Я забилась уже панически - крышка казалось вот-вот слетит вместе с петлями и замком. На этот раз американец обратил-таки на мои старания некоторое внимание: он оглянулся, но тут же вернулся в прежнюю позу и вновь застыл с поднятой к небу головой.
Тогда я включила сирену. Орала так, что у самой уши заложило.
Американец нехотя оторвался от своего занятия и поплелся в мою сторону. На какой-то миг он пропал из поля зрения - обзор был ограничен - но зато я услышала его неспешно приближающиеся шаги. С новым пылом я сообщила о своем существовании - крышка багажника жалобно задребезжала.
- Выпустите меня, черт возьми! - крикнула я, чтобы у американца не появлялось сомнений в том, что мне действительно необходимо выйти.
- Ва-ау! - удивленно воскликнул он. - Там кто-то есть! Кто там?
У меня были свои вопросы, поэтому я не стала отвечать на его, а гаркнула:
- Чем вы там так долго занимались, в этом дурацком поле, черт вас побери?
- Я молился, - скромно молвил американец, а я от жалости к нему зашлась.
Господи, до чего довел беднягу "Жигуль" Маруси! Несчастный намучился так, что в конце концов не выдержал и убежал в поле молится. И как осатанело молился, про все на свете забыл. Тяжело живется в нашей стране иностранцам.
- Помогите мне, пожалуйста, выйти, - изрядно подобрев, попросила я.
- Но багажник не открывается снаружи, - горюя, сообщил американец - эта святая простота и детская доверчивость.
- С чего вы взяли?
- Маруся так сказала, хозяйка машины.
Это он мне рассказывает, кто у машины хозяйка!
- Но он и изнутри не открывается, - возмутилась я. - Нет под рукой никакого подходящего предмета, чтобы придавить язычок замка. И вообще, не морочьте мне голову, возьмите ключ и откройте. Маруся сказала ему! Как вы можете всем подряд верить? Опыт - критерий истины!
Видимо я была убедительна. Американец внял мне. Я услышала ковыряние ключа, и вскоре (о чудо!) крышка багажника откинулась. Я зашевелилась, пытаясь осторожно себя распрямить.
- Вы?! - отшатнувшись, изумился американец.
- А кого вы ожидали увидеть? - в свою очередь изумилась я.
- Вы же полезли в подвал за картошкой, - напомнил он.
О, святая наивность!
- Не век же мне в подвале сидеть, - деловито объяснила я, собственными руками пытаясь вытащить из багажника свои же ноги - по-другому не получалось.
- Как вы там не задохнулись? - поразился американец.
Сочувствие появилось на его красивом лице. Это было приятно.
- Задохнулась? - закричала я. - Да меня же продуло! Это решето какое-то, а не багажник, черт его побери! Теперь шею повернуть не сумею от этих дьявольских сквозняков. Помогите мне лучше выйти и распрямиться, - приказала я. - Ноги уже не слушаются меня, да и руки тоже.
Намученный "Жигулем" американец обрадовался мне несказанно, как ребенка взял на руки, бережно достал из багажника, осторожно поставил на дорогу и сообщил:
- Безрассудно было ехать на этой машине одному. Я плохо с ней справляюсь.
- Сами виноваты - не послушались меня, - укорила я, садясь за руль и внутренне возмущаясь: "Агент говенный. И чему только учат их там, в ЦРУ? Даже с русской тачкой справиться не может."
Американец мой, увидев, что водительские тяготы я взяла на себя, подпрыгнул от радости, и в один момент занял пассажирское сидение, при этом он добросовестно поднял ноги вверх, собираясь, следуя указанию Маруси, держать их навесу. Умиленная такой дисциплиной, я воскликнула:
- Да нет, не до такой же степени это опасно. И долго не выдержите вы так. Опустить ноги можно, только не на пол, лучше упритесь в стенку под бардачком.
- В стенку под чем? - опешил американец.
- В вашем мире это называется отделением для перчаток, - пояснила я.
Он сразу понял и последовал моему совету, после чего, демонстрируя предельную уверенность, я выполнила весь необходимый ритуал: ласково повернула ключ в замке зажигания, резко выжала педаль сцепления и принялась нежными легкими движениями, призванными унять перекошенный диск сцепления, отпускать педаль. Правая рука в это время совершала немыслимые манипуляции с подсосом. Мотор послушно взревел и я, бодро хватив кулаком по рулю, показала левый поворот.
"Жигуль" довольно плавно тронулся с места, я же победно взглянула на американца. Глаза его отразили сложнейшую игру противоречивых чувств: недоверие, помноженное на изумление и любопытство, замешанное на восхищении, изрядно сдобренном уважением.
Почуяв знакомую и верную руку, старая кляча с громкий ревом понеслась по дороге. Слегка повиливая из стороны в сторону, она бодро принялась, говоря языком поэта, "наматывать мили на кардан", подвесной подшипник которого, доживая последние дни, бодро потрескивал..
Я решила брать бразды правления наших взаимоотношений в свои руки и приказала:
- Выкладывайте, что собираетесь предпринимать. Надо скоординировать наши действия.
- Собираюсь проникнуть в подвал и послушать, что будут говорить те люди, которые сбросили меня с моста, - послушно отчитался американец.
- Они что же, в подвале собираются?
- Нет, они в помещении наверху, а в подвале все слышно.
Я подозрительно вгляделась в него и с большим сомнением спросила:
- А вы откуда про тот подвал знаете?
- Я сидел в нем, после того, как меня в аэропорту схватили. Был и в подвале, и наверху. Сначала меня в подвале подержали, а потом вывели наверх и долго вопросы задавали…
- Били что ли? - взволновалась я.
- Нет, не били, - успокоил американец. - Спрашивали кто я и приехал зачем. Я им рассказал, и они меня отпустили.
- А как же вы в пижаме на мосту оказались?
- Это уже во второй раз когда они меня схватили. Это уже ночью. Я молился…
"Бог ты мой! Опять он за свое! Нет, видно он все же не агент ЦРУ. Уж слишком набожен."
Я снова внимательно посмотрела на него и спросила:
- Что, вы и в самом деле богомольный такой? Заняться вам что ли нечем?
Прочитав в ответном взгляде лишь сочувствие, я устыдилась и сочла не лишним пояснить:
- Нет, я тоже в Бога верю и даже "Отче наш" пытаюсь вспоминать иногда.
- Вы знали наизусть "Отче наш"? - с уважением спросил американец.
- Да нет, ну что вы, столько мне не запомнить, я же не поп, но первую фразу частенько вспоминаю - такая непростая у меня жизнь.
Он с пониманием кивнул и сказал:
- Это потому, что вы всецело отдались майе и в бога не верите.
Мне стало обидно:
- Почему это я в бога не верю?
- Потому что черта слишком часто вспоминаете.
Я увидела серьезную прореху в его логике и рассмеялась:
- Как же я в Бога не верю, если черта вспоминаю? Тот кто верит в черта, самопроизвольно и в Бога верит, ведь это все из одного источника, я имею ввиду религиозную литературу.
- Часто поминать и верить - не одно и то же, - заметил американец, а я вновь рассердилась.
"Как ему удается впутывать меня в никчемные разговоры? - с раздражением подумала я. - Будто нет у нас более важного дела, чем рассуждения о Боге. Лучше бы о братве рассуждал, все больше пользы."
- Вы мне скажите лучше, что это за народ? - спросила я. - Чем "братаны" эти занимаются и почему в городе том ошиваются? Они что, живут там?
- Этого не знаю, а занимаются только тем, что бухают, в карты играют и разговаривают. Я вас хотел просить: мы уже вот-вот приедем, уже темнеет, вы в машине остаться должны, а я пойду.
Естественно, я запротестовала:
- Как это я в машине остаться должна? В своем ли вы уме? Вы, значит, будете там подслушивать, а я в машине сидеть?
- Я вам все потом расскажу, - заверил американец.
Честное слово, мне стало смешно.
- Да неужели вы думаете, что я доверю вам такое ответственное дело? - возмутилась я. - Вы и русских-то слов половину не знаете.
- Я хорошо знаю ваш язык, - обиделся он.
- Ага, знаете. Марусю переспрашивали что такое "долбануть"?
- Переспрашивал, - согласился мой честный американец.
- А у них, у "братанов", через слово ненормативная лексика. Я сама к истине через их словеса как сквозь дебри продираюсь, спасибо тому, что ассоциативное мышление развито. Нет, ну куда это годится, брякнуть такое: расскажет он мне! И что вы мне будете рассказывать? Ха! Ха-ха-ха! Про лоха, атас и макинтош деревянный? Вы хоть что-то поняли из того, что я только что сказала?
Американец испуганно замотал головой.
- Перевожу, - победоносно воскликнула я. - Неопытный бестолковый человек или жертва - лох, сигнал тревоги - атас, гроб - макинтош деревянный.
Судя по выражению лица американца, он тщательно мотал на ус, стараясь усвоить полученную информацию.
- Не старайтесь, это лишь малая толика из того, что вам придется услышать. И зачем мне испорченный телефон? Нет уж, пойдем в подвал вместе. И чем вы лучше меня? С машиной, вон, справиться не сумели.
Он, качая головой, согласился:
- С машиной - да, не справился, но в подвал вам нельзя. Это опасно. Я вас не лучше, но у меня сильное тренированное тело.
- Вот я его с собой в подвал и возьму, чтобы оно меня защищало, - отрезала я.
Защищало? Я тоже бываю наивна порой.
Под покровом ночи мы въехали во двор высотки, на первом этаже которой была то ли столовая, то ли кафе. Витринные стекла - грязные и непрозрачные - светились тусклым светом.
- Там эти "братаны" ошиваются, - кивая на витрины, сообщил американец.
Он явно демонстрировал свою компетентность в отвязном русском языке. Я усмехнулась - талантливый парень.
- Что же вы мне в этот двор сказали ехать? Надо было в соседнем остановиться, - не удержалась от критики я.
Но дальнейшее показало, что американец не так уж и прост. Он неплохо разобрался в ситуации и сделал правильные выводы.
- Вход в то помещение и в его подвал с соседнего двора, - сказал он, - поэтому здесь мы ничем не рискуем. И здесь много такого же металлолома, как и у нас. - Он явно имел ввиду Марусин "Жигуль".
Действительно во дворе стояло немало похожих машин. Я несколько успокоилась и спросила:
- А как мы попадем в подвал?
- С этого двора через забитое досками окно. Часть подвала занята подсобными помещениями, часть пустует. Там коты и коммуникационные системы. По вентиляционной трубе из пустующей части можно проникнуть на территорию "братанов".
Так мы и поступили, оставили Марусину машину среди другого металлолома и полезли в подвальное окно. Первым полез американец, за ним я. Когда я, раздвинув доски, спрыгнула с грязного подоконника, он поймал меня за талию и легко поставил на земляной пол. Это было приятно, а вот дальнейшее…
Мы погрузились в удушливый смрад: смесь жизнедеятельности котов, бомжей и мышей. А может даже и крыс. Коты и мыши - полярные сущности - легко сосуществуют в таких подвалах.
- Здесь совсем темно, - прошептала я.
Почему-то в темноте легко переходишь на шепот.
- У меня фонарик, - ответил американец, вспарывая тьму тонким и малоэффективным лучом. - Идите за мной и будьте осторожны. Здесь много разбитых бутылок.
Он взял меня за руку, я не сопротивлялась. Так, шаг за шагом, мы осваивали подвал, пока не уперлись в глухую стену, из верхнего угла которой источал слабый свет. Он сочился нимбом, что давало почву для разных предположений. Я подумала, что это след от входящей в освещенное помещение трубы и не ошиблась.
- Там вентиляционная труба, - прошептал американец. - Она значительно уже пробитого для нее отверстия. Дырки небрежно забиты тряпками и ватой. Мы их вытащим и пролезем.
Я представила как буду щемиться в новой куртке в дорогих джинсах в дырку по грязной трубе и не испытала восторга. Американец, видимо, угадал мое настроение, потому что сказал:
- Вам будет легче, вы тоньше.
Приободренная, я согласилась на мероприятие, но посоветовала ему лезть первым, в надежде, что мне меньше пыли достанется, но американец заупрямился, по- джентельменски пропуская меня вперед. В итоге я полезла первой, он за мной.
Помещение, в которое мы попали, имело непонятное назначение и тоже было темным - свет пробивался в открытую дверь, ведущую в длиннющий коридор. Свет там тоже был неважнецкий, но нам иллюминации и не требовалось.
- Пойдем прямо по коридору и в третью дверь, - прошептал американец.
Он снова взял меня за руку и потащил за собой, передвигаясь легко и проворно.
- Здесь бывают люди, - пояснил он свою поспешность.
Не могу сказать, что я обрадовалась. К счастью, мы, не встретив людей, через несколько секунд очутились в темной комнате. Должна заметить, что темнота иногда успокаивает. В ней я почувствовала себя значительно уверенней и спросила:
- А что, если сюда кто-нибудь заглянет?
- Здесь нет света, я выкрутил лампочку, - успокоил меня американец, прикрывая дверь.
- И что нам теперь делать?
- Видите решетку в потолке?
- Вижу.
В потолке действительно была решетка, сквозь которую едва пробивался тусклый свет.
- Я сидел в этой комнате, - прошептал американец, - меня здесь заперли в тот день, когда выкрали из аэропорта. Я сидел и слышал о чем они говорили. Вы правы, я мало понял, но зато запомнил их голоса, а потом меня схватили и потащили наверх. И те же самые голоса задавали мне вопросы. Так я сообразил, что из этой комнаты можно подслушать "братанов". В дальнейшем я так и поступил после того, как мы с вами расстались на мосту.
Я возмутилась:
- Вы так обстоятельно мне рассказываете совершеннейшую чепуху! Вам что, сказать больше нечего?
- Больше не знаю что сказать, - подтвердил американец.
Тут уж я вспылила и закричала:
- Послушайте, неизвестно почему, но я изредка думала что вы умный, а вы совсем наоборот! Втянули меня в ужасную аферу! Какой смысл сидеть здесь и ждать, начнут "братаны" открывать нам свои секреты или не начнут? Вы слышите сверху какие-нибудь голоса?
- Пока - нет, - признался американец.
- Вот и я не слышу. Может они в другом кафе бухают, а я всю ночь должна здесь торчать?
- У вас есть варианты?
- А вы что, больше ничем не можете мне помочь? Только для этого мы на край света и ехали?
Он неожиданно рассердился. Впервые с тех пор, как я с ним встретилась.
- Почему вы считаете всех людей глупее себя? - спросил он.
- Потому что они дают мне для этого серьезные основания.
- Дают или вам так кажется?
Я не зашла в тупик и мигом ответила:
- Дают, еще как дают.
- Не уверен. Неужели вы думаете, что я стал бы сидеть здесь, если бы имел более весомые зацепки. Зацепки? Правильно я сказал?
- Смотря что сказать хотели, - ехидно ответила я. - Лично я вас вообще не понимаю.
- Я хотел сказать, что не знаю где еще искать этих "братанов" - почему только вы их так называете, этих неприятных людей?
- Поверьте, не от большой любви к ним, но неужели вы действительно ничего не знаете о них?
Я поверить никак не могла.
- Нет. Кроме того, что они дважды меня хватали и один раз хотели утопить - ничего.
- Да зачем вы нужны им?
Американец вздохнул:
- Не знаю. Они не объяснили.
Я решила зайти с другой стороны.
- А вам они зачем?
Американец опешил:
- С чего вы взяли, что они мне нужны?
Мне стало смешно: не хочет же он меня убедить, что старается исключительно ради меня. Я тут же ознакомила его со своими впечатлениями.
- Не ради вас, - согласился он, не собираясь посвящать меня в свои чаяния.
- Знаете что, - разозлилась я, - не морочьте мне голову. У меня ребенок пропал! Говорите сейчас же, зачем вы приехали в нашу страну?
Я думала, он начнет выкручиваться или врать, но он сказал правду - я почувствовала это.
- Мне нужно разыскать здесь одного великого человека, - прошептал он. - Этот человек приехал в Россию и пропал. Больше года нет вестей от него.
- Это женщина? - насторожилась я.
- Нет, мужчина.
Я вздохнула с облегчением и тут же выразила ему сочувствие:
- Очень жаль, что он пропал, но разве это не тот мужчина из девятой квартиры, с которым я сегодня разговаривала?
- Нет, это мой друг, он сам ищет того великого человека. Я приехал ему помочь.
- А вместо этого сидите в подвале, - посетовала я.
Похоже, американец обиделся.
- Для того здесь и сижу, чтобы узнать, что "братаны" те скажут, - сердито пояснил он.
Однако, наверху ничего не происходило. Оттуда не доносилось ни звука, сколь старательно не прислушивалась я. Зато послышался громкий топот по коридору. Американец прижал меня к стене и прикрыл своим телом, и очень вовремя, потому что дверь внезапно распахнулась, впустив сноп тусклого света, показавшегося ослепительным после тьмы.
- Слышь, Колян, - раздалось над самым моим ухом, - и здесь, бля, не заперто. Зрю, балдеют они тут по-черному. Козлы, бля! Чисто конкретно, бля, козлы! Куда ни глянь - открытка чистая. Штрань и что надо байдань до полных голяков.
- Да что байданить там? - примирительно усмехнулся другой голос. - Сплошь мадаполам! Не кипеши, братан, пригони балек и того, типа прилуниться пора бы. Ты как?
- Конкретно - за, - ответил мой "братан", его голос я сразу узнала. - Пора прилуниться.
И дверь закрылась.
И непросто закрылась, а, судя по звукам, закрылась на замок. Шаги удалились, как и голоса. Я даже не сразу поняла, что произошло. В первые секунды облегчение даже испытала, что не заметили нас "братаны". А тут еще и американец меня отвлек.
- Вы поняли что-нибудь? - спросил он. - На каком языке эти люди разговаривают?
- На русском, конечно же, другого и не знают поди, уж не полиглоты. А вы еще собирались идти без меня. Через раз понимаете, а все туда же, - не упуская момента, принялась укорять его я.
- И все же, о чем они говорили? - невежливо перебил меня американец.
- Один пацан выразил недовольство по поводу слишком хорошего времяпрепровождения других - своих коллег.
- А при чем там открытка?
- Открытка, значит открытое помещение, - перевела я, - мол все нараспашку, заходи и что хочешь бери, а второй отвечает, мол брать-то там и нечего, сплошное барахло. Лучше, говорит, не ругайся, а дверь на замок закрой, потому что пора бы уже и в злачное место податься.
И тут до меня дошел наконец смысл их беседы. Я бросилась к двери и с силой дернула за ручку - без всякой пользы.
- Заперли нас! - закричала я. - Сволочи, заперли!
Американец ладонью зажал мой рот и торопливо зашептал:
- Тише, пожалуйста, тише - нас могут услышать.
Я же была не в себе от горя. Мой ребенок неведомо где, а мы попала в ловушку. Вместо того, чтобы ребенка выручать, я в подвале сижу.
- Это все вы виноваты, - прошипела я. - Из-за вас я вляпалась.
Американец тоже расстроился.
- Кто же знал, - оправдывался он. - В прошлый раз здесь все было открыто, но может мы услышим еще что-то полезное.
- Услышим, как же. Они же ясно сказали, что собираются в ресторане бухать, а не говорить вам здесь полезное. Вот-вот умру от разрыва сердца.
- Вы так боитесь? - удивился он.
- Не боюсь, а переживаю.
- Успокойтесь, пожалуйста.