Ну как тут не возмутиться? Я ему еще не сделала ничего плохого, а он уже едва не сжег мое пальто и еще чем-то недоволен. Он что думает, если красив как бог, так и позволять себе может лишнее? Я тоже не урод.
- Знаете что! - закричала я. - Вы испортили мое дорогое пальто! Вы практически надо мной надругались, раздев меня догола и оставив как дуру в ваших объятиях лежать! Лежать и все! И больше ничего! Кто это потерпит? К тому же вы все время читаете мне свои дурацкие нотации! Занудствуете! Злоупотребляете моей к вам симпатией! А что я? Я все терплю, так чем же вам не нравятся женщины?
- Женщины в два раза голоднее, в четыре раза пугливее, в шесть раз нахальнее и в восемь раз похотливее, чем мужчины, - бесстрастно пояснил он.
От возмущения я спрыгнула с коряги прямо в костер. Слава богу в почти потухший.
- Теперь ясно для чего вы меня спасли, - закричала я. - Для того, чтобы было кому говорить гадости. Видимо вы без этого не можете.
- Вовсе не хотел вас обидеть, всего лишь повторил слова великого мудреца.
Он почти оправдывался, и я смягчилась.
- Ладно, проехали, - сказала я. - Если честно, я тоже не сразу прониклась симпатией к вам. Сначала я вообще вас за "братана" приняла, но теперь, когда стало ясно, что вы иностранец… В России спокон века любят иностранцев, всех подряд, всякую дрянь, рвань… В том наша пагубная традиция.
- Это я сразу понял, - с некоторой иронией согласился мужчина, усмехаясь и кивая на мост, с которого не так давно слетел. - Видимо не все следуют традициям.
- Видимо, да, - согласилась я.
Должна сказать, что мост был совсем неподалеку. Если бы "братанам" пришло в голову проверить как там нам тонется, то много времени на поиски наших тел у них не ушло бы. Представляю их разочарование: тела не только высушены и согреты, но еще и флиртуют. Во всяком случае одно из них - точно.
И тут меня осенило: "Сумочка! Она же осталась там, на самом краю!"
С этим воплем я и сорвалась с места. Сорвалась и ринулась прямо к мосту. Мой спаситель что-то кричал мне вслед, но разве до этого мне было. На ходу я засунула руки в рукава пальто, на ходу застегнула пуговицы, машинально залезла в карман… и нашла там пистолет. В другом кармане лежали ключи от моего "Мерседеса", оставленного на обочине дороги метров за сто до моста.
На мост я влетела размахивая пистолетом, и сразу же устремилась туда, где сидела ночью свесив ноги. Сумочки не было.
- А-а, черт! - выругалась я.
- Что случилось? - спросил мужчина, который оказывается бесшумно бежал за мной. - И спрячьте, пожалуйста, свой пистолет.
- Это не мой.
- Тогда почему вы так упорно не хотите с ним расстаться? Я не без труда извлек его из ваших рук даже тогда, когда вы были без чувств.
- Почему? Вы еще спрашиваете? Разве можно в нашей стране прожить без оружия? У нас даже пословица такая есть - тяжело в деревне без нагана. А я даже с наганом попала в переделку и в конце концов лишилась чувств…
И тут до меня дошло: это же он лишил меня чувств. Ну, да, я огрела его пистолетом, а он… Уж не знаю, чем он там меня огрел, но сознание я потеряла сразу.
Пока я размышляла, мой спаситель взмолился:
- Прошу вас, уберите, пожалуйста, ваш пистолет.
- Вы жестокий, - пристыдила я его, неохотно пряча в карман пистолет. - Зачем вы ударили меня?
Он даже не смутился и спокойно пояснил:
- Вас иначе невозможно было спасти. Думаю, вы всегда сопротивляетесь: и когда вас топят, и когда спасают. Пришлось немножко оглушить.
- Немножко. Мягко сказано, до сих пор голова чугунная. Господи, ну что я теперь буду делать? - без всякого перехода обратилась я прямо к Всевышнему, беспомощно шаря глазами по мосту.
- А что случилось? - флегматично поинтересовался мужчина.
- Документы потеряла! - закричала я. - Здесь на мосту лежала моя сумочка, а в ней паспорт, деньги и права. Как я теперь без прав поеду, да еще в таком неприличном пальто? Хорошо, хоть машина на месте.
"Мерседес" действительно маячил вдалеке красным пятном. Именно там, где я его и оставила.
Я тоскливо глянула на то место, где лежала моя сумочка, вздохнула, посмотрела на "Мерседес", на босые ноги своего спасителя и спросила:
- А где ваши туфли?
- Не волнуйтесь за меня, - успокоил он. - Вам бы побыстрей добраться до дома, отогреться и выпить горячего молока. Весна весной, но лед на реке. Столь раннее купание вряд ли пойдет на пользу, особенно с непривычки.
Меня передернуло:
- Вы правы. Надо же, чуть не утопилась в этой загородной луже. У нее хоть название есть?
- Есть: Клязьма.
- О боже! - возмутилась я. - Чуть бесславно не погибла в какой-то клизме! Ну, да ладно, действительно пора домой. Хотите, вас подвезу?
Мужчина ласково улыбнулся, но отрицательно покачал головой.
- В чем дело? - возмутилась я. - Нельзя же быть таким скромным. В нашей стране скромность на пользу не идет, впрочем, как и в любой другой. Поспешите за мной, у вас ноги замерзли.
- Нет, я не пойду, - мягко, но решительно возразил он. - Вы идите, а я останусь здесь на мосту.
Трудно передать то удивление, с которым я взглянула на него. Взглянула и… Ну до чего же красив! И вроде даже умен…
- Хорошо, - сдалась я, - стойте здесь, сейчас к вам подъеду.
И я, еще раз зачарованно глянув на спасителя и на его фингал, отправилась к своему "Мерседесу".
"Как красив! Как красив!" - пульсировало в моей голове.
Естественно, после мыслей таких на полпути не выдержала и обернулась - его не было на мосту. Исчез, словно испарился.
"Не в воду же он опять сиганул?" - подумала я.
Словно ножом по сердцу моему полоснуло. К столь внезапному расставанию я готова никак не была и со всех ног припустила обратно, заметалась по мосту, с содроганием посмотрела вниз - река по-прежнему катила ледяные воды свои. На темной глади не было волнения. Я сошла на берег, бегала там, кричала, звала, заглядывала под каждый куст, даже сгоняла к нашему шалашу…
Его нигде не было.
Хоть плачь.
Раз в жизни встретила достойного мужчину и не смогла удержать. И куда он делся? Куда пошел голодный и босой? И в этой своей ужасной пижаме? Пропадет же без меня! Пропадет!
Грустная постояла я у тлеющего костра и поплелась к машине.
Слава богу, до Москвы я благополучно добралась, бросила во дворе машину и бегом домой. Уже выходя из лифта вспомнила, что ключи остались в сумочке, а сумочка пропала; пришлось звонить, чего ужасно не хотелось. Дверь открыла баба Рая и сразу же завела свою шарманку:
- Явилася, не запылилася! И дей-то носило тя, макитра, усю ночь?
На этом опасном месте баба Рая заметила желтые пятна на моем шоколадном пальто и запричитала:
- Ай, да божечки жа ж! Ай да что жа ж это такоя деется? Дорогую жа ж вещь, макитра жа ж ты эдакая, перевела! И где жа ж это лазить так надо жа ж было, чтобы этак вот обезобразиться? Я жа ж тыщу раз те говорила, что ты уся жа ж непутевая, так нет жа ж, не слушает жа ж!
- Баба Рая, не жужжи! - возмутилась я. - И без тебя тошно. Не видишь, неприятности у меня.
Баба Рая всплеснула руками:
- Какие жа ж неприятности? Ты жа ж сама ходячая неприятность!
- С моста я упала, промерзла вся.
- А чего еще от тебя ждать! - возликовала баба Рая. - Чуяло мое сердце…
- Баба Рая! Прекрати! - возмутилась я. - Где Санька?
- Дык спит жа ж еще.
- Поскорей его буди, корми и марш гулять, а я иду принимать ванну. Кстати, мне не звонили?
Баба Рая изумилась:
- Дык как жа ж? Этот жа ж, дубильник жа ж твой с тобой. Рази ж не звонили жа тебе на него?
- Мобильник был в машине, а я…
Я осеклась и, желая избежать подробностей, махнула рукой и отправилась в ванную.
- Звонили жа ж тебе уже жа ж сто раз, - крикнула вдогонку баба Рая.
Ну что она за человек? В простоте ни слова, обязательно надо сначала голову поморочить.
- Кто звонил? - возбуждаясь, закричала я, потому что желала получить как минимум три звонка: он блудного мужа Евгения, от будущего любовника Буранова, невежливо брошенного в ресторане, и от своего спасителя американца.
Каким образом мог позвонить мне спаситель, который даже имени моего не знает, я понятия не имела, но желала этого больше всего. В голове не укладывалось, что никогда его больше не увижу. Внутри все восставало при этой ужасной мысли.
Поэтому, окрыленная невесть откуда взявшейся надеждой, я закричала:
- Кто звонил?
Баба Рая пожала плечами:
- А фиг его знаеть.
До общения со мной она говорила "бог его знаеть", но, продвинутая столичной жизнью, овладела общепринятой лексикой. Зато я, грешница, стала зачастую поминать Господа всуе.
- Бог ты мой! - закричала я. - Баба Рая! Долго ты будешь голову мне морочить? Быстро говори, кто звонил: женщина или мужчина?
- Дык голос был мужской.
Ха! Я как минимум трех жду мужчин!
- Не Евгений? - осторожно поинтересовалась я и добавила: - Он в командировку уехал.
- Дык знаю, - озадачила меня баба Рая.
Ну все она знает, за что ни возьмись. Спрашивается: откуда?
- Следовательно, не Евгений, - на всякий случай уточнила я.
- Не ён, - поджимая губы, подтвердила она. - Другой, разбитной голос, с блатнецой.
"Значит и не Буранов, тот периодами косит под интеллигента и с посторонними сама любезность. И уж тем более не мой спаситель, - с огромным сожалением подумала я. - У того акцент, который трудно не заметить."
- Усю ночь, подлюка, звонил, - доложила баба Рая. - Спать жа ж не давал.
- И чего хотел?
- Дык рази жа ж мне скажеть? Софью Адамну усё просил. Я вежливо ему жа ж указала, шоб шел куда. Дык ен даже ж ругнулся жа ж на меня некрасиво три раза. Тьфу! Тьфу! Шоб большего не сказать!
И она выразительно посмотрела на мое замызганное подгоревшее пальто, мол чего еще от меня ждать, мол такие у меня и знакомые.
- Буди Саньку, - напомнила я, бросила в прихожей пальто и отправилась в ванную.
Набрала воды погорячее и с громадным наслаждение погрузилась в пену. Лежала, прислушиваясь к своему многострадальному организму: как - он? Не собирается ли болеть?
Организм болел местами, но все больше от ушибов, полученных в ходе неравной борьбы с "братанами". Если не считать синяков, я была здорова и наслаждалась на всю катушку. Горячая ванна после купания в ледяной реке - вершина наслаждения.
Долго нежиться мне не пришлось. В дверь постучала баба Рая.
- Ну, что там еще? - возмутилась я.
- Молоко горячее пришло, - строго ответила баба Рая. - Уже жа ж глянула я на твое пальтецо, оно жа ж усё жа ж мокрое. Так жа ж и простудиться жа ж недолго.
Я вспомнила рекомендацию своего спасителя и сказала, открывая дверь и впуская бабу Раю:
- Ладно, давай сюда свое молоко.
Она подала мне чашку на блюдечке и, поджимая губы, поведала:
- С медом, с калиной, с горчицей, с малиной. И водочки для смазки горла добавила.
- Бррр! Гадость какая! Уж слишком крутые меры.
- Пей, дочка, пей!
Зная настырность бабы Раи, я залпом выпила и, когда она наклонилась ко мне за чашкой, благодарно чмокнула ее в щеку.
- Это ще зачем? - буркнула баба Рая, демонстративно вытирая щеку фартуком. - Я те не мужик, шоб такие нежности.
Важничая, она вышла из ванной, но довольная улыбка предательски блуждала на ее сухих губах.
* * *
Досыта належавшись в ванной, я вылезла, растерлась жестким льняным полотенцем, накинула махровый халат и отправилась на кухню. Самочувствие было прекрасное, даже ни разу не чихнула. Видимо права была баба Рая, когда обзывала мое здоровье лошадиным.
На кухне меня ждали завтрак и записка. Санька, не дожидаясь школы, научился писать и на каждом шагу с удовольствием демонстрировал свое искусство. По тетрадному листу и вкривь и вкось скакали буквы разного размера: "Мамуля куший иишницу с виччиной а мы гуляим". Знаками препинания Санька пока еще пренебрегал.
Растроганная, я прижала записку к губам и подумала: "Как быстро вырос сынуля. Скоро в школу пойдет, а там в институт, а там и женится, а там уж и до внуков рукой подать…"
В эту милую мысль безжалостно ворвался телефонный звонок. Я схватила трубку и услышала:
- Софью Адамну Мархалеву хочу.
Голос был очень низкий мужской абсолютно незнакомый, с блатным распевом. Мне бы быть умней и подальше его послать, я же ничего лучшего не придумала, как вступить в беседу.
- Софья Адамовна вас слушает, - приветливо сообщила я.
Нет, ну надо быть такой редкостной дурой! Ничему меня жизнь не учит.
- Как, блин, слушает? - поразился голос.
- Ушами слушает, как же еще? А вы что, практикуете другой метод?
- Да нет, блин, ты не мути, а конкретно скажи, кто это - Софья Адамна?
- Да я это, я. Я, Софья Адамовна Мархалева, чему и сама не рада.
Бедный, совсем растерялся, ну никак поверить не хотел в свое счастье. Так энергично чесал в затылке, что даже в трубке был хруст слышен.
- Нет, я не понял. Так Мархалева - ты что ли? Да, блин, почему?
- Да потому, что отец мой был Мархалев, и с такой неприличной фамилией не видать бы ему моей красавицы матери как своих ушей, когда бы не удачное имя Адам, столь милое моей бабуле. Имя это напоминало ей ее незабвенного отца - бабуля тоже была Адамовна - по этой причине она и согласилась на тот неудачный брак, который недолго продержался и распался сам собой, поскольку мама моя была женщина необыкновенная, видимо поэтому она и мало прожила, ведь хорошим людям всегда…
- Спокуха!!! Спокуха-спокуха-спокуха! - взмолился мой приблатненный собеседник. - Ну тебя, блин, и несет. Тормозить, блин, совсем не умеешь. Ты мне, блин, чисто конкретно скажи: ты это или не ты?
- Конечно я - это я. А вот кто ты? Впрочем, догадываюсь. Это ты что ли, Феликс? - я перешла на сокровенный шепот.
Мой собеседник, похоже, опешил, потому что выдержал рискованную паузу, в которую я запросто могла бы вставить новый монолог минут эдак на двадцать, но я ждала ответа.
- Ну ты, блин, даешь! - наконец выдохнул он. - Да нет, я не Феликс, но типа него. Так значит ты и есть Мархалева?
- Абсолютно, - заверила я.
- Нет, я не понял. Нет, ты не гонишь?
- Конечно не гоню. Даже не представляю как это делается.
- Ну, я попал! Да нет, ты гонишь! Ежики-то не складываются.
Я удивилась:
- При чем тут ежики?
- Тебя же, блин, того… Нет, я не понял, сколько же вас, Мархалевых?
- В этой квартире, слава богу, я одна. Зря вы не позвонили в соседнюю квартиру, там проживает Старая Дева, она, правда, тоже одна, но любит мужское общество, с ней бы у вас получилась более оживленная беседа, потому что…
- Спокуха! - зверея, прорычал тот, который типа Феликса. - Спокуха. Ты, блин, совсем без тормозов. Атас полный. Не догоняю, почему ты, блин, до сих пор живешь. Я аж взмок, так непросто с тобой добазариться. Слушай сюда: значит в этой квартире Мархалева одна?
- Зуб даю, - заверила я, стараясь говорить на языке более доступном.
- Ага, значит в этой квартире Мархалева ты одна. А в другой?
- За другие я не в ответе.
- Ну нет! - с новым жаром воскликнул он. - Нет, я не понял! Ты же, блин, сама туда того, булькнула прямо с "пушкой".
- И не надейтесь, - предупредила я и на всякий случай добавила: - "Пушка" - да, утонула, а со мной ни фига не вышло.
- Ну ты гонишь!
Мне это стало надоедать; такой тупости я не встречала, хоть и немало повидала на своем веку.
- Странно, - воскликнула я. - Вы звоните, хотите услышать Софью Адамовну, а когда ваше желание исполняется, вы никак поверить этому не можете.
- Не въезжаю, точно, да как же, блин, я въехать могу, - вспылил мой собеседник, - когда ты, блин, должна в холодной воде в жмурки играть.
- Ну, вы опомнились, молодой человек, - рассмеялась я. - Я и в холодной воде уже побывала, и в теплой, и даже успела влюбиться и напиться горячего молока и теперь собираюсь завтракать, так что не мешайте мне, пожалуйста, пока вежливо вас прошу.
С чего я вдруг так обнаглела, понятия не имею, но мне тут же дали знать, что я опять неправа.
- Ты вот что, бикса позорная, - отбросив зачатки вежливости, рявкнул мой собеседник, - не дергайся, дома сиди, я, блин, щас подскочу. Перетру с тобой кое-что по- быстрому.
- Что значит - перетру? Вы что, ко мне что ли собираетесь приехать?
- Ну ты, блин, тормоз!
- На вас не угодишь, - обиделась я. - То я - тормоз, то тормозить совсем не умею. Говорили бы понятней, чего хотите.
- Приеду - скажу, - пообещал он. - Ты только не дергайся, сиди и жди, не обижу, перетрем кое-что по- быстрому и отчалю.
Я слегка струхнула и тут же выдвинула встречное предложение:
- Давайте по телефону перетрем. Если вы насчет того инцидента на мосту, то можете быть уверены: я никому не расскажу. Вас я давно простила, так что можете смело про меня забыть. Лично я уже про вас забыла, хоть убей - припомнить не могу, что было на том дурацком мосту.
- Ты забыла, а мне не хочется, - зверея, сообщил мой собеседник, после чего у меня отпали последние сомнения: конечно же это он, которому я задвинула между ног коленом.
"Нет-нет, - паникуя, подумала я. - Что угодно, но только не личная встреча. Лучше решать такие вопросы по телефону. И почему решили начать с меня? Ведь есть и другие участники этой истории."
- Умоляю, - воскликнула я, - не тратьте свое драгоценное время. Зачем вам ехать ко мне? Лучше займитесь тем, которого сбрасывали с моста.
"Любовь любовью, - подумала я, - но он наверняка сейчас в гораздо меньшей опасности. Пойди еще его поищи - как он умеет пропадать, а я вот она, сижу здесь и абсолютно беспомощна. Он же хитрый, он же не догадался оставить братве сумочку с документами. Такое только в мою пустую голову может придти."
- Ты что там гонишь? - зверея, поинтересовался "братан". - Ты что, про лоха?
- Не гоню, а правду говорю, - обиделась я. - Надо было лучше топить вашего лоха. Эти иностранцы бывают необъяснимо живучи. Хотя, лично я очень ему благодарна, он меня спас. И вам благодарна, что вы меня с ним свели. Более того, хотела вас об одолжении просить. Я внезапно с ним рассталась, но очень хотела бы встретиться вновь. Умоляю, если вы его найдете, сообщите, пожалуйста, мне адрес. Буду вам несказанно благодарна.
- Будешь, еще как будешь, - пригрозил "братан" и повесил трубку.
- Вай ме! - воскликнула я. Люблю иногда блеснуть грузинским. - Равкхна, что мне делать теперь? Этот болван и в самом деле припрется сюда! С какой целью, тоже понятно.
Я прикинула, что баба Рая будет гулять с Санькой до обеда, потом она дождется Акима во дворе.
Аким обещал отремонтировать в туалете сливной бачок, следовательно домой они пойдут втроем, а если Аким захватит в помощники собутыльника, то и вчетвером. Братан же, как я поняла, будет один…