- Один тип, который время от времени появляется в "Кайпиринье", - ответила я. - У тебя же остались знакомства с танцовщицами клуба с тех пор, как ты выступала там. Наверняка кто-либо из них или знает самого Иррибаррена, или знаком с кем-то, кто его знает.
- А какого рожна тебе понадобился телефон управляющего клубом? - подозрительно поинтересовалась Адела. - Я же тебе говорила, что латиноамериканцы очень не любят, когда суют нос в их дела, а Муньос - человек опасный. Я не хочу нарываться на неприятности.
- Никаких неприятностей не будет, - заверила я. - Все под контролем.
- Vale, habнame por esa boquita, que Dios te ha dado! - издевательски пропела Адела.
Меня всегда восхищали испанские идиоматические выражения. На русский язык пожелание Аделы можно было перевести приблизительно следующим образом: "Валяй, продолжай вешать лапшу мне на уши этим ротиком, который дал тебе господь бог".
Я засмеялась.
- Уверяю тебя, все будет в порядке, - сказала я. - Мне действительно очень нужно. Мы же подруги.
- Ладно! - не слишком охотно согласилась Адела. - Я постараюсь достать для тебя их телефоны. Только имей в виду: я ничего не желаю знать о том, что ты еще там задумала. Я перезвоню тебе в течение часа.
Меня охватило воодушевление. Мой план начинал воплощаться в жизнь.
Я взяла записную книжку и отыскала номер Леши Фурунжева.
- Привет китаеведам, - сказала я. - Мне снова нужно поговорить с тобой о японском ресторане "Харакири".
- Ну как, ты встретилась с Мао Шоу Пхаем? Узнала то, что тебе нужно? - спросил Леша.
- Хилосёку-сан осень холёсий китайса, - ответила я. - Осень мне помогай!
Леша рассмеялся.
- Вижу, акцент ты уже освоила, - заметил он. - Осталось только выучить китайский язык. Что ты хочешь на этот раз?
- Ты говорил, что во многих китайских ресторанах есть отдельные кабинеты, куда пускают только своих, богатых китайцев. Ты не знаешь, в ресторане "Харакири" есть такой кабинет?
- Должен быть, - сказал Фурунжев. - Хуэй Цзин Гунь говорил, что есть, но туда допускаются лишь китайцы и, естественно, в кабинете подают китайские, а не японские блюда.
- А ты не знаешь, у китайцев есть какое-нибудь вещество, которое, если его добавить в вино, заставляет человека опьянеть гораздо быстрее и отчасти потерять контроль над своими действиями или словами? - спросила я.
- Ты имеешь в виду наркотики?
- Не обязательно наркотики. Скорее, психоделики. Эффект не должен быть чересчур сильным. Просто человек должен начать откровеннее выражать свои мысли.
Леша немного помолчал, размышляя.
- Есть один старинный состав сравнительно мягкого действия, - наконец сказал он. - Этот состав называется "Лепестки хризантемы". Это настой нескольких растений, произрастающих только в Юго-Восточной Азии. Несколько капель настоя, добавленные в вино, заставляют человека "раскрыться" подобно цветку, стать более откровенным, но в то же время усиливаются и его эмоциональные реакции. Так, радость может превратиться в эйфорию, а раздражение может перейти в агрессию.
- То, что надо, - обрадовалась я. - А у местных китайцев можно достать "Лепестки хризантемы"?
- У местных китайцев можно достать все, вплоть до атомной бомбы, если за это заплатить, - сказал Фурунжев.
- Я заплачу, - сказала я. - Но мне потребуется еще кое-что сделать. Ты сможешь организовать это для меня?..
Я выбрала телефон-автомат в районе метро "Кунцевская". Мне пришлось отъехать от дома достаточно далеко, но я не хотела, чтобы, вычислив, откуда я звоню, Муньос или Иррибаррен вышли на мой след. Адела так и не смогла раздобыть домашний телефон Муньоса, но она дала мне телефон клуба. Я молилась, чтобы Муньос и Иррибаррен оказались на месте, иначе осуществление моего плана пришлось бы отложить на неопределенное время.
Я достала из кармана небольшую прямоугольную коробочку преобразователя голоса. Жизнь с несостоявшимся разведчиком имела свои преимущества. Приятели из охранных предприятий или бывшие сотрудники спецслужб периодически баловали моего бывшего мужа очаровательными сувенирами, облегчающими жизнь шпионов и частных детективов. Со временем мы оказались обладателями внушительной коллекции "жучков" - миниатюрных подслушивающих устройств, "антижучков", миниатюрных записывающих устройств и прочих приятных прибамбасов, среди которых завалялся и преобразователь голоса. С этой штучкой по телефону я вполне могла сойти за мужчину.
Я набрала номер клуба "Кайпиринья". Трубку взяла женщина. Ее приятный молодой голос наводил на мысль о том, что секретарша Муньоса должна быть очень красивой.
- Мне нужно поговорить с управляющим клубом, - сказала я.
- Кто его спрашивает? - спросила секретарша.
- Захар Ильин. По очень важному делу, - ответила я.
- Подождите минутку.
Мне пришлось ждать как минимум минуты три.
- Кто это? - раздался, наконец, в трубке низкий мужской голос с сильным латиноамериканским акцентом.
- Захар Ильин, - сказала я.
- Прекрати болтать чушь, или я повешу трубку, - раздраженно сказал Муньос.
- Не повесите. Вам будет интересно узнать то, что я собираюсь вам сказать.
- А нельзя ли ближе к делу?
- Речь пойдет о документах, которые вы купили у Захара Ильина и которые были похищены из вашего кабинета.
- Quien eres? - В голосе управляющего зазвучала сталь.
- Я не говорю по-испански.
- Кто ты такой?
- Скажем, человек, который готов продать вам документацию на автомат Захара.
- De puta madre!
- Я, кажется, уже объяснил, что не понимаю вашего языка. Так вы хотите обсудить со мной условия сделки или нет?
- Я хочу знать, кто ты такой, мать твою! - прорычал Муньос.
- До свиданья, - сказала я и повесила трубку.
Затем я набрала номер Иррибаррена.
- Клаудио Иррибаррен? - спросила я, услышав в трубке мужской голос.
- Да, это я.
- У меня есть нечто, что вы, возможно, захотите купить.
- С кем я говорю?
- Это не важно. Вас интересует документация на автомат принципиально новой конструкции, обладающий уникальными боевыми качествами?
Некоторое время в трубке царило молчание.
- Интересует, - сказал наконец Клаудио. Я повесила трубку и набрала номер клуба "Кайпиринья".
- Хосе Муньоса, пожалуйста, - сказала я секретарше. - Это снова Захар Ильин.
- Почему вы повесили трубку? - спросил управляющий.
То, что он перешел на "вы", меня порадовало. Это была пусть маленькая, но победа.
- Я не люблю, когда со мной грубо разговаривают, - ответила я. - У меня к вам деловое предложение, а вы обращаетесь со мной, как с коммивояжером, который пытается всучить вам миниатюрный пылесос для чистки ушей.
- Я готов купить то, что вы предлагаете, - сказал Муньос. - Каковы ваши условия?
- Мне кажется, что было бы лучше обсудить их при личной встрече.
- Совершенно с вами согласен. Может быть, вы подъедете ко мне в клуб?
- Нет, - возразила я. - Мы встретимся сегодня в восемь часов вечера в ресторане "Харакири".
- Почему вы выбрали именно этот ресторан? - Голос Муньоса звучал напряженно.
- Японская кухня нынче в моде, - сказала я. - Кроме того, там есть уютный кабинет, в котором нам никто не помешает. Так вы согласны?
- Согласен, - немного помешкав, сказал управляющий.
- Отлично. Подойдите к любой официантке и попросите провести вас в "кабинет девяти Будд". Скажете, что у вас там назначена встреча.
- Я приду.
- Кстати, у вас есть мобильный телефон?
- Естественно. А что?
- Дайте мне на всякий случай его номер. Да, и еще одно. На встречу вы должны прийти совершенно один и без оружия.
- Я вообще не ношу оружия, - сказал Хосе.
Он продиктовал мне номер своего мобильного телефона, и мы расстались. Затем я позвонила Иррибаррену.
- Нас разъединили. Видимо, какие-то проблемы на линии, - сказала я.
- Это бывает. Кажется, вы что-то упоминали об автомате? - напомнил террорист.
- Я ищу покупателя на него.
- Я готов обсудить условия. Мы можем встретиться?
- Именно это я и хотел предложить. Вы можете подойти сегодня в восемь вечера в ресторан "Харакири"?
- Это новый японский ресторан? Кажется, у метро "Смоленская"? - уточнил Иррибаррен.
- Совершенно верно. Единственное условие - вы должны прийти один и без оружия.
- Мне не нужно оружие, - сказал Клаудио.
Мне показалось, что голос его звучал угрожающе.
Как и у Муньоса, я попросила у него номер мобильного телефона, объяснила, что он должен пройти в "кабинет девяти Будд", и мы попрощались.
Вернувшись домой, я, как ненормальная, принялась рыться в шкафах и комодах. Наш дом был настоящим "цилиндром фокусника", в котором вещи появлялись и исчезали словно по мановению волшебной палочки. Учитывая устойчиво выработавшуюся у нас с бывшим мужем во времена социализма тенденцию запасать вещи и продукты питания впрок "на черный день", наш дом был забит барахлом под завязку, и я не имела ни малейшего представления, где в этом хаосе могут храниться миниатюрные камеры наблюдения, "клопы", устройства для дистанционной записи разговоров на магнитофон и прочие чудеса техники.
К счастью, мне сопутствовала удача, и всего через сорок минут, перевернув все в доме вверх дном, почище второпях проводящего обыск гестапо, я обнаружила ящик с аппаратурой слежения под коробками с собачьим кормом.
Я перевела дух, засунула его под мышку, села в машину и, нарушая правила уличного движения, погнала свой "Фиат" к ресторану "Харакири". До встречи с Муньосом и Иррибарреном оставалось не так много времени, а мне еще надо было все подготовить.
На всякий случай в лучших шпионских традициях я припарковала машину в нескольких кварталах от ресторана.
Дверь мне открыла та же самая загримированная под гейшу китаянка в деревянных тэта и лазоревом кимоно.
- Здлявствуйте, - склонившись в приветственном поклоне, прощебетала она. - Зелае-те плинять писсю?
- Нет, спасибо, - сказала я. - Я зелаю видеть Хилосёку-сана.
- Плёходите, - улыбнулась китаянка. - Вы знаете долёгу.
- Я здаль вас! - обрадовался моему приходу Мао Шоу Пхай. - Хуэй Цзин Гунь звониль. Говолиль, за вас его холёсий длюг плосиль. Длюг моего длюга - мой длюг. Сейчас мы вам помогать, потом когда-нибудь вы нам помогать. Это ессь длюзба!
- Да, дружба - отличная вещь, - согласилась я. - Вот что мы должны сделать…
Без двадцати восемь все приготовления были закончены, китайский персонал ресторана получил необходимые инструкции, а я засела в подсобке с "дипломатом", в который были вмонтированы небольшие мониторы, на которые передавали изображения несколько тщательно спрятанных в укромных местах миниатюрных объективов. Там же находился диктофон, на который я могла записывать разговоры, ведущиеся в комнатах, напичканных "клопами". Я надела наушники и уставилась на экраны мониторов.
Клаудио Иррибаррен был пунктуален. Я догадалась, что это он, потому что Адела детально описала мне внешность Муньоса. Представитель "Сендеро луминосо" прибыл без двух минут восемь, и на традиционный вопрос китайско-японской гейши "Зелаете плинять писсю?" он ответил, что будет принимать пищу в "кабинете девяти Будд", где у него назначена встреча.
По виду Иррибаррен ничуть не напоминал террориста. К моему удивлению, у него оказались темно-русые волосы и округлое простодушное лицо деревенского дурачка, совершенно нетипичное для латиноамериканца. Однако тело террориста было сильным и мускулистым, и в его движениях угадывалась властность уверенного в себе человека.
Кланяясь в японском стиле и дробно постукивая тэта по паркету, официантка проводила его в кабинет.
Клаудио удобно устроился в кресле и закурил кубинскую сигару.
Хосе Муньос прибыл в 8.03 и с теми же церемонными поклонами был препровожден в "кабинет девяти Будд". Гейша распахнула перед ним дверь и, не входя внутрь, удалилась.
Увидев развалившегося в кресле Иррибар-рена, Муньос окаменел, и его лицо исказилось от гнева.
- Что ты здесь делаешь? - спросил он. Встреча с управляющим "Кайпириньей" произвела на террориста столь же неприятное впечатление.
- Аналогичный вопрос я хочу задать тебе, - резким жестом стряхнув пепел на ковер, произнес он.
- Это провокация? - поинтересовался Хосе.
- Ты меня об этом спрашиваешь? - вопросом на вопрос ответил Клаудио.
Говорят, трусы от волнения бледнеют, а люди смелые и агрессивные краснеют.
По тому, как налились кровью лица террориста и представителя Медельинского картеля, я поняла, что, если я срочно не вмешаюсь, события могут принять непредсказуемый оборот.
Я нажала кнопку звонка, и на кухне зазвенел звонок. Через несколько секунд на пороге "кабинета девяти Будд" показался Мао Шоу Пхай, одетый, как японский самурай.
- Вам плёсили пеледать запиську, - с утрированным японским поклоном сказал он и положил продолговатый белый конверт на стол между сверлящими друг друга ненавидящими взглядами противниками.
Хилосёку-сакеще раз поклонился и, пятясь как рак, удалился.
Муньос первым схватил конверт, вынул из него листок и, пробежав его глазами, швырнул на колени Иррибаррену.
- Нас обоих провели, - сказал он. Клаудио неторопливо взял листок.
-
"К сожалению, я не смогу присутствовать на этой знаменательной встрече, - прочитал он вслух, - но мое предложение остается в силе. Давайте устроим маленький аукцион. Постарайтесь в течение получаса решить, кто из вас готов выложить за документы Захар'а большую сумму, а затем я позвоню каждому из вас по мобильному телефону и узнаю ваш ответ. Если хотите, можете сложиться и купить бумаги вместе. Неизвестный друг".
- Joder! A tomar por el culo! - выругался Муньос.
- Попрошу не употреблять при мне подобных выражений, - одернул его Иррибаррен. - Мы не на рыбном рынке!
Управляющий "Кайпириньей" недоверчиво уставился на него.
- Значит, тебе не нравится, как я выражаюсь? - угрожающе произнес он.
И без того паршивое настроение Муньоса катастрофически ухудшалось.
- Совершенно верно. Твой культурный уровень оставляет желать лучшего, - заметил Клаудио. - Своими выражениями ты позоришь Латинскую Америку.
Я с любопытством уставилась на экран. Создавалось впечатление, что еще чуть-чуть, и на губах Хосе выступит пена, как у бешеной собаки.
- Поверить не могу! - заорал он. - Ты, недобитый сандинист, предавший свои убеждения и переметнувшийся на сторону сомосовцев, осмеливаешься подобным образом отзываться о моем культурном уровне!
- В душе я всегда поддерживал режим Сомосы, - гордо заявил Иррибаррен. - Я был агентом, работающим под прикрытием в лагере сандинистов. Уж лучше бороться за правое дело и быть террористом, чем травить детей наркотиками!
- А чем, интересно, ты занимаешься сейчас? - поинтересовался Муньос. - Или ты будешь утверждать, что "Сендеро луминосо" не имеет к наркотикам никакого отношения?
Я поняла, что пора вмешаться и направить их беседу в интересующее меня русло. Я снова нажала на нужную кнопку, и звонок уведомил Мао Шоу Пхая, что ему пора вновь появиться на сцене.
Хилосёку-сан возник в дверях "кабинета девяти Будд", держа в руках поднос с двумя высокими запотевшими бокалами.
- Коктейль "Пять отвельстий сегуна", - поклонившись, сказал он. - За сеет заведения.
Клаудио Иррибаррен с удивлением посмотрел на него.
- "Пять отверстий сегуна"? - переспросил он. - Что за странное название?
Муньос недовольно фыркнул.
- Похоже, твоя любознательность не знает границ, - язвительно произнес он. - Мой пятилетний племянник целыми днями задает подобные вопросы.
- Всегда полезно расширять свой кругозор, - назидательно ответил террорист и перевел взгляд на Мао Шоу Пхая.
- Пять отвельстий сегуна - это дьва нозьдря, дьва уха и одинь лёт сегуна, - объяснил Хилосёку-сан. - Бить сегуном и так осень плиятно, а коктейль "Пять отвельстий сегуна" доставляет лядость носю, уху и лётю. Селёвек, котолий выпьеть "Пять отвельстий сегуна", слязу возлядуется до плеши.
- Возрадуется до плеши? - оторопело переспросил Муньос, непроизвольно дотрагиваясь до заметно поредевшей макушки. -На что это ты, желтомордый, намекаешь?
- Возлядуется до плеши ознасяет осень возлядуется, - широко улыбнулся Мао Шоу Пхай. - Лусский в таком слюсяе говолит: "Лядости польны польтки". Есьли вы хотите, стобы у вас били польны польтки лядости, випейте коктейль "Пять отвельстий сегуна". За сеет заведения, - немного подумав, снова на всякий случай добавил он.
- "Радости полны портки"? - недоверчиво уточнил управляющий. - Неужели русские действительно так говорят?
Хилосёку-сан радостно закивал головой.
- Сям слисял! - с готовностью подтвердил он.
- Дикий народ, - пожал плечами Иррибаррен. - "Возрадоваться до плеши" и то звучит эстетичнее. Пожалуй, я возрадуюсь до плеши. - С этими словами он взял бокал и мелкими глотками выпил его содержимое.
В подсобке я тоже "возрадовалась до плеши". Вместе с коктейлем террорист получил свою порцию "Лепестков хризантемы".
Муньос решил последовать примеру Иррибаррена и решительным жестом опрокинул в глотку "Пять отверстий сегуна".
Мао Шоу Пхай в очередной раз поклонился и, прихватив с собой поднос с пустыми бокалами, попятился к выходу.
- Сям ты жельтомольдий! - тихо, но внятно пробормотал он, закрывая за собой дверь.
"Лепестки хризантемы" должны были подействовать через несколько минут.
Я взяла трубку радиотелефона, которую заранее оставил в подсобке Хилосёку-сан, и набрала телефон Клаудио. Террорист казался мне более здравомыслящим.
- Это твой или мой? - спросил Муньос, когда раздался звонок сотового телефона.
- Кажется, мой, - сказал Иррибаррен, поднося трубку к уху.
- Это я, - воспользовавшись модификатором голоса, я снова прикинулась мужчиной. - Ну как, вы договорились о цене?
- Полчаса еще не прошло, - заметил пунктуальный террорист. - Мы пока даже не приступили к обсуждению. Сеньор Муньос пребывает в плохом настроении и не склонен к диалогу.
- В таком случае я перезвоню попозже, - сказала я. - Кстати, закажите себе что-нибудь. Рекомендую вам попробовать тушеную змею в кислом соусе.
Я повесила трубку.
- Это был он? - спросил Муньос. - Что он сказал?
- Посоветовал попробовать тушеную змею в кислом соусе, - ответил Клаудио.
- Ты что, издеваешься?
- И еще он напомнил об аукционе, - усмехнулся террорист.
Звонком я уведомила Мао Шоу Пхая, что пора нанести еще один визит в "кабинет девяти Будд".
Хилосёку-сан подал латиноамериканцам меню в кожаных корочках с золотым тиснением.
- Сто будете заказивать? - спросил он.
- У вас действительно есть тушеная змея? - поинтересовался Клаудио.
- Это только название, - оскалился в любезной улыбке Мао Шоу Пхай. - Тусёная змея - это осень вкусьное мясо клёлика, но сделанное в фольме змеи с глязьками изь клясной смолёдины.