Вольф осторожно выдернул шприц, отломил кончик второй ампулы - с розоватым содержимым, напоминающим по цвету вино. Он сделал Монике вторую инъекцию, и лицо девушки немного порозовело. Затем он ввел ей третий препарат, тускло поблескивающий на свету, как жидкое серебро После этого Вольф убрал свои инструменты в чемоданчик и достал из него портативный магнитофон и небольшой прибор, с виду напоминающий электробритву.
Включив этот прибор в сеть, Вольф направил его раструб в сторону Моники.
Прибор зазвучал тонким, утомительным звуком, напоминающим многократно усиленное комариное гудение. Этот звук даже в других концах комнаты действовал на нервы, мучил и раздражал слух.
Маркиз и Лола, не имея возможности шевельнуться, особенно страдали, и видно было, что даже сам Вольф с трудом переносит отвратительное монотонное гудение.
Когда этот звук стал почти невыносим, Вольф поворотом рукоятки прибора убавил его громкость и одновременно монотонным, повелительным голосом заговорил:
- Раз, два, три. Ты слышишь мой голос и подчиняешься ему. Мой голос выведет тебя на свет, выведет тебя из подземелья, из мрака. Ты слышишь мой голос и выполняешь все его приказы. Теперь будь особенно внимательна. Хаммурапи.
При звуке этого древнего имени лицо Моники удивительным образом изменилось. С него как будто смыли всякое выражение, которое обязательно присутствует на любом человеческом лице, - даже на спящем. Даже на мертвом. Лицо Моники не омертвело - оно стало лицом автомата, лицом робота. И она заговорила.
Вольф поспешно включил заранее приготовленный диктофон и поднес его к самым губам Моники, чтобы не упустить ни одного слова, ни одного звука.
А Моника бесстрастным, механическим голосом произносила ряды цифр, бесконечные ряды цифр.
Казалось, все замерло в этом мире, все застыло, только тихо шуршала пленка в магнитофоне, да холодный, бесстрастный голос, совершенно непохожий на голос Моники Тизенхаузен, произносил цифры, цифры, цифры, бесконечные цифры.
Время остановилось. Маркиз вслушивался в бесконечный монотонный монолог Моники, но в этом непрерывном потоке цифр не было видимого смысла - наверняка это был какой-то шифр, который еще нужно было раскодировать.
Чувства Маркиза обострились; он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, но зато слышал и видел гораздо лучше, чем обычно.
Он слышал скрип рассохшихся половиц старого дома, слышал шорох деревьев в саду, слышал осторожные шаги охранников за окном. Минуты текли за минутами под монотонный механический голос, и внезапно Маркиз почувствовал, что может чуть-чуть пошевелить пальцами правой руки. Видимо, действие препарата, который ввел ему Вольф, заканчивалось.
Еще через несколько минут вернулась чувствительность и в левую руку.
Леня скосил глаза на Лолу и увидел, что она тоже слегка пошевелила пальцами. Встретившись с ней глазами, он постарался взглядом предупредить ее, чтобы она не выдала себя неосторожным движением, не показала Вольфу, что действие инъекции подходит к концу.
Герр Вольф не обращал внимания на своих пленников, он следил за Моникой и боялся пропустить момент, когда в магнитофоне закончится кассета и ее нужно будет заменить.
В это время своим обострившимся слухом, а точнее, даже не слухом, а шестым чувством Маркиз почувствовал, что на улице возле дома что-то происходит.
Как-то подозрительно скрипнуло дерево, треснула ветка под чьей-то ногой.., и шестое чувство подсказало Маркизу, что один из охранявших дом снаружи подручных Вольфа убит.
Маркиз вспомнил гибкого смуглого человека, который подкладывал взрывное устройство в машину доктора Длуголенского, вспомнил совершенно не похожий на него труп на полу комнаты и подумал, что Виктор вернулся и события приобретают новое направление.
Снова наступила тишина, нарушаемая только монотонным голосом Моники.
Теперь Маркиз особенно внимательно вслушивался в эту тишину, ожидая дальнейшего развития событий. Одновременно он прислушивался к собственному телу, к тому, как медленно, постепенно, понемногу к нему возвращается чувствительность. Вот он уже может шевельнуть правой ногой.., вот и левой…
И в это время под окном раздался едва слышный звук - то ли тихий скрип, то ли вздох, и Маркиз понял, что второго часового тоже сняли.
Кассета в диктофоне закончилась, и герр Вольф молниеносно заменил ее, вставив на место закончившейся чистую, а использованную кассету положил рядом со своим чемоданчиком на край стола.
Моника произнесла еще несколько цифр и замолчала. Тишина стала совершенно полной, ощутимой, как густая вязкая жидкость.
- Ну вот и все, - проговорил герр Вольф, поднимаясь, и повторил кодовое слово:
- Хаммурапи.
С лица Моники сошла безжизненная маска автомата, она расслабленно откинулась на подушку и закрыла глаза.
И в то же мгновение с легким скрипом приоткрылась дверь комнаты. Спецназовец, подручный Вольфа, выхватил из-за пазухи револьвер и одним прыжком подлетел к двери, но в то же самое время со звоном вылетело окно, из него полыхнуло огнем, и голову спецназовца снесло пулей крупного калибра. В разбитое окно влетел гибкий, как хищный зверь, худой, смуглый, высокий мужчина, и в ту же секунду в грудь Вольфу уперся ствол короткого десантного карабина.
- Моника, - проговорил смуглый человек, повернувшись к девушке, безжизненно лежавшей на кровати, - ты в порядке? Что этот гад с тобой сделал?
Моника лежала неподвижно, и ни один мускул на ее лице не шелохнулся.
Клацнув затвором карабина, Виктор обратился к Вольфу:
- Что с ней? Ты ее уже выпотрошил?
- Нет. - Вольф отрицательно помотал головой, понимая, что пока есть предмет для торга, Виктор оставит его в живых.
- Нет? - недоверчиво переспросил Виктор, уставившись на диктофон. - Что-то я тебе не верю! А ну говори правду, а то я сделаю из тебя такой же обрубок! - Он мотнул головой в сторону безголового трупа спецназовца, валявшегося возле двери.
- Я вам еще нужен, - проскрипел Вольф севшим от страха голосом, - у меня есть все нужные препараты, и я знаком с методикой раскодирования и последующей реабилитации носителя информации…
- Больно ты мудрено говоришь, - усмехнулся Виктор, - у меня от таких слов палец чешется.., тот, который на курке.
Неожиданно на улице послышался нарастающий рев мощного мотора. Виктор повернулся в сторону окна и пробурчал:
- Кого еще черт принес!
Мотор затих возле дома, и на крыльце загремели тяжелые уверенные шаги. Виктор спрятал к себе в карман диктофон Вольфа, вскочил и бросился к окну. Но навстречу ему из темного проема показалась круглая тупая физиономия с почти наголо остриженными волосами и ствол черного пижонского "магнума".
- Куда собрался? - с наглой ухмылкой рявкнул в окно кругломордый. - А ну остынь!
В то же мгновение дверь комнаты распахнулась, и на пороге появились один за другим еще двое братков с разъяренными мордами и расчехленными стволами.
- Эй, да тут у вас веселье в разгаре! - проревел здоровенный, как медведь, тип, по всей видимости, возглавлявший новоприбывшую компанию, окинув взглядом комнату и увидев два свежих трупа, безжизненное тело Моники на кровати и с виду тоже не подающие признаков жизни тела Маркиза и Лолы на полу. - Рано вы, ребята, веселитесь, прежде разобраться надо с вашим должком!
- Ты это о чем базаришь? - осторожно спросил Виктор, оглядывая братков настороженным взглядом и на всякий случай стараясь не делать резких движений.
- За нахальство надо рассчитаться! - осклабился бригадир. - Это надо так оборзеть, у самого Хопра тачку угнать!
- Эй, пацаны, - Виктор медленно отступил к стене, перебегая взглядом с одного лица на другое, - вы о чем говорите?
Я ни про какую ворованную тачку не знаю!
- Не знаешь? - рявкнул браток. - Да она у тебя, считай, под окном стоит!
По всем понятиям вы попали!
- Эй, эй, пацаны, не горячитесь, - Виктор прижался спиной к бревенчатой стене и поднял руки в знак своих мирных намерений, - давайте по-хорошему разберемся. Я про вашу машину правда ничего не знаю…
- Да кто ты такой, чтобы с тобой разговаривать! - начал "быковать" бригадир. - Всякая рвань залетная будет еще на конкретных пацанов наезжать! Да мы тебе, козел, сейчас канистру бензина в пасть выльем да спичку туда же бросим!
Пока бригадир переругивался с Виктором, Вольф, пользуясь тем, что на него никто не смотрел, дотянулся до своего чемоданчика и незаметно приоткрыл его.
Стоявший возле дверей "браток" услышал щелчок замка повернулся и с криком: "Ты что же это, паскуда, удумал?" - выстрелил в ногу немца из пистолета. Бандит думал этой воспитательной мерой призвать Вольфа к порядку, однако немец упал на пол, перекатился в сторону и выпустил очередь из короткого автомата, который он успел вытащить из чемоданчика.
Незадачливый браток упал как подкошенный, а в комнате воцарился настоящий ад.
Бригадир вскинул свою "беретту", но не успел выстрелить, потому что Виктор оказался быстрее и выпустил в него одну за другой три пули из неожиданно возникшего в его руке револьвера. Бригадира отшвырнуло выстрелами к противоположной стене. Бандит, стоявший под окном, открыл огонь из "магнума", но Виктор находился в мертвой зоне возле самой стены, и пули из "магнума" попали только в лежащего на полу Вольфа, который в ответ поливал окно очередями из автомата, пока в состоянии был держать в руках оружие.
Как только в комнате началась стрельба, Маркиз, к этому времени уже полностью вернувший подвижность своих мышц, отполз в безопасный угол под кровать и помог Лоле сделать то же самое.
"Браток" в окне охнул и пропал из поля зрения. Вольф стонал на полу в луже крови. Виктор метнулся к окну.
Вскочив на подоконник, он обернулся к Вольфу и сказал:
- В старину это называли ударом милосердия, но милосердие тут ни при чем.
Я просто не хочу еще когда-нибудь увидеть твою рожу. - И он выстрелил Вольфу в голову.
Виктор спрыгнул в сад, и оттуда послышались крики и выстрелы.
Наконец все стихло, никаких звуков не раздавалось даже в отдалении. Маркиз выждал еще несколько минут и осторожно высунул голову из-под кровати. Пахло дымом и кровью. В обозримом пространстве живых никого не наблюдалось.
Маркиз, еле двигая плохо повиновавшимися руками и ногами, выполз из-под кровати и попытался подняться. Это удалось ему с третьей попытки, но с ходьбой дело пошло легче, Маркиз быстро приноровился. Он оглядел комнату. Простреленное тело Вольфа валялось посредине, и натекла уже порядочная лужа крови.
У двери в полусидячем положении находился второй мертвец - тот из людей Вольфа, который присутствовал при допросе Моники, самый приближенный.
Очередь из автомата снесла ему полголовы. Маркиз поморщился и направился к двери, потому что от тошнотворного запаха крови и вида покойников ему стало нехорошо.
Однако прежде чем выйти, ему пришлось переступить через тела двух братков - тех самых, что приехали за "лексусом".
- Ох, ребята, - проговорил со вздохом Маркиз, - не в добрый час вы сюда заехали. Уж извините, что я вам такую подлянку сделал. Хотя уж если на самого Хопра вы работаете, то крови небось на вас - вагон! Вот и покарал Господь за грехи…
В следующей комнате валялся труп того мужчины, которого Вольф посчитал спутником Моники. Его убили в начале и отволокли труп сюда, чтобы не действовал на нервы. Очевидно, в саду находятся трупы остальных двух людей Вольфа, которых оприходовал смуглый Виктор, но самого его нигде не было видно.
Если раньше Маркизу было здорово не по себе, находясь в доме с полудюжиной трупов, то теперь стало и вовсе неуютно.
Во дворе ветхий деревянный забор был снесен начисто и стояли две машины: джип вновь прибывших братков и многострадальный "лексус". Дверца джипа была открыта, и мертвый водитель вывалился наружу. Два его товарища валялись в одинаковых безжизненных позах в разном удалении от джипа.
"Значит, в джипе прибыли пятеро - водитель и четверо бойцов. Хопер послал выручать любимый лексус". Тех двоих застрелили в доме Вольф и Виктор, а этих-то кто? А, да черт с ними, - рассердился Маркиз, - нужно ноги уносить…"
На воздухе ему стало легче, и он вернулся в дом. Лола выползла из-под кровати и сидела на полу, очумело глядя перед собой.
- Жива? - приветствовал ее Маркиз. - Встать можешь?
- Ну и ну, - только и могла вымолвить Лола, - ну и бойня…
- Не смотри, а то стошнит, - посоветовал Маркиз. - И поднимайся.
Лола ощупала свои руки и ноги, потом покачала головой из стороны в сторону.
- Интересно, какую гадость они нам вкололи? - простонала она, обхватив голову руками.
- Теперь мы этого не узнаем, потому что они все покойники, - ответил Маркиз и подошел к кровати.
Он подал было Лоле руку, чтобы помочь подняться, но остановился на полдороге. На кровати лежала Моника, а Леня совсем про нее забыл. Теперь он вгляделся повнимательнее. Голова девушки была повернута набок, как у тряпичной куклы, глаза безжизненно смотрели в потолок. "Мертва", - подумал Леня. Он протянул руку и потрогал бледную щеку.
- Ты дашь мне руку или нет? - закричала потерявшая терпение Лола. - Хамство какое!
- Да погоди ты! - отмахнулся Леня, потому что щека Моники оказалась теплой.
Он наклонился над девушкой, осторожно повернул голову, помахал перед глазами рукой. Моника несомненно была жива, только находилась в глубоком обмороке. Странное, нечеловеческое везение: ни одна из многочисленных пуль ее не задела. Она так и лежала на кровати, погруженная Вольфом в полугипнотическое состояние.
- Эй! - не оглядываясь, Маркиз позвал Лолу. - Помоги-ка мне, осмотри ее как следует - не ранена ли?
- Да что ты с ней возишься! - рассвирепела Лола. - Мало нам от нее неприятностей было? Брось ты эту немецкую стерву к чертовой матери и поехали отсюда!
- Делай, что говорю! - прикрикнул Маркиз.
- Да пошел ты! - рявкнула Лола.
Маркиз выругался сквозь зубы и ощупал Монику. На первый торопливый взгляд, все было в порядке. Он легонько пошлепал ее по щекам.
- Дай я стукну! - предложила Лола, которая уже поднялась на ноги и делала теперь вид, что ей плохо.
- Ты же на ногах не держишься, откуда силы на битье возьмутся? - подначил ее Маркиз.
Одарив его взглядом василиска, Лола отвернулась и вышла из комнаты, причем без всякой дрожи перешагнула через двух убитых братков, что лежали возле двери.
Леня покачал головой и присмотрелся к Монике. Ему показалось, что она слегка порозовела. Потом девушка глубоко вдохнула и шевельнула ресницами.
- Вот и ладненько, - обрадовался Маркиз и попытался поднять Монику на руки.
- На кухне что-то горит! - сообщила появившаяся Лола.
Она успела умыться и принесла мокрое полотенце для Маркиза. Он и сам уже слышал явственный запах горевшей тряпки.
- Надо ехать, а то эти, деревенские, милицию звать не станут, а пожарных вызовут, побоятся, что вся деревня сгорит. Помоги-ка мне ее поднять, а то сил как-то мало… - крякнул Маркиз.
- Зачем она тебе сдалась? - снова завелась Лола. - Я себя-то еле таскаю, в ушах звон, голова, как котел, гудит…
- Долго объяснять, уж ты поверь мне на слово, она нам еще пригодится, если, конечно, не помрет раньше времени…
Ну, раз-два, взяли!
Они подхватили Монику За руки и за ноги, потом Маркиз взвалил ее на закорки.
- С чего это ей помирать? - ворчала Лола, отпихивая ногой с дороги тело какого-то братка. - Она еще всех нас переживет, стерва немецкая. Чуть жизни из-за нее не лишились…
- С виду такая худенькая, а тяжеленная, - кряхтел Маркиз, согнувшийся под тяжестью Моники.
Они вышли из избы и направились к стоящей неподалеку "ауди".
"Все машины на месте, - мелькнуло в голове у Лени, - но ведь была еще та, на которой приехал Виктор, ее-то как раз и нету. Стало быть, он жив и рванул отсюда на своей машине. Что и нам необходимо сделать как можно скорее…"
Машина была заперта, и ключей не было, но для Лени такие мелочи не составляли проблемы. Управившись с замком, он впихнул Монику на заднее сиденье, и тотчас же оттуда раздался тихий жалобный визг.
- Пу И! - вскинулась Лола. - Детка, ты жив?
Оказалось, песика заперли в свое время в машине, чтобы не шумел, и Пу И совершенно пал духом от одиночества и тоски.
- Да еще и описался! - Маркиз потянул носом воздух и брезгливо поморщился.
- Это у него нервное, - заступилась Лола, - и к тому же тебе-то какое дело, машина все равно не твоя…
- Точно, - согласился Леня, трогаясь с места. - Да оставь ты его в покое, лучше Моникой займись!
Лола усадила Монику на заднем сиденье, та пришла в себя, но была какая-то вялая.
- Это хорошо, что она такая квелая, - бормотала Лола, - иначе я с ней и сидеть рядом боюсь. Лариска говорила, она единоборства знает. И на фига ее с собой тащить?
При выезде на шоссе Лола оглянулась и заметила сзади в деревне довольно приличное зарево. По дороге к городу им встретились две пожарные машины.
Была глубокая ночь, и гаишникам, надо думать, тоже хотелось спать, поэтому никто их не остановил.
В квартиру Моника поднималась сама, хотя и двигалась как сомнамбула.
Леня тихо-тихо открыл двери. В коридоре никого не было, обитатели коммуналки крепко спали.
- Леня, - твердо сказала Лола, когда они вошли в комнату, - я ее одну оставлять боюсь. Кто знает, что у нее в голове, когда Вольф ей так сильно мозги прополоскал? Может, она совсем сбрендила?
Мы заснем, а она нас сонных прирежет…
- Да уж, - неуверенно проговорил Маркиз, - ну, ты ложись, а я подежурю. Эх, был бы Пу И у нас сторожевой собакой!
Утром Монике стало плохо. Ее тошнило, сильно болела голова. Все тело дрожало крупной дрожью, ноги были ледяными. Хоть она пришла в себя и глядела осмысленно, но язык ей плохо повиновался, и объяснялась Моника больше знаками.
- Отходняк! - со знанием дела определил сосед-алкоголик дядя Гриша, заглянувший в раскрытую дверь. - Ей бы поправиться.., я сбегаю.., или кефиру, если денег жалко!
- Да иди уж, тоже доктор нашелся! - выгнал его Маркиз.
- Инфекция! - уверенно сказала Зинаида Викентьевна, так же из любопытства заглянувшая в дверь. - Леня, а кто это у тебя?
- Лолка, да закрой же дверь! - рявкнул он.
- Так душно же! - огрызнулась в ответ Лола. - И рвотой воняет!
- Левомицетин и грелку к ногам! - категорически заявила Зинаида Викентьевна. - Идем, Ленечка, я дам…
Леня зашел к ней в комнату и плюхнулся на диван, чтобы перевести дух. Ему нужно было сделать несколько важных звонков и даже кое с кем обязательно встретиться, но он не мог уйти, оставив Лолу один на один с больной Моникой.
У соседки были включены утренние телевизионные новости.
"Перестрелка и пожар в поселке Катыши по Выборгскому шоссе", - говорил голос за кадром, и Маркиз увидел знакомый перекресток, а потом - саму деревеньку.
Дом, как ни странно, сохранился, очевидно, нутро выгорело, а толстые бревенчатые стены устояли. Возможно, пожарные оказались на высоте и успели потушить. Забора не было, трава вытоптана, яблони, которые раньше, несмотря на сентябрь, были покрыты густой листвой, теперь стояли с черными голыми ветвями.
"Милиция и пожарные обнаружили в доме и около него многочисленные трупы, всего насчитали десять человек", - спокойно говорил ведущий.