Наконец вышел врач.
– Жить будет, – сразу успокоил он собравшихся. – Плохо только, что пьяный.
– Пулю извлекли? – спросил Сергей.
– Да, – хирург раскрыл ладонь. На ней в комке ваты лежала небольшая остроконечная, чуть сплющенная пуля.
– Позвольте? – тут же подскочил эксперт, но Серов уже успел увидеть все, что хотел.
Пуля пистолетная, скорее всего – от "вальтера", но, может быть, и от ТТ. Ладно, эксперт определит, а пока подтверждались опасения, что работал крепкий профессионал. И спасло Серова только чудо, иначе лежать бы ему сейчас в криминальном морге с этой самой остроконечной пулькой в сердце.
Сергей зябко передернул плечами и хрипловато спросил у хирурга:
– Когда его можно навестить?
– Это вы с ним были? – обернулся тот. – Вроде от вас не пахнет.
– Не пью. Так что?
– Сейчас мы его отправили в реанимацию. Впереди тяжелые сутки. Кстати, у него есть семья? Надо бы сообщить.
– Я скажу жене, – вздохнул Сергей…
Вторую половину ночи он провел в разъездах. Сначала отправился домой к Фаготу на его же помятой "шестерке". Узнав, что случилось с мужем, Надежда – так звали благоверную мастера блюзов и свингов – сначала впала в транс, а потом забилась в истерике. С большим трудом Сергей ее успокоил, и тогда Надя бестолково кинулась собирать продукты, зачем-то схватила чистую рубаху, потом бросилась к телефону: звонить дочери.
Далеко за полночь, все на той же "шестерке" Серов привез их в "Склиф", отдал дочери Гусева ключи от машины и пешком отправился домой. Страха он не испытывал – почему-то в нем жила твердая уверенность: второго покушения сегодня не будет. Не будет, и все!..
Спал Сергей плохо, ворочался с боку на бок и просыпался в холодном поту – так и чудилось, что на него снова мертвенной тяжестью наваливается задетый пулей киллера Фагот, а светлые "жигули" не уходят к Садовому кольцу, а тормозят у кромки тротуара напротив них, и во мраке салона мерцают вспышки новых выстрелов. Острые пули рвут мышцы, горячая кровь бежит уже не по жилам, а ручьями хлещет по груди…
Встал он совершенно разбитым. Когда умывался, вспомнил грабителей в переулке и задумался, нет ли какой пока неясной связи между ними и выстрелами киллера: Сергея определенно "вели", иначе откуда бы киллеру знать, что Серов сидит с Гордеичем в "Маэстро"? Вдруг те трое паршивцев должны были исполнить "святую месть" хозяев тропы: у одного был нож, и он без раздумий собирался пустить его в дело. Потом они разошлись бы в разные стороны, и ищи ветра в поле. А когда разработанный план дал осечку, решили подождать около кабачка? Вполне может быть.
Серов вышел из ванной в коридор, и тут зазвонил телефон. Сергей снял трубку и с удивлением услышал голос Ларисы.
– Ты дома? – тускло спросила она, даже не пожелав ему доброго утра.
Подобные вопросы всегда вызывали у него приступы тихого бешенства: куда же ты звонишь, если не домой?! Впрочем, не стоит заводиться. Нервы ему еще пригодятся.
– Я ждала тебя вчера, но ты не приехал и даже не позвонил, – все тем же безжизненным тоном продолжала она.
– Не мог, извини.
– Да? А вот в отношении тебя позвонили.
– Кто?
– Знаешь, – Лариса пропустила его вопрос мимо ушей, – мне совершенно не хотелось бы в дальнейшем получать подобные звонки. Пусть тебе звонят домой.
– В чем дело? – прервал ее Серов. – Ты можешь толком объяснить? Кто звонил, зачем, когда?
– Откуда я знаю кто? Меня не было дома, все осталось на автоответчике. По времени где-то в восемь вечера.
"Я как раз направлялся в "Маэстро"", – быстро прикинул Сергей.
– Ты можешь мне дать прослушать запись?
– С удовольствием! – зло сказала Лариска. И через несколько секунд Серов услышал знакомый мужской голос, дважды предлагавший ему бросить дело Рыжова. Спокойно и уверенно мужчина сказал: "Твоему кобелю заказан гроб. У тебя есть черное платье, чтобы пойти на похороны?"
"Со всех сторон давят на психику, – тоскливо подумал Сергей. – И слов на ветер не бросают. Ну, ничего, еще посмотрим, кто кого. Сейчас они только и ждут, чтобы я потерял самообладание и наделал глупостей".
– Что все это значит? – ледяным тоном осведомилась Лариска. – Почему ты молчишь? Отвечай! Или испугался?
– Кто-то неумно пошутил, – Серов не нашел более приемлемого объяснения.
– Да? Зачем же ты раздаешь мой телефон дуракам? Представь, я не желаю, чтобы мне звонили с подобной похабщиной. И так нервотрепки хватает. И я зря прождала тебя до полуночи…
Она жалобно всхлипнула и бросила трубку. Сергей медленно пошел одеваться – ранний звонок Лариски да еще записанное на ее автоответчике сообщение выбили из колеи. Не хотелось браться за гантели или резвиться со скакалкой. И вообще не хотелось ничего, кроме как опять забраться под одеяло, накрыть голову подушкой и отключиться от окружающего мира.
Кто из нас хоть раз в жизни не мечтал об этом? Но разве такое возможно?..
На службе Серов первым делом позвонил в "Склиф" и справился о состоянии гражданина Гусева Николая Гордеевича, доставленного вчера с огнестрельным ранением. Прямо как на фронте. Дожили, понимаешь!
К счастью, состояние раненого не внушало врачам опасений, и все протекало в рамках послеоперационных нормативов. И на том спасибо, а вот как отблагодарить Фагота, принявшего предназначавшуюся Сергею пулю? Бог даст, он выживет и выйдет из больницы. Что, поставить ему тогда ящик коньяка, чтобы допился до белой горячки? А предложить деньги – так он бросит тебе их в морду и будет полностью прав. Заехать разве в церковь и заказать молебен за его здравие да свечки поставить у святых образов?
Звонок Ларисы не выходил из головы. Естественно, мало приятного услышать рано утречком, что тебе уже заказали гроб. Поэтому дорогой на службу Серов настороженно посматривал по сторонам, однако ничего подозрительного не заметил и сам себя обругал – ну, чего ты дергаешься, как дешевка?! Захотят ухлопать – все равно ухлопают, станешь ты озираться или нет. Да возьмись сейчас вся московская милиция охранять тебя, Серега, все равно не убережет от пули: кому-кому, а тебе это известно значительно лучше, чем другим. Здесь уже все зависит, кто кого опередит!
Но тому же быстроногому Ахиллесу, который якобы никогда не догонит черепаху, было хотя бы ясно, с кем он вышел на дистанцию. А с кем должен воевать майор милиции Серов? С призраками, которые убивают его агентов и убирают своих же, обрубая концы, и стреляют по нему тихим столичным вечером из пистолета с глушителем?
Вспомнился навязчивый сон: он пробирается незнамо где, а вокруг таятся бестелесные призраки. Мистика?..
В ответ на рассказ Сергея о событиях последних суток Володька Тур лишь удивленно присвистнул.
– Не свисти, – рассердился Серов. – Денег не будет.
– Их и так нет, – беззаботно отозвался Тур. – Где же теперь искать загадочную Эльвиру?
Сергей пожал плечами:
– Может, сгоняем в "Каштан"? Чем рискуем? Заявимся официально, покажем фото убитого Лечо, спросим, бывал ли у них и так далее. Заодно поинтересуемся певуньей.
– Надеешься на новый ответный ход? – догадался Володька. – А если его не последует?
– Последует, не последует… Чего гадать? Поехали, а по дороге заглянем в церковь: хочу свечку поставить за здравие раба Божьего Николая.
– Мякишеву будешь говорить? – спросил Тур, доставая из сейфа пистолет в наплечной кобуре.
– А зачем? – Серов загасил окурок и отметил: уже третья сигарета за сегодня, а день только начинается. Нервы? – Зачем? – повторил он. – Трофимыч сделает многозначительное лицо и скажет: стало горячо! Может быть, посоветует носить легкий бронежилет под рубашкой, а скорее всего, запретит любые мероприятия по делу и назначит служебное расследование, создав комиссию из послушных обормотов. А меня очень интересуют Лева Зайденберг и его безответная любовь…
Заказывать молебен о здравии Гордеича решили в церкви, что в Гончарной слободе на Таганке, – старинная, похожая на расписную игрушку, по-домашнему теплая, она была хорошо знакома и Сергею, и Владимиру.
Серов помнил, как там отпевали его дорогую маму, а Тур в детстве частенько ходил туда с бабушкой, которая жила неподалеку.
Служба уже закончилась, но дверь в храм была призывно открыта. На паперти сгорбившись стояли нищие старухи. С безоблачного голубого неба медленно текла жара, резче делая тени и расплавляя асфальт.
Оставив машину на другой стороне, сыщики перебежали улицу и очутились в сумрачной прохладе храма, тускло сиявшего позолотой иконостаса в мерцании свечей и лампад. Серов подошел к прилавку, где торговали свечами, и начал выяснять, как заказать молебен. Вскоре он расплатился и, держа в руке свечи, направился к иконе Божьей Матери.
– Дай и мне одну, – попросил Тур. Взяв свечку, он тихо добавил: – Сдается, за нами одна машина тянется.
– Машина?! – Сергей вспомнил светлые "жигули", не спеша выруливавшие со стоянки у ресторана. Жаль, он не обратил тогда на них внимания и не разглядел, кто за рулем: приходилось присматривать за Гордеичем.
"Присматривал, а не уберег, – горько улыбнулся он, зажигая свечу. – Но не ошибся ли Володька?"
– Светлые "жигули"?
– С чего ты взял? – удивленно поглядел на него Тур, но тут же понял и отрицательно мотнул головой. – Нет, серая "Волга", номера московские, но я не уверен, что они не фальшивые или тачка не краденая.
– Водитель один?
– По-моему, да.
– Он пошел за нами?
– Нет, встал на Гончарной. Попробуем проверить? Правда, придется сделать крюк.
– Не беда. Что ты хочешь?
Серов поставил свечу и подошел к алтарю, где никого не было. Тур последовал за ним.
– Махнем отсюда по Большим Каменщикам, – шепотом предложил он, – Таганка всегда забита, а там движение меньше, мы сразу срисуем, кто за нами увязался. Если решим сбросить "хвост", то выскакиваем на Пролетарку.
– Хорошо, – подумав, согласился Сергей. – Покажешь "Волгу", я запишу номера.
На улице по глазам сразу ударило яркое солнце. Все вокруг под его золотыми лучами казалось таким прекрасным и праздничным, что не верилось в существование преступников, убийств, ненависти, слежки…
– Слева у перекрестка, – переходя дорогу, сказал Владимир.
Серов поглядел. Действительно, там стояла подержанная серая "волжанка", за рулем которой покуривал невзрачный мужичок в белой рубашке с короткими рукавами.
– Пристегнись на всякий случай, – посоветовал Тур в машине.
– А ты сильно не гони, – пристегивая ремень безопасности, откликнулся Серов. Он достал блокнот и ручку и, когда их жигуленок выкатился на Гончарную, записал номера "Волги".
К его удивлению, водитель проводил их равнодушным взглядом и даже не подумал тронуться с места. Неужели Володька ошибся? Маловероятно, он не первый день работает в сыске. Дело обстоит хуже: их обкладывают, как травленого зверя! "Волга" не тронулась с места потому, что противники используют несколько машин, между которыми может быть радиосвязь. Дай-то Бог, если это не так!
– Не гони, – еще раз попросил Сергей.
Сам он начал внимательно приглядываться к каждому обгонявшей их или встречному автомобилю, к тем машинам, которые следовали сзади или стояли у обочин. А может, просто у страха глаза велики? Да нет, вряд ли – Фагот лежал в реанимации с пулевым ранением!
Ага, все-таки "Волга" потянулась следом – если она одна будет вести их, это ерунда. Наверное, водитель решил отпустить объект наблюдения подальше, чтобы не настораживать его. Ну-ну, поглядим.
Тур тем временем перестроился, миновал эстакаду и выехал на улицу Большие Каменщики – когда-то здесь жили строители Новоспасского монастыря-крепости, столь любимого династией Романовых. Говорят, именно в нем – в мужском-то! – сначала содержали, а потом и похоронили княжну Тараканову, определив ей место последнего приюта рядом с ближней родней царствующих особ. А чего только не было в монастыре при большевиках: милиция, вытрезвитель и даже маленькая мебельная фабричка.
Сергей бросил взгляд в зеркало – серая "Волга" отстала, затерявшись в потоке транспорта на Таганке. Но, надо думать, скоро вынырнет, вывернувшись откуда-нибудь из переулка. Или его догадка верна, и мужичок в белой рубашке с короткими рукавами уже сделал свою часть работы?
Справа их обошел грузовичок-"газель" с выгоревшим и дырявым брезентом на кузове. На ткани еще сохранились блеклые буквы рекламы батончиков "Марс".
Серов видел спокойное, загорелое и горбоносое лицо водителя-южанина, уверенно державшего баранку жилистыми руками. Еще секунда, и "газель" ушла немного вперед, оторвавшись метров на тридцать. И тут Сергей с ужасом заметил, как в одной из дырок заднего тента появился дульный срез автомата.
– Ствол! – заорал он, вцепившись в руль, и резко крутанул его вправо.
Ремень безопасности больно врезался в подчеревок. Внутри стало пусто и очень противно, как будто нечто живущее внутри тебя, но никак с тобой не связанное, стало высасывать все, что есть в желудке, создавая там вакуум – предвестник близкого обморока.
Тур, бешено выпучив глаза и перекосив рот в крике, пытался повернуть руль назад, не понимая происходящего. "Жигули" разворачивало боком, и Серов успел лишь подумать: опять его кто-то закроет от пули, но теперь уже не случайно, а он сам, повинуясь инстинктам тела, не желающего быть растерзанным свинцом, пытается спрятаться от смерти.
На кончике автоматного ствола, высунувшегося в прореху брезента, заплясало почти бесцветное в солнечных лучах пламя, и тут же в стеклах "жигулей" появились дыры. Казалось, Сергей видит, как салон пронизывают раскаленные пули, вышибая заднее стекло и вспарывая обивку сидений.
Машина ударилась о бордюр, подпрыгнула, осела на один бок и, перевернувшись, пропахала крышей половину газона. Последняя очередь пришлась уже по торчавшим вверх колесам, со звоном пробив колпаки и в клочья разодрав покрышки. Серов висел на ремне безопасности вниз головой, упираясь теменем в продавленную крышу, и не верил в отсутствие жаркой, острой боли ранения. Неужели он жив и даже не ранен?
Рядом стонал Тур. На левом плече его светлого пиджака расплывалось темно-красное пятно.
"Еще один из-за меня", – подумал Сергей и быстро расстегнул пряжки ремня. В салоне жутко воняло бензином, видимо, пробили бензобак, и кто знает, не вспыхнут ли их "жигули", как свечка в храме?
При первом же движении тело отдалось болью ушибов, но он, не обращая на это внимания, выбил ногой остатки лобового стекла, отстегнул Володьку и выволок его из салона.
К ним уже бежали люди, на тротуаре начали собираться любопытные.
– Назад! Все назад! – заорал Серов. – Может взорваться!
Люди отхлынули. Он потащил Тура в жидкую тень ларька.
Неужели и этот, едва ли не единственный из оставшихся друзей, тоже попадет в реанимацию? И хорошо, если туда!
– Жив?
Серов стянул с себя пиджак, свернул и, совсем как вчера вечером подкладывал под голову Гордеича, подложил его под затылок Володьки.
"Так вот скоро кто-нибудь и мне подложит, – мелькнула горькая мысль. – Бог, говорят, любит троицу?"
– Нога и плечо, – простонал Тур.
Сергей с трудом стянул с его левого плеча пиджак, расстегнул ремни кобуры и безжалостно рванул набухшую кровью рубашку. Слава Богу, рана оказалась пустяковой – пуля лишь царапнула мышцу, пройдя по касательной.
Приложив к ране чистый платок – других перевязочных средств не было, а лезть к аптечке в машине Серов не решился, – он потрогал ногу приятеля. Тот взвыл, хотя крови нигде не было видно.
Услышав сердитые окрики, Сергей поднял голову. Продравшись сквозь толпу любопытных, к нему подошли два муниципала с автоматами. Хоть он и недолюбливал их, но сейчас и это благо, поскольку рация осталась в разбитой машине.
– Что тут у вас? – черный раструб на конце ствола автомата уставился прямо в лоб Серова.
"И не надо никаких "газелей", – подумал он. – Нажми этот остолоп на курок за приличную пачку зеленых, и нет ни меня, ни Володьки…"
– Убери, – одной рукой Сергей отодвинул в сторону ствол автомата, а другой показал удостоверение. – Надо срочно "скорую"!
– Теперь точно будет служебное расследование, – запекшимися губами прошептал Володька.
Естественно, ни о какой поездке в "Каштан" больше не могло быть и речи…
Вскоре прикатила "скорая" и забрала Тура, потом появились машины местного отдела, приехал следователь прокуратуры, огородили место происшествия, и последними появились ответственный дежурный по Управлению и донельзя разозленный Мякишев, который всеми силами пытался сохранить вид невозмутимого отца-командира, заранее предвидевшего любые передряги.
– Ну, стало жарко? – промокнув платком потный лоб, прошипел он.
– Да, наверное, градусов тридцать с лишним, – отозвался Серов.
– Не прикидывайся! – взгляд Трофимыча остекленел от ярости. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Лезешь вечно не зная броду! Самый умный, блин!
– Дело есть дело, – пожал плечами Сергей, хотя ему хотелось сказать: если он не самый умный, то уж, во всяком случае, хотя бы порядочный. Да нужны ли беспредметные пререкания?
– Дело, – передразнил начальник, брезгливо разглядывая изуродованную машину с выбитыми стеклами и пулевыми пробоинами на кузове. По счастливой случайности "жигуленок" все же не взорвался.
– Дело у него, – с ядовитым сарказмом повторил Мякишев. – Самвел где? Вот это дело! А ты устроил гонки за какими-то призраками, а я с тобой вечно попадаю на этом деле в дерьмо! И мне это надоело! Понял? Теперь еще новую машину надо пробивать!
"Гонки за призраками? Точно подметил", – закуривая, подумал Сергей.
– Все! – Трофимыч рубанул ладонью воздух. – Хватит, блин! От дела Рыжова и Трапезниковой я тебя отстраняю и назначаю служебное расследование.
– На каком основании?
– Основания найдутся! – отрезал Мякишев и вытащил из кармана мятую пачку сигарет. – Остынь маленько, иногда это весьма полезно.
– А как насчет подполковника за Самвела?
– Я слов на ветер не бросаю!
Трофимыч прикурил и демонстративно повернулся к Сергею спиной, давая понять: разговор закончен, и возвращаться к нему он не намерен.
Глава 13
Вечером, вернувшись домой, Сергей сразу понял – папа ждет его в гостиной. В их старой квартире была большая комната с камином, правда ранее заложенным кирпичом, но отец с сыном постарались и реставрировали реликвию, вернув ей первоначальный блеск и привлекательность, а в нишу умело встроили современный электрический камин. Получилось здорово, и камин всегда вызывал неподдельное восхищение гостей.
В гостиную выходили двери всех остальных комнат, и миновать ее, а следовательно, избежать разговора с отцом не представлялось возможным. Из-за неплотно прикрытой двери доносилось легкое покашливание и тянуло ароматным трубочным табаком.
Сергей вздохнул – ну что же, чему быть, того не миновать! – скинул пиджак, повесил его на плечики в шкаф, снял туфли, надел шлепанцы и вошел в гостиную.
Иван Сергеевич сидел в большом вольтеровском кресле и, сердито ворча, чистил трубку.
– Добрый вечер, папа! – Сергей подошел и легко прикоснулся губами к гладко выбритой щеке старика.
– Добрый, – пробурчал отец в ответ. – Ты голоден? Клава оставила все на кухне.