Лечила она ее там недолго, а сумму запросила, на мой взгляд, астрономическую. Я попыталась спорить, но Алиса безропотно заплатила.
- Скажите хотя бы, когда она выздоровеет? - в глубине души обливаясь слезами, спросила я.
- Уже здорова, - отрезала ворожея, и мы отправились домой.
Через каждые десять минут я интересовалась у Алисы:
- Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, лучше, - улыбалась она. Когда мы проезжали мимо цветочного салона, она попросила притормозить.
- Зачем? - удивилась я. Алиса загадочно улыбнулась.
- Сонечка, ты знаешь, что нынче в моде бутоньерки? - спросила она.
- Знаю, - ответила я, - и очень люблю приколотые к одежде цветы, но они, к сожалению, недолго живут.
В глазах Алисы появился озорной блеск.
- В этом салоне продаются чудесные бутоньерки с каким-то французским составом! - ликуя, воскликнула она. - Представляешь, цветок в такой бутоньерке способен жить дня три, если не неделю. Я подарю тебе, это чудо!
- Зачем? Пойду и сама куплю.
- Ты так много со мной возишься, хочу тебя отблагодарить, - обиженно надула губки Алиса.
- Что ж, пожалуй, я действительно заслужила. Иди, подари мне эту бутоньерку.
Алиса выпорхнула из машины. Вскоре на моем воротнике красовался букетик живых цветов: в малюсенькой пробирке жили три миниатюрные розочки. Прелесть! Прелесть!
Я расцеловала Алису, она же просто торжествовала. Я опять подумала: "Кукла, настоящая кукла".
* * *
- Ах, Соня, - входя в квартиру, воскликнула Алиса, - похоже, колдунья и в самом деле вылечила меня! Пойдем, покажу свою новую картину.
- Пойдем, - сказала я, направляясь в мастерскую исключительно из желания получше рассмотреть Алису - там хорошее освещение.
Пока Алиса хвалилась вдохновением, сподвигшим ее на создание серо-буро-малинового пятна, безобразно расползшегося по холсту, я придирчиво всматривалась в ее лицо. Она действительно посвежела.
- Аля, ты как себя чувствуешь? - спросила я.
Она удивилась:
- Я же сказала, чудесно. Просто великолепно. Можно, останусь в мастерской и немного поработаю?
- Можно, - разрешила я, - но, умоляю, не называй это работой, потому что тогда непонятно, чем занимаются все остальные, приносящие пользу государству, себе и людям.
Оставив Алису с ее мазней, я спустилась вниз. Тщательнейшим образом осмотрела ее квартиру на предмет колдовства. С лупой облазила все углы, исследовала окна и стены, но, кроме нескольких воткнутых в обои иголок, ничего не нашла. Под ковром обнаружилась, правда, еще записка, написанная почерком Марго.
"Глава мертвых пусть прикажет тебе, Владыка, через живого и посвященного змея! Херуб пусть прикажет тебе. Владыка, через Адама Иотхавах! Блуждающий орел…" - прочитала я.
Плюнула и забросила скомканный клочок бумаги под диван.
"Иголки воткнула сама Алиса, - решила я, - писанина Маргушина, в остальном - полный порядок. Но ворожея и не говорила, что Алисе кто-то вредил. Она сказала, что сглазили, следовательно, просто кто-то позавидовал".
Я начала припоминать вернисаж, после которого Алиса пригласила подруг на чашечку кофе. Старательно перебрала в памяти лица всех этих змей и пришла к выводу, что если Алису и сглазили, то все хором. Фаина напилась и назойливо кричала, что обожает ее, но рожа у нее далеко не любящая была.
Лора Ибрагимовна жмурилась от удовольствия. Ласкала Алису взглядом, но в уголках красивого рта затаила змеиную улыбочку.
Красавица Нюрка, лишь только мы вошли в холл, устроилась напротив зеркала и принялась изучать то себя, то Алису, явно сравнивая и, очевидно, приходя к мнению, что сравнение совсем не в ее пользу.
Карина вела себя очень естественно. К ней, увы, придраться я не могла, так искренне выглядели все ее похвалы, но чего еще ждать от артистки?
Много лет армянка Карина выступает в цыганском театре под сценическим псевдонимом "Цыганка Аза", так стоит ли ждать от нее искренности?
Я пришла к выводу, что Алису сглазили сразу все ее подруги, потому она так сильно и заболела.
На следующее утро за завтраком я обнаружила, что Алиса на удивление быстро восстановила здоровье. Она была весела, щебетала без умолку. В конце концов я сказала:
- Дорогая, мне пора отправляться домой, ты же поменьше общайся со своими подругами.
- Кстати, - запоздало вспомнила Алиса, - мы же не обсудили с тобой наш поход к ворожее.
- Как это было возможно, когда ты сразу скрылась в мастерской? - попеняла ей я.
- Так давай теперь обсудим. Мне вот совсем не понятно, что ворожея имела в виду, когда говорила про крашеную тряпку.
- Не тряпку, а ткань, - поправила я. - Совершенно очевидно, что она имела в виду твое увлечение. Ткань - это холст, который ты красишь с утра до вечера.
Алиса растерялась:
- И что это значит?
- Только то, что твои подруги позавидовали твоему таланту, - без зазрения совести солгала я, потому что рассказывать Алисе о том, что они позавидовали ее молодости, красоте и богатству, бесполезно. Алиса до хрипоты будет возражать, убеждая меня, что все ее подруги просто золото.
Услышав же о своем таланте, Алиса призадумалась и согласилась со мной:
- Пожалуй, ты права. Раз я заболела после вернисажа, значит, или Лора, или Нюра позавидовали мне. А может, даже и Карина.
- Фаня в этом деле не хуже других мастерица, - заверила я. - Так что меньше общайся с ними, будешь здоровей. Да и я устала туда-сюда мотаться. Совсем личную жизнь забросила. Кстати, ты бы дала уж ключи от своей квартиры и Симочке. Пожалуй, она единственная не имеет твоих ключей.
- Да-да, - обрадовалась Алиса, - надо и для Симы ключи заказать.
Выдав поручение Симочке приглядывать за Алисой, я отправилась в Москву.
ГЛАВА 7
На этот раз Евгений даже разговаривать со мной не пожелал. Сколько раз я звонила к нему на работу, столько мне и отвечали, что он отсутствует. Мобильный его тоже молчал. Наконец я разозлилась и позвонила Тамарке.
- Тома, - сказала я, - ты должна мне помочь. Такой простой фразой мою Тамарку можно довести до белого каления.
- Мама, ты невозможная! - завопила она. - Чем я могу тебе помочь, когда сама постоянно нуждаюсь в помощи! На носу совет директоров моей компании, а ты лезешь со своими дурацкими просьбами.
Зная, как обращаться с Тамаркой, я с ходу зарыдала. Тамарка сразу смягчилась и спросила:
- Ну что ты там, Мама, мокроту развела?
- Не могу дозвониться до Евгения, - пожаловалась я. - Прогуляйся к Юльке, узнай, жив ли он, или эта змея его до смерти зажалила.
- Ха, Мама, требуешь от нее невозможного, - глупо заржала Тамарка. - После трех лет жизни с тобой у него стойкий иммунитет к любому яду.
От ярости я просто зашлась, Тамарка же, прекрасно осознавая мое состояние, пришла в хорошее расположение духа и подобрела:
- Ладно, Мама, уважу, сегодня же к Юльке схожу, но что я должна передать Евгению?
- Ничего.
- Как - ничего? - возмутилась Тамарка. - Тогда зачем я туда попрусь?.
- Сказала же, поглядеть - жив ли он.
- Ты мне, Мама, голову не морочь, а прямо говори: что задумала? Поспособствовать тебе всегда рада, так что не стесняйся. С Женькой примирение хочешь затеять? Я права?
"Бездна ума, - внутренне возмутилась я. - Так сложно было догадаться, к чему я стремлюсь, а вот поди ж ты, осилила Тамарка эту непростую задачу". - Не для себя стараюсь, - ответила я. - Для кого же?
- Для Саньки. Сколько может жить в деревне ребенок? Этак он совсем от рук отобьется. Сама понимаешь, эта твоя подруга, я имею в виду нашу бабу Раю, она научит его всему плохому. Он уже говорит "здеся" и "тама", а что дальше будет?
- Так привези его в Москву, - посоветовала Тамарка.
Я рассердилась:
- Как ты можешь такое говорить? В Москве он сразу поймет, что мы с Женькой в разводе. Ты же знаешь, он папу обожает. Ни в коем случае не хочу травмировать сына.
Тамарка сразу загоревала:
- Точно, Мама, Саньку травмировать нельзя. Как Юлька, сучка, об этом не подумала, когда Женьку твоего к себе приваживала? Все, Мама, если за дело взялась я, считай, Женька у нас в сумке.
Естественно, я сразу пожелала знать, каким образом она собирается это счастье мне устроить, но Тамарка рявкнула:
- Будешь много знать, скоро состаришься, - и бросила трубку.
Остаток дня я пыталась к ней дозвониться, но вредная секретарша гундосила:
- Тамара Семеновна на совещании.
И так до десяти вечера. Ровно в десять раздался звонок в дверь - на пороге стоял Евгений. Рядом с ним топталась Тамарка. Она торжествовала.
Я пригласила их пройти. Евгений с радостью воспользовался приглашением, а Тамарка заявила, что страшно спешит.
- Ну как я. Мама? - украдкой шепнула она.
- Тома, ты гений, - со всей искренностью заявила я. - Но как тебе это удалось?
- Ты забыла, я заканчивала педагогический, а все мужчины - дети. Но как меня мучает совесть перед Юлькой!
- Иди к черту! - возмутилась я. - У нас святое! У нас ребенок!
- Да, у вас ребенок, - согласилась Тамарка. - Дерзай.
И она убежала.
На этот раз Евгений не стал скрывать своих чувств и сразу сообщил:
- Соня, мы наделали глупостей.
- Еще каких, - согласилась я.
- Надо срочно их исправлять, - сказал он, и мы оказались в спальне.
Все было как в кино. Евгений смотрел на меня влюбленными глазами, я расстегивала пуговицы его рубашки, дальше все закружилось, смешались чувства, ощущения, его губы, руки, голос и…
И снова раздался телефонный звонок. Евгений Дернулся, как от удара электрическим током.
- Если это опять Алиса, - закричал он, - клянусь, вас обеих убью!
Я испуганно прижала трубку к уху и обреченно призналась:
- Это Алиса.
Евгений плюнул, матюкнулся, схватил в охапку свою одежду и выскочил из спальни. Я хотела бежать за ним, но Алиса дрожащим голосом пропищала:
- Со-оня, теперь я точно умираю.
- Аля, что? Что на этот раз с тобой?
- И руки и ноги отнимаются, а по телу бегают мурашки, и дышать не могу. Задыхаюсь! Задыхаюсь!
- Аля, дорогая, погоди, всего минуту, - сказала я, но в прихожей хлопнула дверь.
Евгений снова ушел. Теперь уже навсегда. "Он не простит мне такого унижения, - подумала я. - А как хорошо начиналось…"
- Аля, слушаю тебя, - устало произнесла я, но Алиса прохрипела что-то невнятное, потом раздался шум падающего тела и тишина.
Охваченная ужасом, я бросилась звонить Симочке. Симочка, на этот раз вооруженная ключами, помчалась к Алисе и позвонила мне уже от нее.
- Соня! - кричала она. - Не знаю, что делать, Алиса вся черная! Она задыхается!
- "Скорую" вызывай! - крикнула я и бросилась собирать чемодан.
* * *
Я долго и звонила, и стучала в квартиру Алисы, потом вспомнила, что у меня есть ключи, открыла дверь, но Алисы там не оказалось. Я устремилась к Симочке. Она отпаивала лежащую на диване Алису молоком и кормила таблетками.
- Почему вы здесь? - удивилась я.
- Сима ждет звонка, - сказала Алиса. Я присела рядом с ней, положила руку на ее влажный лоб, спросила:
- Что на этот раз с тобой?
За Алису ответила Симочка:
- Отравление. Ее рвало.
Я рассердилась:
- Так почему, черт возьми, вы еще здесь, а не в больнице?
- Мы же там были, - пропищала Алиса, - Врачи все равно скажут, что я здорова, здорова. Я беспомощно посмотрела на Симу и спросила:
- Она теперь что, до конца жизни может не обращаться к врачам? Лишь на том основании, что когда-то они ей поставили диагноз "практически здорова"?
Симочка пожала плечами, я же скомандовала Алисе:
- Поднимайся, отвезу тебя в больницу.
- Нет-нет, - испугалась она, - Герман будет мне звонить.
- Какой Герман? Посмотри на себя! Ты же полутруп! Встать сможешь?
- Конечно, - Алиса вскочила с дивана, но, покачнувшись, едва не упала на пол. Благо Симочка удержала ее. Я возмутилась:
- Видишь? Видишь? Едва стоишь на ногах!
Вдвоем с Симочкой мы отвели Алису в ее квартиру, уложили на кровать и принялись убеждать, что надо срочно ехать в больницу. Она стояла на своем:
- Ехать бесполезно, я здорова. Дайте мне лучше еще молока, еще молока.
Возмущенная таким упрямством, я принялась ругать Алису, а Симочка отправилась на кухню за молоком. Вскоре мы услышали ее душераздирающий крик.
- Что там? - испугалась Алиса.
Симочка вбежала в спальню, на ней не было лица. Она с ужасом показывала в сторону кухни и беззвучно шевелила губами. Я словно окаменела от страха.
- Соня, - не своим голосом попросила Алиса, - пойди посмотри, что там случилось.
- Боюсь, - призналась я.
- Самой мне, что ли, идти? - Алиса сделала попытку подняться с кровати. Я строго взглянула на Симу:
- Что там? Говори.
Бедняжка не могла вымолвить ни слова. Цепенея от ужаса и мысленно читая "Отче наш", я отправилась в кухню и… обнаружила там трупик кота Шустрика, не так давно подаренного мною Алисе. С криком я вернулась в спальню.
- Что там? - спросила Алиса.
- Шустрик мертв, - сообщила я. - Алиса откинулась на подушку и разрыдалась.
- Мой Шустрик, Шустрик, - жалобно приговаривала она.
- Ну да, Шустрик погиб, но зачем, как говорит Фаня, гнать волну? Я же сама чуть не умерла, когда Сима завопила как потерпевшая. Так же можно и заикой сделаться.
- У меня тоже сердце едва не выскочило, едва не выскочило, - рыдая, пожаловалась Алиса.
Я уставилась на Симочку, которая пришла в себя и виновато пожимала плечами.
- Сама не знаю, что на меня нашло, - оправдывалась она. - Показалось, что-то мне в последнее время чудится всякое, тоже нервы ни к черту.
Посоветовав Симочке лечить нервы, я отправилась обследовать трупик кота. С первого взгляда на беднягу Шустрика складывалось впечатление, что он умер совершенно здоровым. Я сразу вспомнила профессора, убеждавшего меня, что Алиса совсем не больна, и пришла в ужас.
- Срочно едем в больницу! - скомандовала я. На этот раз возражений не поступило.
* * *
Алиса напрасно боялась, что ее и на этот раз сочтут симулянткой. Когда мы привезли ее, трясущуюся от озноба, в приемное отделение, доктор сразу начал бедняжку пытать, что и когда она ела.
- Отравление? - спросила я.
- Отравление, - кивнул доктор. Симочке стало дурно.
- Алиса вчера и меня угощала, - пролепетала она. - И я ела.
- Признавайтесь, как вы себя чувствуете? - спросил у нее доктор.
- Уже плохо. В ногах прямо сейчас слабость появилась.
Доктор усмехнулся:
- Это от страха. Скажите, чем вас угощали?
Симочка задумалась.
- Пловом, - принялась перечислять она, - сыром, тортом, горчицей.
Я тут же заключила:
- Значит, кот сдох не от плова, и не от сыра, и не от торта, и, уж конечно, не от горчицы. Коты горчицы не едят. Наш кот сдох молодым и здоровым.
Доктор удивился:
- Какой кот?
- Шустрик, - пояснила я. - У Алисы неожиданно скончался кот. Алиса, сейчас же говори, что он ел?
- Я кормлю его только сухим кормом, - заливаясь слезами, призналась Алиса.
- В любом случае, - сказал доктор, - вам придется полежать в токсикологии.
ГЛАВА 8
Оставив Алису в больнице, мы с Симочкой вернулись в ее квартиру - одна я возвращаться в квартиру Алисы боялась. Симочке тоже было жутковато. Она настойчиво звала меня к себе, но я сказала:
- Все равно мне придется здесь ночевать, поэтому лучше привыкать сразу, да и чего боимся? Разве что нечистой силы.
- Раньше я не верила в нечистую силу, - поеживаясь, сообщила Симочка.
- Что значит - раньше? А теперь, выходит, веришь?
- Соня, в этом доме происходят странные вещи. Сначала я посмеивалась над Марго, но когда…
Она осеклась и замолчала. Естественно, охваченная любопытством, я начала Симочку расспрашивать, но она лишь мямлила:
- Ерунда, не стоит и разговоров. Наконец я сдалась:
- Не стоит так не стоит. Нам и без нечистой силы есть о чем поговорить. Вот хотя бы об Але…
Я запнулась, потому что громкий раскатистый бой пронесся по квартире, за ним следующий, и еще, и еще, и еще. Били на все лады многочисленные часы, но они постоянно здесь били, так чего же пугаться?
- Нет, я лучше пойду домой! - вскакивая, закричала Симочка.
Она изрядно перетрусила и держалась за сердце. Я ее успокоила:
- Ерунда, Герман захламил часами квартиру. Добро бы били все разом, а то друг за другом, друг за другом. Днем еще этого не замечаешь, а ночью спать абсолютно невозможно. Шум стоит невообразимый, но что делать, если Герман это обожает.
- Лично для меня, - пожаловалась Симочка, - это абсолютно невозможно даже днем.
- Но чего ты боишься? - изумилась я.
- Не знаю. Всего! Просто страшно. Ничего не могу с этим поделать. Я предложила:
- Давай поговорим об Алисе.
Симочка нехотя вернулась в кресло, из которого не так давно выскочила, и вопрошающе уставилась на меня.
- Кот сдох, - сказала я, - Алиса отравилась, а перед этим странными недомоганиями страдала. Что ты об этом думаешь?
Симочка пожала плечами:
- Марго говорит, что ее сглазили.
- Я тоже так считала, но теперь этот вариант не годится. Теперь все гораздо хуже.
- Хуже? - В глазах Симочки появилось смятение. - Что же хуже? Я выпалила:
- Кто-то пытается нашу Алису убить! Симочка хотела возразить, да так и застыла с раскрытым ртом; глаза ее остекленели от запредельного ужаса. Я тоже оцепенела от страха, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди - непонятно откуда, пожалуй, со всех сторон исходил громкий зловещий скрип. Секунду-другую мы к этому скрипу прислушивались, а потом дружно вскочили и с визгом бросились вон из квартиры.
Остановившись на лестничной площадке, мы истошно вопили, глядя друг на дружку. Потом разом замолчали.
- Что за глупость? - сказала я, негодуя на Симочку. - Так на любого можно страхов нагнать. Чего испугались? Ну скрип, так и что?
- Д-да, н-ничего, - неуверенно согласилась она.
- Значит, надо вернуться.
Симочка с визгом отскочила к своей квартире. Я почему-то сделала то же самое.
- Хорошо, - сказала я, - пойдем к тебе.
- Пойдем, - обрадовалась она, но с места не тронулась.
Мне тоже было страшно шевельнуться. Наконец Симочка взяла себя в руки и принялась шарить по карманам.
- В кресле остались мои ключи, - растерянно сообщила она.
- Так вернись и возьми, - уверенно предложила я.
Симочка попятилась:
- Сонечка, сходи ты.
- Ладно, пойдем вместе, это будет справедливо.
Взявшись за руки, мы робко, прислушиваясь к каждому звуку, направились в квартиру. Вошли в холл. Я остановилась на пороге, а Симочка метнулась к креслу, схватила ключи и…
И снова раздался скрип.
На этот раз мы орали так, что, казалось, стены задрожали. Парализованные страхом, мы с Симочкой стояли столбами и "любовались" друг на друга.