Глава 21
Всю дорогу Евгений внушал мне, что уже поздно и на ночь глядя общение с Марусей пагубно скажется на его психике.
- Мне будут сниться кошмары, если я вообще засну, - жаловался он.
- На что ты намекаешь? Хочешь остаться в машине? - возмутилась я.
- Было бы неплохо. Я бы вздремнул. Какой там от меня прок?
- Будешь отвлекать Ивана мужскими разговорами.
В этот момент мы как раз въехали во двор Маруси. Евгений глянул на окна ее квартиры и обрадовался.
- Какие разговоры? - закричал он. - Посмотри, у них нет света. Или уже спят, или отправились в гости.
- Если спят - разбудим, если в гостях - разыщем, - постановила я и грозно приказала:
- Выходи из машины.
Я чувствовала свою власть над ним и пользовалась ей по полной программе. Ой вздохнул и нехотя открыл дверцу "Тойоты". Представляю, как он клял в душе те кусты, и яд из ларька, и женские духи. Если бы не вышеназванные причины и чувство глубочайшей вины, он не задумываясь послал бы меня очень далеко вместе с моей заполошной Марусей. Тем более что он был участником "полетов", которые мне с ней предстояло разбирать. С мужской легкостью совершив грех, Евгений по-мужски не стремился его искупать. Но для этого и существую я.
Уж я-то его заставлю. Искупая этот грех, он еще много сделает хороших дел. С горечью подозреваю, что все великие дела в этом мире вершатся примерно по такому же сценарию.
…Маруся была не в гостях. Она спала в объятиях Ивана Федоровича, и я ее разбудила. Вы видели когда-нибудь слона в пеньюаре? Я вам сочувствую. Сами не понимаете, сколько радости потеряли. Это зрелище способно рассмешить покойника. Оно может вывести из депрессии кого угодно. Я мгновенно забыла про свое горе и расхохоталась.
Не знаю, чем в это время был занят Евгений. Думаю, ему было нелегко.
Смеяться в лицо полуобнаженной женщине все же неприлично.
Маруся, застигнутая врасплох, была рада продемонстрировать свой пеньюар моему Астрову, поэтому не спешила набрасывать халат. Уверенная в собственной неотразимости, она никак не могла отнести мой смех на свой счет и с улыбкой ждала разъяснений. Когда ожидание затянулось, она рассердилась.
- Хватит ржать! - гаркнула она. - Я прямо вся смотреть на тебя не могу.
"А я на тебя", - подумала я и подавилась новым приступом смеха. Маруся грозно посмотрела на Астрова и спросила:
- Она что, приехала в час ночи, чтобы вволю поржать? Прямо трясется вся наша старушка.
Не знаю, чем закончилась бы эта сцена, но в прихожую выполз всклокоченный Иван Федорович, и Маруся вынуждена была стыдливо вскрикнуть:
- Ой, пойду халат наброшу. Когда она набросила халат, мой смех как рукой сняло. Я тут же приступила к делу.
- Мужчины - на кухню курить, женщины - в комнату шептаться, - сказала я, чем зажгла в глазах подруги огонь любопытства.
Она схватила меня за руку и потащила в комнату, не дожидаясь, когда мужчины отбудут на кухню.
- Что случилось? - громогласным шепотом спросила она, опуская на диван свой центнер с гаком.
Я тоже присела и, стараясь не смотреть на торчащий из-под халата пеньюар, спросила:
- Маруся, это ты расцарапала лицо Ивану Федоровичу?
Она потупилась.
Я тут же пожалела о своей роли в ее жизни. Ну зачем, спрашивается, я долбала ее этим Иваном Федоровичем? Теперь она ни за что не согласится признать, что и на ее солнце есть темные пятна. Она грудью станет на его защиту.
- Соседский кот, - скорбно вздохнула Маруся. - Представляешь, старушка, взбесился. Я прямо вся чуть не умерла. Как вскочит, как набросится на меня.
Если бы не Ваня, загрыз бы меня, скотина.
- Знаем мы этого кота, - с ехидной усмешкой сказала я. - Этот же кот твоего Ваню напоил до смерти и женскими духами облил.
Я вскочила, а Маруся как сидела, так и осталась сидеть.
- Откуда ты знаешь? - не своим голосом спросила она.
Нарадоваться не могу на ее простоту. Как приятно иметь дело с такими людьми.
- От верблюда, конечно, - сообщила я, меряя шагами ее комнату.
Усидеть на месте я уже не могла. Энергия била через край, ноги сами несли на кухню к Ивану Федоровичу, но раньше Маруси я туда пойти не могла.
- Буду с тобой откровенна, - шепотом сказала я, радуясь концентрации ее внимания. - В моем дворе была изнасилована девушка. И как раз в то самое время, когда у нас была вечеринка.
- Жанна! - вскрикнула она, тараща глаза и зажимая ладонью рот.
- Тьфу на тебя. Какая Жанна? Она была дома, с нами. Ты что, забыла?
- Точно, вспомнила, вы еще на кухне шептались.
Очень удобно иметь подругу с такой памятью. На всякий случай. Вдруг понадобится алиби. Тогда просто приходишь к ней, вызываешь в ее памяти нужные события, и она свято верит в то, что они действительно происходили, и будет клясться в этом уже по собственной инициативе хоть на Библии, хоть на Коране.
- А кто же это тогда, если не Жанна? - заинтересовалась Маруся.
По-другому и быть не могло.
- Это девушка, живущая в соседнем доме, ты ее не знаешь, - пояснила я.
Маруся пришла в изумление. Она никак не могла переварить мысль, что я знаю кого-то, кого не знает она.
- Изнасиловали ее как раз в тех кустах, - продолжила я, - в которых был замечен твой Иван.
Взгляд Маруси приобрел ястребиность.
- В каких кустах он был замечен? - воинственно закричала она.
- Да тише ты, - испугалась я. - Его надо брать нахрапом. Девчонка утверждает, что поцарапала лицо насильника. Еще она, падая, разбила флакон с духами. Следовательно, от насильника должен исходить сильный запах дешевых женских духов.
- Был! Был такой запах! - воскликнула Маруся, глядя на меня совершенно дикими глазами.
- Еще на рубашке должны остаться следы травы, знаешь, такие зеленые пятна или полосы.
- Были и пятна, были и полосы! - закричала она, срываясь с дивана и устремляя все свои килограммы к двери.
Я с воплем "нет, еще рано!" попыталась преградить ей путь, но тут же была опрокинута на пол. Маруся пробежалась по мне и с тяжелым топотом помчалась на кухню. Я вскочила, отряхнулась и, дивясь, что все еще цела, понеслась за ней.
По пути она где-то прихватила огромные деревянные щипцы для белья, с их помощью она и повела допрос.
- Тебе мало?! Тебе все еще мало?!! - яростно вопрошала она, неистово молотя щипцами своего Ваню куда ни попадя.
Я поразилась его выдержке. Он довольно лениво прикрывался руками и стонал:
- Маруся, Маруся, ну сколько можно…
"Да-а, - подумала я, - такой кого хочешь изнасилует".
Евгений сидел на стуле, нервно курил и сгорал от стыда. Он вздрагивал от каждого удара, на лице его отражалась боль Ивана Федоровича.
Я понимала, что остановить Марусю невозможно. Надо ждать, когда она устанет. К счастью, произошло это довольно быстро, хотя Ивану Федоровичу, думаю, так не показалось. Когда она опустила щипцы и уселась на стул, вытирая пот, он посмотрел на нее с большой благодарностью.
- Ты хоть знаешь, за что я лупила тебя? - с мягким укором спросила Маруся, после чего я поняла: нет такого греха, который она не простила бы своему Ване.
- Понятия не имею, - ответил он, потирая ушибленные места. И тут она зарыдала.
- Ва-аня, я тебя та-ак ждала-аа, я прямо вся тебя ждала-аа, а ты?
- А я? - бестолково поинтересовался Ваня, и она снова подняла щипцы.
- Я больше не могу смотреть на это избиение младенцев, - сказал Евгений и попытался ее остановить, но тут же был выдвинут ею за пределы кухни.
- Маруся, ты сошла с ума! - закричал он, приземляясь в коридоре у двери туалета. - Тебе надо лечиться! У психиатра!
Я бросилась к Евгению, протянула руку помощи и прошептала:
- Лучше молчи, милый, а то лечиться придется тебе и не только у психиатра. У Маруси опыт, вес и рост, помноженные на темперамент, а у тебя что?
- У меня тоже опыт, вес и рост, - поднимаясь с пола, обиженно сказал он.
- Да, но без ее темперамента грош им цена. Она любит своего Ваню и скорей убьет тебя, чем его.
Астров успокоился и смотрел на Марусю с гордостью за меня. На лице его было написано безграничное счастье. Счастье и прозрение. Он, глупый, считал меня тираном. Оказывается, я ангел в сравнении с ней.
- Теперь видишь, как тебе повезло, что ты влюбился в меня? - шепнула ему на ухо я.
Евгений понял меня с полуслова, нежно обнял, поцеловал и ласково шепнул в ухо:
- Ты ангел, ангел.
- Вы что это там милуетесь, когда я прямо вся в горе? - грозно спросила Маруся, опуская щипцы. - Если этот изверг мне сейчас все не расскажет, я его убью, - пообещала она, с презрением глядя на Ивана Федоровича.
- Расскажу, Маруся, расскажу! - горячо взмолился тот. - Только скажи что?
- Расскажи, как ты насиловал бедную девушку, - потребовала она.
Ваня тупо посмотрел на нее и втянул голову в плечи. На лице его запечатлелась мучительная работа мысли.
- Что? - зарычала Маруся. - Негодяй! Будешь отпираться?!!
- Не буду, Марусенька, не буду, сразу все подпишу, тьфу, сразу все скажу, только намекни что, где и когда? Я плохо помню.
- Ты мне, Ваня, ваньку не валяй! Не помнит он! Что ты плел мне про духи? Целую сагу сочинил! А про рожу разодранную свою?! Козел!
- Марусенька, я всю правду плел, и про сагу, и про рожу, и про духи.
Верь мне, Марусенька, верь. Вот и Женя здесь. Он не даст мне соврать. Мы же вместе были - и я, и Сережа, правда, Женя? - Иван Федорович повернулся к Астрову и посмотрел на него с такой надеждой, что мне сразу же захотелось все ему простить.
Однако этого не захотелось Марусе. Она вновь подняла свои щипцы и, игриво помахивая ими, желчно спросила:
- Может, вы и насиловали вместе?
- Может, - согласился Иван Федорович, - я не помню. Был очень пьян. Тут оживился мой Женя.
- Ну как это не помнишь, Ваня, - обиделся он. - Как на вечеринку собирались, помнишь? Тот кивнул распухшей головой.
- Помню.
- Как решили до этого размяться, помнишь?
- Помню.
- Как распили бутылочку?
- Да, да, это помню, - вдохновился Иван Федорович, услышав наконец хоть что-то приятное.
Евгений облегченно вздохнул.
- Ну вот, а говоришь: "не помню". Потом ты повез нас к Соне.
- Видимо, да, - задумчиво согласился Ваня.
- Как это повез? - возмутилась Маруся. - После бутылки водки? Он что, был пьяный за рулем?
- Видимо, да, - подтвердил Иван Федорович.
Нет, Маруся все же успела выколотить из него все мозги. Что он несет?
Она же его теперь совсем убьет.
- Да не был он за рулем, - поспешно успокоил ее Евгений. - Машину мы поставили на автостоянку.
- Он до сих пор ее не может найти, - вставила она. -Вы-то хоть помните, что это за автостоянка? Нет, я его убью! Я прямо вся сейчас его убью!
- Автостоянок в Москве много, - философски отметил Евгений, - но со временем найти можно. Если постараться.
- Да не отвлекайтесь вы на всякие мелочи, - возмутилась я. - При чем здесь автостоянка, когда мы решаем такие важные задачи. Что было потом?
Поставили вы автомобиль на автостоянку и…
- И в метро, - воскликнул Иван Федорович, чем заслужил одобрительную улыбку приятеля.
- Во-от, - как к маленькому обратился Женя к нему, - помнишь-таки.
Молодец. А по пути завернули в ларек. Там-то, у своего знакомого ты нам яду и купил.
- Какого еще яду? - пожелала знать Маруся.
- Машенька, я же тебе говорил, - пояснил Иван Федорович. - Водка была плохая. Настоящая отрава. Яд. Мы выпили, и дальше уж совсем ничего не помню.
Клянусь. Хоть убей меня!
- Нет, я сейчас упаду! Я прямо вся сейчас упаду! - закричала Маруся. - Зачем вы пили, изверги, когда мы вас ждали на вечеринке?
- Зачем вы, изверги, пили? - присоединилась к ней я. - Разве не для этого мы затеяли вечеринку? Что же вы, дождаться не могли?
Евгений с укором посмотрел на нас.
- Будто не знаете, зачем мы пили, - сердито сказал он. - Будто вы даете нам пить на вечеринке.
- Кто? Мы не даем? - возмутилась Маруся. - Будто вы у нас спрашиваете.
Каждый раз вас разносят по домам пьяных в лежку, а вам все мало.
- Ладно, не будем отвлекаться, - миролюбиво сказала я. - Лучше освежите свою память. Вышли вы из метро и…
- Обнялись и с песнями пошли, - сообщил Иван Федорович, на которого опять снизошло озарение. - Потом Сергею захотелось отлить…
Маруся схватилась за сердце, закатила глаза и прорычала:
- О ужас! Уроды! Уроды позорные! Иван Федорович виновато заморгал глазами и заблеял:
- Ну, Марусечка, это же нормально, мы же пили пиво, много пива.
- Они еще и Пиво пили, - с безысходностью обратилась я к подруге. - Яда им показалось мало.
Она уже потеряла способность комментировать и лишь шептала:
- Уроды… Уроды…
- И что было потом? - спросила я, готовая ко всему.
Иван Федорович, ища подсказки, вопросительно посмотрел на Евгения, но тот чесал в затылке и мучительно припоминал. Тогда на Ваню снизошло новое озарение.
- А-аа! - закричал он. - Так Женька же вспомнил, куда мы шли, и расстроился, и заспешил.
Щипцы мигом поднялись в воздух, и Марусин истошный вопль прокатился по кухне:
- А ты, значит, не расстроился! А ты, значит, не заспешил! Так вот тебе! Вот тебе!
- Марусенька! - плаксиво задребезжал Иван Федорович. - Я тоже расстроился, я тоже заспешил, но не смог подняться!
- Изверг! - гаркнула Маруся и хватила об пол щипцами.
Они рассыпались на части.
- Дальше я помочь ничем не могу, - искренне признался Евгений. - Я упал под лестницей в соседнем подъезде и уснул.
Мы с Марусей скрестили взгляды и, схватившись за сердце, хором воскликнули:
- Уроды!
Иван Федорович мучительно соображал, чем бы порадовать нас, и сообразил-таки.
- Вспомнил, - ликуя, сообщил он, - потом ушел Серега. Я просил его не бросать меня, но он сказал, что Елена ему башку оторвет, и ушел.
Я не стала рассказывать, что в интерпретации Сергея все было наоборот: он просил Ивана пойти с ним, а тот наотрез отказался.
Я лишь сказала:
- Сергей на вечеринку тоже не пришел. Видимо, заснул в другом подъезде.
Хорошо, что в нашем доме много подъездов. На всех пьяниц хватит.
Марусю крепко заклинило.
- Уроды, уроды, - приговаривала она, закатывая глаза и качая головой.
- Ваня, а ты-то чем занялся в кустах? - полюбопытствовал Евгений.
Иван Федорович развел руками:
- А хрен его знает. Думаю, заснул. Маруся вышла из ступора и спросила:
- И долго ты там спал?
- Вот уж не помню. Да и как разберешь? Темно было, когда заснул, темно было, когда проснулся. Встал и пошел на вечеринку, трезвый как стеклышко уже…
- Можно подумать, - скептически отозвалась Маруся, с тоской глядя на рассыпанные по полу "останки" щипцов. - Напился, упал, заснул, проснулся и трезвым пошел на вечеринку. Тогда я не поняла, когда же ты насиловал, если все происходило в такой строгой последовательности.
Иван Федорович удивленно развел руками.
- Так в промежутке, наверное, - растерянно сказал он и добавил:
- Я так думаю.
- А я думаю, что он вообще никого не насиловал, - решил вступиться за собутыльника Евгений.
Я поспешила охладить его пыл и сказала:
- Лучше подумай над тем, почему Старая Дева видела в кустах тебя одного, когда там валялась целая компания.
Евгений сник и умолк.
- Ну? - грозно обратилась Маруся к Ивану Федоровичу. - И почему же ты не дошел, когда мы так тебя ждали? Куда ты еще завернул? В какой подъезд?
Он неожиданно обиделся:
- Ни в какой подъезд я не заворачивал, а пошел прямо к Соне.
- Так почему же ты ко мне не дошел? - изумилась я. - Что тебе помешало?
- Не что, а кто, - уточнил он. - Я встретил соседку твою, Татьяну. Она сказала, что все только что уехали на машине. Я и не пошел. Что ж было идти, когда все уехали.
Это сообщение почему-то несказанно порадовало Марусю.
- Он не врет! - закричала она так, словно не было у него никаких грехов. - Татьяна действительно была во дворе, когда мы уезжали. Она стояла и болтала со Старой Девой. Значит, мы разминулись совсем немного. Иди, поцелую.
Она протянула ему руки. Ее Ванечка тут же погрузился в ее объятия.
"Что-то здесь не так, - подумала я. - Гости ушли, а следом приползла Жанна. Выходит, ее изнасиловали после того, как Иван Федорович покинул кусты, если, конечно, исключить его. Дьявол! Я запуталась".
- Маруся, - сказала я, выразительно показывая ей на дверь, - надо поговорить.
Она мигом все поняла и перестала обниматься со своим Ваней. Мы отправились в гостиную.
- Ты ему веришь? - строго спросила я.
- Даже не знаю, - со вздохом ответила она. - С одной стороны - не верю, потому что мужчинам верить нельзя никогда, а с другой стороны, как подумаю…
Слушай, старушка, неужели он мог изнасиловать кого-нибудь, кроме меня?
Я всплеснула руками:
- Ты невозможна! Конечно, мог. Мужчины все могут. А твой Ваня вообще темная личность. Я всегда с подозрением смотрела на то, как он кусает твои щеки и кричит при этом с каким-то нездоровым восторгом: "А щеки! А мои щеки!" Это что, по-твоему, нормально?
Маруся изумилась:
- Что же здесь ненормального?
- А ты представь, что мой Астров таким же образом кусает меня.
- Фу, мерзость какая, - содрогнулась она. - Да, в этом есть что-то неприличное, садистское.
- А я о чем? Я о том же. Иван Федорович вполне может изнасиловать кого угодно, но ты пока никаких мер не предпринимай до моего разговора с Татьяной.
Там уж посмотрим.
- Да-да, конечно, - охотно согласилась она, совершенно не способная на еще какие-либо меры. Щипцы уже были разбиты.
Мы вернулись на кухню. Мужчины о чем-то совещались громким шепотом.
Увидев нас, они с видом мелких воришек замолкли и разом потянулись к сигаретам.
- Женя, домой! - скомандовала я, после чего мой Астров вздохнул с облегчением.
- Знаешь, за что я люблю твою Марусю? - признался он мне уже в машине.
- За что? - вспыхнула ревностью я.
- Она дарит мне вкус к жизни. Как-то сразу начинаешь понимать, что ты счастлив…
- Что нет у тебя Маруси? - уточнила я.
- Примерно так, - согласился он.