что он взял у Женьки "чирик". Уверена, раз у Пупса денег сейф полный, значит, "чирик" он просил для отвода глаз, но почему он так глупо глаза отводил? Неужели не мог попросить у Женьки больше?
- Ты хочешь сказать, что у твоего Женьки в бумажнике денег больше, чем в сейфе главного бухгалтера крупной компании? - с обидным сарказмом поинтересовалась Тамарка.
- Всеми силами стараюсь, чтобы это было не так, - скромно ответила я. - Но разве дело в этом?
Как бы там ни было, Пупс этот "чирик" попросил, и Женька ему его дал, невзирая на сейф. Разве это не странно?
- Да, странно, - согласилась Тамарка, - а может, и в самом деле крыша у Пупса поехала? Об этом уже все говорят.
- Конечно, поехала, иначе зачем бы он стал красть стрелу. Пришел под марку "чирика", а сам слямзил стрелу. И в прошлый раз поступил так же.
- В прошлый жа ж раз он дважды приходил, - встряла в разговор баба Рая, которая приноровилась подслушивать нас с параллельного телефона.
- Как дважды? - удивилась я.
- А вот так, - похмельным голосом ответила баба Рая. - Вы тогда жа ж пошепталися, и Пупс ушел, а ты, макитра, к портнихе жа ж на примерку наладилася, вот Пупс жа ж после твоего ухода сразу и пришел. Бойкий такой.
- Пупс? Бойкий? Что же ты мне не сказала, баба Рая! - возмутилась я.
- Тю-ю, что жа ж ты на ухо так кричишь-то, оглашенная, - возмутилась баба Рая.
- Не смей кричать бабе Рае на ухо, - потребовала Тамарка.
- Пускай уберет свое ухо из нашей линии, - посоветовала я.
- Пожалуйста, уберу, - обиделась баба Рая, не убирая и не собираясь убирать.
- Ничего убирать не надо! - запротестовала наивная Тамарка. - У меня вопрос: баба Рая, скажите, зачем он приходил?
Баба Рая охотно зажужжала:
- Да рази жа ж яго поймешь? Сказал, чтой забыл чавой-то, а потом жа ж попросил глоток воды. Я жа ж не выгоню яго. Пошла жа ж за водой…
- Вот тогда Пупс стрелу и слямзил, - прерывая бабу Раю, догадалась я. - Видимо, в первый раз не успел, я-то дверь мигом закрыла, так он вернулся.
- Может, и слямзил, - согласилась баба Рая, - я жа ж когда с водой вернулася, дак яго жа ж уже и не было. И дверь жа ж оставил нараспашку.
- Теперь ты веришь, что Пупс слямзил стрелу? - спросила я у Тамарки.
- А куда мне деваться? - ответила она. - Больше некому. Но что он с ней может сделать?
- В смысле? - удивилась я.
- Мама, ты невозможная! - закричала Тамарка. - Не допускаешь же ты, что Пупс стреляет из арбалета.
И из пистолета, надеюсь, ты тоже не допускаешь. Самое безопасное место то, куда Пупс целится. Хотя, - вдруг осенило Тамарку, - может, поэтому еще никто и не убит. Если Пупс целится в голову…
- Тише-тише, нас подслушивают, - напомнила я.
Баба Рая, услышав про пистолет, уже молчала как партизан.
Вот что мне в ней нравится, так это ее выдержка.
Французский коньяк может позавидовать такой выдержке. Часами может наша баба Рая подслушивать и ни разу вопроса не задаст, а ведь не все ей бывает понятно.
Это подвиг, должна вам сказать. Я бы так не смогла.
- Если Пупс целится в голову, то, конечно же, промажет в шляпку, - продолжила Тамарка.
- Тамарка, все, - сказала я. - Раскручивать беседу нет никакой возможности. У бабы Раи хрупкое и надломленное пьянством здоровье. Наших версий она может не выдержать, понимаешь? От наших версий баба Рая может сломиться, а у меня Санька без присмотра и уборки скопилось полный дом.
- Хорошо-хорошо, - все сразу поняла Тамарка, - но скажи, что ты собираешься делать?
- Ехать к Розе, - ответила я.
* * *
Я не решилась сразу ехать к Розе, а сочла за благо предварительно ей позвонить.
Роза, к моей радости, была дома.
- Дорогая, как твои дела? - для разгона темы спросила я.
- Как мои дела? - закричала Роза. - Только садист может задать мне такой вопрос!
"Значит, дела у Розы плохи, - удрученно подумала я. - Что ж, зайдем с другой стороны".
И зашла.
- А чем ты занимаешься? - спросила я.
- Придумываю, как бы половчей повеситься, - со всей серьезностью сообщила Роза.
- Опять Пупс?! - испугалась я.
- А то кто же! Каждый день сюрпризы. А ведь ничто не предвещало подобных превращений, скромный был такой, когда я замуж за него выходила. Права была мама, когда говорила, что в тихом омуте черти водятся.
Как она меня замуж выдавать не хотела! Господи, да за что только я полюбила его. Кощея этого Бессмертного!
Нет, права моя мама - в тихом омуте черти водятся!
- Да Пупс на омут-то не тянул, когда ты замуж за него выходила, - остановила ее я. - Вспомни, похож был на желе, посыпанное пудрой сахарной.
- Зато теперь похож на вулкан, - пожаловалась Роза. - То прибегает, то убегает, то трезвый, то пьяный, то буянит, то прощения просит… Больше же не могу, замучилась и подумываю о разводе.
Я испугалась.
- Ты что, даже и не помышляй! - возмутилась я. - Разве можно человека в такой беде бросать? Спасать его надо, срочно спасать!
- Пока спасать буду, погибну сама, - выразила опасение Роза и заплакала. - Мне от людей уже стыдно, - всхлипывая, призналась она. - Каждый день звонят друзья и сослуживцы Пупса, рассказывают такое, что хоть бери топор и вешайся. Знаешь, я, наверное, не выдержу и убью его.
- Нет-нет, не вздумай! - взмолилась я. - Держись, изо всех сил держись, я еду к тебе. Скоро буду.
- Только скорей, - сморкаясь, попросила Роза. - Мне тебя очень не хватает.
* * *
В квартире Розы меня ждала страшная картина:
Роза встретила меня с жутчайшим фингалом, а Пупс в плаще и шляпе лежал в прихожей на полу.
Увидев его, я отшатнулась и, с ужасом глядя на Розу, закричала:
- Убила его?!
- Ну что ты, - успокоила меня Роза. - Сам упал.
Как стоял, так и упал.
- Огрела?
- Да ну, - обиделась Роза.
- Тогда в чем дело? Пьяный?
Роза покачала головой:
- Нет, абсолютно трезвый.
Это было так удивительно, что я не поверила и, опустившись на колени, приблизилась вплотную к бледному лицу Пупса и принюхалась. Запаха алкоголя я не услышала, только приятный аромат одеколона, который Пупс всегда умел со вкусом подбирать.
- А что же с ним? - спросила я.
- Обморок, - с презрением сказала Роза.
- Может, "Скорую" вызовем?
- Ничего страшного нет, - рассердилась Роза. - Полежит-полежит и придет в себя, это я тебе как гинеколог говорю. Лучше посмотри на мой фингал. Как я завтра на работу пойду?
Я присмотрелась к фингалу и не смогла ответить на ее вопрос. Фингал был внушительный, объемный, такой не спрячешь ни под какой пудрой.
- А фингал откуда? - робея, спросила я.
- От верблюда, - ответила Роза, пиная ногой бесчувственного Пупса.
Глаза мои полезли на лоб.
- Неужели Пупс наварил? - отказываясь верить, что допускаю такое, спросила я.
Роза всплеснула руками и защебетала:
- Сегодня взяла отгул, отдохнуть решила, выпроводила на службу Пупса, вымыла на кухне посуду и сидела спокойно перед телевизором, смотрела "Новости", вдруг возвращается это ничтожество и начинает устраивать скандал…
- Подожди, - остановила ее я, - как это - он начинает устраивать скандал? А ты где была?
- В том-то и дело, что я на скандал настроена не была. Спокойно смотрела телевизор, он же, ничтожество, схватил со стола вазу и зарычал: "Не дашь сто баксов - разобью".
Я оцепенела.
- И что ты? - осипшим от волнения голосом спросила я.
Роза грозно поставила руки в бока и, презрительно кивая на стол, спросила:
- Ты видела мою хрустальную вазу? Разве ей цена сто баксов?
Я вспомнила вазу и ответила:
- Нет, она значительно дешевле.
- Вот и я так сказала: "Бей, если приспичило, а денег не дам".
- А он?
- Разбил.
- А ты?
- Возмутилась.
- А он?
- Тоже.
- А ты?
- Огрела вешалкой.
- А он?
- Он дал мне в глаз, - и Роза со слезами показала на свой фингал.
У меня даже дух захватило от таких событий. Триллер! Настоящий триллер!
Какими страстями живет народ, а у нас с Женькой все так пресно.
- Дал в глаз, и все? - спросила я.
- Убежал, - пожаловалась Роза. - Я закричала, что теперь-то уж точно его убью - и за вазу, и за глаз.
Он испугался и убежал.
Я растерялась. Судя по всему, фингал совсем свежий, тогда почему на полу лежит Пупс? По всем приметам, должна бы лежать Роза. Неужели Роза догнала его, убила, затащила в прихожую, а теперь пудрит мне мозги?
Я испугалась и бросилась щупать у Пупса пульс.
Пульс был, был-был, более того, Пупс дышал и для покойника выглядел слишком свежо.
- Что ты его щупаешь? - возмутилась Роза. - Он жив, что этому ничтожеству сделается? Я скорей умру.
Он, вижу, этого и добивается.
- Роза, как же оказался бедняга на полу? - строго спросила я, всей душой почему-то болея за Пупса.
- Я же говорю тебе, - рассердилась Роза. - Набил мне фингал и убежал, а спустя час вернулся на обед и спокойненько целует меня в щеку. "Котеночек, я устал, чем ты меня сегодня кормишь?" - мастерски передразнила Пупса Роза.
- А фингал? - изумилась я.
- Ну, конечно же, он увидел его да как закричит:
"Розочка, что это такое?" - "Ах ты гад, - говорю я ему, - ты еще имеешь наглость спрашивать? Сейчас я тебя накормлю!"
- Бог ты мой! - ужаснулась я.
- Вот именно, - подтвердила Роза. - Он еще верить не хотел, что сам же набил мне этот фингал.
- Да еще расколошматил вазу, - напомнила я.
- Вот именно, - подтвердила Роза. - Я и про вазу ему сказала. Он долго не верил, а как увидел осколки, я их нарочно не убирала, как увидел осколки, так сразу поверил. Ничтожество!
Я слушала, затаив дыхание, но Роза замолчала, явно не собираясь продолжать.
- Поверил - и что? - осторожно спросила я.
- Ив обморок, - возмущенно сообщила Роза, вторично пиная мужа. - В обморок сразу, подлец. В чем пришел, в том и упал - в плаще и шляпе.
Я покосилась на лежащего Пупса и сказала:
- Вижу.
- Все увидят, - пригрозила Роза.
- И долго он будет так лежать?
- Пока в себя не придет.
- Ясное дело, - заволновалась я, - а когда он в себя-то придет, скажи мне как гинеколог?
Роза свирепо взглянула на меня и зло ответила сквозь зубы:
- А вот этого я даже как гинеколог не знаю. По мне, подольше бы так полежал, все же спокойней. Кто знает, что в его голову стукнет через минуту. Сейчас в обморок шлепнулся, а вдруг в себя придет и второй фингал наварит? Нет уж, пусть лежит.
- Но как-то странно, - посетовала я. - Человек лежит живой, без сознания, а мы ему не помогаем.
Как-то не по-людски.
Роза с осуждением покачала головой.
- Помоги, - сказала она, - а он в себя придет и тебе фингал наварит. Думаешь, заржавеет за ним?
- Что, не заржавеет? - с ужасом прошептала я.
- Теперь уверена, что нет. В полный разнос парниша пошел.
- Тогда пускай лежит, - переступая через Пупса, сказала я.
Глава 24
Мы с Розой переместились из прихожей в гостиную, но дверь не закрыли (не звери все же) - изредка наблюдали за лежащим Пупсом.
- Роза, скажи мне честно, - спросила я, - Пупс умеет стрелять?
- Из чего? - опешила Роза.
- Да хоть из чего-нибудь.
Роза задумалась.
- Знаешь, - сказала она, - точно поручиться не могу, сама видишь, что происходит, но если хочешь знать мое мнение, то Пупс, думаю, даже из рогатки не умеет стрелять, даже в детстве не мог этого.
- Думаешь?
- Ха, думаю. Уверена. Это же урод, ничтожество.
Бухгалтер!
Я вздохнула:
- Да-а, бухгалтер. Но он же в армии, наверное, служил?
- Пупс? - изумилась Роза. - Да кто его возьмет-то, урода, в армию? Помнишь, какой он был? Дистрофик, настоящий дистрофик. Это сейчас всех подряд гребут чуть ли не лопатой, а тогда медкомиссия строго браковала. Пупс по весу не прошел. Он и сейчас не пройдет по весу, разве что с кейсом своим взвешиваться будет, Кощей Бессмертный.
Пупс действительно был, мягко говоря, худощав, но это его не портило.
- Значит, - подытожила я, - не умеет Пупс стрелять. А зачем же ему стрела?
- Какая стрела? - насторожилась Роза.
- Мне показалось, что Пупс прихватил стрелу, которую я взяла у Юли. Кстати, на Юлю покушались той самой стрелой, которую ты обгрызла.
- Не может быть!
- Увы, может.
Роза призадумалась.
- И что теперь? - спросила она. - Ты думаешь, что Пупс прихватил стрелу? А как он это мог сделать?