Подарки ласкали глаз Саин-хана. Золотые и серебряные изделия, мех, посуда. Особенное внимание привлекла ваза, которую сделал Юсуф. Тонкая талия вазы опиралась на изящное расширение, на стенках которого, изображено солнце во время заката. Верхняя часть вазы - это небо, где среди зари, парят ястребы. Хан взял в руки вазу, долго и восхищено крутил ее в руках.
- Кто же сделал такую красоту?
- Саму вазу изваял горшечник, живущий среди нас, росписи дело рук наших умельцев.
- За такую работу не жалко коня.
- Если светлый хан желает, я подарю ему жеребца, от твоего имени, из своей конюшни.
- Но это твой жеребец, - хан расцвел в улыбке.
- Для нашей дружбы ничего не жалко!
- Хорошо, я подарю тебе подарок, который стоит хорошей лошади. Хан хлопнул в ладоши. Слуга принес шкатулку тонкой восточной работы. Савич душевно благодарил хана, приговаривая:
- Вот Ефросинья будет рада.
Хан поставил вазу на ковер, и взял в руки лук, который был искусно украшен золотом и серебром. В местах крепления тетивы - головы дракона, отлитые из чистого золота, с красными янтарными глазами.
По поведению хана было видно, что он очень доволен дарами, но по его лицу то и дело пробегала тень тревоги.
- Тебя что-то беспокоит?
- Так, ничего.
Вошел слуга и что-то сказал хану.
- К тебе просятся твои слуги.
- Это не слуги, а мои помощники. Если хан соблаговолит, я бы попросил разрешения выйти.
Несколько секунд в нем шла борьба, но все-таки разрешил послу выйти.
Звяга отвел его в сторону, так чтобы никто не мог подслушать, поведал о сообщении неизвестной девушки.
Данила Савич задумался. Он понимал, что отряд нукеров выходил из города без ведома хана. Это говорит, что кто-то хочет разрушить договоренности, завладеть ценностями, но только ли ценностями. Девушка предупреждает об опасности со стороны какого-то слуги.
От кого она принесла это предупреждение? Ясно одно, что существует заговор, скорее всего в опасности сам хан. Но чего стоит наш договор с ним, если над ним нависла угроза, может смениться наместник?
Данила Савич принял решение.
- Идите за мной.
Терентий и Звяга поспешили за ним. Оставив у входа в шатер своих помощников, Савич решительно шагнул под откинутый полог. Внезапное появление посла вывело хана из глубокой задумчивости. На его лице, на миг отразился испуг. Данила Савич сел поближе к хану и одними губами сказал:
- Светлый хан, необходимо выйти из шатра и поговорить, ты в опасности. Затем выразительно взглянул на хозяина шатра и приложил палец к своим губам. Продолжил обычным голосом:
- Выйдем на свежий воздух, в тени мудрые решения приходят быстрее.
- Думаю, что ты прав, посол, - после недолгих колебаний согласился хозяин шатра. Когда они вышли, к ним присоединились Звяга и Терентий. Данила Савич осторожно осмотрелся и только после этого попросил хана выслушать своих помощников.
Звяга в подробностях рассказал о треволнениях прошедшей ночи. Хан становился все более хмурым, его даже немного трясло. Когда Звяга рассказал о каком-то слуге, которого надо опасаться, он встрепенулся.
Саин-хан говорил на монгольском языке, Терентий переводил.
- Кажется, я знаю, кто этот слуга, это мой телохранитель.
Однажды я видел странную встречу Менгу и моего самого доверенного слуги Кади. Тогда мне это показалось подозрительным, но я не придал этому большого значения. Необходимо обезвредить сначала слугу, затем Менгу. Под его началом все мое воинство….
Звяга присвистнул и предложил нехитрый план, который сразу был принят. По краям ковра сидят гости Саин-хана их лица безмятежны, они смеются, поглощая яства. Хан хлопнул в ладоши. Вошел слуга.
- Принеси еще угощений моим гостям.
Напряженное лицо слуги расплылось в подобострастной улыбке. По всей видимости, он ожидал совсем другого поворота событий.
Через минуту он принес фрукты, но когда он приблизился к ковру, Звяга нанес ему удар в колено, и через миг обезоруженный телохранитель лежал лицом вниз со связанными руками.
Когда к нему подошел хан, он зашипел змеей:
- Не успел я отомстить за своего брата, которого ты убил.
- Расскажи. За что я убил его?
- Моему брату по твоему приказу сломали хребет, лишь зато, что у него был плохой конь.
- Говори яснее.
- Из-за того, что конь едва мог передвигать ногами, к бою, прискакал, когда он уже закончился. Его убили по твоему приказу, как труса.
- Кто тебе это сказал?
- Темник Менгу.
- А если он соврал?
- Сотники, Садни и Кули, подтвердили.
- Сейчас придет Менгу, ты послушаешь наш разговор и все поймешь. Терентий утащил связанного слугу за ширму.
Менгу вошел в шатер, бесцеремонно сел на ковер.
- Я слушаю тебя, хан.
- Расскажи нам, мой визирь, куда и зачем из города выходили сотни Садни и Кули?
- Мои лазутчики выследили урусов в окрестностях города.
- Почему ты не доложил мне?
- Была уже поздняя ночь, я не хотел тебя тревожить.
- Зачем преследовать урусов, если до утра они никуда не уйдут? Разве ты не знал, что к нам прибыло посольство.
Менгу все сложнее отвечать на вопросы. Он сделал паузу, чтобы найти заготовленный ответ, но его не было.
- Я хотел проконтролировать их передвижения, - промямлил Менгу, первое, что пришло ему в голову.
- Почему ночью и тайно?
Менгу молчал. Его разум не находил ответа. Хан усмехнулся, и, глядя прямо в глаза своему военачальнику, сказал:
- Ты так же уходил во главе двух сотен, когда пропадали обозы с ясаком, которые мы отправляли в Золотую Орду* (Пояснения в конце книги).
Менгу молчал.
- С этим мы разберемся чуть позже, а сейчас ответь на такой вопрос: "За что ты приказал от моего имени убить брата телохранителя Кади? Сейчас приведут твоих сотников. Они все расскажут".
Менгу как затравленный зверь вскочил на ноги. Он видел, что у хана и его гостей урусов нет оружия.
Лицо его исказилось в ярости, слова наполненные ненавистью, со стоном срывались с губ военачальника.
- Ни-к-то отсю-ю-да не уйдет! Я стану ханом! Нетронутое гнездо урусов я сожгу-у.
Он сделал шаг к хану, взмахнул саблей, но стрела с золотым наконечником, выпущенная из подаренного хану лука, отбросила его назад. Менгу лежал у входа в шатер, с торчащей из его плеча стрелой. Сознание медленно возвращалось к нему. Рядом ним стоял телохранитель хана Кади, который неведомо как избавился от пут.
- Ты убил моего брата и сейчас умрешь.
- Глупппец! Ттты бы сттал бо-бо-огатыммм!
- Если бы ты стал ханом, то я отправился вслед за моим братом. Зачем тебе свидетели твоей подлости. Кади ударил кинжалом Менгу в грудь, затем тяжело подошел к ковру, где сидели хан, Савич и Звяга. В стороне стоял Терентий, который нацелил стрелу с золотым наконечником прямо в грудь слуги.
- Я в твой власти, хан!
Кади опустился на колени и склонил голову, ожидая своей участи.
- Ты свободен.
- Убей меня, хан. Моя жизнь теперь станет хуже смерти.
- Ты можешь остаться и продолжать служить мне, но тебя будут называть Саидом. Иди Саид.
Опустив голову, слуга вышел. Послы переглянулись.
- Почему ты не казнил его?
- Он заглянул в глаза смерти и познал подлость человеческую. Теперь он будет предан мне. Если я его казню, то придет другой. Кто знает? С какими мыслями и кто его хозяин?
Продолжать переговоры не было ни сил, ни желания, но хан не хотел отпускать своих спасителей…
* * *
Фома находился среди дружинников, когда вокруг них стали собираться жители города.
- Зачем приехали, продаваться? - старенький дед с клюкой, склонив голову набок, смотрел снизу вверх на дружинника. От старости и недоедания, он едва стоял на ногах, опершись на сучковатую палку.
- Зачем ты так? - подошел к старику Фома.
- А как же с вами говорить, если мунголам хороших лошадей привели, подарки дарите, а мы русские люди от голода помираем?
- Мы пришли откупиться и тем спасти свою землю от нашествия, отвести смерть от своих семей. Не надо так осуждать нас.
- Фома подошел к повозке, вытащил из сумки кусок хлеба, отдал старику.
- Спаси тебя Христос! - дед поклонился ему, завернув хлеб в тряпицу, поковылял в сторону.
Один из дружинников остановил его и спросил:
- Отец, почему не ешь хлеб?
- Я стар, если помру, потеря невелика, а если умрет внучек….
Глаза его наполнились слезами, он, еще больше припадая на палку, побрел к избе.
Коротенькой паузы хватило, чтобы сердца дружинников захотели помочь этим обездоленным людям. Они стали поспешно развязывать походные мешки и раздавать свои съестные запасы в протянутые руки.
Афанасий, избавившись от хлопотной обузы охранять подарки, вздохнул спокойно. Можно отдохнуть. Он присел на поваленное дерево. Его мысли вернулись к Устинье, к ее словам: "А как же Настенька?" Он усмехнулся и подумал: "Кажется, все идет на лад! Бог даст, все обойдется". Он не сразу услышал, как к нему подошел Фома.
- Послушай, Афанасий, есть работа, которую должны выполнить мы с тобой. Ждать, пока выйдет от хана Савич нельзя. - Фома говорил, взволновано и от того сбивчиво.
- Остановись и объясни толком.
- В городе люди умирают от голода, там лежат раненые и убитые лошади. Сейчас, пока они еще не испортились на солнышке, надо отдать повозки горожанам, чтобы привезти мясо.
- Как посмотрят на это монголы?
- Поэтому я пришел к тебе. Надо дать им небольшой отряд.
- Мы можем сорвать переговоры. Надо подождать, пока выйдет Данила Савич.
- Тогда солнце уничтожит мясо. Не будет смысла туда ехать.
Опустив голову, из шатра вышел слуга хана.
Фома подошел к нему и жестами попросил вызвать посла.
- Говори, что надо? - невесело с сильным акцентом ответил тот.
Фома вкратце объяснил ситуацию. Глаза слуги загорелись
- Я поеду! Никто не посмеет нас тронуть. Последнее время я делал подлость, хочу сотворить добро.
Вчера еще непримиримые враги, сегодня не воевали между собой, а спасали людей. Не бывает плохих людей, их такими делают.
Вечером, впервые за долгое время, в городе слышался смех. Голод хоть ненадолго, но отступил. Фома и Звяга обещали, что будут просить князя помочь хлебом голодным и измученным жителям города, через который прошел огненный смерч войны.
Утром Данила Савич встретился с ханом, который попросил его остаться в городе еще на неделю.
Посол согласился, он понимал, что хан ищет поддержки, чтобы окончательно утвердить свою власть.
За это Данила Савич постарается выторговать снижение ясака. К половине дня Фома отправился с донесением к князю Василко. Звяга попросился домой, чтобы не дать выйти замуж Таисии, но Данила Савич ответил отказом.
- Хан просит оставить тебя. Он еще опасается за свою жизнь. Нам тоже нужен свой человек, чтобы присматривать за ними.
- Данила Савич, я поеду домой и вернусь сюда с Таисией.
- Подожди неделю, как все образуется, тогда и поедешь.
- Данила Савич! - взмолился Звяга.
- Не могу я тебя отпустить! Все!
- Данила Са-ави-ич!
- Пойми ты, наконец, мы не имеем права оставить не оконченное дело. Все может пойти прахом! Дождется твоя милашка. Я ей все объясню.
* * *
Василко удалось выкроить время, чтобы побыть наедине с Анной. Он смотрел в ее голубые глаза и чувствовал, что его ангелы уносят его в небеса. А она, радостная и ласковая, слушала его слова о любви и счастливом будущем.
Стук в дверь оборвал рай в маленькой светлице.
- Если кто-нибудь еще постучит, убью.
- Василко Олегович, купцы прибыли.
- Я сейчас убью тебя и купцов.
Шаги за дверью стихли, но все испорчено.
Князь принимал купцов вместе с Гаврилой.
Они радостно сообщили, что соль привезли в целости и сохранности.
- Рассказывайте все по порядку.
- Нашли соль, загрузили в бочки с водой. Одну бочку оставили с протухшей водой.
- Зачем? - не выдержал Василко, увидев в глазах купцов веселые искорки.
- Не спеши, Василко Олегович, всему свое время.
Едем домой, вдруг окружают нас лихие люди, кричат.
- Что везете и куда? Воду, говорим. Нашему князю забожалось в ней купаться. Попробуйте.
Попробовали, думаю, долго штаны не одевали.
Дружный смех еще больше поднял настроение.
- Пива купцам, да получше.
- Подожди, князь, давай о цене поговорим.
- Не будем говорить о цене. Заплачу, как обещал и даже прибавлю, иначе на следующую весну откажетесь рисковать.
Довольные купцы прихлебывали пиво и продолжали рассказ.
- Однако не все было хорошо. Подошел к нам их главарь.
Его звали Атома.
- Не Атома, а атаман, по-нашему сотник, наверное.
- Да! Да! Атаман! Подошел и говорит:
- В следующий раз, когда соль будете везти, применяйте старые бочки. Смотрите, соль выступила через швы и доски. А сейчас хорошо удалите налет, а то не сносить вам своих голов. Передайте своему князю, что, я атаман Кондрат, хочу пойти под его руку. Если князь заинтересуется, вы найдете меня здесь. А сейчас езжайте с Богом и помните о том, что я вам сказал.
Василко попросил поподробнее рассказать все еще раз, потом спросил:
- А где же была охранная сотня?
- Мы от нее отказались на чужих землях. Думаем, правильно сделали, иначе стукнулись бы они лбами, и нам бы не поздоровилось.
Купцы ушли довольные, а Василко задумался.
"Атаман Кондрат! Будет полезен для сопровождения обозов, но видимо потребует продовольствия и оружия. Вооружать силу с неясными целями опасно, можно усилить будущего врага, но можно приобрести и друга. Хуже с продовольствием." Он еще не принял решения, но кликнул окольничего.
- Найдите и пришлите ко мне Гаврилу.
Гаврила не успел еще далеко уйти, поэтому пришел почти сразу.
- Я слушаю тебя, князь, - его бас, казалось, заполнял все пространство.
- Забыл поблагодарить тебя, за мудрую работу с купцами. Сообщи атаману, что я согласен, с ним встретиться. Если захочет приехать, сопроводи его ко мне.
- Будет сделано, князь.
* * *
Атаман Кондрат прибыл ко двору князя Василко через три дня и был принят незамедлительно. Атаман вошел к князю уверенной поступью и столь же уверенно приветствовал Василко. Он понравился князю своей спокойной рассудительностью и умением держаться с достоинством. Он не похож на безрассудного и жестокого татя, хотя этим делом ему пришлось заниматься.
- Многая лета тебе, князь!
- Доброго здоровья, тебе и твоей семье.
- Я приветствую всех твоих подданных в твоем лице. Наслышан о добрых и великих делах твоих. Народ потянулся к тебе, ищет покровительства и находит его. Я и мои люди просят тебя принять нас под твою руку. Будем верой и правдой служить тебе, государь.
- Добрых дел пока не совершил, но, надеюсь у меня что-то получиться, - князь указал рукой на лавку, - присаживайся, рассказывай, какая нужда тебя привела ко мне. Потом решим, как поступить с вами.
- Нужды особой нет, а предложения имеются.
- Интересно будет послушать.
- Мы живем на границе с Диким полем* (Пояснения слов в конце книги), которое никто еще не заселил.
- Я не бывал на этом поле, чем оно примечательно?
- Это бескрайняя степь, где за несколько дневных переходов, не отыщешь дерева. Это прекрасная земля, где тысячными стадами пасутся сайгаки, да кочуют кипчаки, половцы и другие племена. Как только сойдут снега, степь покрывается изумрудной и сочной травой. Красно-желтые поляны тюльпанов, две седмицы, простираются на многие версты.
Весной и в начале лета травы бушуют, давая корм многим и многим тысячам животным. Когда наступает жаркий август, приходит черед цвести ковыли.
- Ковыль, это трава? - перебил рассказ Василко.
- Да, но трава особенная! Во время цветения, она окрашивается в белый цвет, а если дует ветер, степь волнуется, словно полноводная река, по которой мчатся буйные волны. Не дай бог случись пожар, тогда нет спасения ни конному, ни пешему, даже быстроногие сайгаки не успевают убежать. Волна огня, подгоняемая ветром, уничтожает все живое.
Осень приходит с ветрами, которые безраздельно властвуют до весны. Сорванный, первым морозом, курай (перекати поле) катится по степи, пока его не поймает глубокая балка или овраг. Зимой Дикое поле будто вымирает. Восточные, холодные ветра воют в холодных метелях, сгоняя снег с возвышенных мест, заполняя низменности. Никто не рискует в одиночку пересечь Дикое поле.
- Неужели там люди не живут?
- Там жить очень тяжело. Суровая зима, очень трудно построить дом, просто не из чего, но самое главное препятствие - это набеги кипчаков, половцев и других кочевых племен. К тому же степь от Дона до реки Итиль практически безводна.
- Что, там нет рек? - удивился Василко.
- Реки есть, но они пересыхают в знойное лето. Есть огромное озеро, но оно соленое. Воду нельзя пить.
- Но зато можно добывать соль, - оживился князь.
- Этого я не знаю.