- Неужели вы все-таки откопали французские сплетни?
- Разве вы сами этого не хотели?
- Еще как хотел! Но не надеялся. Шансы были мизерные. Так какую же форму слухи приняли во Франции? Хроника? Письмо?
- Нет. Нечто более удивительное. Собственно говоря, более серьезное. Похоже, что канцлер Франции упомянул об этом в речи перед Генеральными штатами в Туре. И был весьма красноречив. Пожалуй, его краснобайство меня и утешило.
- Почему?
- Ну, на мой слух его речь звучит совсем как выступление американского сенатора, охаивающего во всю мочь перед своими избирателями внесенный коллегой законопроект, который им явно не нравится. В общем, хочу сказать, похоже на политиканов в Штатах.
- Вам бы работать в Скотленд-Ярде, Брент. И что же заявил досточтимый канцлер?
- Это, к сожалению, по-французски, а я в нем не слишком силен. Так что вам лучше прочесть самому.
Он протянул Гранту листок, исписанный детским почерком.
Грант прочитал:
"Reqardes, je vous prie, les evenement qui apres la mort du roi Edouard sont arrives dans ce pays. Contemplez ses enfants, deja qrands et braves, massacres impunement, et la couronne transportee a l'assassin par la faveur des peuples".
- "В этой стране", - повторил вслух Грант. - Значит, уже тогда он отнюдь не симпатизировал англичанам. Он даже предполагает, что мальчики были " зверски убиты " с согласия народа. Так что нас почитают за нацию варваров.
- Точно. Именно это я и имел в виду. Точь-в-точь как конгрессмен, пытающийся доказать свою правоту во что бы то ни стало. А на самом деле французы в том же году, приблизительно через шесть месяцев, отправили к Ричарду послов, видимо, выяснив, что слухи не соответствовали действительности. Ричард сам подписал посольству охранную грамоту. Вряд ли он поступил бы так, если французы все еще продолжали бы славить его как злодея и убийцу.
- Резонно. У вас есть даты появления слухов в Англии и во Франции?
- Конечно. Кройлендский монах описывал события в конце лета 1483 года. Он упомянул, что распространился слух о том, будто принцев убили, но никто не знает как. Инцидент на заседании Генеральных штатов произошел в январе 1484 года.
- Великолепно! - воскликнул Грант.
- Почему вы хотели найти второе упоминание о виновности Ричарда?
- В качестве дополнительного доказательства. Знаете, где находится Кройленд? Близ Или. Именно в тех краях Джон Мортон, епископ Илийский, скрывался после своего побега от Букингема.
- Мортон! Ну, конечно…
- Если слухи исходили от Мортона, они должны были появиться и на континенте, когда он перебрался туда. Мортон бежал из Англии осенью 1483 года, а слухи во Франции датированы январем 1484-го.
- Мортон! - воскликнул Кэррэдайн, со вкусом произнося это имя. - Как только в этом деле что-нибудь не чисто, мы наталкиваемся на Мортона.
- Вы тоже это заметили?
- Он принимал участие в заговоре с целью убить Ричарда до его коронации, он стоял за восстание против Ричарда после его коронации, а его бегство на континент - чистое предательство.
- Ну, это всего лишь домыслы, никакой суд не примет их за отсутствием прямых улик. Но после того, как Мортон перебрался через Ла-Манш, его уже можно документально уличить в предательской деятельности. Он со своим приятелем, неким Кристофером Эрсвиком, работал в интересах Генриха не покладая рук, "отправляя подметные письма и тайных посланников" в Англию с целью мутить народ против Ричарда.
- Да? Я не так хорошо знаком с судопроизводством, как вы, но, по-моему, подрывная деятельность Мортона в Англии не домысел, а факт. Он не стал бы дожидаться своего прибытия во Францию, чтобы начать агитацию против Ричарда.
- Конечно, нет. Для Мортона уход Ричарда со сцены был вопросом жизни или смерти. Останься Ричард - судьба Мортона была бы решена. Ему пришел бы конец. Он не только не занимал бы высокого положения в церкви, но вообще стал бы ничем. Лишился бы своих многочисленных приходов и превратился в рядового священника. И кто?! Он, Джон Мортон! Мортон, которому было рукой подать до архиепископства. А если он поможет Генриху Тюдору взойти на престол, то сможет стать не только архиепископом Кентерберийским, но и кардиналом. Мортону позарез было нужно, чтобы Ричард не взошел на английский престол.
- Что ж, - произнес Брент, - для подрыва власти человек, пожалуй, и впрямь подходящий. Не думаю, чтобы его мучила совесть. Распустить какой-нибудь слушок, обвинить в детоубийстве ему ничего не стоило.
- А вдруг он заблуждался или же искренне верил в это…
Несмотря на свою неприязнь к Мортону, Грант не изменил привычке взвешивать все за и против.
- Верил в то, что принцы были умерщвлены?
- Да. Ведь слух мог распустить кто-то другой. В конце концов страна, по-видимому, была наводнена измышлениями Ланкастеров, выдуманными по злобе и в целях пропаганды. И он мог просто передавать услышанное дальше.
- Гм! Я бы не оставлял мысли о том, что Мортон мостил дорогу к их будущему убийству, - язвительно заметил Брент.
- Я тоже, - рассмеялся Грант. - Что еще вы вычитали у вашего кройлендского монаха?
- Мало утешительного. После того, как я отправил ту паническую телеграмму, я обнаружил, что особо доверять ему нельзя. Монах только записывал те слухи, которые до него доходили. Например, он пишет, что Ричард вторично короновался в Йорке, а ведь это полная чепуха. Если он допускает ошибки и искажает такой общеизвестный факт, как коронация, то как летописец не заслуживает доверия. Однако, он знал о " Титулус региусе ". Он подробно записал обо всем, связанном с ним, включая леди Элеонору.
- Занятно. Даже монах в Кройленде был наслышан, на ком, как предполагалось, Эдуард женился в первый раз.
- Да. Мор измыслил Елизавету Люси много позже.
- Не говоря об отвратительном вымысле, что Ричард ради притязаний на корону опозорил собственную мать.
- Что?
- Монах пишет, что Ричард настоял на публичной проповеди, в которой утверждалось, будто Эдуард и Георг были сыновьями его матери от другого отца и что поэтому он, Ричард, являлся единственным законным наследником.
- Мор мог бы выдумать и более убедительную байку, - сухо заметил молодой Кэррэдайн.
- А ведь Ричард жил в доме у матери, когда возникли эти слухи!
- Да, верно, он действительно жил у нее. Я и забыл. У меня не такой дотошный склад ума, как у вас, полицейских. Вы, вероятно, правы, говоря, что Мортон был распространителем этой сплетни. Но слухи могли пойти и из другого источника…
- Что ж, возможно. Но готов побиться об заклад, что это не так. Я вообще не верю тому, что существовала всеобщая молва об исчезновении мальчиков.
- Почему?
- Сам пока не понимаю. Мне кажется - прими дело серьезный оборот, например, в случае обострения положения в стране, Ричард немедленно предпринял бы какие-либо контрдействия. Вот когда распространилась выдумка о том, будто он собирается жениться на своей племяннице Елизавете - старшей сестре принцев, он взвился до небес. Он не только рассылал письма в разные города, решительно опровергая эти слухи, но был в такой ярости (очевидно, понимая возможные последствия клеветы), что созвал совет Лондона в самом большом зале, который только мог найти, чтобы собрать сразу всех вместе, и без обиняков заявил им, что думает обо всем этом.
- Да, конечно, вы правы. Ричард всенародно опроверг бы эту клевету об убийстве, если бы она имела широкое распространение. Ведь она была куда более ужасна, чем измышления о его женитьбе на племяннице.
- Да. Тем более, что в те времена вы могли получить церковное благословение на брак с племянницей. И если уж Ричард пошел на крайние меры, чтобы опровергнуть слухи о женитьбе, то еще более решительно пресек бы молву об убийстве принцев, если бы она имела место. Вывод очевиден: никаких слухов об исчезновении мальчиков или их убийстве не было.
- Лишь одинокий слушок, перекочевавший из Англии во Францию…
- Да, только мортоновская сплетня. Но в целом ничто не дает оснований тревожиться о мальчиках. Я имею в виду вот что: во время полицейского расследования обычно ищут какие-либо отклонения от нормы в поведении лиц, подозреваемых в преступлении. Почему Икс, который обычно ходит в кино по четвергам, именно в тот вечер в кино не пошел? Почему доход Игрека оказался вполовину меньше обычного? И все такое прочее. Но в короткий промежуток времени между коронацией Ричарда и его гибелью все без исключения ведут себя вполне нормально. Мать мальчиков возвращается из своего уединения и мирится с Ричардом. Девочки возобновляют свой обычный образ жизни при дворе. Принцы, вероятно, продолжают занятия, прерванные смертью отца. Их молодые кузены занимают места в Совете и, очевидно, пользуются авторитетом в городе Йорке, благо им адресуют разные прошения. Совершенно обыденная, мирная картина: все занимаются своими повседневными делами, и нет никаких намеков на то, что в семье произошло убийство.
- Похоже, что я все-таки возьмусь за книгу, мистер Грант.
- И вы наверняка напишете ее. Вам нужно не только обелить Ричарда, но и снять с Елизаветы Вудвилл обвинение в том, что она смирилась с убийством сыновей за 700 марок в год.
- Конечно, я не могу обойти этот вопрос. Но у меня должна быть своя теория относительно судьбы мальчиков.
- Она у вас будет.
Кэррэдайн отвел взор от похожих на клочья ваты облачков, плывущих над Темзой, и вопросительно взглянул на Гранта.
- Откуда у вас такая уверенность? - спросил он. - Вы похожи на кота у миски со сметаной.
- Просто в течение этих одиноких дней, что вы не навещали меня, я вел следствие полицейскими методами.
- Полицейскими методами?
- Вот именно. Кому что выгодно и так далее… Мы обнаружили, что смерть мальчиков не принесла бы Ричарду ни малейшей пользы. Вот я и пытался понять, кому была выгодна их гибель. Тут-то и выплывает "Титулус региус".
- Что общего может иметь "Титулус региус" с этим убийством?
- Генрих VII женился на Елизавете, старшей сестре мальчиков.
- Так…
- Благодаря этому он вынудил лагерь Йорков смириться с тем, что он занял трон.
- Ну и что?
- А то, что, отменив "Титулус региус", он сделал ее законным ребенком.
- Да, конечно.
- Тем самым он снял обвинение в незаконнорожденности и с ее братьев; у них появилось преимущественное перед ней право на престол. Иными словами, отменив "Титулус региус", Генрих сделал старшего из принцев королем Англии!
Кэррэдайн даже прищелкнул языком. Его глаза за линзами очков в роговой оправе заблестели от удовольствия.
- Итак, - произнес Грант, - я предлагаю продолжать расследование в этом направлении.
- Согласен! Что вы хотите узнать?
- Я хочу узнать как можно больше о признании Тиррела. Но сперва я бы хотел выяснить, какова судьба всех наследников престола из рода Йорков, которых Ричард оставил живыми, здоровыми и преуспевающими. Всех без исключения. Вы можете это сделать для меня?
- Конечно. Это просто.
- И я бы не прочь иметь побольше сведений о Тирреле. Как о человеке, я имею в виду. Кто он был, что делал…
14
К следующему посещению Кэррэдайна Грант уже сидел в постели.
- Вы не можете себе представить, - сказал он Бренту, - до чего ласкает взор противоположная стена после этого осточертевшего потолка.
Его тронула искренняя радость Кэррэдайна, и некоторое время они толковали о здоровье Гранта, после чего перешли к делу. Начал Грант:
- Ну, как жилось йоркистским наследникам престола при Генрихе VII?
- Сейчас расскажу, - отозвался молодой человек, вытаскивая из кармана пачку записей. - С чего начать?
- О Елизавете нам все известно. Генрих женился на ней, и она была английской королевой до самой смерти. После чего он сделал предложение безумной Хуане Испанской.
- Да. Елизавета вышла за Генриха весной 1486 года, вернее в январе, через пять месяцев после Босвортской битвы, и умерла весной 1503 года.
- Семнадцать лет… Бедная Елизавета. Эти годы с Генрихом должны были показаться ей семью десятилетиями. Он был, мягко говоря, не весьма любящим мужем. Давайте пройдемся по всему семейству. Я имею в виду детей Эдуарда. Судьба двух мальчиков неизвестна. Начнем с Цецилии.
- Ее выдали замуж за старого лорда Уэллса и отправили на жительство в Линкольншир. Анна и Екатерина подросли, вышли замуж и стали добрыми ланкастерцами. Бригитта, самая младшая, постриглась в монахини в монастыре Дартфорда.
- Пока что все весьма обыденно. Кто следующий? Сын Георга?
- Да. Юный Уорик. Заключен пожизненно в Тауэр и казнен по сомнительному обвинению в попытке к бегству.
- Так. А дочь Георга, Маргарита?
- Она стала графиней Солсбери. Ее казнь Генрихом VIII по сфабрикованному обвинению является, пожалуй, классическим образцом юридического убийства.
- А сын Елизаветы? Единственный наследник?
- Джон де ла Поль. Он отправился жить к своей тетушке в Бургундию.
- К Маргарите, сестре Ричарда?
- Да. Он погиб во время бунта Симнела. Но у него остался младший брат, которого вы не поместили в свой список и который был казнен Генрихом VIII. Поверив обещаниям Генриха VII, он сдался ему на милость, и король, по-видимому, решил, что нарушить их будет дурным знамением. А вот Генрих VIII решил не рисковать. Кстати, одним де ла Полем он не ограничился. В нашем списке не хватает еще Эксетера, Саррея, Букингема и Монтегю. Он избавился от всех четверых.
- А сын Ричарда? Джон? Тот, незаконный?
- Хотя Генрих VII и выделил ему пенсию в 20 фунтов в год, с ним покончили в первую очередь.
- В чем его обвинили?
- Якобы в получении приглашения в Ирландию.
- Вы шутите!
- Нисколько. Ирландия являлась центром притяжения всех сил, сохранивших верность Йоркам. Йорки были там весьма популярны, и получить оттуда приглашение было равносильно смертному приговору. Хотя я не могу представить себе, почему Генрих так опасался юного Джона.
- Его права на трон были все же законнее, чем у Генриха, - усмехнулся Грант. - Он являлся хоть и незаконнорожденным, но единственным сыном короля, в то время как Генрих был правнуком незаконнорожденного сына младшего сына короля.
На некоторое время в палате воцарилось молчание. Затем в тишине послышался вздох Кэррэдайна.
- О чем вы?
- О том же, что и вы.
- Это были узаконенные убийства, - произнес Грант. - Убийства под прикрытием закона. А вот двум детям серьезное обвинение не предъявишь.
- Да, вы правы, - согласился Кэррэдайн, наблюдая за воробьем на подоконнике. - Следовало найти какой-либо иной путь. В конце концов дети являлись весьма важными фигурами.
- Я бы сказал - ключевыми.
- С чего мы начнем?
- С того же, с чего начинали, рассматривая наследников Ричарда. Надо узнать, где находились все замешанные лица в первые месяцы царствования Генриха и чем они занимались. Ну, хотя бы в первый год его правления. Где-то нормальный ход событий должен будет нарушиться, так же, как это случилось при подготовке коронации юного наследника.
- Совершенно верно.
- Вам удалось что-нибудь разузнать про Тиррела? Кем он был?
- Удалось. Он был вовсе не тем, за кого я его принимал. Он представлялся мне каким-нибудь прихлебателем. А вам?
- И мне тоже. А разве не так?
- Нет. Он был важной персоной. Сэр Джеймс Тиррел Гиппингский. Состоял в различных… комитетах, если можно так выразиться, при Эдуарде IV. А при осаде Бервика был удостоен звания "рыцаря-знаменосца", не знаю, правда, что оно значит. И при Ричарде он вполне благоденствовал, хотя я нигде не нашел сведений, принимал ли он участие в битве при Босворте или нет. Туда многие подоспели слишком поздно, так что я не думаю, чтобы это имело какое-либо значение. Во всяком случае, придворным угодникам, как я считал, он не был.
- Интересно. А как ему жилось при Генрихе VII?
- А вот это и в самом деле интересно. Для столь верного и удачливого слуги Йорков он неожиданно стал процветать и при Генрихе. Генрих назначил его комендантом замка Гисне, что в английских владениях во Франции. Затем его отправили послом в Рим. Он входил в состав комиссии, готовившей Этапльский договор. Генрих даровал ему пожизненную ренту с некоторых земель в Уэльсе, но потом сменил на равноценные доходы в графстве Гисне - не могу понять, почему…
- А я могу, - сказал Грант. - Не обратили ли вы внимание, что все почести и поручения, которыми его удостаивали, были вне Англии? Даже рента с земельных доходов?
- Ну и что? Что вы хотите этим сказать?
- Пока что ничего… Может быть, он просто считал, что для его бронхита климат Гисне лучше подходит. Вообще-то, когда начинаешь знакомиться с событиями тех лет, видишь, что любое из них может трактоваться по-разному. Как шекспировские пьесы, они могут вызывать бесконечные интерпретации. И долго продолжался этот "медовый месяц" Тиррела с Генрихом VII?
- О, довольно долго. Все шло отлично до 1502 года.
- А что случилось в 1502 году?
- Генрих прослышал, будто Тиррел готовился помочь одному из йоркских арестантов в Тауэре бежать в Германию. Тогда он отправил весь гарнизон Кале осадить замок Гисне. Это показалось ему недостаточным, поэтому он послал еще и своего лорда хранителя печати… - вы знаете, что это значит?..
Грант кивнул.
- Отправил своего лорда хранителя печати (что за звание вы, англичане, придумали), чтобы тот предложил Тиррелу, гарантируя ему безопасность, подняться на борт корабля в Кале для беседы с канцлером казначейства.
- Что вы говорите?!
- Представьте себе! Ну, и Тиррел оказался в подземелье Тауэра и был обезглавлен "в большой спешке и без суда" 6 мая 1502 года.
- Ну, а что известно о его пресловутом признании в убийстве принцев?
- Такого не было.
- Что?!
- Не смотрите на меня так. Я тут ни при чем.
- Но я думал, что он признался в убийстве!
- Да, судя по различным источникам. Но в них только упоминается самый факт признания, и все… Самого признания, понимаете, его протокола - нет! И, видимо, не было.
- Вы хотите сказать, что Генрих ничего не обнародовал?
- Ни единого слова. Его придворный летописец, Полидор Вергилий, сочинил рассказик о том, как убили принцев. Уже после казни Тиррела.
- Но если Тиррел признался, что умертвил мальчиков по наущению Ричарда, почему же он не был публично казнен за это преступление?
- Представления не имею.
- Позвольте мне внести ясность. О признании Тиррела до его казни ничего не было известно. Тиррел якобы признался в том, что давным-давно, в 1483 году, почти двадцать лет назад, он примчался в Лондон из Уорика, взял ключи от Тауэра у его коменданта - забыл его имя…
- Брэкенбери. Сэр Роберт Брэкенбери.