Граф задрожал от страха. Что они хотят с ним сделать? Между икрами больше нельзя просунуть ничего, там уже нет свободного места. Его палач, должно быть, тоже понял это, потому что прекратил попытку на середине дела.
Потом раздался звон металла о пол, воздух шевельнулся, словно от движения тяжелого предмета. Будто кто-то взмахнул дубиной или… молотом.
В тот самый момент, когда слово "молот" возникло в уме узника, то, что оно означало, ударило по верхушке кола в раструбе сапога.
Лицо с повязкой на глазах качнулось вперед. Граф пронзительно закричал, потом стиснул зубы, словно сдерживая боль. Из угла его рта потекла струйка крови.
Орудие пытки продвинулось еще чуть-чуть вглубь, прокладывая себе путь среди плоти и костей. Кол раздавил и разорвал все, что оказалось у него на пути.
Это была такая мука, что, если бы граф мог, он, не раздумывая, собственными руками отрезал бы себе ноги, лишь бы избавиться от нее. Он почувствовал, что кто-то мочится ему на спину, потом к моче добавился кал. Но сейчас ему было так плохо, что он не чувствовал унижения. Невыносимая боль пронзала его тело от ступней до паха. Он уже не мог понять, где кончаются ноги и начинается железный сапог.
- Скажите, и вы перестанете страдать, - прозвучал голос славянина. В этом голосе не было ни капли сострадания.
- Я скажу все, что вы хотите, - ответил узник. Он дышал тяжело, словно лошадь во время бега.
- Тогда ответьте, что вы знаете о книге под названием "Утер Венторум"?
- Она служит для того, чтобы вызывать ангелов… - ответил граф. Он даже не пытался лгать.
- Как вы об этом узнали?
- От некоего Вивьена де Нарбона… Он написал мне об этом в письме несколько месяцев назад.
В глубине комнаты зазвучали голоса - шумно, но приглушенно.
- Какие у вас отношения с этим человеком?
- Я с ним никогда не встречался и не знаю его. Он первый разыскал меня и начал мне писать.
- Чего хочет от вас Вивьен де Нарбон? И как в этом участвует Игнасио из Толедо?
- Вивьен хочет, чтобы я купил у него эту книгу, "Утер Венторум". Я послал Игнасио из Толедо приобрести ее для меня. Этого потребовал Вивьен де Нарбон, не знаю почему.
Голоса стали громче.
- Снова появился купец из Толедо! Он хочет соединиться с товарищем! Они хотят сбежать вместе с книгой!
- Тихо! - разнесся по тюрьме низкий и гулкий голос славянина. - Где скрывается Вивьен? Говорите, граф!
- В монастыре Святого Михаила у Плотины, - с оттенком набожности произнес граф.
Его виски блестели от пота, кровь бешено стучала в них. Скоро он перестанет страдать. Слава Господу за это!
- Вы клянетесь в этом своей честью? Клянетесь своей жизнью?
- Поклянусь всем, чем вы захотите! Святой Михаил у Плотины! А теперь, умоляю вас, освободите мои ноги.
- Как желаете, граф. Ваши страдания закончились, - ответил славянин.
Скало блаженно улыбнулся, и повязка была сорвана с его глаз.
Глава 23
На рассвете Игнасио, Гийом и Уберто сели на корабль, направлявшийся во внутренние области Италии.
Судно снялось с якоря, вместе со множеством других кораблей и лодок миновало подвижной мост Риальто и, оставив за кормой Венецию, вошло в воды притоков реки По. Этот корабль был освобожден от таможенных сборов и потому двигался без остановок, за что его и выбрал Игнасио.
Уберто, который раньше никогда не бывал на корабле, ходил по палубе, бросая во все стороны любопытные взгляды и слушая грубую речь моряков.
- Где мы сойдем на берег? - спросил он у Игнасио, который ходил рядом с ним.
- Этот корабль везет соль в Павию, - ответил купец. - Там мы и сойдем, а дальше поедем верхом на северо-восток, пока не доберемся до нашей цели.
Кивая ему в ответ, мальчик смотрел уже в сторону корабельного носа, где стоял, опираясь о фальшборт, Гийом. Француз выглядел печальным, но иногда во взгляде вдруг вспыхивал бешеный гнев, словно его мучили какие-то воспоминания и причиняли столько боли, что их невозможно было прогнать.
Игнасио угадал мысли Уберто, положил руку на плечо мальчика и сказал:
- Рано или поздно Гийом расскажет тебе о своей жизни. Тогда ты все поймешь.
Мальчик кивнул ему и отвел взгляд от француза, будто опасался нарушить его сосредоточенную задумчивость. Какое-то время он прислушивался к бормотанию воды и глядел на поросшие травой берега, которые проплывали перед его глазами. Вскоре Уберто снова обратился к торговцу:
- Я всю ночь думал о ней. То есть о книге. Ты совсем ничего не хочешь рассказать мне?
На лице Игнасио мелькнула улыбка.
- Это слишком сложные вещи для тебя, мой мальчик. Сейчас тебе достаточно знать, что книга эта очень редкая и столь же опасная.
- Если она в самом деле такая опасная, может быть, лучше не обращать на нее внимания и оставить там, где она сейчас?
- Наоборот, ее необходимо найти. Возможно, на ее страницах скрыта тайна истинной мудрости.
Уберто настороженно покосился на него.
- Я думал, истинная мудрость записана только в Библии.
Игнасио почти театральным жестом развел руками и стал смотреть на облака.
- Я говорю о мудрости другого рода - о науке вавилонских астрономов, халдеев и персидских магов.
- Ты имеешь в виду трех царей-волхвов?
Торговец улыбнулся.
- Разве кто-то когда-нибудь говорил, что магов было три и они были царями? В Евангелиях ничего такого нет. Магов двенадцать, и они мудрецы, которые одевались в белые одежды, жили в горах в умеренности и воздержании, наблюдая за звездами. Их пророком был Зороастр.
Мальчик смотрел на него недоверчиво.
- Никто не говорил мне про такое. Как мне узнать, что это правда?
- Может быть, в нашем путешествии ты найдешь способ это выяснить, - ответил Игнасио и внимательно взглянул на него своими изумрудными глазами.
Игнасио ничего не хотел навязывать мальчику. Он хорошо знал, что истине нельзя научить. Ее можно только найти - постепенно и полностью добровольно.
- Магов называли огнепоклонниками, - продолжал он, - в каждом их храме на самом его верху сиял таинственный огонь. Это были очень мудрые и могущественные люди. - Он помедлил секунду, потом, отбросив колебания, договорил: - Свою мудрость они получили от небесных существ.
- Я тебя не понимаю. О чем ты говоришь?
- О тайне, которая скрыта в "Мешке с Ветрами". - Сделав это короткое признание, торговец нахмурился. - Не только мы ищем эту тайну. Человек в черном, с которым мы столкнулись в Венеции, явно тоже интересуется этим секретом. Возможно, даже больше, чем мы.
Глава 24
Утро своей улыбкой уже окрасило крыши Венеции в янтарный цвет, но в доме Генрикуса Теотоникуса было еще темно, шторы на окнах не пропускали свет внутрь. Пожилой, маленького роста крепостной слуга, встретивший Славника, попросил его подождать в кабинете. "Хозяин, - сказал он, - только что проснулся, но скоро спустится вниз". И примет Славника.
Единственный светильник-плошка в просторном кабинете почти не освещал его. Воин пошел к этому свету, пробираясь на ощупь среди скрытых темнотой предметов. Он присел за круглым столом в центре комнаты. Не утруждая себя тем, чтобы устроиться удобнее на своем месте, он надавил на глаза кончиками пальцев, потер руками виски, разминая пальцами кожу, и задумался о том, что произошло в предыдущие несколько часов.
В левой руке он все еще сжимал повязку, сорванную с глаз Энрико Скало. Славник взглянул на нее с удовлетворением, словно на военный трофей. Затем его взгляд переместился на указательный палец, на котором блестело золотое кольцо. Его, умирая, много лет назад подарил Славнику отец. На кольце был вырезан цветок горечавки - символ их чешского рода, попавшего в беду.
Семейство Славник разорилось еще несколько десятков лет назад. Чтобы не дать погибнуть своему роду, он поступил на службу к очень могущественному человеку. Его господин занимал высокое место в тайном обществе, которое пустило глубокие корни во всей Священной Римской империи. Как его вассал, Славник был принят в это же братство, получил важное поручение и стал называть своего господина тайным именем Доминус.
Тут он услышал, как скрипнула дверь, и увидел массивный профиль Генрикуса Теотоникуса.
Толстяк Генрикус в просторном халате с восточной вышивкой степенно прошел в центр комнаты и сел за стол. Светильник почти не освещал его. На потной голове топорщились рыжеватые вихры. Серые очень узкие глаза, а под ними - пухлые щеки и мясистый двойной подбородок. Славнику этот человек всегда был противен до отвращения, являясь при этом сильной поддержкой в порученном деле.
Генрикус оперся о стол своими большими кулаками. Вместо костяшек на тыльных сторонах ладоней у него были ямки. Перед тем как заговорить, толстяк вздохнул - глубоко и с трудом, словно жир давил ему на легкие.
- Ну как он? - спросил Генрикус, глядя на повязку, которую сжимали пальцы воина. Чем дольше он глядел, тем больше тревоги было во взгляде. - Вы получили то, чего хотели?
- Да, - ответил Славник и зло улыбнулся ему. - Теперь я, наконец, знаю, где находится "Утер Венторум".
Сказав это, чех так грозно взглянул на Генрикуса, что тот отодвинулся от него и нервно кашлянул. Генрикус был честолюбив и жаждал власти, хотя умело скрывал это. Но ему вовсе не хотелось присутствовать при некоторых садистских допросах.
- Что вы собираетесь делать теперь?
- Пойду следом за Игнасио из Толедо и найду книгу, - ответил Славник. - Доминус хочет иметь ее. Любой ценой.
- Это верно. Кто служит Доминусу, должен служить ему до конца, - прохрипел толстяк. Он почти задыхался. - Кого вы берете с собой?
- Пойду один. Я знаю, где найти помощь, если будет нужно. Скажите остальным, пусть ждут здесь, в Венеции.
- Будет сделано, - не стал спорить Генрикус.
Хотя Славник был ниже его по должности в братстве и по происхождению, чех обладал большими полномочиями и правом на свободу действий. Так распорядился Доминус. Глава тайного общества высылал вперед "братьев рыцарей" - подчиненных низшего разряда, которые не принимали решений самостоятельно, и этим ставил преграды для честолюбия своих последователей более высокого ранга.
- Больше мне нечего вам сообщить. Теперь вы должны доставить меня в какое-нибудь место, близко отсюда, откуда я смог бы продолжить путь на коне и держаться далеко от болот.
- Когда вы желаете отправиться в путь?
- Сейчас же.
Славник поднялся и, задумавшись на секунду, добавил:
- Прошу вас еще об одной - последней - услуге. Перед тем как отправиться в путь, я хотел бы знать, сколько кораблей отплыло во внутренние области или готовится отплыть туда. Игнасио из Толедо непременно сядет на один из них.
Глава 25
Шел уже пятый день плавания. Близился полдень. Игнасио и Гийом отдыхали в трюме, Уберто стоял на палубе, прислонившись к левому борту.
Корабль двигался против течения, постоянно подпрыгивал на волнах, порой его нос взлетал вверх. Такие скачки с каждым разом все больше беспокоили мальчика. Его желудок сотрясался при каждом толчке корабля, Уберто чувствовал тошноту. К счастью, ветер был попутный. Скоро они окажутся на развилке пути.
Уберто размышлял о том, что услышал от Игнасио, старался представить себе магов, их обряды в храмах огня, на горах в восточных странах. Что имел в виду его наставник, когда сказал, что маги получили свою мудрость от небесных существ? Почему он не выразился яснее?
Уберто до сих пор не понимал, чего на самом деле хочет от него Игнасио, и это его тревожило. Лучше не думать об этом! Он вытянулся, чтобы фальшборт не мешал смотреть на то, что происходило на берегах реки. Перед его глазами проплывали картины сельской жизни: несколько охотников-крестьян гнались за кабаном, пастух гнал быков на водопой, хозяйки на берегу стирали одежду, стадо овец паслось на лугу, а его пастух похрапывал в тени бука.
Игнасио только что проснулся. Он совершенно не представлял себе ни который теперь час, ни сколько времени он спал. Его нос ощущал запах смол, которыми был смазан корпус корабля. Игнасио решил выйти на палубу и по пути наткнулся на Гийома, который увлеченно играл в кости с моряками. Давно он не видел улыбки на лице друга-француза! Он вспомнил, как в первый раз встретился с Гийомом на корабле крестоносцев, в море возле города Акры.
Тогда Игнасио нашел Гийома в трюме, привязанного к канату, как умирающее животное.
- Помоги мне… - еле слышно прошептал больной, и Игнасио помог, потому что Майнульфо из Сильвакандиды на его месте поступил бы так же.
Игнасио выбросил из головы воспоминания, прошел на корму и возле руля увидел Уберто - тот по-прежнему стоял с левой стороны, прислонившись к борту. После случая в базилике Святого Марка Игнасио предпочел бы вернуть мальчика "домой" - в монастырь, где он вырос и будет в большей безопасности. Но торговца одолевало сомнение. Тот, кто послал по их следам лазутчика в Венеции, может держать под контролем и монастырь Святой Марии у Моря. Может быть, этот человек - сообщник Райнерио из Фиденцы и загадочного Сципиона Лазаруса. В этом случае если он прикажет мальчику вернуться в монастырь, то подвергнет его большой опасности.
Продолжать путь, как намечено? Тоже не вполне разумный выбор. Игнасио не исключал, что человек в черном идет по их следу. Кроме того, этот человек разбудил в нем прежний страх. Его кинжал был той же формы… Но Игнасио не уверен, поскольку видел кинжал всего мгновение.
Испанец постарался скрыть свое беспокойство, не хотел, чтобы Уберто видел его встревоженным. Сейчас можно лишь продолжать путь согласно плану и делать это быстро, не обращая на себя внимания. Может быть, он волнуется напрасно.
Игнасио прогнал от себя эти мысли, подошел к мальчику и спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
- Мне не дает покоя желудок.
- Ты смог поспать?
- Немного.
- Успокойся, мы приплыли на место, - сказал торговец. - Смотри. - И он указал рукой на собор, до которого было уже близко.
Вскоре корабль уже причаливал к берегу.
Базилика Святого Петра в Золотом Небе стояла на окраине Павии. Уберто лишь мельком взглянул на него и очень огорчился, что должен так быстро уехать отсюда и не успеет увидеть ее знаменитые позолоченные потолки, благодаря чему она получила свое прозвище.
Путешественники купили трех лошадей и проехали шагом мимо базилики. Борясь со своим непослушным конем, Уберто ухитрялся одновременно любоваться ее дверями. Над ними в полукруге был изображен ангел, державший в одной руке цветок, а в другой шар, и рядом с ангелом два склонившиеся просителя - с одной стороны крестьянин, с другой монарх.
Оторвав взгляд от базилики, мальчик заметил, что Гийом схватил его коня за узду.
- Крепче держи ноги в стременах и не ослабляй поводья, - сказал француз. - Тогда твой шеваль… я хочу сказать, конь… перестанет капризничать.
Уберто улыбнулся и поступил согласно его совету.
Три всадника галопом помчались в сторону Турина.
Глава 26
Прошла неделя с тех пор, как Игнасио покинул монастырь Святой Марии у Моря. Райнерио из Фиденцы прожил все эти дни в сильной тревоге из-за того, что узнал об испанце. Игнасио не только был колдуном и поклонялся дьяволу, он еще и водил с собой еретика.
Что бы там Игнасио ему ни рассказывал, от этого Гийома из Безье воняет катарской ересью.
Но сейчас вопрос в том, что общего мог иметь с этим сбродом венецианский аристократ Энрико Скало. Не исключено, купец из Толедо водил за нос графа Скало, наговорил ему разной чепухи, наобещал кучу всякой дребедени, но на самом деле обманывал. Могло быть и хуже, Игнасио плел интриги с целью посеять в высших слоях венецианского общества семена ереси.
Хотя теперь Райнерио был уверен, что разоблачил развращенного торговца, это не угасило его ненависти к Игнасио. Почему Майнульфо любил этого человека настолько, что стал хранителем его тайны? И где хранится тайна - в сундуке или где-то еще внутри монастыря?
Прочитав письмо, которое граф Скало прислал торговцу, Райнерио сразу же написал настоятелю церкви Святых Марии и Дамиана на острове Мурано возле Венеции и попросил помочь ему самому встретиться с графом. Он хотел предостеречь Скало против Игнасио. А если бы граф отказался встретиться или повел себя враждебно, Райнерио собирался каким-нибудь образом собрать дополнительные сведения о торговце и сообщить их своему благодетелю Сципиону Лазарусу.
Ему пришлось долго ждать, наконец ответ от настоятеля муранской церкви пришел. Он оказался мрачнее его самых мрачных ожиданий. Райнерио наморщил лоб от напряжения и несколько раз перечитал эти строки. Побеседовать с графом Скало невозможно, потому что в предыдущий понедельник на рассвете графа нашли мертвым. Его труп с рваными ранами на ногах висел на главной мачте корабля.
Это огромное несчастье. Виновный в преступлении не найден, но один моряк поклялся на реликвиях святого Марка, что видел, как труп подвешивали на мачту. Это произошло незадолго до рассвета, и сделали это несколько мужчин, одетых в черное и с масками на лицах. Моряк попытался помочь жертве, но они велели ему убираться и грозили смертью, если он откажется.
Райнерио в сильном волнении теребил пальцами письмо. Эта смерть его очень беспокоила. Ее совпадение со встречей графа Скало и Игнасио было слишком очевидно, чтобы оказаться случайным. Убийца! Он еще и убийца, этот испанец! Об этом нужно срочно написать Сципиону Лазарусу. Он, конечно, знает, что делать.
Райнерио схватил перо и лист пергамента и начал писать. Выстраивая в ряд слова, он думал о долгом пути, который проделает это письмо. Сципион Лазарус теперь находился не в доминиканском монастыре в Болонье, а в Тулузе, в церкви Святого Романа.
Райнерио познакомился с ним в 1210 году от Рождества Христова, в самом начале января. Почти незаметно падал мелкий снег, и Райнерио кутался в свой грубый шерстяной плащ, когда дожидался Сципиона Лазаруса в церкви Святого Николая. Этот человек вышел из тени портика и подошел к нему, сутулясь и закрывая лицо капюшоном. Райнерио мало знал о нем. Говорили, он один из первых монахов - последователей брата Доминика де Гусмана, основавшего доминиканское движение. Похоже, он имеет очень влиятельных друзей и в римской курии, и за пределами Италии.
- Вы Райнерио из Фиденцы? - спросил он.
- Да, отец. Почему вы позвали меня?
Сказав это, доминиканец сбросил с головы капюшон и открыл свое лицо. Оно было изрезано ужасными шрамами.
Райнерио смутился, вспомнив, как попятился от страха перед этим зрелищем, словно ребенок. Правда, он никогда раньше не видел ничего подобного и считал, что хуже этого он ничего не видел.
- Не пугайтесь моего вида, - сказал Сципион Лазарус и отвел глаза в сторону. Он хорошо знал, что его безобразие отталкивает от него людей, и стыдился этого. - Я желал встретиться с вами. Я знаю, вы мечтаете носить титул аббата.
- Откуда вы это знаете?
- Я могу предоставить его вам, - продолжал доминиканец, не обращая внимания на вопрос. - Мне известей один монастырь на берегу Адриатики, довольно богатый, и настоятель там очень старый. Мне надо только перевести вас туда. Вы дождетесь его кончины. Ждать недолго. А уж я позабочусь о том, чтобы вы стали его преемником.