Честно говоря, о ребёнке своём она никогда не вспоминала. Она не особенно горевала ещё тогда, оставив малютку в холодном, угрюмом приюте. Скорее, она испытывала страх перед разоблачением и стыд. Со временем эти чувства поблёкли и отступили. Забылся даже тот день, когда она произвела на свет младенца. В ноябре? Мисс Филпотс уже не помнила точно. Молодую женщину тогда более волновал вопрос об обустройстве своего будущего. Когда скончался отец, тридцатилетняя мисс Филпотс забила тревогу и испытала все проверенные средства для быстрого брака. Она всё ещё была очень привлекательна, унаследовала от отца небольшой, но крепкий капитал, и вполне могла бы найти достойного мужа.
Но она ни разу не была даже помолвлена.
К тому времени, когда в жизни мисс Филпотс появилась мадмуазель Зулейка, ни тётушки, ни повитухи уже не было в живых, и в мире не было никого, кто знал бы о ребёнке Кэролайн. Однако… Однако, обратившись к гадалке по поводу нескладывающейся жизни, мисс Филпотс получила от неё совершенно вразумительное сообщение о том, что причина безмужества крылась в старом грехе. "Твой грех не отпустит тебя", – сказала Зулейка и Кэролайн поняла, что попалась.
Она стала ходить к Зулейке чуть ли не ежедневно, каждый раз страшась, и каждый раз надеясь на перемену участи. Она приходила в небольшую палатку у Камденских шлюзов, а Зулейка раскидывала карты и крутила магический кристалл. Собственно, Кэролайн сама рассказала Зулейке о своём брошенном ребёнке (хотя потом ей казалось, будто гадалка всё знала и так), и стала зависима от сварливых прорицаний магессы. Вскоре мисс Филпотс решилась предложить мадмуазель переехать к ней: Ей казалось, что предоставив ей свой дом, она искупит старые грехи и избавится от страха. Власть давнишней тайны связала их жизни крепче, чем родственные узы, и мисс Филпотс уже забыла, когда приняла на себя все заботы о мадмуазель, и когда та стала безраздельной хозяйкой в доме: Хозяйкой взбалмошной, тиранической, не слишком рачительной и вообще не забивавшей себе голову такими пустяками, как ведение хозяйства. Во многом равнодушие Зулейки к вопросам оплаты своих услуг объяснялось тем, что она не имела ни малейшего понятия о том, сколько стоит фунт мяса или тонна угля. Она занималась своим ведовством скорее ради искусства, чем ради пропитания, заботы о котором взяла на себя мисс Филпотс. А когда Зулейка пристрастилась к собирательству разнообразных артефактов, траты стали превышать все разумные пределы. Но мисс Филпотс безропотно сдала первый этаж нотариусу, предоставила свои комнаты Зулейке, а сама переехала на этаж прислуги.
Что же, теперь этому пришёл конец. Мисс Филпотс всё же была искренне привязана к мадмуазель, но теперь патронесса испытывала своего рода удовлетворение: Страх отпустил её навеки, все тайны похоронены на Кентском кладбище, всё складывается очень удачно, и, как ни странно, Зулейка оставила ей очень перспективное наследство.
– Спасибо, дорогая, – прочувствованно произнесла мисс Филпотс.
Прервав размышления мисс Филпотс, в салон, вяло стукнув, вошла горничная. Пожалуй, горничную тоже со временем нужно будет сменить. И было бы неплохо взять какую-нибудь туземную девушку из колоний: Мисс Филпотс слышала, что теперь можно недорого нанять темнокожую горничную из Индии или ещё откуда-нибудь, и что они славятся спокойным нравом и трудолюбием. Но пока придётся мириться с Мэри, этой девицей с унылым лицом и ленивой походкой.
– Мадам, там пришла какая-то девушка. Говорит, по объявлению в газете к мадмуазель, – сообщила Мэри, с недоверием глядя на мисс Филпотс, сидящую в кресле магессы. Прежде мисс Филпотс не смела лишний раз зайти в салон, не говоря уж о том, чтобы сидеть в кресле Зулейки.
– Проводи её сюда, и повежливее, – распорядилась Филпотс.
Через минуту в салон осторожно, чуть робея, вошла юная леди приятной наружности. Она остановилась напротив столика и с сомнением посмотрела на новую хозяйку салона.
– Простите, я хотела бы видеть мадмуазель Зулейку, – несмело сказала она.
– Нас постигло ужасное горе. Мадмуазель Зулейка покинула нас. Но она оставила мне наказ не отказывать тем, кто нуждается в помощи. Вы ведь нуждаетесь в помощи? – не столько спросила, сколько сообщила Филпотс.
– Д-да, – не слишком уверенно ответила девушка. – Мне хотелось бы…
– Садитесь здесь и рассказывайте. Я… я – мадмуазель де Витель, и я вам помогу.
– Де Витель? – переспросила девушка растерянно.
– Именно так, дитя моё, – невозмутимо ответила мисс Филпотс.
Она незаметно выдвинула ящичек стола, пошарила в нём и достала видавшую виды колоду. Увы, несколько карт остались на дне ящика. Но новоявленная ведунья сочла, что подбирать их сейчас не стоит. Будет нехорошо, если она станет шарить в ящике на глазах у клиентки. Филпотс выпрямила спину и придала лицу проницательное, как ей казалось, выражение, для чего прищурилась и приподняла подбородок. Девушка села, не отрывая глаз от странной прорицательницы со старомодными букольками, и начала теребить платок, раздумывая – как начать.
– Меня зовут Флоренс. Флоренс Папати. Уже четыре года я помолвлена с молодым человеком. Учёным. Мы любим друг друга. Вернее – мы очень любили друг друга, когда решили пожениться, хотя мои родители были всегда против. Правда, теперь они уже не так возражают, хотя всё-таки не слишком довольны. Но он очень славный человек. И он – учёный, а я очень стремлюсь к образованию, и мои родители… – девушка путалась в собственных словах и ощущениях, явно не зная, что следует сообщить в подобном случае. – Мы хотели пожениться в этом году, когда он получит хорошее место. Но в последнее время мне кажется, что он охладел ко мне. Его поведение стало крайне странным.
Мисс Филпотс выложила несколько карт перед собой и придала лицу ещё большую значительность.
– Тут замешана другая женщина, – грозно изрекла она.
– О, я так и знала… – тихо прошептала Флоренс, напряжённо глядя на карты.
– Хм, и чего бы вы хотели?
– Я бы хотела знать… ну… неужели это женщина? Это на него так непохоже…
– Несомненно – женщина. Темноволосая сирота, самого низкого нрава и развратной натуры. Ваш жених обманывает вас, дитя моё, и вам придётся с этим смириться. Он не женится на вас.
– Развратная сирота? Но как же наша помолвка? И… что же будет? – не дыша, спросила Флоренс.
Она глотала слёзы, которые непроизвольно потекли по её хорошенькому личику.
На мисс Филпотс снизошло вдохновение. Вернее, это было не вдохновение, а мстительный раж. Обо всех сущих мужчинах мисс Филпотс была безапелляционно низкого мнения, и не без причины считала их источником всех бед.
– Он умрёт! – с определённым удовольствием отрезала Филпотс.
– Боже мой! – воскликнула Флоренс. – Какой ужас!
– Так свидетельствуют карты.
– Неужели ничего нельзя сделать?
Мисс Филпотс решила, что для первого раза не стоит брать на себя слишком большую ответственность, она и так уже хватила лишнего со смертью неизвестного жениха, и потому лишь отрицательно помотала головой.
– Ну что же. Раз всё так… – девушка вытерла глаза платочком, деликатно высморкалась и поднялась.
– С вас три шиллинга, дитя моё, – сообщила мисс Филпотс, зорко наблюдая за реакцией посетительницы.
Та безропотно открыла ридикюль, достала деньги и, почтительно положив их на край стола, двинулась к дверям.
"Надо сказать кухарке, чтобы отдала шиллинг зеленщику и купила кролика к обеду, – подумала Филлпотс. – И надо завести какое-нибудь серебряное блюдце для денег, так нехорошо".
– Ах, да! – неожиданно обернулась Флоренс. – Не так давно я встретила одного почтенного джентльмена, тоже учёного. Он немолод, но очень… очень мил. Скажите – мистер Дорбингейл сделает мне предложение?
– Несомненно, в самом недалёком будущем, – милостиво заверила мисс Филпотс, даже не глядя на карты.
– О, благодарю вас! – Флоренс просияла сквозь слёзы и выпорхнула из салона.
Надо отдать должное мисс Филпотс: Она не обольщалась по поводу собственных способностей и внимательно отмечала про себя – где ей следовало бы употреблять словесные обороты повитиеватей, производить какие-нибудь впечатляющие пассы и принимать особые выражения лица. Всё это требовало определённой тренировки, но было делом вполне достижимым. Мисс Филпотс сделала для пробы несколько гримас, машинально взяв с каминной полки древнее зеркало – но по его поверхности лишь пробежала тень сморщенного личика в обрамлении тусклых седых буколек и Филпотс с досадой отложила бесполезный предмет.
Впредь она наказала себе быть поосторожнее. Право, не стоило так огорошивать бедную девочку. Но всё же мисс Филпотс чувствовала удовлетворение. Откуда выскочила эта странная де Витель – она затруднялась себе ответить, но сочтя это имя состоявшимся фактом своей биографии, она не стала более ничего придумывать и отправилась в редакцию "Таймс" вносить коррективы в оплаченную рекламу.
Глава 13. Винсент Лонг нашёлся, но Гай Флитгейл пропал
Суон, закончив утренние рисовальные штудии и убедившись в том, что никаких изменений за ночь в его джунглях не произошло, решил до конца исследовать хотя бы одну ветвь убийства Зулейки, и покончить с ней. Под надзором старшего инспектора находилось ещё несколько дел, не столь запутанных и безнадёжных, и следовало уже заняться простыми земными преступлениями, не связанными со спиритами, ясновидящими и гадалками.
Он вышел из Управления и направился к дому миссис Глейн. Вдова была явно напугана его неожиданным визитом и с недоверием смотрела на Суона, вальяжно расположившегося в кресле. Инспектор же смотрел на неё добрыми, усталыми глазами многоопытного человека, так, что казалось, будто он знает намного больше, чем на самом деле. На дам истерического типа этот взгляд действовал безотказно. К тому же, не стоит забывать, что Суон был всё ещё видным, статным мужчиной с интересной сединой и едва приметным шрамом над бровью, что придавало ему особый мужественный шарм, и исподволь делало выражение его лица особо привлекательным для чувствительных дам. Суон не придавал слишком большого значения своей внешности, но иногда умело ею пользовался.
– Миссис Глейн, я прошу у вас прощения за этот визит, но мне бы хотелось поговорить с вами неофициально. Вы понимаете меня? Совершенно неофициально.
– Да, но я всё уже рассказала вам в прошлый раз, – пролепетала вдова, опасливо поглядывая на инспектора.
– Пожалуй, не всё, почтенная миссис Глейн. Вы ведь скрыли от нас тот факт, что были знакомы с миссис Робинсон, то есть мадмуазель Зулейкой, и посещали её гадательный салон? Видите, я знаю об этом. Но я не хочу принести вам большее горе, чем то, что вы уже пережили, и потому пришёл сюда как частное лицо. Быть может, вы расскажете мне правду?
Миссис Глейн неожиданно обмякла, словно собралась падать без чувств, но лишь откинулась на спинку кресла и закрыла лицо руками.
– Мистер Суон! Боже мой, как я была глупа! Я совершила чудовищную, чудовищную ошибку, и теперь я не знаю, как выпутаться из этой лжи! Но вы поверите мне? Вы поверите, что я невиновна? – она говорила совершенно искренним голосом человека, обессиленного страхом.
– Дорогая миссис Глейн, я пришёл к вам именно потому, что верю и испытываю искреннее к вам расположение, – с чувством произнёс Суон.
Инспектор, по правде говоря, не испытывал ни малейшего расположения к миссис Глейн, но не мог же он сообщить ей об этом в такой момент! Вдова с благодарностью посмотрела на него и поправила локон.
– Ах, мистер Суон, я была очень, очень несчастлива с Альбертом! Поверьте, я любила его! Но жизнь с ним была настоящим адом! До свадьбы он казался таким приятным, достойным молодым человеком из почтенного семейства! Несмотря на то, что финансовое положение Глейнов было очень скромным… Мне казалось, что он любит меня, и этого было достаточно. Но потом… это было лишь притворство: Ему нужны были лишь мои деньги! Артур очень скоро обнаружил все свои порочные склонности. Он обращался со мной отвратительно.
Тут, наконец, миссис Глейн искренне расплакалась и стала искать платок. Суону пришлось помочь ей, предложив свой, и она благодарно закивала, прикрывая лицо скромным хлопчатым платком.
– Да, он бывал просто отвратителен. Артур был игрок, он проигрывал огромные суммы, а оплачивать его долги приходилось мне. Мне удавалось договариваться с его кредиторами так, что дело никогда не доходило до неприятностей. Но потом он пристрастился к кокаину, и стал совершенно невыносим. И у него всегда были… связи.
Вдова беспомощно посмотрела на инспектора. Тот понимающе кивнул, освободив мисс Глейн от необходимости произносить вслух самое ужасное.
– Том Крисби был кузеном моей подруги. Он гостил у неё в имении. Там они и познакомились с Артуром. Я надеялась, что всё закончится, когда мы вернёмся в Лондон, но Артур пригласил Крисби погостить в нашем доме. Я была в отчаянии. Нет, я была в ярости. Я пригрозила, что не буду больше оплачивать его карточные долги и кокаин, но Артур, кажется, уже сам не отдавал себе отчёта в том, что делал. Он устроил мне безобразную сцену. Оскорблял меня и угрожал мне. Когда история с Крисби вышла наружу, я надеялась, что Артур хотя бы немного угомонится, но стало только хуже. Намного хуже, мистер Суон!
В глубине души Суон, конечно, пожалел несчастную вдову, но продолжал хранить участливое молчание.
– Я не знала, что делать. Пошли слухи, я не могла появляться в обществе. Вы знаете, сколько я заплатила Тому Крисби за молчание? Эта история практически разорила меня. Боже, я обеспечила этого развратного юнца на всю жизнь! Но в газетах всё равно появились отвратительные статейки, я думаю – за них Том тоже получил немало. Он всегда был корыстолюбив.
– И тогда вы стали искать способ… урезонить своего супруга? – сочувствующе спросил Суон.
– Я увидела в газете объявление об услугах мадмуазель Зулейки.
"Да, только крайнее отчаяние…" – подумал Суон, продолжая кивать.
– Конечно, я постаралась сделать так, чтобы никто не знал о моих визитах к мадмуазель. Всё-таки это так… необычно. Я рассказала ей всё. Мне пришлось говорить очень откровенно, но мадмуазель совершенно не была шокирована. Думаю, знала всё о людских пороках. Она сказала, что владеет тайнами древних рецептов; сказала, что непременно поможет мне, но тогда было что-то… да, Юпитер стоял в неподходящем положении, или Марс, словом – она сказала прийти в другой день. Она назначила мне следующий визит дня через три или четыре, и тогда уже погадала. Дала мне порошок и велела подсыпать его к кокаину. Она сказала, что это средство открывает человеку истины высших сфер. И что Артур обязательно переменится. Я не хотела его смерти!
Миссис Глейн выкрикнула последние слова с горячей убеждённостью, но отчего-то осеклась, опустила глаза и вновь принялась плакать.
– Так или иначе, вы пытались исправить своё ужасное положение, – подбодрил её Суон.
– Да, именно так. Когда Артур спал, я нашла его коробочку для кокаина, маленькую золотую табакерку, которую сама подарила ему на Рождество, и заменила кокаин тем порошком, что дала мне Зулейка. Наутро я уехала к сестре. А когда вернулась домой, мне сообщили, что Артур умер.
Вдова замолчала, и неожиданное ублаготворение отразилось на её лице. Было трудно поверить, что она так наивна, чтобы не понимать истинного характера чудодейственного средства Зулейки, и что она не желала смерти человека, превратившего её жизнь в ад и позор. Нет, это вполне удовлетворённое выражение всё ещё заплаканного лица выдавало её. К тому же Суон отметил, что миссис Глейн предусмотрительно обеспечила себе прекрасное алиби на день смерти супруга: Вряд ли её визит к сестре был случайным.
– С тех пор я, конечно, не бывала у Зулейки. Я была совершенно раздавлена этими событиями.
Миссис Глейн сказала это скорее по привычке и кинула настороженный взгляд на Суона: Он, казалось, не видел ничего нелогичного в её изложении.
– Я уехала, полгода прожила на континенте, и вернулась два месяца назад. Видите ли… я встретила человека, который принял участие в моём горе, и он сделал мне предложение… Мне кажется что это не вполне comme il faut, так скоро выходить замуж после смерти супруга, это может вызвать нежелательные сплетни. Но со временем…
– Зачем же вы пошли на приём к графу Бёрлингтону?
– Из любопытства, – бесхитростно ответила вдова. – Но когда я увидела мадмуазель Зулейку, я была так напугана… Я только-только оправилась после той трагедии, и вдруг… а когда меня буквально заставили сесть за стол медиума, я была просто в ужасе!
В рассказе миссис Глейн правда удачно сочеталась с вымыслом, а искренность – с умело прилагаемым притворством. Несомненно, жизнь миссис Глейн с Артуром была настоящим кошмаром, но выбраться из него она решила поистине дьявольским способом.
– Инспектор, вы сами сказали, что ваш визит – неофициальный, не так ли? Я могу рассчитывать, что моя ужасная история не получит огласки? Клянусь вам, я не убивала Зулейку! – страх в глазах миссис Глейн был чистосердечным.
– Разумеется, мадам, – заверил Суон, – но позвольте мне задать вам ещё несколько вопросов теперь, когда вам нет нужды далее лгать мне.
– О, инспектор, разумеется! Если я могу чем-то помочь, я с радостью сделаю всё возможное!
Суон вынул из кармана фотографию доктора Купера и галантно передал её вдове:
– Вам не знаком этот человек?
Миссис Глейн близоруко сощурилась, пригляделась, и растерянно протянула:
– О-о-о-о, инспектор, вы полагаете, что это он убил мадмуазель? Как странно… Он очень похож на одного джентльмена.
Суон явственно услышал фанфары. Где-то в глубине души он ожидал этого.
– Так он вам знаком?
– Ну да, я видела его у мадмуазель Зулейки. Когда приходила к ней в последний раз, уже после смерти мужа. Не могу вспомнить – как его зовут…
– Купер?
– О, нет, совсем не Купер! Почему – Купер? Не могу вспомнить. Такая забавная фамилия…
– Может быть, вы вспомните, что он делал у мадмуазель Зулейки?
– Что он делал? Да, собственно, ничего… То есть он пришёл не как клиент. Я сперва смешалась, увидев его, но мадмуазель сказала: "Не смущайтесь, дорогая, это мой друг, и тоже своего рода маг". Он рассмеялся. Очень приятный джентльмен! Боже, как же она представила его? Какая досада – я не помню! Некоторое время они ещё разговаривали, но потом он ушёл, и мы остались вдвоём.
– Вы не припомните, о чём они разговаривали?