– Я уже точно не помню, это было давно. Я поняла, что этот человек был чем-то вроде торговца антиквариатом. Вы, наверное, видели, что у мадмуазель было много разных вещиц, которые она использовала в своих ритуалах. Он как будто собирался предложить ей какую-то редкость. Кто-то отказался от той вещи, да. Он сказал мадмуазель что-то вроде: "У нас с возникли некоторые финансовые разногласия. Боюсь, у меня нет времени искать другого покупателя, поэтому предлагаю вам довольно дёшево". Мадмуазель казалась очень довольной. Да, она ещё сказала мне: "Эта чудесная вещь сделает вас совершенно счастливой, когда всё закончится". Но что это было, я не помню.
Когда инспектор уже собирался покинуть вдову, она неожиданно воскликнула:
– Ах, подождите, инспектор! Я вспомнила! Лонг! Винсент Лонг! Моего брата зовут Винсент, и я ещё подумала, что это смешно, потому, что мы в детстве дразнили его "коротышкой Винсентом". Несомненно – Винсент Лонг!
– Вы очень помогли мне, мадам. Что же касается вашей печальной тайны, – пусть она останется на вашей совести.
Оставив мисс Глейн наедине с её совестью, Суон поторопился в Управление. Теперь у него было имя убитого в гостинице фальшивого археолога, уверенность в его связи с Зулейкой и подозрение, что именно он был связующим звеном между магессой и надменным лордом Карнивалем.
Вечером он решил проведать Гая Флитгейла и поделиться с ним новостями: если уж археологу пришлось столкнуться с мошенничеством этого Лонга-Купера, то ему следовало знать о его фокусах. Чем чёрт не шутит – быть может, он предлагал гадалке и что-то из украденного во время нубийской экспедиции?
Войдя в неприметный дом на Дорси-лейн, инспектор был радушно встречен миссис Грин. Но она тут же сообщила Суону неприятнейшую новость: Флитгейла дома не было. "Странно, – подумал Суон, – Ива вполне убедительно предупредила его не выходить из дома, и, хотя это кажется излишней предосторожностью, всё же он должен был прислушаться к её совету…" Что могло заставить Гая покинуть дом?
Миссис Грин объяснила, что около пяти часов (квартирная хозяйка как раз пила чай) её отвлёк стук в дверь. Мистеру Флитгейлу принесли письмо. Но миссис Грин была очень рассержена на Флитгейла, и поэтому решила сперва закончить чаепитие, а потом уже отнести депешу жильцу. Около половины шестого она поднялась на третий этаж, где квартировал учёный, и передала ему письмо, присовокупив, что поднимает квартирную плату со следующего месяца в связи с теми неудобствами, которые доставляет ей мистер Флитгейл. Но археолог не обратил особого внимания на её слова – он был очень возбуждён. Буквально через пять минут он выскочил из дома.
Суон, пользуясь расположением миссис Грин, выразил желание заглянуть в комнаты Флитгейла. Спальня и гостиная красноречиво свидетельствовали о быстрых сборах. Гай даже не собрал свои бумаги, прежде чем покинул дом: Раскрытый словарь лежал на кресле, придвинутом к столу, листы рукописи были разложены в необходимом для работы порядке, но что ещё подозрительнее – Флитгейл даже не закончил фразы в своём черновике. "…И, вероятно, представляет собой фрагмент…" – было начато на листе, но ручка была брошена и даже не закрыта колпачком. Письма, произвёдшего такое впечатление на учёного, нигде не было.
– А как выглядело это письмо? – поинтересовался Суон.
– О, сэр, такой дорогой конверт из очень плотной бумаги, немного голубоватый. И только подписан – "доктору Г. Флитгейлу" или что-то в таком роде. Крупными такими буквами.
Несомненно, это было очередное письмо от Карниваля. Хм. Пока Ива убедительно изображала сестру милосердия, а Суон разбирался с Купером, лорд Карниваль продолжал свою переписку с Флитгейлом. Знала ли об этом мисс Ива? Куда направился Флитгейл? Суон попросил хозяйку передать ему, чтобы сообщил о своём возвращении в любое время.
Ещё немного осмотревшись в жилище Флитгейла, Суон распрощался с миссис Грин и, подумав, отправился в тот самый ресторан "Микадо", о котором Гай упоминал в своём прежнем рассказе. В "Микадо" не было ни Флитгейла, ни Карниваля. Конечно, в Лондоне много мест, где могут встретиться два джентльмена для делового разговора, но всё же у Суона в груди зашевелилось нехорошее, колючее предчувствие.
Он попытался успокоить себя тем, что Флитгейл вполне разумный молодой человек, и что, пожалуй, нет смысла волноваться прежде, чем ситуация не проясниться. А прояснить ситуацию могла бы Ива, практически весь день провёдшая в доме лорда. Уже около девяти часов вечера Суон подъехал к дому на Глостер-плейс. Эта женщина была чужда условностям, тем более что дело не терпело отлагательств, поэтому инспектор довольно бесцеремонно стал колотить дверным молотком. Дверь открыл её прилизанный секретарь.
– Прошу прощения, милейший. Мне безотлагательно нужно видеть мисс Иву.
Алоиз взглянул куда-то поверх плеча Суона, затем молча пропустил его в переднюю, и там сообщил:
– Мисс Ивы нет дома.
– Простите, вы не знаете, где она может быть? – с тревогой спросил Суон.
– Затрудняюсь ответить. Она ещё не возвращалась.
– Как, она до сих пор не возвращалась от…
– От лорда Карниваля, – продолжил Алоиз, обнаруживая свою полную осведомлённость. – Нет, сэр.
– Вас это не тревожит? – спросил Суон, пристально глядя на фарфоровое лицо секретаря и его словно лакированную причёску.
– Тревожит, сэр. Мисс Ива как правило возвращается до семи часов вечера, если я не сопровождаю её. Она имеет обыкновение в подобных случаях пользоваться входом через цветочную лавку: Задние дворы домов сообщаются, и так она может выходить и входить, не привлекая излишнего внимания. Но в семь часов хозяева запирают дверь, так что мисс Ива может войти только здесь, а она делает это в исключительно редких случаях.
Голос Алоиза выдавал хорошо маскируемое волнение.
– Вы не получали от неё никаких сообщений?
– Нет, сэр. Утром я получил от неё совершенно ясные указания о том, что мне должно оставаться дома, никуда не выходить и не предпринимать ничего до тех пор, пока я не получу от неё иных распоряжений. Также было вчера и позавчера. Но мисс Ива возвращалась до семи. Теперь же…
Суона захлестнула волна страха. Это было интуитивное чувство опасности, какое вырабатывается у людей хладнокровных и уравновешенных с годами и опытом; то чувство, которое появляется у охотника, если хищник подкрадывается сзади. Да, в джунглях Суона, среди ветвистых деревьев, оплетённых лианами, водились опасные и коварные хищники, и Суон понял это со всей очевидностью.
– Вы позволите мне остаться здесь до прихода мисс Ивы? Или до её сообщения? – спросил он.
– Да, это было бы неплохо… – задумчиво произнёс Алоиз и протянул руку, чтобы принять шляпу Суона.
Они расположились в приёмной. Алоиз продолжил составление сложного гороскопа, сверяясь с картой звёздного неба, а Суон, чтобы как-то заглушить тревогу, а заодно и удовлетворить любопытство, завёл разговор:
– Вы давно работаете у мисс Ивы?
– Четыре года, сэр, – ответил Алоиз так, словно это была его несомненная заслуга.
– И вы всё время живёте в Лондоне?
– В Лондоне, или ещё где-нибудь, где мисс Ива сочтёт нужным пожить, – уклончиво ответил секретарь,
– Но вы сами – лондонец? – не унимался Суон.
– Не вполне, – также уклончиво промолвил Алоиз, при этом весь его вид говорил о том, что он и сам затрудняется ответить на этот вопрос.
– Но у вас лондонский выговор.
– Благодарю вас, сэр.
На этом разговор исчерпал себя, и Суону пришлось маяться ожиданием. Он решил, что если в течение часа мисс Ива не появится, он будет предпринимать меры, и углубился в обдумывание этих самых мер. Будучи по натуре скорее критическим реалистом, чем оптимистом, инспектор предполагал разные версии случившегося с Ивой. При этом он намеренно несколько сгущал краски, чтобы варианты собственных действий вырабатывались самые решительные. В любом случае, если обстоятельства будут не так мрачны, можно будет выдохнуть с облегчением.
Однако когда без четверти десять дверь открылась, и на пороге появилась Ива, Суон не выдохнул, а вдруг взревел самым чудовищным образом:
– Где вы, чёрт побери, были?!
Ива была всё ещё в образе Дороти Мадж: Высоко нарисованные ровными дугами брови придавали её лицу не присущее Иве наивное выражение, голову покрывал заложенный по-монашески платок. Теперь брови взлетели ещё выше, в глазах стояло изумлённое непонимание. В глазах Алоиза застыл непритворный ужас, но Ива неожиданно рассмеялась тихим, приглушённым смехом и подошла к Суону, протягивая ему руку:
– Дорогой мистер Суон, простите меня. Не думала, что вы станете меня ждать. Мне нужно было прогуляться и подумать. Давайте поднимемся в ателье. Позволите предложить вам чего-нибудь выпить?
Они поднялись в сопровождении Алоиза, который зажёг свет и достал из кабинета рёмеры и массивный графин; Суон занял место на изящной козетке и мрачно наблюдал за Ивой, которая со спокойной грацией присела напротив, поджав ноги, и закурила. Наряд сестры милосердия изменил Иву совершенно, разговаривать с ней Суону было странно, словно инспектор вёл беседу с совершенно незнакомым человеком. Тем более, что курящая сестра милосердия была Суону в новинку. Только голос Ивы теперь звучал, как прежде, и слова не оставляли ни малейших сомнений в том, кто это в сером сестринском балахоне небрежно прилёг на козетку, потягивая шерри из тёмного, старинного рёмера. "Либо она беспечна, либо бесстрашна", – подумал Суон.
– Инспектор, у меня есть интересные новости.
– Хорошая новость, что вы живы и здоровы! – буркнул Суон, но Ива сделала вид, что не расслышала.
Глава 14. Особняк в огне
– Для начала, о лорде Карнивале. Вкратце – он собирается покинуть Англию, и очень скоро. Более того – он продаёт дом и дарит свою коллекцию произведений искусства разным музеям.
– Отчего вдруг? – невольно заинтересовался Суон, хотя всё ещё был сердит на Иву и намеревался держаться в беседе самого сухого тона.
– Пока неясно. Но было бы недурно знать. Это странно, очень странно, даже учитывая неординарную репутацию лорда Карниваля. Но об этом – позже. Его коллекция заслуживает особого внимания. Вы, вероятно, не слишком удивитесь, если я скажу вам, что к её собиранию приложил руку доктор Купер.
– Винсент Лонг, – перебил Иву инспектор.
– Вот как? Винсент Лонг? Что же, допустим. Но я буду пока называть его Купером, для простоты. Так вот, Карниваль собирается уехать и оставляет себе лишь несколько предметов из своей великолепной коллекции. Это именно те предметы, которые были ему доставлены Купером-Лонгом. Купер был агентом Карниваля на протяжении нескольких лет, судя по его записям в каталоге, который он вёл для лорда. А после возвращения из Нубии Купер уже не работал на Карниваля: Джексон, секретарь, сказал, что у них произошла какая-то серьёзная размолвка. И тогда я вспомнила… Я вспомнила про книжицу мисс Филпотс. Когда вы любезно отвлекали внимание этой дамы, я успела заметить в её инвентаре также и то, что самые дорогие приобретения были сделаны Зулейкой после того, как Купер должен был вернуться из Нубии, сбежав из экспедиции мистера Флитгейла. Теперь представьте: Купер работает на Карниваля, получает от него заказы и деньги на финансовую поддержку экспедиций и за работу…
– Не дороговато ли Карнивалю встают такие приобретения? – изумился Суон.
– О, инспектор, он готов заплатить за то, чтобы получить желаемое прямо из-под земли. Да ещё и быть уверенным в том, что эта вещь ещё не была представлена ни в одном музее, ни в одной коллекции! Вспомните о судьбе находок нашего друга Флитгейла. Они пропали прежде, чем были предъявлены научному сообществу, и не осталось даже их описаний! Да, Карниваль не скупится на эти вещи. Они значат для него нечто большее, чем просто удачное вложение капитала или пополнение коллекции. Но вернёмся пока к Куперу. Если по каким-то причинам лорд отказался от его услуг, Куперу пришлось искать нового покупателя. Но, полагаю, это было не так просто. Мало кто может сравниться с Карнивалем в его богатстве и страсти к древностям! И тогда Купер решает продать то, что у него есть, хотя бы и за меньшие деньги. Думаю, через антикварную лавку он мог найти нашу мадмуазель Зулейку. Она не так богата, но у неё есть ряд чудных преимуществ. Она плохо разбирается в искусстве и древней истории, и достаточно беспечна, чтобы приобрести вещи, почти не торгуясь – за счёт бедняжки Филпотс. Куперу, вероятно, уже не приходилось привередничать.
– Что же, результаты моего разговора с миссис Глейн подтверждают такую картину событий, – кивнул Суон и пересказал свою утреннюю беседу с вдовой. – Миссис Глейн видела Купера у Зулейки и слышала обрывок разговора – Купер приносил ей на продажу какие-то вещицы для её ремесла. Это оплетает разнообразными связями всех подозреваемых, но, увы, не даёт нам ответа на вопрос: Кто убил Зулейку, и почему – и как – погиб наш хитроумный антикварный агент?
– И ещё, инспектор, Карниваль покидает Лондон всего с двумя своими экспонатами. Полагаю, что в течение последнего года он искал третий, но Купер, как мы знаем, не оправдал его ожиданий. Я знаю, что это за предметы. Те два, которыми Карниваль дорожит так, что держит в тайнике: Это амулет в виде скарабея и иранская золотая чаша. И как бы мне хотелось узнать – какой третий предмет. Это может всё разъяснить. Но по этому вопросу нам стоит проконсультироваться с Гаем Флитгейлом…
– Боже, – неожиданно прервал Суон речь Ивы, – я ведь не сказал вам! Флитгейл пропал! Он получил письмо от Карниваля и пропал! – Суон словно очнулся и с досадой стукнул кулаком по колену.
– Пропал? О, силы небесные! Я чувствовала… я предупреждала его, инспектор, и вы – свидетель!
Глаза у Ивы расширились, она вскочила с места, пронеслась по небольшой гостиной к креслу в эркере так, что сестринский балахон заполоскался у неё за спиной как стяг, вцепилась в резную спинку тонкими пальцами и быстро, отрывисто заговорила:
– Ему грозит опасность. Да, сегодня в доме Карниваля. Я должна была догадаться об этом, но я не предполагала, что всё так быстро случится. Он в особняке, я уверена. Карниваль сообщил о планирующемся госте!
– Но что мы можем сделать? – спросил Суон с тревогой.
– Надо немедленно ехать к особняку.
– И что мы будем делать? Ворвёмся в дом, а там наш дорогой учёный Флитгейл мирно попивает шерри у камина и ведёт с Карнивалем увлекательные беседы о пирамидах? – с сомнением качая головой, проговорил Суон.
– Суон, я прошу вас! У меня дурное предчувствие. Там что-то происходит. Как я могла быть так глуха? Флитгейлу грозит серьёзная опасность. Давайте просто доедем до особняка, а там посмотрим. В любом случае я еду.
Ива оттолкнулась руками от спинки кресла, решительно прошла к двери и крикнула вниз:
– Алоиз, когда будет авто?
– Через десять минут, госпожа! – донеслось снизу так, словно Алоиз давно был готов к какому-нибудь неожиданному распоряжению.
– Разумеется, я еду с вами, – резко сказал Суон.
Через десять минут Ива и Суон вышли из дома и сели в автомобиль, за рулём которого сидел Алоиз в белых перчатках и шлеме, выглядевший во всём этом наряде несколько комично. Суон, заразившийся беспокойством, опасался, что поездка к особняку лорда Карниваля будет походить на неспешную прогулку, коль скоро за рулём был педантичный фарфоровый секретарь. Но, против ожиданий, Алоиз с места резко разогнал мотор, и экипаж полетел по тёмным улицам Лондона с такой скоростью, что вслед ему неслись панические свистки полисменов, а повозки и кэбы шарахались с дороги, когда мимо пролетал сверкающий "Ланчестер".
Эта безумная гонка по вечерним улицам с мелькающими жёлтым пятнами фонарей, подпрыгивание авто по булыжной мостовой и убегающие в темноту кошки привели Суона в ещё более тревожное состояние. Поэтому он был уже вполне готов к тому, что в тот момент, когда автомобиль выскочил на дорогу, ведущую к особняку лорда Карниваля, Ива одной рукой схватила его за локоть, а другой показала вперёд. "Смотрите, Суон!" – крикнула она, и Суон увидел. Над особняком стояло зарево. Лимонной короной оно венчало плоский купол над центральной частью дома, и становилось почти киноварным над правым крылом здания.
– Боже мой, особняк горит! – закричал Суон.
"Ланчестер" обогнал несколько пожарных карет, которые, истошно бренча колоколами, спешили к особняку. Их спешка была лишь делом чести: Погасить особняк казалось уже невозможным. Из окон второго этажа центрального корпуса вырывались языки пламени, всё правое крыло горело, а из верхних окон валил дым в вперемешку с тонкими, острыми, как жало, побегами ярко-алого пламени.
Когда Алоиз резко затормозил у ворот и Суон помог Иве выбраться из салона, они увидели, что по газону перед величественным крыльцом особняка мечутся несколько фигур. Судя по всему, это были слуги, выбежавшие из флигелей по обе стороны главного корпуса, полуодетые, с лампами и почему-то с оружием в руках. Как раз подоспели пожарные, им открыли ворота, и Суон, Ива и Алоиз почти побежали к портику. Навстречу им из дома выбежал всклокоченный Джексон. Он задыхался от кашля, одежда была измазана сажей.
– Что там случилось? – остановил его Суон решительно.
– Я, я не знаю, – едва выдавил сквозь кашель секретарь. – Я был во флигеле…
– Где гость его светлости? – Суон схватил Джексона за плечи, отчасти для того, чтобы он не упал, отчасти – чтобы немного привести его во вменяемое состояние.
– Гость? О, Господи, я знал, что добром это не кончится! – простонал Джексон, и метнулся было обратно в дом, но Суон удержал его и повторил вопрос голосом почти угрожающим.
– Они были в кабинете…
Суон обернулся на полыхающий дом:
– Где кабинет?!
– Комнаты Карниваля горят! – ответила Ива вместо секретаря, так как он, в шоке, не смог вымолвить больше ни слова.
Суон, не медля более ни мгновения, кинулся в дом, вслед за первыми пожарными, которые на фоне огромного особняка выглядели жалко и комично со своими кожаными вёдрами и баграми. Ива и Алоиз, остававшийся в кожаном плаще и шлеме, последовали за ним.
Огромный холл был заполнен дымом. Мелькали едва различимые фигуры слуг и пожарных, слуги пытались сорвать со стен гобелены и вытащить укутанные тлеющей холстиной скульптуры. С постаментов упало несколько фарфоровых ваз. Напольные часы упали и рассыпались тысячью блестящих шестерёнок. Пожарные срывали гардины с окон и плескали водой на стены, однако это уже не имело никакого смысла.
Деревянная лестница, к которой Ива увлекла Суона, полыхала. Индонезийские демоны, скалясь, выглядывали из адского пламени, сами охваченные голубоватым ползущим огнём.
– Здесь не пройти! Лестница горит! Окно! – Суон, добежав до лестницы, круто развернулся на месте; раздался звон стекла – Алоиз держал в руке увесистую бронзовую статуэтку. Пламя на лестнице тотчас вытянулось, устремилось вверх, загудело и заполнило собой всё пространство внизу – трое только успели выбежать из французского окна, разбитого Алоизом, выходящего на террасу, и за ними уже заколыхались схватившиеся огнём шторы.
Пожарные с лестницами метались вдоль фасада. Суон крикнул, они подтащили лестницу, едва доставшую до второго этажа, и инспектор стал быстро подниматься к балкону, в балюстраду которого упёрлась шаткая лесенка.
– Я вас умоляю, останьтесь здесь! – крикнул Иве Алоиз, и поспешил за ним.