– И тем не менее он сделал это, – перебил Ландрини. – Что, очевидно, кому-то пришлось не по вкусу. – Он резко повернулся в сторону двери. – Ты немедленно отправишься к полицейским на площади и вызовешь их на корабль, – приказал он матросу. – Перекройте переходы в первый класс И задерните наконец этот проклятый полог! Скажешь полицейским, чтобы вызвали из палаццо Тронов комиссара Трона. У нас, мол, на борту два покойника!
– Этот комиссар живет в собственном палаццо? – спросил стюард, повысив голос.
Тем временем они успели выйти в коридор, и Ландрини наблюдал за тем, как Моосбруггер закрывает каюту надворного советника на ключ.
– Хозяйка палаццо – графиня Трон, мать комиссара.
– Что могло заставить графа взяться за работу в полиции? – полюбопытствовал Моосбруггер. Граф, живущий в собственном палаццо и работающий в полиции, – это поразило Моосбруггера куда сильнее, чем недавно обнаруженные трупы.
– А что заставило вас, Моосбруггер, работать стюардом?
Брови Моосбруггера выгнулись дугами.
– Мне приходится зарабатывать себе на жизнь, капитан!
– Вот и графу тоже, – проговорил Ландрини.
3
Такса графини, длиной не больше полуметра, с влажным носом, протиснулась сквозь щель в двери и, почесываясь обо что попало, прошествовала через просторную спальню. На коврике у кровати она подпрыгнула и шлепнулась на простыню, под которой лежал Трон. Прежде чем она успела облизать своим шершавым языком его лицо, энергичный удар кулака столкнул ее с кровати на коврик.
Несколько мгновений Трон лежал на спине, испытывая детское удовольствие от того, как мгновенно отреагировал: перевернулся на спину и двинул кулаком наугад. Бум! – въехал собаке по ребрам, может быть, даже сломал парочку. Неплохая реакция для человека, который только что проснулся, подумал Трон.
Закрыв глаза, он глубоко вдохнул как бы снимая напряжение, и опять откинулся на подушки. Этот молниеносный удар дался ему нелегко. Трон вдруг почувствовал себя не просто невыспавшимся, а очень усталым. Это была усталость потомка древнего рода Накопившаяся безмерная усталость минувших веков. Никакой сон не смог бы унять ее. Задолго до того, как было воздвигнуто это палаццо, во времена, когда большая часть города у лагуны еще состояла из поросших камышом островов, Троны уже обживали эту часть Венеции. Троны – один из старейших в городе родов. Род был таким древним, что при мысли об этом Трону подчас делалось не по себе.
Когда он вновь открыл глаза, то заметил в полутьме спальни две светлые полоски – тонкие утренние лучики, пробивающиеся над спущенными гардинами на окнах.
– Он всего-навсего хотел поздороваться, – проговорил кто-то рядом.
Трон повернул голову и увидел Алессандро, своего камердинера и управляющего в одном лице, который неслышно переступил порог спальни. Через левую руку у него было переброшено полотенце, в правой он нес кофейник. Алессандро прошел через всю спальню (Трону захотелось, чтобы он споткнулся о какой-нибудь из разбросанных по полу вчера вечером предметов) и остановился у туалетного столика. Здесь он подлил горячей воды из кофейника в таз; потом Трон услышал привычный звук – это Алессандро поставил тазик на мраморную плиту туалетного столика. Зимой Алессандро всегда подогревал ему воду для утреннего туалета.
Трон сел на постели и, подрагивая от утренней свежести, запахнул ночную рубаху с вышитым на рукаве семейным гербом Тронов. Алессандро, высокий и седой, начал зажигать свечи, и сумрак постепенно растаял – спальня осветилась. Она была просторной: мебели мало, на обоих окнах порядком обветшавшие парчовые портьеры. Рядом с туалетным столиком – кабинетный рояль, возле него стопки журнала "Emporia della Poesia" – "Возвышенная поэзия", одним из издателей которого был Трон. Наличие этих высоких стопок объяснялось тем, что журнал, к огорчению Трона, расходился неважно, хотя комиссар при любой возможности и старался заполучить подписчиков.
– Который час? – спросил Трон, нашаривая босыми ногами домашние туфли.
Комната, которая опасно покачнулась и поплыла перед глазами, когда он встал на ноги, понемногу обретала привычный вид и становилась на место.
– Графиня ждет тебя к завтраку, – сказал Алессандро, не поворачивая головы. Сейчас он пытался побыстрее разжечь огонь в забранном металлической решеткой камине, находившемся между окнами.
– А я собирался позавтракать на площади, – возразил Трон.
От одной мысли, что придется завтракать в студеном салоне графини, по спине побежали мурашки. Помещения верхнего этажа, бальный зал и все салоны зимой было весьма трудно протопить из-за высоких потолков.
– Ты обещал графине просмотреть вместе с ней ответы, которые вы получили от приглашенных на бал, – сказал Алессандро.
Сейчас он стоял перед Троном с предметами его туалета в руках. Так он стоял некогда и перед отцом Трона.
– Бал назначен на будущую субботу.
Трон недовольно дернул подбородком и бросил на Алессандро сердитый взгляд.
– Я знаю, на какое число назначен бал, – сказал он.
Сколько он себя помнил, на третью субботу февраля в палаццо Тронов всегда назначался бал-маскарад, даже в приснопамятном 1846 году, когда город был осажден австрийскими войсками. Может быть, то непоколебимое постоянство, с которым графиня Трон устраивала эти балы, придало им со временем особую важность, значимость. Во всяком случае, список гостей графини рос год от года, к ней съезжалось все больше и больше городских знаменитостей – а о возросших расходах на эти балы и говорить нечего. Палаццо Тронов, которое в остальное время года тихо угасало в летаргическом сне, в ночь бала-маскарада вновь оживало, как в дни своего легендарного расцвета. Сотни зажженных свечей и гости в шикарных фраках и пышных платьях заставляли верить в то, что конец галантного века еще отнюдь не наступил – во всяком случае, до того момента, пока последний гость не покидал палаццо в предутренний час. Тогда палаццо вновь погружалось в сонное забытье. "Как утомившийся вампир", – думал Трон.
– Может быть, я обсужу все необходимое с графиней сегодня днем, – холодно проговорил он.
Алессандро ответил с нескрываемой досадой:
– Однако графиня желала бы переговорить с тобой прямо утром.
– У меня голова болит.
– Это мы еще в прошлое воскресенье проходили.
– Да, у меня головокружение…
– А это уже было в пятницу.
– Скажи, что меня призывают служебные дела.
– Я пообещал графине, что ты поговоришь с ней сегодня утром, Алвис.
Трон, успевший уже надеть брюки и жилет, подошел к туалетному столику. Вода в тазике была теплой и приятно отдавала лавандой. Он опустил в нее платок, смочил им глаза и рот.
– Эти балы-маскарады вконец разорят нас, – вздохнул Трон, положил влажный платок на мраморную плиту туалетного столика и попрыскал на себя одеколоном (настоящим, от "Фарины"), покропил шею в вырезе рубашки. – Чтобы обновить фасад палаццо – денег нет! А на приглашенных ливрейных лакеев, на разные там закуски и шампанское их не жалеют!
От пара над тазиком затянуло зеркало на туалетном столике так, что Трон видел лишь фрагменты своего лица: крупный нос… припухшие веки… тоскливые недоверчивые голубые глаза…
Алессандро протянул Трону сюртук.
– Ты уже разговаривал с графиней о приглашенных гостях? – спросил Алессандро.
– Нет.
– Выходит, ты ничего еще не знаешь.
– О чем?
– О том, что она собирается пригласить полковника Пергена.
– Пергена? – Трон недоверчиво покачал головой. – Откуда она вообще его знает?
– Она познакомилась с ним несколько дней назад на приеме у Николозы Приули.
– Меня удивляет, что Николоза Приули принимает у себя Пергена.
– Потому что Перген шеф военной полиции? – спросил Алессандро.
– Нет, потому что брат Николозы Приули был вместе с Гарибальди на Сицилии, – ответил Трон. – С какой такой стати графине вздумалось пригласить Пергена?
– Из-за виллы в Догалетто. Графиня жаловалась на то, что армия чересчур мало платит за проживание офицеров на этой вилле. И полковник Перген пообещал поговорить на сей счет с генерал-квартирмейстером, – объяснил Алессандро. – Мы разорены, Алвис Графине придется заплатить еще и всему оркестру, а откуда взять деньги, она не знает.
– Почему же она ничего мне не скажет?
Алессандро пожал плечами.
– Потому что она точно знает, какого ты мнения об этих балах. Плату за жилье уже получил?
– У Вольпи, Бьянчини, Марковичей, Гольдани и Често я был вчера. У Видманов вода опять капает с потолка, С них мне неловко брать деньги. – Трон ненадолго задумался, а потом сказал: – Мы могли бы продать Тинторетто из нашего зеленого салона.
– Опять Сиври?
– Сиври всегда хорошо платит. Его дела идут блестяще. Он арендовал еще один магазин, рядом с основным. В числе его клиентов и самые большие гостиницы города.
– Это последний из наших Тинторетто, – напомнил Алессандро.
Трон посмотрел на него с улыбкой.
– У нас уже давно нет никаких Тинторетто. В зеленом салоне висит копия. Подлинник мы еще сто лет назад подарили одному семейству в Вене. Но это, разумеется, Сиври не известно. – Трон аккуратно поправил свою темно-синюю бабочку. – Как там погода?
Алессандро молча отдернул гардины из обветшавшей парчи и отступил в сторону.
Неяркий свет потек в комнату. В сером ватном небе происходило какое-то движение – струились на землю светлые нити. Трон сообразил, что это идет снег.
– Ночью началось, – сказал Алессандро. – Во дворе снега уже по щиколотку.
– Наверху еще остался кофе?
– Я могу заварить тебе свежий, – предложил Алессандро.
Трон вздохнул.
– Передай графине, что я приду к ней сейчас
4
В детские годы Трон был уверен, что настоящее небо находится на потолке большого зала палаццо Тронов. На небе за дверью недоставало ангелов на облаках, и это заставило маленького Трона впервые догадаться, что небо это – ненастоящее. Помимо ангелов, там не было нигде синьора А. Поллона, который должен был – прикрытый одной лишь белой простыней – править квадригой, наблюдая сверху за каждым движением маленького Трона. Трона мучил вопрос, не приходится ли синьор А. Поллон родственником тому синьору Поллону, который зимой, раз в две недели, приносит в их палаццо вязанки хвороста на растопку. Когда он спросил об этом у Алессандро, тот только рассмеялся.
В бальном зале воздух был, можно сказать, студеным – Алессандро начинал топить оба больших кафельных камина не ранее, чем за четыре дня до бала Трон ощущал холод пола даже сквозь подошвы сапог. Дверь справа, над которой музицировали два позолоченных ангелочка, вела в салон графини. Трон открыл ее и вошел.
В салоне стояло несколько кресел в стиле Людовика XVI с покрытой пятнами обивкой; два столика на гнутых ножках, с мраморными столешницами, над которыми висели ослепшие зеркала; шкаф, расписанный китайскими узорами. Рояль фирмы "Плейель", летом красовавшийся у окна, был передвинут в центр салона, уступив место чугунной печке. Слабый свет зимнего утра сочился в оба высоких окна, выходивших на Большой канал. Пахло пылью, крепким кофе и пролитым ликером.
Графиня сидела перед печкой, укутанная по пояс шерстяным пледом и потому практически неподвижная. У ее ног стояла дымящаяся угольная грелка (дым, исходивший из нее, свидетельствовал о весьма низком качестве угля). В руках графиня держала список гостей.
– Садись, Алвис, – предложила она, не отрывая глаз от списка.
– Алессандро упомянул, будто ты намерена пригласить некоего полковника Пергена? – осторожно поинтересовался Трон, устраиваясь в одном из кресел.
Графиня кивнула.
– Всенепременно, – она продолжала изучать список.
– Ты всерьез рассчитываешь, что полковник поможет нам с виллой? – спросил Трон.
– Он так сказал.
– А остальные гости?
– Что ты имеешь в виду?
В голосе графини прозвучало раздражение. Обычно она была тщательно накрашена и припудрена, но сейчас выглядела так, будто в несколько мазков нанесла на щеки белую и желтую краски. Ее лицо в сочетании с темно-зеленым атласом платья казалось бледнее обыкновенного. В прошлом году графине исполнилось семьдесят, но выглядела она по-прежнему хорошо, много лучше своих лет. При необходимости она могла быть очень милой и обходительной.
– Приедут не меньше двадцати гостей, у которых родственники в изгнании, – поколебавшись, сказал Трон. – Я сомневаюсь, что при сложившихся обстоятельствах уместно приглашать такого господина, как шеф императорской военной полиции собственной персоной. – Трон бросил на графиню встревоженный взгляд: – Будут еще австрийцы… помимо него?
– Графиня Кёнигсэгг с супругом. – Графиня подняла брови, сделав паузу, но Трон ничего не сказал, и она слабо улыбнулась. – Скорее всего, это имя тебе ничего не говорит.
Трон покачал головой.
– Нет.
– Графиня – новая обер-гофмейстерша императрицы. Она написала мне письмо, и я решила ее пригласить. Я с ней в родстве через бабушку. Меня удивляет, что тебе не известно имя обер-гофмейстерши императрицы Австрии.
– Мы никакого отношения к императрице не имеем, – заметил Трон. – За безопасность императорской семьи отвечает Тоггенбург.
– На кухне городских сплетен поговаривают, будто комендант города был бы рад, если бы императрица покинула Венецию, – сказала графиня, по-видимому, не чувствовавшая себя чужой на упомянутой кухне. – Франц-Иосиф вообще предпочел бы, чтобы она вернулась к нему в Вену. Он не позволил ей долго задержаться на Корфу, но в свой замок в Хофбурге ей возвращаться пока не хочется. Так что пока она останется здесь.
– Откуда тебе это известно? – полюбопытствовал Трон.
– От Лоретты Пизани. Она знакома с неким лейтенантом из свиты императрицы. Тебе приходилось с ней встречаться?
– Мельком, когда она приезжала в октябре, – сказал Трон. – Я наблюдал, как она сходила с корабля на берег. Она высокого роста, стройная. Это что, весь мой завтрак?
Графиня ответила на вопрос непонимающим взглядом и протянула сыну тарелку с тремя бисквитными пирожными. Трон не сомневался, что недавно она тщетно пыталась скормить их таксе.
– Поторопись, нам пора приступать к делу, – невозмутимо проговорила графиня.
Трон откусил кусок твердого как камень пирожного и почувствовал, как что-то неприятно хрустнуло во рту. Он с опаской потрогал указательным пальцем правый резец – не сломался ли?
– Начнем, когда Алессандро принесет кофе, – сказала графиня.
Однако когда несколько минут спустя Алессандро открыл дверь в салон, в руках у него никакого подноса с кофейником не было. Он остановился на пороге. Выражение его лица ничего хорошего не предвещало.
– Внизу у ворот вас ждут какие-то полицейские, – проговорил он, еще не совсем отдышавшись.
– И чего они хотят?
Алессандро откашлялся.
– На пароходе "Ллойда" сегодня утром обнаружили трупы двух пассажиров. В каюте первого класса.
Было не совсем ясно, к чему относится прозвучавшее в его голосе сожаление: к тому, что каких-то людей нашли убитыми, или к тому, что серьезный разговор между графиней и ее сыном опять откладывается.
– Несчастный случай?
Алессандро покачал головой.
– Они оба убиты, – сказал он. – Тебя просят немедленно явиться на судно.
Трон вскочил на ноги. Посмотрев в окно, он обнаружил, что снегопад прекратился, хотя небо было по-прежнему затянуто темно-серыми тучами. Последнее убийство в Венеции произошло летом позапрошлого года, когда хозяин кафе на площади Сан-Марко заколол кинжалом любовника своей жены. Трону удалось раскрыть убийство, что называется, на самом месте преступления: виновный признался в содеянном в тот же день. Убийство на одном из пароходов "Ллойда" – дело совсем иного масштаба, и Трон не мог ответить себе честно, что он предпочел бы сейчас: продолжить обсуждать с графиней список гостей или поспешить на корабль.
– Боюсь, мне придется уехать, – вздохнул он.
– И когда же теперь у тебя найдется время для меня? – обиженно проговорила графиня, будто все это Трон заранее придумал, лишь бы не вдаваться с ней в детали предстоящего бала.
– Сегодня вечером, – пообещал Трон.
Полчаса спустя гондола Трона причалила к стоящему на приколе пароходу. Было ровно двенадцать часов дня. Батарея на острове Сан-Джорджо дала полуденный залп, и в небо взмыли маленькие белые облачка.
При таком холоде движение в городе было оживленней, чем предполагал Трон. Люди отовсюду устремлялись к площади Сан-Марко, собирались там перед кафе, кормили голубей или звали куда-то запропастившихся детей. Императорские офицеры в небрежно наброшенных на плечи белых накидках прогуливались в некотором отдалении у прилавка кондитера, продававшего галани – поджаренные на смальце и посыпанные сахарной пудрой полоски из сдобного теста Чуть поодаль стояли будочки фриттолини, где продавали теплую поленту с жареной рыбой. Снег большей частью убрали. Большие кучи его оставались только перед аркадами Библиотеки Сан-Марко и у закрытого лесами фасада Дворца дожей. Ребятишки взбирались на эти кучи и бросали друг в друга снежки.
"Эрцгерцог Зигмунд" причалил сразу за мостом Палья, совсем неподалеку от гостиницы "Даниэли". Это был белый колесный пароход, единственное паровое судно среди множества парусников, заснеженные снасти которых виднелись до самого Арсенала.
5
Сержант Босси, поспешивший встретить Трона на палубе, был чересчур возбужден, чтобы отдать честь по всем правилам.
– Трупы в каюте, – хрипло доложил он.
– Доктору Лионардо уже сообщили?
Босси покачал головой.
– Я не хотел ничего предпринимать без вас, комиссарио.
– Тогда немедленно пошлите за ним. Сколько людей у вас здесь?
– Один Фосколо. Он за дверью каюты.
– Тогда пошлите за доктором этого Фосколо, – приказал Трон. – Имена убитых известны?
– Ну, это надворный советник Хуммельхаузер из Вены и некая молодая женщина. Надворного советника застрелили, а молодую женщину задушили. Капитан Ландрини ждет вас внизу, в ресторане, комиссарио.
Босси умолк, демонстрируя нежелание отвечать на вопросы, и жестом показал Трону, куда идти. Трон понял, кивнул и направился вниз.
Он нашел Ландрини за столом: капитан с удовольствием поглощал солидный кусок кремового торта. Помимо капитана в судовом ресторане находились еще двое: пожилой человек в форменном фраке стюарда "Ллойда" и карлик в красном халате. Оба занимались уборкой – собирали и относили в буфетную грязные рюмки и бокалы.
Увидев Трона, Ландрини привстал.
– Весьма сожалею, комиссарио, – проговорил он таким тоном, будто сам виноват в гибели пассажиров парохода и этим нарушил воскресные планы Трона.
Рукопожатие Ландрини было таким крепким что у Трона заныли пальцы. Лишь сейчас он заметил, какой в ресторане беспорядок: посреди зала лужи воды, к стене с левого борта сметены осколки стекла. Одно из окон было разбито и сквозь дыру Трон отлично видел такелаж шхуны, стоявшей у причала по соседству с "Эрцгерцогом Зигмундом". Пролетавшие чайки сбивали снег с ее рей.
– Что произошло с вашим судном? – спросил Трон.
Ландрини пожал плечами.
– Мы попали в шторм. Спаслись только чудом. – Он улыбнулся. – Пойдемте, я провожу вас туда.