Алый цвет зари - Сергей Фадеев 8 стр.


В Париже в аэропорту Шарля де Голля на них работали трое. Операция готовилась около года, и ее основные исполнители знали практически всех офицеров безопасности на рейсах "Иберии" в лицо и по именам. Человека, которого он должен убить, звали Люсьеном. Крепкий, симпатичный накачанный молодой парень с приятной белозубой улыбкой…

Абу-иль-Сину уже приходилось убивать. Он, палестинец, родившийся в лагере беженцев в Ливане, люто ненавидел всех неверных, лишивших его родины. Да, он был фанатиком! Он не мог им не стать. Его семья была вынуждена скитаться, влачить жалкое существование поначалу в Ливане, потом в Иордании и, наконец, в Сирии. Его отец погиб в долине Бекаа во время израильского артобстрела. Один младший брат был убит в стычке с израильскими солдатами в Газе, второй стал шахидом, взорвал себя на автобусной остановке под Хайфой.

Абу-иль-Син впервые почувствовал себя дома, среди своих, только в тайном лагере на юге Ирана, где готовили террористов. Там ему не надо было притворяться, ловчить, угождать, пресмыкаться, у него появилась ясная и четкая цель, святая цель - уничтожать врагов ислама, гонителей истинной веры. Он тренировался до изнеможения, готов был учиться двадцать четыре часа в сутки, брался за выполнение самых трудных заданий. Он стал яростным и беспощадным.

Ему приходилось прикрывать шахидов, пока они добирались до места готовящегося взрыва. Он участвовал в обстрелах израильской территории ракетами "Кассам", ставил мины-ловушки на границе сектора Газа. Участвовал в стычках с вражескими солдатами. В любой момент он готов был стать шахидом, но его натаскивали для другого, более важного и ответственного задания.

Сейчас душа его пела. Еще бы - его назначили старшим группы боевиков, которые должны были захватить самолет. Взять в заложники две сотни "крестоносцев" и добиться освобождения своих братьев по вере. Он готов был брать чужие жизни, но так же хладнокровно и без колебаний отдаст свою. Он идет на святое дело, душа его будет в раю!..

Пора! Операция должна начаться строго в назначенный час.

Абу-иль-Син встал и двинулся по проходу в хвост самолета, к туалету. Проходя мимо сообщников, он обменялся с ними мимолетными взглядами. Войдя в туалет и заперев дверь, он на всякий случай помочился, тщательно вымыл и вытер руки бумажным полотенцем. Когда он осторожно приоткрыл дверь, то увидел Фатиму. Девушка подошла к нему вплотную, несколько мгновений они неловко потоптались на месте, словно никак не могли разойтись, а потом Фатима проскользнула в кабинку. Он же ловко спрятал полученный от нее стилет в кармане широких брюк и, присев, сделал вид, что завязывает шнурок на ботинке.

Ему навстречу уже шел Саид. Они поровнялись у кресла ни о чем не подозревающего офицера службы безопасности. Саид сделал вид, что споткнулся и боком упал прямо на колени к офицеру. Тот невольно вытянул руки, а Абу-иль-Син молниеносным движением перерезал ему горло. Левой рукой он нашарил под мышкой у офицера кобуру с пистолетом, расстегнул ее и вытащил оружие. Пока все шло по плану. Офицер сидел один, и никто ничего не заметил.

Абу-иль-Син передал нож Саиду, а револьвер заткнул за пояс под пестрой рубашкой. Он все время смотрел в сторону второго салона - не появится ли еще одна бортпроводница. Но ее пока не было…

Саид выждал, когда стюардесса их салона на мгновение повернулась к нему спиной, тут же обхватил ее левой рукой, а правой приставил острое лезвие ножа к горлу.

- Самолет стал свободной территорией палестинского государства! - торжественно проговорил он. - А ты теперь заложница. Хочешь остаться в живых, выполняй мои команды! Поняла?

Он развернул ее лицом к себе. В глазах девушки застыли изумление и ужас. Она молча кивнула.

- Звони капитану по внутренней связи, скажи ему, что ты - в наших руках, а Люсьен убит! Мы полетим в Иран!

Девушка с ужасом смотрела на террориста, но не шевелилась. Она была в шоке. Абу-иль-Син ударил ее по лицу, чтобы вывести из оцепенения. Стюардесса вскрикнула, но теперь к ней вернулась способность к действию, и она повиновалась. Девушка сняла телефонную трубку внутренней связи, соединилась с капитаном и передала ему требования араба. Абу-иль-Син передал стюардессу под наблюдение Саида, а сам вышел в проход между креслами и двинулся в сторону второго салона, где должен был находиться второй офицер охраны - Себастьян. Они столкнулись лицом к лицу, офицер как раз выходил из-за кожаного занавеса, разделяющего салоны. Не раздумывая, Абу-иль-Син выстрелил, раздался испуганный крик и визг пассажиров, две пули попали Себастьяну в грудь, но, видимо, тот был в бронежилете, и поэтому, отлетев назад и вправо, он успел открыть ответный огонь. Третья пуля террориста попала ему в голову…

Абу-иль-Син почувствовал, что ранен, пуля задела его левое бедро. Боль была ужасной. Он громко застонал. Пассажиры в ужасе забились в кресла, женщины голосили, орал чей-то ребенок. Из тамбура выскочил Саид, он сразу все понял и бросился к командиру, но тот остановил его: "Я в порядке! Дело, дело прежде всего!"

Между тем стрелял Абу-иль-Син четыре раза. Одна пуля, не попавшая в цель, пробила обшивку самолета. Герметизация салона была нарушена, воздух со свистом стал выходить наружу. Превозмогая боль, террорист подошел к лежащему в проходе полицейскому с обезображенной головой. Вокруг все было в крови и белых комочках мозга.

Он вытащил пистолет офицера и подозвал Саида. Отдав ему оружие, он приказал стюардессе и Фатиме найти жгут, чтобы перевязать рану. Собрав всю силу воли в кулак, с трудом добрался до своего кресла, извлек из небольшой сумки пакет с лекарствами, отыскал обезболивающее и таблетки, снимающие усталость. Все они были замаскированы под обычный аспирин. Абу-иль-Син сразу принял по три штуки. И только после этого позволил Фатиме и стюардессе перевязать себя. Саид в это время заткнул дыру в обшивке авиалайнера.

Потом Абу-иль-Син взял в руку микрофон и объявил пассажирам на французском языке, что самолет захвачен, что у них есть взрывчатка, изготовленная из специальных жидких компонентов, что полетят они в Иран и что всех отпустят, если израильтяне освободят их товарищей из тюрем. Все это он повторил капитану воздушного лайнера по внутренней связи.

В сущности, пока в их власти находились только два салона. А предстояло захватить еще весь самолет. Стюардессу связали, Фатима осталась в конце самолета, а мужчины двинулись в третий салон.

Оказывать сопротивление им никто не собирался. Две бледные как смерть стюардессы покорно уселись на свободные места. На всякий случай Саид тоже связал им руки. Но вот кабину летчиков пришлось брать штурмом. Дверь пилоты заблокировали и наотрез отказались открывать. Ее взорвали с помощью небольшого заряда, и тут снова пришлось стрелять. Саид смертельно ранил второго пилота - он умер прямо в кресле. Контужен был и капитан воздушного судна. А ведь они хотели их только припугнуть! Теперь до Ирана им не долететь!

Абу-иль-Син чувствовал, что с каждой минутой силы покидают его, и принял решение действовать по второму варианту плана, о существовании которого знал только он.

Террорист приказал пилоту снизиться до трех километров, потом до двух. Они кружили над Барселоной.

С помощью Саида он вытащил труп второго пилота в салон и, отослав помощника вместе с первым пилотом, якобы для перевязки, взял управление лайнером в свои руки. Элементарные навыки для этого он когда-то получил. Араб начал резкое снижение, целясь в одинокий небоскреб на окраине города. Сквозь полуоткрытую дверь до него донесся душераздирающий крик обезумевших от ужаса пассажиров. Но он крепко держал штурвал и беззвучно молился…

Абу-иль-Син промахнулся. Самолет врезался в небольшой холм на окраине… В небо взметнулся огромный огненный шар, а следом за ним над холмом заклубился черный едкий дым…

Вместе с мириадами осколков самолета в воздух взлетело и массивное старинное золотое кольцо, украшенное огромным красным камнем, заигравшим на солнечном свету. До этого оно покоилось в небольшой щели, образованной ковровым покрытием у самой ножки одного из кресел… Кольцо упало на землю, покатилось и застряло в небольшой расселине. Никто из пассажиров в авиакатастрофе не выжил.

Глава пятнадцатая

Петр Вихрев всерьез взялся за свое расследование. А что еще ему оставалось делать? Он начал с обхода соседей и жильцов дома, где жил покойный ювелир.

Петр умел располагать людей к себе, ему охотно отвечали, делились воспоминаниями о старике, но ничего полезного, как правило, сообщить не могли. И только на четвертый день в доме напротив Петр наконец отыскал старушку, которая в день смерти ювелира, как всегда, мучилась бессонницей и видела, как из третьего подъезда вышел мужчина.

- Представительный такой, хорошо одетый, да и в летах, - рассказывала словоохотливая бабушка, - я еще, грешным делом, подумала, от кого это в такой поздний час идет? И куда его несет? В таком возрасте по девкам-то не шастают, - многозначительно заметила она, хитро улыбнувшись своим мыслям…

Это уже был какой-то хвостик. Уже кое-что. Но не более. Ибо портрет незнакомца страдал неопределенностью. Петр долго надоедал Аграфене Семеновне своими расспросами, но добился лишь описания некоторых дополнительных внешних "параметров" позднего визитера - "выше среднего роста, полноватый, в шляпе и плаще". Однако дальше этого старушка решительно не пошла, да и что она еще могла рассмотреть в три часа ночи?

Вечером по дороге в ближайший супермаркет Петр обратил внимание на человека средних лет в джинсах и белой футболке. Ему показалось, что он сегодня уже видел этого мужчину. Может, почудилось? А может, за ним следят? С чего бы это? Хотя в сложившейся ситуации все может быть. Чем черт не шутит!

Проверить это для Петра было делом несложным, элементарными навыками он для этого обладал. Он двинулся вдоль родной улицы, наблюдая за своим отражением в витринах. Пару раз остановился якобы для того, чтобы завязать шнурок. Потом зашел в продовольственный магазин и тут же стремглав выскочил из него, едва не столкнувшись с назойливым типом в белой футболке.

Все стало ясно и очевидно. За ним действительно следили. Причем делал это специалист не самой высокой квалификации. Скорее всего, дилетант. Или человек, сознательно не скрывающий своих намерений.

Петр решил сыграть ва-банк. Он еще раз поймал неумелого "преследователя" на нехитром трюке с заходом на этот раз в супермаркет и, подойдя к мужчине и глядя на него в упор, спросил:

- Вы, кажется, очень хотите со мной пообщаться?

Тот отвел глаза, немного растерявшись, но быстро взял себя в руки и проговорил:

- Вовсе нет, с чего это вы взяли?

- А с того, что я давно вас заметил и вычислил.

- Я просто прогуливаюсь, - не придумал ничего более оригинального и правдоподобного незнакомец.

- Послушайте, - хладнокровно проговорил Петр, - что за детская игра в кошки-мышки. Давайте сядем где-нибудь и спокойно побеседуем. Я готов ответить на все интересующие вас вопросы.

Мужчина какое-то время обдумывал предложение Петра, но для него ситуация действительно была довольно нелепой. Его быстро вычислили. Хотя, кто знает, может, он к этому и стремился… Наконец, он промямлил:

- Ну, если вы так хотите…

- Я не то чтобы хочу, но просто считаю это разумным выходом из создавшейся ситуации…

Они сели под тентом небольшого летнего кафе, Петр заказал две кружки чешского пива и, обращаясь к своему визави, спросил:

- Так чем вас заинтересовала моя скромная персона?

Мужчина уже явно пришел в себя и теперь был готов к общению, даже жаждал его.

- Раз вы решили играть в открытую, то не буду скрывать, что меня наняли. Я работаю в небольшом частном детективном агентстве. Мне поручено "вести" вас.

- И кто же это такой любознательный?

- Один из внуков покойного Александра Петровича, которого вы, кажется, неплохо знали, - выложил мужчина.

- И как же зовут любознательного молодого человека?

- Зовут его Сергеем, и он тоже ювелир по профессии.

- Понимаю, продолжатель дела предков, юный представитель почтенной трудовой династии…

- Если хотите, можно и так сказать…

- И что же вы должны выяснить обо мне?

Мужчина дождался, пока официант поставит запотевшие кружки и отойдет от стола, а потом ответил:

- Как вы прекрасно понимаете, наследники лишились тридцати тысяч долларов, которые вам дали в залог. Да и вся эта история с рубином, который вдруг оказался фальшивым, бросает тень на профессиональную репутацию ушедшего из жизни старого мастера. В своей среде он был фигурой известной, если хотите, авторитетной. Я, правда, в последнее время стараюсь избегать этого слова, по всем известным причинам оно приобрело какой-то негативный оттенок. Ведь на самом деле авторитет в любом деле так просто не завоюешь. А у покойного он явно был. Как видите, я ничего от вас не скрываю, убедившись, что вы человек умный и опытный…

- Вы, наверное, понимаете, что деньги не у меня, а в милиции. Я же сам в этой самой истории с рубином лишился целого состояния!

- Вы считаете, что камень, который вы отдали Александру Петровичу, был подлинным?

- Вне всякого сомнения. Уважаемый ювелир ни минуты в этом не сомневался. Он внимательно его осмотрел и, только поняв, что имеет дело с оригиналом, дал мне деньги в залог. Я попросил реализовать кольцо, человек я небогатый, а тут вдруг такое наследство… И тут же удача, поманив меня своим ярким оперением, как это ни банально и пошловато звучит, вспорхнула и была такова…

- Вижу, вас потянуло на экзотические сравнения. Впрочем, я вас понимаю. Когда речь идет о таких деньгах, невольно тянет изъясняться особым штилем…

- Наверное, это так. Но что же нам теперь с вами делать?

- Да вот пока мы с вами беседовали, мне, знаете ли, в голову пришла мысль: не объединиться ли нам?

- То есть?

- Буду до конца откровенным. Я ведь намеренно следил за вами так, чтобы вы меня легко "разоблачили". Надеялся, что вы меня вычислите и сами заговорите со мной.

- Даже так?

- Я бывший работник МУРа и кое-что смыслю в этом деле. Да и предварительная информация, собранная о вас, свидетельствовала о том, что вы и сами не чужды распутыванию всяких деликатных дел. Или я не прав?

- Вижу, что вы основательно подготовились…

- Уверяю вас, это было несложно, имея знакомства в милицейских кругах. Так что вы скажете на мое предложение?

- Собственно говоря, я ничего не имею против. Одна голова хорошо, а две - лучше. Скрывать мне нечего. Я в этом деле - самая пострадавшая сторона. Совесть моя чиста. Наследство я получил по завещанию, к Александру Петровичу обратился, поскольку давно его знал. Помочь в восстановлении доброго имени старика с радостью готов. Сотрудничать так сотрудничать… Но пора, по-моему, вам представиться. Я ведь даже толком не ведаю, как вас величать?

- Николаем Андреевичем. Можно просто - Николаем. А я вас Петром могу называть?

- Конечно. Без проблем.

- Поскольку я сам на вас, Петр, вышел, то в знак доверия к вам могу сообщить деликатную информацию. У Александра Петровича в ту злосчастную ночь были гости…

- Гости?

- Да. Двое мужчин и одна женщина.

- Неужели? Я знаю только об одном мужчине.

- Догадываюсь, от кого сведения. Но их было двое, и еще одна женщина, уверяю вас.

- И как же вам удалось это узнать? - не удержался Петр.

- От нее самой.

- Вот это да! - удивился Петр. - Где же вы ее нашли?

- А я ее и не искал, она сама пришла и все рассказала - это внучка Александра Петровича, Ольга.

- И в котором часу она от него ушла?

- В половине второго ночи.

- Так поздно?

- Именно так. Между прочим, Ольга - любимая внучка Александра Петровича. Точнее, была любимой внучкой. Увы. Последнее время она во всем помогала старику. Убиралась у него, готовила, стирала… Весьма положительная особа, серьезная и рассудительная, несмотря на сравнительно юный возраст.

- Почему в ту ночь она не осталась ночевать у Александра Петровича?

- Старик не терпел постоянного присутствия в своем доме даже родных и дорогих ему людей. Кроме того, он не любил посвящать их в свои коммерческие дела. Такой уж он был человек. Как-никак тяжелые времена пережил. Как я понял, он стал весьма интравертным и скрытным. К тому же явно не хотел, чтобы Ольга увидела людей, которых ожидал ночью.

- Странно, что он не задержал внучку - в такой час выходить на улицу небезопасно.

- Ольга сказала, что он дал ей денег на такси, а ушла она незаметно. Старик выпустил ее через черный ход. У них подъезд такой, есть парадный вход, а есть и черный. Им пользуются только старожилы, у старика как раз ключ имелся. И он, повторюсь, явно не хотел, чтобы внучка увидела его клиентов.

- Вам удалось что-нибудь узнать о поздних визитерах? - спросил Петр.

- Во всяком случае, такси они не заказывали. Их явно дожидались автомобили где-то поблизости. Надо опросить жителей на соседней улице, может, кто-то из них заметил чужую машину. Вдвоем это делать сподручней, легче и быстрее. Вы согласны?

- Согласен.

- Вот и чудненько. Итак, будем считать, что мы договорились и стали компаньонами в этом деликатном и явно непростом деле.

- Предпочитаю слово "напарники"…

- Как вам, Петр, будет угодно. Я согласен.

Они допили пиво. От второй кружки Николай решительно отказался. Расплатившись, обменялись номерами мобильных телефонов и договорились встретиться на следующий день в десять часов утра, чтобы начать опрашивать жильцов пятиэтажек на соседней улице.

Открыв ключом железную дверь в свою квартиру, Петр сразу же почувствовал, что там кто-то есть. Это явно была не Надежда. Он решительно прошел на кухню и увидел там уютно расположившихся троих мужчин - одного солидного, в элегантном модном пиджаке в мелкую клеточку, и двух молодых амбалов в джинсовых костюмах, в голубом и черном. Они спокойно пили чай из его любимых больших фаянсовых кружек. "Ничего себе", - только и успел подумать Петр.

- Что же вы так смутились, дорогой хозяин? - спокойно произнес солидный "налетчик". - Проходите и присоединяйтесь к нам. Смелее, смелее!

Петр почувствовал, что во рту у него вдруг пересохло. Потоптавшись на месте, он опустился на свободный стул.

- Вы, дорогуша, не бойтесь, мы у вас ничего не взяли, не украли и впредь ничего подобного делать не намерены. Мы пришли с вами побеседовать, разжиться кое-какой информацией. И только.

- Так ведь я сам ничего не знаю, - заметил Петр, облизав сухие губы.

- Ой ли, дружище?!

- Уверяю, что это так!

- А может, память немного освежить? Ну-ка, Василий, помоги ему!

Один из верзил послушно потянулся через стол и ткнул Петра кулаком в челюсть. Стул опрокинулся, хозяин квартиры, отлетев к стене, ударился головой о батарею. Свет в его глазах померк, а сильная боль сменилась состоянием полнейшей индифферентности - он благополучно потерял сознание.

Назад Дальше