Впрочем, тогда мне было не до соседей. Труп вывалился и повис у меня на руках. Оказывается, он никуда не отлучался: в стенном шкафу пересидел нашествие Выдры. Надо сказать, что труп по-прежнему был в моих тапочках и халате.
"Господи, но какая я неподъемная! Пора на диету! Ох, это тоже не выход. Горя не знает тот, кто не сидел на диете", - пронеслось в моей голове.
Так, ворча и вздыхая, я пыталась водворить тело на место. Труп ни за что не хотел возвращаться обратно в шкаф. Он непременно хотел повалиться на пол, и я ничем не могла ему помешать. После неравной борьбы мы рухнули оба, распластавшись на весь коридор. Причем труп почему-то лежал подо мной.
Я пришла в отчаяние: как бы сейчас пригодился тот, кто затащил мой труп в шкаф! И за ковер я бы с него заодно спросила.
Надо было срочно что-то предпринимать. Хотя бы из санитарных соображений. Ведь рано или поздно труп начнет разлагаться, не говоря уже о том, что проход в туалет и на кухню надежно перегорожен.
Хуже всего было то, что вновь появилась необходимость в алиби - следовательно, снова к Выдре в кабалу.
"Не вовремя выскочила со своей откровенностью", - подумала я, вспоминая нашу последнюю ссору.
Безобразие! И суток с женщиной не знакома, а уже успела вдоволь с ней наругаться и даже подраться. Что за несносное создание эта Выдра!
Телефонный звонок отвлек меня от страданий. Я глянула на часы: пять утра. Вот кто, потеряв всякий стыд, может трезвонить в такое время?
Конечно, моя подруга Гануся. До зарезу ей надо знать, как прошел мой вчерашний развод. Боже, как потускнело это событие!
Я не ошиблась.
- Куколка, где тебя черти носят? - с ходу обругала меня Гануся. - Сутки не могу дозвониться! Так можно и умереть от информационного голода! Ну е-мое!
Нет, как вам это нравится, после такой ночи я еще и оправдываться должна?
- Занимаюсь устройством своей личной жизни, - смиренно ответила я, чем привела Ганусю в радостное смятение.
- Так ты не одна? - дико прошептала в трубку она.
- Увы, да, - ответила я, не греша против истины.
- Почему "увы"? Он кто?
Ну что, ей правду сказать или не стоит пугать? Впрочем, почему я одна пугаться должна? Скажу!
- Он труп, - честно призналась я. Гануся торжествующе загоготала:
- Труп?! Ну е-мое! Я сейчас упаду! Ничего другого, куколка, от тебя и не ожидала!
Я и рта не успела открыть, чтобы развеять ее заблуждения, как Гануся бойко принялась комментировать якобы происходящее:
- Куколка, правильно делаешь! Мужики это любят! Ха! Ну е-мое! Он уже труп! Теперь можешь вить из него веревки и складывать их на черный день!
- Мне сейчас только советов твоих не хватает, - зло вставила я.
- Ладно, не буду мешать вам. Куколка, продолжай в том же духе! - подбодрила она меня и.., бросила трубку.
Подумать только, подлость какая! Когда надо, от нее деликатности не дождешься, а тут "не буду мешать вам". Кому "нам"? Нам с трупом? Вряд ли трупу может кто-нибудь помешать, даже Гануся.
Я решительно набрала ее номер, но бесполезно.
Минут тридцать я терзала все ее телефоны: везде было занято.
Гануся устроила конференцию - теперь не успокоится, пока не обзвонит всех знакомых и досконально не посвятит их в мои перемены. Подробности (можно представить какие!) она извлечет из своего воображения, а фантазия у Гануси буйная.
Труп все это время безучастно лежал в прихожей и разлагался. Конечно, близкая подруга - это не тот человек, на которого можно положиться в таких делах. Гануся любит меня, я ее еще больше люблю, зачем бедняжку расстраивать? Начнет переживать, похудеет…
Но с другой стороны, у Гануси высокий рост и крепкие руки, что очень уместно при моем ощутимом весе… Тьфу, речь, конечно, о трупе.
Я-то женщина хрупкая и грозной выгляжу лишь за счет своего темперамента. Одной мне этот труп не осилить.
Пришлось топать к Ганусе.
Глава 9
Я хорошо изучила привычки любимой подруги. Гануся открыла дверь, не выпуская из руки телефонной трубки и ни на секунду не закрывая рта. Увидев меня, она рот распахнула предельно. Так с открытым ртом изумленно и выдохнула: "Музочка, ты?!" Как ей удается такое? Хотя, если я умею разговаривать, не открывая рта, то почему бы Ганусе не делать наоборот?
- Да, это я, - с осуждением ответила я и строго спросила:
- Сколько можно трепаться?
Гануся, бестолково хлопая необыкновенной красы глазами, пропустила меня в квартиру и выглянула на лестничную площадку. Она никак не могла охватить обстановку своим изумленным умом (простите, иначе не скажешь). Происходящее ей казалось невероятным. Что будет, когда она узнает о цели визита?
- Ты что, одна? - прямо в трубку спросила она у меня. - Ну е-мое! А труп куда дела? И почему ты в домашнем халате? Да нет, я не тебе, - вспомнила Гануся и про того, кого пичкала сплетнями из моей личной жизни, - ко мне тут пришли, потом созвонимся, все, отключаюсь!
"Сейчас отключишься", - подумала я и спросила:
- С кем говорила?
И, не дожидаясь ответа, похвалила Ганусю:
- Молодец, что догадалась вовремя распрощаться с Тусечкой.
- Почему ты решила, что я говорила с Тусей? - удивилась Гануся.
- Высчитала. Когда ты бросила трубку, было пять утра, теперь шесть. Прошел всего час. За это время дальше Туей тебе не продвинуться.
Гануся немедленно согласилась, кивнув с одобрением:
- Да, это Туся была. Так почему ты в халате?
- Потому что спешила.
- А куда дела труп? Или вы поругались? - испугалась она.
Пришлось ее "успокоить".
- Хуже. Труп лежит в коридоре, и ему уже все равно. Он вряд ли может ругаться, - с прискорбием сообщила я.
- Ну е-мое! И этого довела до сексуального истощения, - с завистью заключила Гануся.
Сама она в постели изображала бревно и потому гордилась моими победами.
- Да нет, - стыдливо призналась я, - к этому трупу не имею вообще отношения.
- Как возможно такое? - недоверчиво спросила Гануся.
Я пояснила:
- Он женский, а не мужской.
Гануся мгновенно стала родной: на лице ее появилось глупейшее выражение.
Я решила, что можно смело посвятить ее в свои неприятности. Девушка она хитрая, а потому большой опасности нет. Там где начинается ее выгода, заканчивается болтливость. Перетащив мой труп, Гануся немедленно попадет в соучастницы, о чем она догадается, конечно, но уже после свершившегося. Следовательно, для собственного благополучия будет молчать, как рыба об лед. Гануся учится в аспирантуре и вряд ли захочет портить карьеру.
Я приступила к рассказу о мытарствах прошедшей ночи. Мне почему-то казалось, что на это уйдет меньше времени, но Гануся проявила небывалую бестолковость. Она так долго задавала вопросы, что в конце концов я не выдержала и завопила:
- Пока мы сидим тут, труп там разлагается! А соседи просыпаются!
- А при чем здесь соседи? - поразилась Гануся. Нет, никаких нервов не хватит, чтобы разговаривать с ней, с любимой моей и родной!
- Как при чем?! - взвизгнула я. - Ты что, хочешь их встретить, втаскивая труп в лифт?
- О таких вещах лучше шепотом, - попросила Гануся и пояснила:
- У меня тоже соседи.
- Ты права, - послушно перешла я на шепот. - Вынеся из квартиры труп, мы спокойно погрузим его в лифт, а потом затащим в твою новую "Оду", которую подкатим к подъезду.
- И что? - насторожилась она.
- Ничего, довезем до первого парка и оставим на лавочке, - сказала я и спохватилась:
- Да, еще снимем с трупа мои шлепанцы и халат.
Гануся напомнила:
- Халат на тебе.
- На мне другой халат, а мы снимем тот, старый, любимый.
- Ну е-мое! Раздевать труп догола? Прямо в парке? Это жлобство! - возмутилась Гануся.
Я сконфуженно согласилась:
- Хорошо, халат и шлепанцы снимем в квартире.
- И голый труп потащим в лифт? А если случайно выйдут соседи? Что они скажут? Не обижайся, куколка, но это совсем неприлично, - осудила меня Гануся. - Надо бы его приодеть.
- Может, еще скажешь и приобуть? - возмутилась и я. - Ты знаешь, я бедная! Нет у меня для трупов свободной одежды! Особенно обуви!
- В любом случае, куколка, не понимаю, как мы потащим твой труп. Я боюсь мертвецов.
- Она как живая! - бодро заверила я.
Гануся, похлопав своими большими глазами, вздохнула:
- Нет, я не могу. Мы можем столкнуться с соседями, и пострадает моя карьера.
- На моей площадке это исключено - там одни совы, раньше девяти в субботу не просыпаются, а внизу придется проявить осторожность. В одном ты права: не стоит катать по городу голый труп. Честное слово, не знаю, что делать. Даже если я пожертвую трупу что-то из шмоток, это тоже не выход. Предлагать свои вещи трупу рискованно. Их могут узнать.
Гануся уставилась на меня, как на сумасшедшую.
- Ну е-мое! Если ты утверждаешь, что та, мертвая, вся в тебя, то встречи с милицией в любом случае не избежать, - снисходительно пояснила она и многозначительно покрутила у своего стильно выбритого виска наманикюренным пальцем.
Пришлось возразить:
- Да, но при этом я могу настаивать, что не подозревала о существовании трупа. А вот после обнаружения на нем моих вещей бесполезно толкать подобные речи.
- Твои речи странны по-любому, - "обрадовала" меня Гануся и с тяжелой обидой добавила:
- Жаль ковер, лучше бы ты продала его мне, когда я тебя об этом просила.
- Ну, кто же знал, - я пожала плечами. - К тому же ковер безнадежно испорчен. На нем кровь.
- Крови не было бы на ковре, продай ты его мне, - послала новый упрек Гануся.
Я заупрямилась:
- Кровь была бы, но уже на полу.
- С полу кровь легче смывается.
Меня передернуло: о чем мы говорим? Соседи там просыпаются, труп разлагается, а мы мелем всякую чушь.
- Так ты поможешь мне или нет? - воскликнула я и задала законный вопрос:
- На кой ляд тогда мне подруги?
- А я что, единственная твоя подруга? - опомнилась вдруг Гануся. - Попроси Нинусю.
- Ты финансист, - брякнула я.
- А Нинуся психолог.
- Ну сама посуди, зачем трупу психолог?
- А финансист трупу зачем?
- Финансист нужен мне, а не трупу, - сочла нелишним я пояснить. - Мне нужна твоя трезвость ума! Ты можешь представить реакцию романтичной Нинуси? Она тут же бухнется в обморок, если раньше от разрыва сердца, бедная, не умрет. Хватит плодить трупы. Ты финансист, а потому правильно смотришь на жизнь. Тоже мне, сообразила, кого предложить. Нинусю!
Гануся осознала свою вину и дрогнула.
- Ой, не знаю, куколка, - вздохнула она. - Вижу, и в самом деле, кроме меня, тебе не на кого положиться. Но с другой стороны, я боюсь мертвяков. И карьера моя… Куколка, ты честно признайся, точно не имеешь к этой девице никакого отношения?
- Кроме того, что мы похожи друг на друга как две капли воды! - воскликнула я и с чувством перекрестилась.
Гануся сразу поверила.
- Ладно, ты сирота, надеяться тебе действительно не на кого. Никого нет, кроме подруг. Я помогу тебе вытащить труп, а ты мне за это…
Гануся ушла в себя.
- Родненькая, все что хочешь, только быстрей, труп там не просто лежит, он разлагается, - с жаром взмолилась я.
- А ты мне - свою лисью шубу, - не растерялась Гануся.
Я взвилась:
- Разве можно так бесчеловечно пользоваться чужим горем?!
- Я рискую целой карьерой, а тебе жаль какую-то старую шубу!
- Ничего себе, старую! Ей нет и трех лет! Люди к этому возрасту только-только говорить начинают!
Согласитесь, резонное уточнение.
Но не для Гануси.
- А шубы к этому возрасту начинают облезать, если их носить в дождь, - парировала она.
- Ладно, шуба твоя, - горько вздохнула я. - Только куда тебе моя лисья шуба?
- Это уж забота моя, - возликовала Гануся. - Буду худеть, теперь появится мощный стимул.
- Очень рада, что есть польза и от меня, - горюя, сказала я и предложила:
- По коням?
- У меня кобыла, - рассмеялась Гануся, и мы помчались в ее гараж.
Глава 10
Мы выкатили "Оду" Гануси и понеслись.
И чем ближе подъезжали к моему дому, тем хуже становилось Ганусе. Она так откровенно дрейфила, так часто вытаскивала трясущимися пальцами сигареты из пачки и так безбожно дымила, что я невольно порадовалась расставанию с шубой.
Теперь только шуба спасала меня от трупа в квартире. Я хорошо изучила Ганусю: если ей чего-то захочется, она готова на все. Транспортировка голого трупа не есть подвиг в сравнении с тем, на что способна Гануся.
Как я и предполагала, у лифта она взяла себя в руки и категорично изрекла:
- Отдашь мне к шубе и сапоги.
- Какие? - насторожилась я.
- Французские.
Нет, это грабеж среди белого дня! Такое услышать от лучшей подруги! Кто она после этого?
Правильно вы подумали.
- Хорошо, - скрепя сердце ответила я, - но мои сапоги тебе на два размера малы.
- Не правда, как раз впору.
Я решила не злить Ганусю - в гневе она страшна.
- Бог тебе судья, - вздыхая, сказала я, - сапоги так сапоги, и хватит. Умерь аппетит, иначе будет два трупа.
- Не жадничай, - добродушно хихикнула Гануся, предоставляя мне возможность первой выйти из лифта. - К сапогам добавь и юбку.
- Какую?
- Из кожи. Иначе зачем сапоги?
Гануся права: во французских ботфортах, кожаной мини-юбке и лисьей шубе до пят (которая нараспашку) я выгляжу "офигенно".
Если хорошенько накрашусь.
Если нет на лице приличной косметки, ничего меня не спасет: бледная кареглазая поганка, "украшенная" легкой косинкой.
Все это ужасно даже в шубе с ботфортами!
Но вернемся к моей беде. Впрочем, в том, о чем шла речь перед этим, тоже радости мало.
Так вот, на этот раз я тщательно закрыла дверь, а потому на ходу достала ключ и только было собралась вставить его в замочную скважину, как обнаружила, что дверь снова открыта.
- Нет, пора снимать этот бесполезный замок! - возмущенно воскликнула я, влетая в квартиру.
- Зачем? - испугалась Гануся.
- Будто есть в нем смысл, если сам он себе хозяин: закроешь - открыт, оставишь открытым - закрыт.
Не слушая меня, Гануся метнулась в гостиную, в спальню, в зеленую комнату, в кухню и, пока я мучила дверь, успела вернуться обратно. Вид у нее был… Короче, малообещающий вид.
- Ну, е-мое! - гневно прогремела она. - Ты, куколка, вижу, решила поиздеваться над своей лучшей подругой! Ха, в шесть утра! Другого времени не нашла для шуток?
- Нет, а что произошло? - заискивающе пискнула я, почуяв неладное.
- Где твой труп?
Чтобы определить, что труп снова пропал, не было необходимости метаться по всей квартире: я оставила его в коридоре. И там трупа не было.
Я села, где стояла (то есть на пол), и схватилась за сердце рукой.
- Гануся, - выдавила я из себя, - на кухне в аптечке должно быть лекарство от нервов, оставшееся от мужа. Налей побольше в стакан и принеси.
Моя подруга педантично заметила:
- Там много его лекарств. Как называется? Я рассердилась:
- Понятия не имею. Можешь спросить у моего бывшего мужа.
Пока я пребывала в прострации, Гануся - вот она, финансистская жилка! - именно так и поступила: позвонила моему бывшему мужу, спросила, как называются все лекарства, которыми он спасал от меня свои нервы, после чего накапала необходимую дозу. И все это не спеша, с расстановкой, сосредоточенно.
Я все это время сидела на полу в коридоре напротив двери в гостиную и тупо смотрела на таджикский ковер, который Гануся доверчиво считала персидским.
- Не может быть, - сказала я, выпив нервных лекарств, - этого просто не может быть.
Видимо, мой муж знал толк в лекарствах, потому что капли подействовали. Я пришла в себя и полезла под антикварный диван. Никакой крови там не было, хотя дело так и не дошло до влажной уборки - труп помешал, он выпал из шкафа.
Я метнулась в прихожую и (не чудо ли!) обнаружила свои шлепанцы, о пропаже которых так подробно жаловалась Ганусе. Поход в ванную увенчался полным провалом. Мой халат, в отсутствие которого так долго не могла поверить Гануся, лежал на своем обычном месте: между стиральной машиной и полочкой для белья.
- Что все это значит? - добила меня резонным вопросом Гануся.
Она не смирилась с потерей моей лисьей шубы, кожаной юбки и французских сапог и кипела негодованием:
- Где твой труп, черт побери?! Или его мне найди, или тебя пришибу и потащу голой в парк на скамейку!
Угроза серьезная для любого, кто знает мою Ганусю.
- Сама ничего не пойму, - растерянно лепетала я. - Делает этот труп все что хочет, не считаясь ни с чьими интересами.
- Да-а, куколка, плохи твои дела, - прозрела Гануся, с болью вглядываясь в мое лицо. - Это все одиночество. От него у кого хочешь крыша поедет.
- Окстись, - подпрыгнула я, - только вчера развелась и, кабы не труп, была бы довольна. А может, и счастлива.
- Но труп появляется и исчезает, а это значит, что крыша твоя слегка съезжает. Надо решительно менять твою жизнь. Куколка, у тебя психическое расстройство, и я знаю причину.
- Ну? - содрогаясь, спросила я.
- У женщин так бывает от воздержания, - сокровенно поведала мне Гануся.
Я вздохнула, признаюсь, с большим облегчением, вздохнула и сообщила:
- Это не про меня. Вчера перед разводом имела прощание с мужем. Он так поразил меня, что я опять завела разговор о мире. Но он ни в какую.
- Почему?
- Сказал, что ему надоела моя нищенская зарплата. Он нашел приличную женщину, которая даст ему то, чего он достоин: бирюзовый "Майбах" и годовой абонемент в гольф-клуб на Канарах.
- Кошмар! - ужаснулась Гануся и давай мне внушать:
- У тебя счастья не будет до тех пор, пока ты кормишь альфонсов. Нельзя быть добрячкой такой. Ты буквально все всем раздаешь. Вот скажи, зачем ты, дурища, обещала мне шубу, юбку и сапоги? Я и без шубы обязана лучшей подруге помочь. А как ты одариваешь мужчин, просто тошно смотреть! И еще потом всех убеждаешь, что это они одарили тебя.
- Не правда, - пискнула я, но Гануся прикрикнула:
- Лучше молчи! Будто не знаю, что квартира тебе досталась от покойных родителей, картину ты намалевала сама и жутко себе польстила, а сделать ремонт помогала тебе бабуля на свои похоронные. И пашешь ты как толпа пап Карл за растрату, а потом еще врешь, что квартира - труд коллективный.
Я разрыдалась. Да, вру иногда от стыда и боли, но разве можно так безжалостно разоблачать меня, разнесчастную?
- Не реви, а лучше берись за ум! - приказала Гануся.
- Легко тебе говорить. Ты красивая, - сквозь слезы прохлопала я.