– Ну, положим, ты его еще не вырыл, – съехидничал Эмиль и с фальшивой уверенностью добавил: – Но теперь непременно выроешь. Дело времени.
– Его-то так раз и не хватает!
– Всем всегда чего-нибудь не хватает, – философски заметил осведомитель. – Одним времени, другим здоровья, третьим денег. Однако еще никто не жаловался, что ему не хватает ума.
– Тебе знакома кличка Лечо? – сменил тему Серов, опасаясь, что Геворк сейчас пустится в долгие отвлеченные рассуждения.
– Лечо? – переспросил тот и пожевал губами, словно пробуя слово на вкус. – Кажется… Нет, честно скажу, не помню.
– Он бывает в "Каштане". Это может быть бар, кафе или валютный ресторан.
– А-а, – рассмеялся Эмиль. – Теперь вспомнил. Есть у меня один знакомый, который знает этого Лечо. Он обычно ошивается в баре. Но зачем он тебе? Вряд ли за ним числятся крупные дела. Или ты уже начал стрелять и по мелкой дичи?
– Откуда тебе знать, какая дичь мелкая, какая крупная! Сведи знакомство с этим Лечо, однако будь предельно осторожен! Я думаю, он связан с очень опасными людьми, да и сам наверняка не ангел.
– Скажи, зачем он тебе и о чем я с ним должен толковать? Ты же знаешь, я не люблю работать втемную.
– Есть некоторые серьезные подозрения, – уклонился от прямого ответа Серов. – Если удастся войти в контакт с Лечо, попробуй его прощупать насчет некоего Сергея Сергеевича.
– А именно? – в темных глазах Эмиля мелькнул знакомый сыщику огонек любопытства.
– Тонко намекни, что хотел бы полинять за кордон, а Сергей Сергеевич якобы может помочь. Но лучше не называй никаких имен, скажи, что есть, мол, как ты слышал, один деятель с одинаковым именем-отчеством.
Осведомитель поправил тщательно уложенную шевелюру – Серов знал: он подкрашивает волосы, чтобы скрыть седину, – и испытующе посмотрел на сыщика.
– Сергей Иванович, а ты не отбиваешь хлеб у Федеральной службы безопасности?
– Пока еще ничего не ясно, – вновь ушел от прямого ответа Серов. – Ты готов рискнуть? Если да, то давай вместе подумаем, от кого бы ты якобы мог узнать о Сергее Сергеевиче. Это важный момент, и промахнуться здесь нельзя.
– Чего думать? Самвел сказал, когда играли в карты! Лучше все равно не придумаешь: Самвел в бегах, а Лечо вряд ли знает его лично, а слышать о нем непременно слышал.
– Такой ход мне не очень нравится, – честно признался Сергей. – Слишком опасно и, прости, топорно как-то!
– Э-э! Перестань! Я лучше знаю, с кем придется иметь дело. Кругом одни шестерки! Ладно, ты скажи, что делать, если Лечо заглотит наживку? Прикажешь ехать за кордон?
– Шутишь? Хотя, кто знает, как все повернется?.. Для начала, если он согласится на кого-нибудь вывести, немедленно сообщаешь мне и показываешь этого Лечо. Если не соглашается, все равно показываешь, а потом решим, как быть.
Эмиль ненадолго задумался, глядя в голубое, без единого облачка небо, будто ждал, что там появятся неведомые письмена, дающие ответы на все вопросы.
– "Каштан" – дорогое заведение, – словно ни к кому не обращаясь, бросил он. – Целый лабиринт закоулков, связанных служебными проходами с рестораном. А по вечерам там играет оркестр. В случае осложнений оттуда можно просто не выйти.
– Я ни на чем не настаиваю, – отозвался Серов. – За тобой всегда остается право отказаться.
– Мы всегда имели право избирать и быть избранными, – горестно улыбнулся картежник. – Но что-то никто из нас не стал президентом! Странно, правда?.. Когда надо все сделать?
– Не спеша, но поторапливаясь.
– Хорошо, на днях я буду там. Если у тебя все, тогда прощай, я поеду: не хочу по жаре попасть в пробку. Сердечко, понимаешь, барахлит.
– Ты на машине?
– Да, я оставил ее у входа в парк. Тебя подбросить?
– Нет, нас могут увидеть вместе. И я тебя прошу, не говори мне больше "прощай"!
– Как хочешь, – пожал плечами Эмиль. – Тогда прощай!
– Я же просил! – укоризненно посмотрел на него Серов.
– Ах да, извини. До свидания.
– Счастливо!
Картежник надел темные очки, поднялся со скамьи и исчез среди кустов.
Серов немного посидел в одиночестве – торопиться на станцию не имело смысла: до конца перерыва в движении электричек оставалось еще около часа…
Едва Серов появился в Управлении, его тут же вызвал Мякишев.
– Я прямо из прокуратуры, – вытирая скомканным носовым платком лицо, сообщил он, лишь только Сергей переступил порог его кабинета. – Все кишки вымотали! Засели там, хорьки!
– Докатилась "телега" Карцева? – догадался Серов.
– Да, – Александр Трофимович тяжело опустился в кресло. – Присаживайся… В общем, у нас там получилось как за карточным столом: кто кого покроет! Они мне под нос жалобу, а я им рапорта, объяснение секретарши, справку из поликлиники о состоянии здоровья Тура. Это ты хорошо придумал отправить его на больничный. Козырной туз, да и только!
Он радостно рассмеялся, довольный пусть маленькой, но победой: глухая, непримиримая вражда между прокуратурой и милицией возникла очень давно, но не ослабела со временем. Каждое новое поколение успешно перенимало привычки старших и вносило в эту "холодную войну" свою лепту ненависти. Практически никогда не случалось, чтобы работник прокуратуры перешел служить в милицию или наоборот. Поэтому убедительно доказать этим снобам, надзирающим за деятельностью органов внутренних дел, что уголовный розыск тоже не лыком шит и не щадит живота своего ради дела, было особенно приятно.
– Чем закончилось-то? – не выдержал Сергей.
– Пока тридцать суток задержания, но я уже переговорил со следствием. Будем предъявлять Карцеву обвинение и арестовывать, – похвастался Мякишев. – И пусть только попробуют не подписать ему мерой пресечения содержание под стражей.
– Надеюсь, про Лечо вы им ни гу-гу?
– Обижаешь, – Трофимыч включил вентилятор и направил его на себя. – Там трепать языком – все равно что самому себе в карман нагадить! Трепанешь – так или Карцев выскочит на волю, или этот Лечо тут же испарится, и ищи потом ветра в поле.
– Он уже мог испариться, узнав о задержании Карцева, – заметил Серов.
– Вполне, – легко согласился Мякишев. – Но, думаю, он не исчезнет.
– Почему?
– Ну, во-первых, понадеется, что Карцев его не сдаст, хотя бы из чувства самосохранения. А во-вторых, он легко отметет любые обвинения: какие, скажет, дискеты и акционерные общества? Ничего не знаю! И патлатого гражданина, который на меня показывает, тоже вижу впервые в жизни…
– Так, – кивнул Сергей, – но мы с большой долей уверенности можем предположить: Лечо имеет некоторое отношение к исчезновению Рыжова, коль скоро Карцев по его наводке и приказу направился в офис "Кимура".
– Во-во, – подхватил Мякишев, – хорошо еще, не подложили туда бомбу или не пожгли все к чертям собачьим. С них бы сталось.
– А вдруг так бы и поступили? Но просто времени не хватило, и они избрали уже известный вариант? Как бы там ни было, у нас получается цепочка: "Каштан" – Лечо – Сергей Сергеевич. Помните записочку на календаре Трапезникова?
– Помню. А что твой тайный оракул провещал? – с оттенком иронии поинтересовался Александр Трофимович.
Серов молча достал фото Папуа:
– Можете полюбоваться, это Самвел, он же Валерий Митович Папуа. ГИЦ дал о нем все, чем располагает, а мой, как вы любите выражаться, "тайный оракул", опознал Самвела по фото.
– Вот это ты молодец, вот за это хвалю, – расцвел Мякишев. – А представишь пред мои очи самого Самвела, живого или мертвого, – верти дырку в погонах! Мое слово твердо: пробью досрочное присвоение подполковника!
– Заманчиво, да только его еще надо найти и повязать, – усмехнулся Сергей, ничуть не обольщавшийся насчет обещаний начальника: он всегда их лихо раздавал. – Пока попробую подцепить на крючок Лечо, поэтому мне в ближайшие дни могут потребоваться оперативные группы для наблюдения и возможного задержания.
– Дадим, все дадим, – в приступе небывалой щедрости пообещал Мякишев.
Он вернул Серову фото Папуа и, заканчивая разговор, пожелал успехов, еще раз напомнив о досрочном присвоении звания за успешную операцию по поимке или, на худой случай, как выразился Александр Трофимович, "нейтрализации" Самвела.
"Видать, его наверху достали до печенок, – подумал Сергей. – Теперь вместо кнута он показывает расписной пряник: ты только возьми или убей при задержании этого бандита, поскольку ему и так на несколько "вышек" ломится. Мы тебе за это звездочку на погончики приляпаем, а нам, как начальству, под чьим чутким руководством проведена операция, перепадет еще больше!"
Никто не хочет понять: он готов ловить и душить таких, как Самвел, Лечо, и им подобных вовсе не за побрякушки на груди и звезды на погонах! Должна же существовать на свете справедливость! Кто подумал о людях, постоянно подвергающихся опасности, пока по городу разгуливают такие, как Самвел?
Наверное, идиллически настроенные энтузиасты вроде Серова когда-то становились шерифами на Диком Западе, не имея в награду ничего, кроме возможности раньше положенного срока получить пулю и отправиться за черту добра и зла…
Открыв дверь своего кабинета, Серов бросил взгляд на место Тура – уже привык, что тот всегда под рукой, а теперь чего-то заскучал без его вечного зубоскальства и едких, но точных замечаний.
Телефон словно ждал прихода Сергея: тут же разразился пронзительным звоном. Сергей лениво протянул руку к трубке:
– Слушаю, Серов.
– Сергей Иванович? – уточнили на том конце провода.
– Да, он самый. Я вас слушаю, кто говорит?
– Видите ли, мы не знакомы, но у меня есть некоторая любопытная информация по одному интересующему вас вопросу.
Голос действительно был незнаком, обычного тембра, ровный и спокойный – говорил мужчина, вероятно, лет тридцати. Слова он выговаривал чисто, отчетливо и правильно, без какого-либо акцента. Серов очень пожалел, что не может сделать запись: у него не имелось нужной техники – как были сыщики всю жизнь нищими, так, видно, и останутся до скончания века!
– По какому вопросу? – осторожно спросил Сергей: ну а вдруг кто-то на самом деле хочет принести ему некую информацию на блюдечке с голубой каемочкой, а он спугнет? Даже если нацелились подсунуть "дезу", что тоже вполне вероятно, и она не помешает. В ней, при умелом препарировании и анализе, находятся зерна тщательно скрываемой истины.
– Вы занимаетесь Николаем Ивановичем? – абонент немного понизил голос.
– Какого Николая Ивановича вы имеете в виду? – тут же поддел его Серов, вынуждая к следующему шагу.
– Рыжова, – не колеблясь ответил незнакомец, чем несколько озадачил сыщика: он не ожидал подобной прямоты.
– А с кем я все-таки говорю?
– Позвольте мне остаться инкогнито, – скромно попросил собеседник, – так будет лучше.
– Кому?
– Естественно, мне, поскольку именно я собираюсь передать вам информацию.
"Логично", – отметил Серов, которого начал все более и более интересовать этот разговор.
– Прекрасно, оставайтесь инкогнито. Как вы намереваетесь передать информацию? Сейчас, по телефону?
– Нет, при личной встрече.
Ага, становится еще интереснее! По телефону мы хотим сохранить инкогнито, а на личную встречу согласны? Уж не собирается ли кто-то заставить сыщика бежать за приманкой к заранее настороженному капкану? Знаем мы вас, веселые ребята, вам и полоснуть очередью из автомата пара пустяков. Но тем не менее надо дать шанс этому инкогнито и попробовать проработать с ним предлагаемый вариант.
– Где и когда вы предлагаете встретиться?
– Сегодня вечером. Часов в десять устроит?
"В десять еще светло, – быстро прикинул Серов, – это дает определенные преимущества и той и другой стороне. Теперь надо узнать, куда он меня потянет".
– Да, в десять вполне подходяще. Где?
– Ну, на улице, наверное, не совсем удобно, – казалось, незнакомец несколько смутился. – К тому же, у вас могут возникнуть вопросы по ходу разговора.
– Могут, – согласился Сергей. Чем дальше, тем занятней! Инкогнито даже готов ответить.
– Вы знаете, где ночной клуб "Тандем"? Давайте увидимся там. Годится?
– Прекрасная мысль, – не мешкая откликнулся Серов. – Но там вход полсотни баксов, а у меня, представьте себе, их нет.
Последовала недолгая пауза, потом незнакомец вкрадчиво спросил:
– Надеюсь, мы играем честно? И побеседуем именно в клубе, с глазу на глаз?
– Я тоже надеюсь. Мы оба имеем все основания не доверять друг другу, но можем договориться под честное слово.
– Да, у вас репутация человека слова, – польстил аноним. – Попробую ей довериться. Назовите свою фамилию при входе, и вас пропустят. Все будет оплачено.
– Прелестно, я уже становлюсь вашим должником, – пошутил Сергей. – Как мы узнаем друг друга?
– Честно говоря, я не знаю вас в лицо, – вздохнул незнакомец, и Серов почему-то сразу подумал: врет! – Вы меня тоже. Сделаем так: я предупрежу бармена, вы назовете ему свое имя и спросите, кто вас ждет. Он проводит к моему столику. Подходит?
– Не очень, но на мои варианты вы вряд ли согласитесь?
– Да, мне значительно удобнее так, как я предложил. Итак, до вечера?
– Я буду, – твердо сказал Серов и подождал, пока незнакомец первым положит трубку.
Долго же он проболтал и не побоялся, что засекут номер, с которого звонил, а потом узнать адрес плевое дело. Значит, был уверен, что его не смогут засечь? Для мало-мальски опытного человека звонки с квартиры приятеля или любовницы однозначно сразу отпадают: либо он воспользуется таксофоном, либо будет звонить из такого места, где стоит аппаратура, исключающая определение номера.
"Безусловно здесь играет профессионал, – стал размышлять Серов. – Но ты, не зная этого, будешь считать его ходы полностью лишенными логики. Хотя профессионалы в отличие от криминального сброда четко дозируют нажим на клиента и предпочитают постепенно усиливать давление, добиваясь нужного результата бескровным путем, нежели сразу пускать в ход машинки, придуманные для уничтожения людей. Это, как правило, для профессионала из ряда вон выходящий, крайний случай – свидетельство того, что он хреново поднаторел в оперативных интрижках и заключительным выстрелом расписывается в собственном бессилии и профнекомпетентности".
Но есть и другой вариант – человек, знающий о грехах Николая Ивановича и готовый из-за того, что тот ему где-то перебежал дорогу, заложить бывшего знакомого со всеми потрохами: в бескорыстное желание помочь органам Серов давно не верил. Вряд ли такой человек попросит за информацию деньги – его удовлетворит, что Рыжову станет плохо. Иначе он сразу начал бы обговаривать сумму.
Есть и третий вариант, который можно условно назвать "ловушка для резвого опера". Что это? Да все что угодно – от физического уничтожения до впаривания дезинформации, хитрой подставки или откровенного подкупа.
Этот вариант в чем-то смыкается с первым: незнакомец точно вышел на того, кто роет землю по делу сбежавшего с деньгами Николая Ивановича Рыжова. Значит, Сергей, пусть еще сам того не осознавая, стал для кого-то угрозой? Вернее, угрожают его действия? Любопытно узнать, какие именно действия и для кого и в чем они столь опасны?
Ехать ли в "Тандем" на встречу с неизвестным? Наверное, стоит рискнуть, но соблюдая меры предосторожности. Обращаться за помощью к Мякишеву глупо – в оперативной работе Трофимыч однообразен и прямолинеен, как железнодорожные пути: начисто лишен столь необходимого настоящему сыщику воображения, позволяющего перебрасывать шаткие и ненадежные мостики связей между, казалось бы, совершенно разрозненными фактами, восстанавливая целостную картину преступления. Сгоряча он может вообще запретить любые контакты с неизвестным или на полном серьезе предложить устроить в "Тандеме" облаву – с него станется, еще и не такие номера отмачивал, с медвежьей услужливостью стараясь сделать "как лучше" и показать себя перед руководством.
Нет, просто надо взять миниатюрный диктофон, чтобы записать беседу, если она состоится, и придется побеспокоить Володьку, попросить его прикрыть. Вот это, пожалуй, самое правильное решение, а Мякишева можно поставить в известность потом.
– Я возьму автомат, – как о хорошо обдуманном и бесповоротно решенном деле заявил Володька, выслушав Серова. – И надену бронежилет. Тебе тоже советую.
– В ночной клуб в бронежилете?
– А чего? Ты ведь тоже не в смокинге и не во фраке. Или собираешься заехать домой и переодеться в вечерний костюм?
В ответ Сергей только хмыкнул: в куртке удобнее. Во внутренний карман он положит диктофон, провод микрофона протянет через рукав и прикрепит на резиновом манжете на правом запястье. На левом не так удобно – тикают наручные часы, а микрофон очень чувствительный. Пистолет пристроит в открытой кобуре на поясе, а куртку застегает, но не до конца. И еще надеть под куртку бронежилет, чтобы раздуться, как пузырь? Конечно, еще есть время побегать по отделам и поспрошать: нет ли у кого тонкого жилетика для открытого ношения?
– Ты лучше скажи, – спросил он Тура, – у тебя какие предложения насчет наших действий?
– "Тандем" в переулке у Тверской, – Володька почесал переносицу. – У входа обычно все наглухо забито тачками, и приткнуть наш жигуленок будет негде. Самые опасные моменты: подъезд к этому валютному притону, проход в него, возвращение и отъезд.
– Логично. Но ты ничего не предложил! И не предложишь, поскольку предложить нечего. Нам остается только подтянуться как можно ближе к входу, и потом тебе сидеть настороже, присматривая и за дверями, и за тем, чтобы не убрали тебя самого вместе с нашей тачанкой.
Тур согласно кивнул: начальник прав! Жизнь в отечестве стала непредсказуемой, и, отправляясь куда-либо по делу, не угадаешь, кто окажется на линии огня и будет рисковать головой – тот, кто полез в пекло, или тот, кто остался прикрывать? А какой в этой ситуации придумать вариант, чтоб был простым по исполнению и обеспечивал безопасность, если их всего двое?..
Владимир включил электрический чайник: в оставшееся до выезда время можно успеть побаловаться чайком.
Глядя на приятеля, Серов подумал, что у него в отделении служат семь офицеров. Вроде все нормальные, хорошо подготовленные ребята, с каждым из которых у него отличные отношения, но ближе их всех оказался Тур. И совсем не потому, что сидит с ним в одном кабинете. Просто Сергей в нем уверен, как в самом себе, а в отношении других такой уверенности нет.
И сразу мысли перескочили на другое – зря Володька нервничает: никакой стрельбы не будет – ни в ночном клубе, ни около него, ни по дороге обратно. Зачем стрелять, если сыщики, несмотря на все усилия, топчутся на месте?! Договор Рыжова с Римшей и хищение денег у акционерного общества? Разве это секрет, когда о данном факте знают множество людей? Впрочем, как и о появлении Николая Ивановича в Риге! Ерунда, из-за этого не стреляют.