- Ну, малыш, признавайся, что от меня теперь-то надобно великому Леонардо?
- Я буду новым белым епископом, - ответил я, радуясь тому, что прибавил хлопот этому неприятному человеку. - Граф Феррара не может продолжить игру, и учитель приказал, чтобы я занял его место. Он велит не мешкать, так как без меня матч не смогут возобновить.
- Я привык одевать царственных особ, не слуг, - воскликнул портной, вздымая руки к небесам и тряся вторым подбородком. - И я, что, должен создать костюм из воздуха? Почему никому не пришло в голову попросить графа вернуть наряд? Клянусь святым Михаилом, меня окружают болваны.
Продолжая бормотать, он вырвал у меня крест и митру, а потом принялся шарить в грудах с одеждой, сложенных на столе в задней части шатра. Я с интересом наблюдал за ним, пораженный обилием тканей в таком небольшом помещении.
На натянутых между стойками шатра прочных веревках висели отороченные мехом бархатные накидки, шелковые жакеты с разрезами, разноцветные рейтузы и просторные шерстяные халаты. Да, нарядов здесь было столько, что можно было одеть всех обитателей замка! Однако все они были черного или белого цвета либо того и другого. От повторяющегося перехода от темного к светлому стены, казалось, пульсировали, и мне пришлось, чтобы не закружилась голова, на мгновение зажмурить глаза.
- Вот.
Услышав раздраженный голос портного, я открыл глаза и увидел, что он сует мне целый ворох белоснежных нарядов. Мне удалось схватить их прежде, чем они упали на зеленые шерстяные коврики, постеленные на полу в шатре.
Пухлое лицо Луиджи искривилось в презрительной улыбке, когда он увидел, как я пошатнулся под непривычной тяжестью.
- Твоему хозяину повезло, что у меня осталась кое-какая одежда, в которую можно нарядить еще одного белого епископа. Быстро снимай жакет и надевай костюм; мне еще надо кое-что подправить.
- Нет!
От моего неистового крика его густые черные брови на мгновение скрылись под сальной, закрывшей лоб челкой. Покраснев, я тут же поправился:
- Я хочу сказать, синьор Луиджи, что предпочту надеть наряд епископа поверх жакета.
- Дело твое, - хмуро ответил он, - только не жалуйся потом на меня, если тебе после часового пребывания на солнце станет плохо. Быстро одевайся, пока твой синьор Леонардо не стал гадать, что же тебя тут задержало.
С помощью главного придворного портного я быстро натянул на себя несколько жилетов и набросил несколько накидок, составлявших наряд белого епископа. К тому времени, когда он водрузил на мою голову высокую митру и вручил обратно крест, я начал испытывать чувство уважения к священникам и царственным особам, которым приходится носить столь тяжелое одеяние.
Отступив назад, Луиджи окинул меня оценивающим взглядом и неодобрительно поджал мясистые губы.
- Твой хозяин должен быть благодарен за то, что я так талантлив и могу даже простому подмастерью придать приличный вид. Взгляни на себя.
Он указал на полированное медное зеркало, висевшее рядом с входом в шатер. Я посмотрел на свое отражение, и у меня перехватило дух при виде глядящего на меня незнакомца. Портной был прав. В таком изящном наряде меня можно было принять за аристократа. Да, в этом одеянии я мог бы легко сойти за священнослужителя. Кроме того, сейчас еще очевидней стало некоторое сходство между графом Феррара и мной. На расстоянии вряд ли кто заменит Подмену одного епископа другим.
- Огромное спасибо, синьор Луиджи, - сказал я. - Уверен, что учитель признателен за оказанную ему услугу.
Портной в ответ фыркнул и повернулся ко мне спиной, занявшись для вида приведением в порядок аккуратно висящих нарядов. Оставив его среди многочисленных черных и белых нарядов, я поспешно вышел из шатра и направился в сторону поля.
Когда я занял свое место на ферзевом фланге среди белых фигур, послышались одобрительные хлопки. Трое жонглеров, подбрасывавших пылающие факелы, вдруг собрали их и, оставляя за собой шлейф дыма и огня, торопливо покинули поле. Я посмотрел туда, где сидел распорядитель игры. Подле него стоял Леонардо, который, едва заметно кивнув мне, указал на придворных музыкантов. Прозвучали фанфары, и, когда встал распорядитель, вновь раздались рукоплескания, на сей раз сильней.
Призывая всех к тишине, он поднял руки и произнес:
- Ходят черные.
Игра продолжилась в том же неторопливом темпе, что и прежде, причем каждый ход превращался в небольшой спектакль, особенно когда одна фигура брала другую. Охватившее меня сначала волнение пошло на убыль, когда я понял, что никто на поле не обращает на меня внимания. Мы находились довольно далеко друг от друга, и, если бы кому-то захотелось поговорить со мной, ему бы из-за криков зрителей и время от времени раздающегося рева труб было бы затруднительно сделать это. Некоторые игроки, казалось, устали и чувствовали себя неуютно, стоя под пристальными взглядами на отведенных им клетках в чужой одежде.
Я удовлетворенно улыбнулся про себя, когда мне открылась простая истина. Привилегии знати уравновешиваются их обязанностями… в данном случае исполнением прихоти герцога, пожелавшего, чтобы они сыграли роль живых шахматных фигур. Полагаю, что никто из придворных не посмел оскорбить Моро отказом, когда тот предложил им принять участие в партии. Пожалуй, быть учеником не так уж и плохо.
Вскоре, однако, я, как и остальные, тоже начал испытывать утомление. Изображаемой мною фигурой еще ни разу не пошли, и мне, стоя на предназначенной для меня клетке, не оставалось ничего другого, как незаметно переминаться с ноги на ногу. И, как бы мне ни хотелось этого признавать, зловредный Луиджи был прав, советуя мне не надевать жакет под епископское облачение. На открытом игровом поле солнце палило гораздо сильней, чем в саду, и поэтому я все больше и больше изнемогал под тяжелым одеянием.
Особое неудобство доставляла громоздкая митра, которая сползла мне на уши. В отличие от простого шерстяного берета этот высокий головной убор все время норовил соскользнуть, и я боялся, что он, стоит мне сделать резкое движение или отвлечься на несколько секунд, свалится. Поэтому я старался не шевелиться. Крест мог послужить мне опорой, но я, по примеру другого епископа, держа его за крестовину, поставил перед собой на землю вертикально.
Впрочем, в моем положении был один положительный момент: передо мной открывался прекрасный вид на величественное здание, ставшее мне на время домом.
Я, выходец из небольшого городка, преисполнился благоговейного ужаса, впервые увидев как на ладони великолепный укрепленный замок, граничивший с городскими стенами Милана. По углам крепости из красного кирпича, образовывавшей широкий четырехугольник, возвышались две огромные цилиндрические башни из серого камня спереди и две квадратные каменные башни сзади. Из парка, занимавшего большую часть огороженного пространства, я видел двойной ряд остроконечных окон, вырубленных во внутренних стенах. Во время осады здесь сражались воины; в мирное время помещения и коридоры служили хранилищами и приютом для приехавших купцов и новых слуг.
Позади обширного парка вознесся величественный дворец. Именно здесь, в роскошных герцогских покоях, обитали Моро и его домочадцы; также здесь располагались кухни, конюшни и помещения для слуг. Главный вход через крепость находился за моей спиной - громадный сводчатый проход в многоярусной, квадратной башне с часами, которая почти в два раза была выше крепостных стен. Если бы мне представилась возможность подняться по лестнице внутри башни и пробраться в венчающий ее купол, я бы увидел оттуда простирающиеся на многие мили во всех направлениях поля и холмы… возможно, даже свой родной город.
- Белый епископ на ферзевом фланге идет по диагонали на две клетки.
Этот внезапный возглас распорядителя игры, сопровождаемый громоподобным ревом труб, нарушил мой томительный покой. Мне велено идти!
Я нервно огляделся вокруг, не зная, то ли повиноваться, то ли ждать дальнейших распоряжений. Мне, заметил я, освободили проход: белая пешка справа от меня пошла вперед, и я понял, куда следует двигаться. Впрочем, еще тогда, когда я не знал, как мне поступить, трое пажей, в белом одеянии церковных служек, с зажженными свечами, почти с них в вышину, поспешно бросились ко мне с края поля.
Они, к моему облегчению, так, во всяком случае, казалось, знали отведенную им роль. Выстроившись передо мной в шеренгу, они ждали повторного сигнала трубы. Затем, при знакомых звуках богослужебного гимна, они начали медленно идти, подражая литургическому крестному ходу. Собравшись с духом, я столь же неторопливо последовал за ними по направлению к предназначенной для меня клетке. Дойдя до места назначения, юноши со свечами обошли вокруг меня раз шесть, а потом покинули поле. Следом послышались вежливые хлопки.
Несмотря на то что пространство для маневра на игровом поле вокруг меня сузилось, моя фигура сделала еще два хода. Мне даже удалось, пережив весьма волнующий момент, пленить черного рыцаря (коня), который вступил со мною в шутливое сражение и был побежден, поскольку мой крест оказался сильнее его меча. Однако при следующем ходе черная королева (ферзь) - увядшая вдова из дома Сфорца в умопомрачительном темном наряде, подчеркивающем меловую бледность ее неприветливого лица, - налетела на меня, как стервятник на мертвечину.
Уже почти забыв о том, что привело меня сюда, я вдруг оказался перед ней (старуха была на целую голову ниже меня, и ее лоб находился на уровне моего носа) и увидел в ее черных, узких глазах подозрение.
- Вы не мой внучатый племянник. Где Орландо?
- Он отказался от участия в игре, и синьор Леонардо попросил меня занять его место, - испуганно, и не желая в том себе признаться, ответил я на неожиданное обвинение старухи.
Она сплюнула на ухоженную площадку.
- Дрянной мальчишка сам виноват! - С неожиданной силой для столь хрупкой женщины она резко вытолкнула меня за пределы квадрата.
Пошатнувшись, я отступил и вцепился в покачнувшуюся митру; зрители же принялись хлопать и подбадривать старуху. Одержав надо мной верх, она с царственным видом встала посреди недавно занимаемой мною, поросшей травой клетки и в знак признательности за рукоплескания поочередно склонила голову во все стороны.
Предоставив ей возможность упиваться минутной славой, я поправил головной убор, скрестил руки на груди и с мрачным видом направился к краю поля. Здесь плененные фигуры утешали друг друга и пили вино, поднимая чаши за свое пленение. Я как раз отпил здоровенный глоток, когда ко мне подошел учитель.
- Ну что, Дино, что ты можешь сказать мне? - едва слышно спросил он.
Я покачал головой и так же тихо ответил:
- Боюсь, ничего особенного. Только черная королева заметила, что я не граф, и то лишь потому, что она его двоюродная бабушка. Она, видимо, удивилась, увидев меня вместо него, и осведомилась, где он.
Учитель задумчиво кивнул головой:
- Это была маркиза д’Эсте. Злобное, судя по рассказам, создание, однако убийство ей, полагаю, не по силам. И она, по твоим словам, ожидала увидеть графа; убийца же вряд ли стал на это рассчитывать.
Потирая ушибленное маркизой плечо, я хотел было возразить, но тут шум на поле отвлек меня.
После моего ухода с поля игроки успели сделать еще два хода, и теперь в игру вступили черная и белая королевы. Маркиза в черном наряде, видимо, сопротивлялась белой королеве, молодой женщине, которая, несмотря на показную тревогу на прекрасном лице, казалось, была готова довести дело до конца и, сломив сопротивление, пленить свою жертву.
Я взглянул на Леонардо и заметил, как по его губам при виде этого зрелища скользнула улыбка. Пожав плечами, он сказал мне:
- Меня это не касается, мой дорогой мальчик! Пусть этим займется распорядитель игры.
Не успел он произнести эти слова, как седобородый, сидевший в главной ложе джентльмен, встал со своего места и вышел на поле. Между ним и обеими королевами тут же завязался оживленный разговор, и зрители принялись подбадривать распорядителя, неожиданно оказавшегося мишенью для нападок. Впрочем, он не зря занимал высокий пост одного из советников герцога, ибо спустя несколько минут он уже вел успокоенную им маркизу к краю поля. Торжествующая белая королева, со сбитым набок головным убором, с решительным видом заняла под грохот аплодисментов только что отвоеванную клетку.
Партия завершилась шахом и матом, так как черному королю французского посланника некуда было ходить. Распорядитель игры вновь вышел на поле и объявил о победе герцога, и его слова вызвали бурю рукоплесканий. Громче всех, думаю, хлопали игроки, простоявшие почти без движения последние несколько часов. Черные и белые фигуры собрались на своей стороне поля; герцог же с посланником встретились в центре и обменялись поклонами. На лице мсье Виласса было написано смирение; черты Моро выражали более приземленное чувство торжества.
Учитель уже вынес на середину поля мольберт с накрытой картиной. Широким жестом он сдернул черно-белое шелковое покрывало, и взору предстал законченный портрет задумчивой молодой аристократки, кутающейся в белоснежный горностаевый мех. Зрители захлопали в последний раз, когда учитель торжественно вручил портрет Лодовико.
Герцог и посланник вновь раскланялись и покинули поле под рев труб. Игроки и зрители направились тем временем к столам, полным яств и вин. Я с облегчением вздохнул и сорвал митру с головы. К счастью, учитель разрешил мне теперь, когда игра завершилась, избавиться от епископского облачения.
В толпе мелькнула грива его желто-коричневых волос, и я хотел было направиться к нему, но тут меня сзади неожиданно схватили за руку. Испугавшись, я уронил митру, повернулся и увидел перед собой красивую золотоволосую женщину средних лет.
Ее холодные синие глаза на лице с резкими точеными чертами были широко раскрыты от удивления, и я догадался, что мой вид ее встревожил столь же сильно, как меня - ее нападение. Вдруг эта женщина отпустила мою руку.
- Извините, - напряженно проговорила она, - видимо, мне нужен другой белый епископ.
Она бросилась вперед, прежде чем я успел остановить ее; однако я, сохраняя присутствие духа, поднял митру и помчался сквозь толпу за ней, расчищая дорогу через большие скопления народа деревянным крестом. Через несколько минут, увидев, что она подбежала к моему двойнику в таком же белом облачении, я прекратил преследование. Второй белый епископ с радостным удивлением обернулся к ней, и они, взявшись за руки, отошли к шатру виноторговца. Довольный тем, что наша встреча, как выяснилось, была делом случая, я снова отправился на поиски учителя.
Он первым нашел меня.
- Дино, давай-ка, пока все заняты, снова посетим место преступления и осмотрим его.
- Мне снять костюм? - с надеждой осведомился я.
Он отрицательно покачал головой и промолвил:
- Пока, полагаю, не стоит. Я еще не готов вернуть это одеяние нашему другу синьору Луиджи. Оно еще может потребоваться нам в расследовании.
Я вздохнул и, ударив себя по вспотевшему лбу, последовал за ним, с тоской глядя на знамена, шатры и смеющихся людей. Когда еще подмастерью представится случай принять участие в таком веселье, да к тому же вместе с придворными?
Приняв твердое решение, я оставил всякие помыслы об увеселениях и обратил свой взор на более серьезное и безотлагательное дело. Герцог при мне велел учителю отыскать убийцу графа, и Моро, как мне было известно, не прощает неудачи. Если я в силах хоть чем-то помочь учителю, то это не просто мой долг, а мое искреннее желание. Тем более что именно я нашел убитого графа и поэтому ощущал некую связь с ним. Я не мог с чистой совестью оставить его убийство нераскрытым.
Убедившись, что нас не видят, мы проскользнули в тяжелые деревянные ворота и вновь оказались в этом уединенном месте, где граф Феррара провел последние мгновения своей жизни. Приближался вечер, и тени в саду стали длиннее. С тех пор, как я обнаружил его тело, прошло уже довольно много времени, и теперь я, хоть и не избавился полностью от чувства тревоги, не испытывал прежнего беспокойства.
Учитель, по его обыкновению, казалось, остался неуязвим для столь обыденных чувств.
- Первое, что ты сделаешь, - обращаясь ко мне, быстро проговорил он, - ляжешь так, как лежал граф, когда мы нашли его.
Я с опаской посмотрел на лужайку. Уже то, что я нашел труп, стало для меня тяжким испытанием, лечь же на то место, где граф испустил последний вздох, будет для меня еще большим испытанием. Но разве у меня был выбор? Хорошо хоть то, что взятая взаймы одежда графа впитала в себя почти всю кровь, и на траве, где он лежал, не было видно кровавых пятен. И все же, собираясь лечь туда, я не сумел унять прокатившуюся по телу дрожь отвращения.
- Погоди.
Учитель нагнулся к забытому орудию убийства, по-прежнему торчавшему там, куда его метнул герцог. Выдернув нож из грязной земли, он очистил его, и окровавленное лезвие засверкало в неярком свете сада. Затем он направил его в мою сторону.
- Как я уже сказал, мне нужно, чтобы ты лег на землю, - слабо улыбнувшись, произнес он, - но прежде, боюсь, мне придется убить тебя.
3
…Пусть струя крови отличается по цвету, стекая извилистой струйкой из трупа в пыль.
Леонардо да Винчи.
Убить меня?
Я с недоверием уставился на учителя. Неужели мой любимый наставник так напился в шатре виноторговца или убийство графа свело его с ума? Я машинально отступил назад, и тут учитель весело рассмеялся.
- Мой дорогой мальчик, ужель ты и впрямь поверил, будто я намерен причинить тебе вред, а? - спросил он, опуская нож, и я робко потупил свой взор. - Пожалуй, мне следовало выразиться точнее: нам придется воссоздать сцену убийства графа. Для этого мне нужна твоя помощь.
Он осмотрел траву, затем удовлетворенно кивнул головой, обрадованный, видимо, результатами осмотра.
- Встань-ка сюда, - он взял меня за плечо, отвел шагов на двенадцать в противоположную сторону и поставил возле большого валуна. - Теперь повернись спиной ко мне.
Смущенный, я исполнил его приказ и после оглянулся через плечо на него. Учитель стоял, держа нож в левой руке, ибо предпочитал действовать ею, затем он встряхнул головой и переложил его в правую ладонь.
- Предположим, - сказал он, поднимая нож вверх, - что убийца, как и подавляющее большинство людей, отдает предпочтение правой руке. Теперь, Дино, я сделаю вид, что наношу тебе удар в спину. Отвернись и стой спокойно.
Я, совладав с собой, даже не дрогнул, когда почувствовал прикосновение кончика лезвия между плечом и шеей. От преступного металла, казалось, исходили холодные волны, но я убедил себя, что у меня просто разыгралось воображение. Бормоча про себя что-то об углах, силе и изгибах, учитель продержал его у моего тела целую вечность. Наконец, он убрал острие.
- Прекрасно, я увидел то, что мне надо. Теперь медленно подойди к тому месту, где граф упал.
Я послушно исполнил его приказ и теперь заметил на траве несколько капель крови. Как, они находятся не там, где было обнаружено тело? Увидев мое недоумение, Леонардо утвердительно кивнул головой:
- Великолепно, Дино. Ты, вижу, понял, что, хоть граф умер там, где ты его нашел, удар был ему нанесен возле валуна. Так, мы уже делаем кое-какие выводы в нашем расследовании. Теперь падай на землю и прими позу, в какой был граф, когда ты его обнаружил.