Просто всю скопившуюся ярость от многих неудач он выместил на подвернувшихся под руку уличных подонках! Да, именно так, поскольку ему не справиться с теми, кто сидит высоко, значительно выше, чем прикидывающийся дураком Мякишев или руководство Управления. Он не в силах противоборствовать с теми, кто проторил "крысиную тропу", постоянно пользуется ею и охраняет ее! Как были сильные мира сего недосягаемы для праведного суда при прежнем режиме, так они недосягаемы для него и при нынешнем. Что же изменилось для честного полицейского? Стало значительно больше преступников всех мастей, и значительно увеличилось число "неприкасаемых"?! Бандиты, успевшие сколотить состояния, диктуют свою волю политикам, а те претворяют ее в жизнь. А он ничего не может, ничего!..
У входа в ресторан Серов немного постоял, покурил. Все хорошо, все хорошо… Если постоянно внушать себе это, может, и успокоишься? А что хорошо? Разрушилась ли прежняя, казавшаяся монолитной пирамида власти, ушла ли она в небытие? Нет! Ее подреставрировали, украсили западными аляповатыми рекламами и врубили оглушающий, лишающий разума рок, льющийся из динамиков вперемешку с трескучими фразами о демократии и пустыми обещаниями. А что такое демократия? Это же не просто слово, это государственно-правовой институт, подразумевающий определенное построение экономических отношений. Где же это?
На ступеньках пирамиды, за канцелярскими столами, будто в дотах, сидят чиновники. К ним прибавились фирмачи и банкиры, а также вылезшие из подполья паханы, усердно насаждающие по всей России свою мораль. Они не колеблясь отдают приказ лишить жизни любого, кто угрожает их благополучию. А внизу по-прежнему шумит людское море, живущее по своим законам и исповедующее собственные ценности, часто в корне отличные от ценностей обитателей пирамиды. Причем людское море тоже неоднородно, зато пирамиды разной величины стоят в каждом городке и районе. И это демократия?! Может быть, он чего-то недопонимает, но "крысиная тропа", по которой уплывают миллиарды из многострадальной России, берет начало у столичной пирамиды! Бежали бы жулики – да и хрен с ними, тут их и так словно собак нерезаных. Но уходят деньги! Утекает пот и кровь народа, вновь живущего на голодном пайке неизвестно ради чего. Какое уж тут мечтать об отпуске в тихом провинциальном городишке!..
Вспомнилось, как он раздумывал над этим на платформе "Кусково" перед последней встречей с Эмилем. Стало грустно и тоскливо, как бывало в детстве, когда тебя незаслуженно обидят.
Сергей бросил недокуренную сигарету и решительно открыл дверь ресторана. Не философствовать надо, а действовать! Он должен найти и вновь ухватить кончик ниточки, ведущей к "крысиной тропе". А там поглядим – кто прикидывается дураком, кто на самом деле дурак, а кто в дураках останется!..
Здоровенный вышибала неслышно выдвинулся из полумрака тесного вестибюля. Вгляделся в Серова, наморщил низкий лоб и прищурил светлые глазки, но, узнав Сергея – он иногда бывал здесь, – тут же потерял к нему интерес.
Пройдя в зал, Серов осмотрелся. На небольшой эстраде играл маленький оркестр: тромбон, контрабас и фортепиано. Над головами танцующих пар, вместе с сизыми слоями табачного дыма, плыли обволакивающие такты старого танго – манящего, зовущего, обещающего неземную негу где-то там, в неведомой райской стране.
Постоянного оркестра здесь не было: поскольку в зале собирались преимущественно музыканты, любой мог выйти на эстраду и сыграть, что хотелось, выразив овладевшее им настроение. Поэтому тут случались крайне интересные импровизированные концерты, которые уже нигде и никогда не могли повториться – музыканты кочевали по гастролям, ансамбли распадались, люди уходили из жизни и из музыки, и потому вновь собрать вместе тех, кто когда-то играл, и создать им прежнее настроение было делом неосуществимым.
Так, где же Фагот? Если он сегодня нигде не выступает, то должен быть тут. А ездить на гастроли Гордеич давно не охотник. Эге, кажется, Сергею улыбнулась удача: за одной из перегородок, отделяющих столики друг от друга, мелькнула знакомая, похожая на тонзуру католического монаха плешь Фагота.
– Привет, Гордеич! – Серов, если бы мог, расцеловал свою удачу. Мало того что Фагот здесь, он один и почти трезвый. Правда, чтобы его споить, нужна по крайней мере бочка. И куда только столько влезает в этого худощавого человека с рассыпающейся пегой шевелюрой и узким лицом аскета, украшенным пушистыми бакенбардами.
– О-о! – Фагот тоже был рад встрече. – Пришло мое пиво? Или я не прав?
– Прав, – засмеялся Сергей. – И пиво, и отбивная, и интересный разговор.
– Садитесь, мистер Пиво, – музыкант шутливо провел рукавом замшевой куртки по свободному стулу. – Разве сравнится пища телесная, если желудок ее жаждет, с пищей духовной? Я тоже угощаю, а ты пока заказывай, заказывай…
Он вскочил и подошел к эстраде. Музыканты уже закончили играть и собирались спуститься в зал, но Фагот попросил их задержаться. Он окликнул в зале еще кого-то, ему дали корнет, на эстраде появились саксофонист и темнокожий парень с барабаном, напоминавшим африканский тамтам. Гордеич подмигнул Сергею, выхватил из кармана белоснежный платок, вытер им мундштук корнета, затем нежно облизал его кончиком языка и приложил к губам. Над притихшим залом проплыл нежный и задорный чистый звук трубы.
Фагот взмахнул рукой, задавая темп, пристукнул носком ботинка – и полилась мелодия из "Шербурских зонтиков", полная неожиданных находок и причудливых, как арабески, импровизаций.
Когда отзвучали последние такты, зал неистовствовал. Серов понял: его знакомого не зря зазывают в самые дорогие и престижные заведения – это великий мастер и, возможно, последний из могикан старого традиционного джаза.
Сергей заказал горячее, салат, пива и бутылку водки – надо знать привычки Фагота, все равно потом попросит.
– Для моего друга, – копируя ресторанных лабухов, объявил Фагот, – я исполняю песню великого музыканта Луи Армстронга.
Он вскинул трубу к потолку и выдал звонкую трель, потом сыграл несколько тактов и, взяв микрофон, сочным хрипловатым баском запел "Хэллоу, Долли!".
И вдруг по проходу между столиками к эстраде медленно пошел маленький тучный человек с уздечкой большого саксофона на шее. Выдав сиплый синкоп, он бережно подхватил голос Фагота и понес дальше, создавая удивительную палитру мелодии.
– Спасибо, Гоша, – закончив, Гордеич спрыгнул с эстрады и обнял саксофониста. – Ты идешь со мной в понедельник?
– А как же! – Гоша жарко и пьяно облобызал приятеля, и Серей испугался, что Фагот сейчас потянет того к их столу, но обошлось. Отдав корнет, Гусев вернулся и налил себе полный бокал пива.
– Какие вести с фронтов борьбы с бандитизмом? – с ехидцей поинтересовался он. – Скоро на улицах палить перестанут?
– Боюсь, нет, – честно ответил Серов.
– Ага, – важно кивнул музыкант, – раньше дрались за передел колоний, теперь за передел приватизации. Все закономерно! А мы как рабы-негры?
Отставив бокал с пивом, он занялся отбивной, искоса поглядывая на Сергея, но тот упорно не начинал разговор первым: пусть Фагот созреет. Тогда легче просить. А просить придется.
Тарелка Фагота молниеносно опустела.
– Чего тебя, дома не кормят? – усмехнулся Серов.
– А-а, – досадливо крякнул Гордеич. – Дети выросли, жена на меня давно рукой махнула… Зато тут весело и все свои. Но кончат бал, погасят свечи, и придется возвращаться в родные пенаты. А ты что, музыку пришел послушать?
– Нет. Хотел спросить: можешь ли ты договориться в ближайшее время поиграть в "Каштане"? Слыхал о таком заведении?
– Ну, – Фагот хитро прищурился. – Вообще-то меня туда недавно звали. Что, очень нужно?
– Очень, – обреченно вздохнул Сергей. – Но поосторожней там! Ни во что не вмешивайся, ни о чем никого не спрашивай. Просто наблюдай, а потом поделись со мной результатами наблюдений.
– Тебе так и хочется, чтобы я непременно подался в стукачи! – хлопнул его по спине Фагот. – Смотри, скоро поделишь всех людей на три категории: коллег, стукачей и бандитов, а друзей, красивых девушек и вообще просто народа не останется.
– Почему? Еще есть потерпевшие, – поддержал его тон Серов. – А в стукачи я тебя не зову, прошу о дружеской услуге.
– Там серьезная публика?
– Крайне. Один человек вышел на чеченца из этого кабака и тут же лишился жизни.
– Чеченец? – прикуривая, переспросил Гусев.
– Его тоже убили, – мрачно добавил сыщик.
Фагот глубоко затянулся и отхлебнул из бокала пива.
– Ты решил заранее сшить мне красное белье?
– Ты о чем?
– Стыдно, батенька, – назидательно заметил Гордеич. – Надо знать родную историю. При матушке Екатерине солдатикам шили красное исподнее, чтобы они при ранении не пугались вида крови.
– Перестань, – поморщился Сергей. – Я серьезно.
– Я тоже, – Фагот откинулся на спинку стула и буднично сообщил: – Я отыграл там на прошлой неделе. И, как видишь, жив!
Наслаждаясь произведенным эффектом, он радостно заржал и ткнул Серова большим пальцем под ребро. Сергей был обескуражен, но привычка владеть собой в любых ситуациях взяла верх, и он, подлив в бокал Гусева пива, невозмутимо ответил:
– Вот и прекрасно. Значит, ты уже можешь рассказать об этом гадюшнике во всех подробностях.
– Гадюшник? Если только по содержанию, а по интерьеру до него далеко многим элитарным клубам. Можешь мне поверить.
– Я верю, – кивнул Сергей. – И с нетерпением жду твоего рассказа.
– Нечего рассказывать, – Фагот допил пиво и промокнул губы салфеткой. – Никто там с автоматом не бегает, героин из-под полы не предлагают и даже проституток нет: супердорогой кабак, со всеми вытекающими…
Он открыл последнюю банку пива, с сожалением поглядел на нее и перелил в бокал. Видно, настала пора подбодрить маэстро, и Серов сделал официанту знак. Тот быстро принес бутылку водки и легкую закуску.
– Класс! – Гусев довольно потер руки.
Сергей не разделил его энтузиазма. Он закурил и уныло подумал: строить планы – одно, а осуществить их в реальной жизни – совсем другое. Может, прав Жуков, и пора закрыть дело – все равно кругом одни неудачи? Вот и надежда на Гусева-Фагота лопнула, будто мыльный пузырь, а послать в "Каштан" больше некого, хоть сам иди туда наниматься в официанты.
А как же тогда насчет анонимных звонков и угроз? Те, кто звонил, подумают, что Волкодав испугался и поджал хвост! Ату его, ату!
Нет уж, он будет выискивать любую возможность, лишь бы добраться до них и мертвой хваткой вцепиться в горло: по тропе бегут крысы, но создали и охраняют ее – волки!
– Хочешь взглянуть? – Сергей достал из кармана плотный конверт.
– М-м? Что там? – заинтересовался Гордеич. – Знойные красотки? Или ты хранишь, как трогательную память, портреты членов политбюро? – он рассмеялся дробным хмельным смешком, опрокинул в рот рюмку водки и скривился – то ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от горечи спиртного. – Раньше хоть какая-то идея была, – Фагот захрустел маринованным огурцом. – Пусть химерическая, но была! А теперь даже идеи нет…
– Заскучал по политзанятиям? – съязвил Серов. – Нет, туг не красотки, не члены политбюро, а некие добры молодцы, как в сказке: Али-Баба и сорок разбойников.
Он раскрыл конверт и протянул Гордеичу пачку фотографий пропавших без вести бизнесменов, которые могли уйти по "крысиной тропе". Добыть снимки всех этих людей стоило немалого труда.
– Взгляни, нет ли туг кого из тех, кого ты видел в зале "Каштана". Ты там первый раз играл?
– Почему же? – Фагот начал быстро тасовать фото, как колоду карт. – Я там каждый квартал лабаю. О, какой холеный!
Его взгляд задержался на фото Рыжова, и у Сергея невольно дрогнуло сердце – неужели Гордеич видел в "Каштане" Николая Ивановича? До сей поры еще теплилась надежда: вдруг Жуков пустил дезу или произошел сбой информации, и Рыжов, вопреки сообщениям спецслужб, жив?!
Серов затаил дыхание, но тонкие пальцы музыканта уже убрали фотографию Рыжова. Значит, Рыжов ему не знаком.
– Вот ты говоришь про политзанятия, идею, – просматривая фото, бурчал Фагот. – А в нашем государстве, теперь вроде бы правовом и демократическом, процветает воровство, и как получали не по труду, а по занимаемой должности, так и получают… Во, этого я знаю!
Гордеич радостно улыбнулся, как мальчишка, выигравший желанный приз, и положил перед Сергеем фото мужчины средних лет.
– Кто это? – подобрался Серов, хотя знал ответ.
– Левка Зайденберг, – Фагот налил себе еще водки.
– Кто он, этот Лева? Где ты его видел, когда, откуда знаешь? – начал Сергей сыпать вопросами. Неужто удалось вновь зацепиться? Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
Музыкант выпил третью рюмку, занюхал ее корочкой черного хлеба, поднял вверх длинный тонкий палец и торжественно сказал:
– Лева был одним из дельцов шоу-бизнеса и сделал приличные деньги на горбах таких, как я. Фактически одной рукой он давал нам в тяжелое время кусок хлеба, а другой вычищал карманы. А когда сколотил приличный капитал, исчез, говорили даже, что полинял из России.
– Неужели? И кто говорил?
– Не помню, болтнул кто-то из его баб, он их за собой табунами водил. Правда, случались у него и грандиозные осечки. Вокруг Элки Ларионовой он ходил и млел, пытался ее купить, потом даже предложил уехать с ним, но…
– Кто эта Элка?
– Певичка. Голосок домашний, хотя не лишенный приятности, зато какая внешность! Богиня, королева! И на дух не переносила Левку.
– И давно Лева исчез?
– Наверное, с полгода прошло. Но, кажется, я видел его недавно. Представляешь, похож, да не он! Пропали мешки под глазами, брови другие, морда кажется благородной, а как посмотришь на задницу, сразу скажешь: это Лева Зайденберг! Сколько раз мне хотелось врезать по этой заднице сапогом, когда он говорил "нет денег"!..
"Блефаропластика! – догадался Сергей. – Все эти удаления мешков под глазами, коррекция набрякших век и прочим манипуляции с физиономией называются в косметической хирургии блефаропластикой. Неужели Фагот видел Зайденберга, изменившего внешность? Когда и где это было?!"
– Ладно, брось лирику, – оборвал он приятеля. – Когда и где ты видел этого кровососа?
– Неделю назад или даже меньше, а где… Все в том же "Каштане"! Он сидел за столиком около эстрады.
– Ничего не путаешь?
– Я?! Да провалиться мне! Точно тебе говорю: это был Левка! – с пьяной настойчивостью проговорил Гусев. – Мне еще невдомек было, зачем он туда приперся? А потом дошло: Элка должна петь, ее тоже приглашали, но она не приехала.
– Возможно, – сухо сказал Серов. Сейчас его интересовало другое, а Гусев, похоже, успел изрядно набраться, и теперь близился момент, когда Фагот пойдет в "отключку" и начнет нести всякую ересь. – С кем был Левка в ресторане?
– Один, – Гордеич наполнил рюмку, но Сергей прижал его руку к столу, не позволяя выпить. – Потом подошел к нему какой-то кряжистый мужик, присел за столик, они поговорили немного и вместе ушли. Все? Я могу принять дозу?
– Погоди! Как этот мужик выглядел?
– Слушай, Серов, ты мне надоел, честное слово! Не помню я! Устраивает?
– Где найти певицу?
– Тоже не знаю. Ни адреса, ни телефона. Когда будет тусовка "юных дарований", могу поинтересоваться. Ну, пусти…
Сергей убрал руку, и Фагот с наслаждением выпил. Закурив, он откинулся на спинку стула и предложил взять еще бутылку, но сыщик отказался: Гордеич и так уже хорош, а у мента, который не держит рынок или не занимается чем-то подобным, разбрасываться деньгами в кабаках просто нет возможности.
– Пошли домой, – без особой надежды на успех предложил Серов.
– Пошли, – неожиданно согласился музыкант. – Сегодня мне тут ловить больше нечего, а завтра начнется работа и придется завязать с выпивкой на время. Ты на колесах?
– Откуда? – искренне удивился Сергей. – Своих никогда не было, а служебные в гараже.
– Доедем! – покровительственно похлопал его по плечу Гордеич.
Когда они вышли на улицу, ярившееся весь день светило уже спряталось за дома. Ноздри забивал противный запах бензиновой гари.
Загадочно улыбаясь, Фагот схватил приятеля за рукав и потащил на другую сторону улицы, где тянулся длинный ряд припаркованных автомобилей. Но пришлось сначала пропустить светленькие "жигули", выезжавшие со стоянки.
– Вот, – Гусев гордо похлопал по раскаленной крыше помятой зеленой "шестерки". – Мой аппарат! Прошу! – он достал из кармана ключи.
Сергей сделал попытку отобрать их:
– С ума сошел? В таком состоянии за руль?! Дай сюда, я тебя довезу, потом доберусь как-нибудь…
Гордеич хотел увернуться, и ключи, выскользнув из его пальцев, с легким звоном упали на асфальт. Серов резко нагнулся, чтобы поднять их, услышал какой-то хлопок, и тут же на него сверху навалился Фагот, молча и грубо пытаясь прижать к земле.
– Сдурел?
Сергей скинул его с себя, удержав за куртку, и вдруг увидел: вся она залита кровью. Лицо Гордеича побледнело, нос заострился, а бакенбарды казались приклеенными. Слабо цепляясь тонкими пальцами за Серова, он едва слышно просипел:
– Серега! Меня, кажется, убили…
А в сторону Садового кольца на приличной скорости уходили светлые "жигули", минуту назад выруливавшие со стоянки у кабачка…
Серов бережно положил Фагота на асфальт, подсунул ему под голову свой свернутый пиджак и, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих, смотревших на висевшую у него под мышкой кобуру с пистолетом, кинулся вызывать "скорую"…
До полуночи Сергей проторчал в "Склифе", выясняя отношения с местными коллегами, следователем, экспертами и с тревогой ожидая, когда выйдет хирург, оперировавший Гусева. Уже было известно, что пуля клюнула Фагота в левое плечо, задела легкое и застряла в спине. Больше, чем на сто процентов, Серов был уверен – стреляли в него! Как раз там, куда угодила пуля, за мгновение до этого находилась левая лопатка Сергея. Нагнувшись за ключами Гордеича, сыщик избежал верной гибели – киллер уже не успел остановить палец, выбравший слабину спускового крючка. Уж кто-кто, а Серов знал, как это делается.
За ним начал охоту серьезный профессионал – дилетанты крошат все подряд из автоматов или закидывают гранатами, чтобы не оставить ничего, кроме горы трупов. У профи своя гордость и почерк: они не размениваются на подобные вещи. Их кредо – один точный выстрел из бесшумного оружия. Поэтому они не зря берут свои деньги. Сегодня вечером работал профессионал, который, обнаружив, что волею случая промахнулся, предпочел быстро исчезнуть и растворился в бесконечном транспортном потоке – это его белые "жигули" уходили к Садовому кольцу!
Значит, анонимные "советчики" не привыкли бросаться пустыми угрозами? А то, как быстро их угрозы начинали претворяться в жизнь, просто пугало – неужели Сергей действительно сумел где-то и как-то зацепиться за хозяев тропы? Иначе зачем им так торопиться?
Сообщая коллегам и медикам о происшествии, Серов немного слукавил и ничего не сказал о своих подозрениях: зачем распространяться среди множества малознакомых людей. Кто даст гарантию, что самыми невероятными путями информация не перейдет от них к тем, кто отдал приказ нажать на курок? Нет, пусть лучше все считают, что просто встретились два приятеля, посидели в ресторанчике, а когда вышли, один случайно схлопотал пулю. Любому известно – в наши дни стрельбу могут открыть и без всякого повода.