- Я ее не отбивал, а лишь принял ее, когда она сама упала в мою постель.
Сэр Постоянс Хаггравант улыбается.
- Занятно, - говорит он.
- Откуда вы все это знаете, сэр Хаггравант?
- Фил мне все рассказал.
- А он откуда взял это, высосал из пальца?
- Нет, от бывшего метрдотеля своих родителей, Джеймса Майволдерна.
У меня начинается легкий тик, часы мои делают тик-так, а мое сердце - тук-тук.
- Рассказывайте, вы заинтриговали меня.
- Когда леди Дафни вернулась из Франции в свой замок, у нее не было слуг. Фил, который только что познакомился с Синтией, предложил Майволдерна, чтобы выручить их.
Меня разбирает смех.
- И он поручил метрдотелю следить за мной?
- Джеймс был ему очень предан. Фил ревновал. А ревность толкает на безрассудные поступки, этим грешат даже короли, месье Сан-Антонио. Майволдерн по распоряжению своего бывшего хозяина установил в вашей комнате подслушивающее устройство. Но все напрасно, так как вы, кажется, обнаружили его. Тогда он решил сам пойти к вам и выяснить характер ваших взаимоотношений с Синтией...
- Так! Второй призрак! - восклицаю я. - Вот, значит, в чем дело!
- Извините?
- Да нет, ничего, просто я думаю вслух...
А убавив громкость, говорю себе, что совершил ошибку, подозревая мажордома и сэра Долби в причастности к преступлению. Сэр Долби оказался просто ревнивцем, а Майволдерн - его слугой.
- Сегодня утром Джеймс сообщил ему суровую правду,- шепчет Хаггравант. - Тогда Фил просто сошел с ума. Кстати, вы случайно не убили Фила? - спохватывается он, склоняясь над моей жертвой.
Жених до сих пор не пришел в себя. Бедолага долго будет помнить меня. Его физиономия здорово побита. Брови снова рассечены, нос расквашен, губы разбиты, кожа на скулах похожа на кожуру пережаренного каштана.
Мы вливаем ему в рот Мак Херрел, и он начинает приходить в себя.
- Послушайте, старина, - говорю ему, - я весьма сожалею о случившемся, но вы ошиблись дверью, полюбив Синтию. Эта девушка недостойна вас.
Сэр Долби хочет снова броситься на меня, но мы сдерживаем его.
- Позволю себе заметить, что это непорядочно с вашей стороны, - произносит наставительным тоном сэр Постоянс Хаггравант.
- Дозволю себе заметить, что вы не дали мне объясниться, - говорю. - Я - комиссар Сан-Антонио из французской спецслужбы. Вы можете догадаться, месье, что если я прибыл в Шотландию, то затем, чтобы расследовать чрезвычайно серьезное и важное дело.
На этот раз Долби становится задумчивым и уже не собирается бросаться на меня. Он чувствует, что это не лапша, и, побледнев под своими синяками, ждет.
- Мисс Синтия Мак Херрел подозревается в убийстве и торговле наркотиками, - заявляю я. - Это девушка с неуравновешенной психикой, что может быть вызвано переживаниями несчастного детства... Это предстоит выяснить психиатрам...
Я пожимаю плечами.
- Объясните, пожалуйста, - просит сэр Долби.
- Позже. Сэр Долби, что случилось с человеком, которого я выдавал за своего слугу?
Он качает головой.
- Я этого не знаю. Но скажите мне, разве Синтия…
- Я же сказал вам, позже, Фил, - бросаю я, дружески похлопывая его по плечу. - Клянусь честью полицейского, что я сказал вам правду. Будьте таким же мужественным, каким вы были во время наших... гм... встреч.
Он соглашается.
- Итак, где мой инспектор? - спрашиваю я.
Он встряхивает головой.
- Узнав о своем несчастье от Джеймса, я помчался в замок, надеясь застать вас там, но вас уже не было.
- Вы говорили о... об этом с Синтией?
- Я устроил ей ужасную сцену.
- И что она вам сказала?
Он опускает голову.
- Так что?
- Что она вас любит.
Я не верю своим ушам.
- Не может быть.
- Может. Она даже сказала, что вас с ней разлучит только смерть.
Я разражаюсь смехом, который был бы гомерическим, если бы я был греком, а так всего лишь раблезианским.
- Недурно.
- Что?
- Она рассчитала все до мелочей. Она ставила на вас, как на моего убийцу. Вместо того чтобы залить огонь водой, она плеснула в него масла. Дальше, Фил?
Вот он уже и симпатичен мне, со своей физиономией, напоминающей развалины квартала после бомбежки. Жизнь (по-английски: the life) не сахар, правда? Вот уже шесть минут семьдесят две секунды как происходит таяние льда между нами, и сейчас я называю его Фил, что совсем его не смущает.
- Я отправился искать вас. Проходя мимо проселочной дороги, увидел, как ваш слуга выходил от старой пьянчужки. Я бросился туда, чтобы расспросить ее. Она ничего не знала или же не захотела мне ничего сказать.
Я начинаю всерьез волноваться за Берю. Меня не удивит, если мой доблестный соратник попал в беду. Что делать?
Я облокачиваюсь о камин и, созерцая в зеркале свое очаровательное отражение, обращаюсь к нему со следующими словами:
- Сан-А., малыш, у тебя была куча подозреваемых: фальшивая Дафни, ее племянница, директор Мак Шаршиш, сэр Долби и Джеймс Майволдерн. Сейчас их осталось только трое. Прежде чем вплотную заняться основным блюдом: старой леди и Синтией, почему бы тебе не поговорить по душам (а может быть, лучше по мордам) с Мак Шаршишем?
Оба юных сэра уважительно ждут, пока я размышляю. Я оборачиваюсь и вижу, что они застыли рядом со мной навытяжку в своих смокингах.
- Фил, - спрашиваю я, - какие у вас отношения с Мак Шаршишем?
- Нормальные, а в чем дело?
- Позвоните ему и попросите приехать сюда.
- Сейчас?
- Да. Скажите ему, что речь идет об очень важном деле и что вам необходима его помощь. Если станет расспрашивать, объясните, что это не телефонный разговор.
Сын баронета повинуется. Он звонит в Оужалинс Кастл. Ему приходится долго ждать, так как обитатели замка в это время дрыхнут. Наконец на другом конце снимают трубку, и, к счастью, это делает Майволдерн.
Фил называет себя и просит своего бывшего слугу позвать главного круглиша винокурни.
Я завладеваю трубкой параллельного телефона и слышу заспанный голос Мак Шаршиша.
- Что случилось, сэр Долби?
- Очень важное дело. Умоляю вас, срочно приезжайте ко мне на Граттефорд энд Фейрлир-стрит.
- Но...
- Не задавайте сейчас вопросов, нельзя терять ни секунды. И не вздумайте сказать об этом дамам. Рассчитываю на вас, Мак Шаршиш!
Он кладет трубку, что является лучшим способом избежать объяснений.
- Теперь нам остается только ждать, - говорю я, опуская свою телефонную трубку.
- Виски? - предлагает сэр Долби.
- С удовольствием...
Пока он готовит нам три крепких скотча, я возобновляю сеанс обмозгования. В порядке исключения я расскажу вам, о чем думаю. Ну так вот! Я думаю о том, что отношения между Синтией и Филиппом странные. Поясняю: сразу видно, что ей наплевать на Филиппа, как на безработного эскимоса. Значит, раз она делала вид, что собирается выйти за него замуж, то, значит, он представляет для нее определенный интерес. Какой? That is the question (Вот в чем вопрос! (англ.). Об авторстве вы, конечно, догадались)!
Теперь я знаю, что это замужество ей не могла навязать тетушка Дафни, так как пару лет назад сыграла под землю.
- Скажите, Фил, как вы познакомились с Синтией?
- Мы с отцом нанесли визит вежливости леди Мак Херрел, когда она вернулась в Оужалинс.
- Ваш отец ее знал?
- Он видел ее на одном приеме лет двадцать назад. Тогда старая леди жила в Лондоне и приезжала сюда лишь раз в год на Рождество.
- Любовь с первого взгляда?
- У меня - да.
- А у нее?
- Сначала она, казалось, не обратила на меня внимания. Но в один прекрасный день...
У него перехватывает дыхание.
- О Боже, так и есть.
- Что, так и есть?
- Однажды она явилась сюда одна. Представляете мое удивление, когда я, открыв дверь, увидел ее перед собой.
- Чего она хотела?
Он грустно качает головой. В его горле что-то булькает, а физиономия, похожая на вишню из компота, выражает глубокую печаль.
- Дело в том, что мой отец возглавляет несколько предприятий. Это человек, рвущийся к богатству, и он многократно приумножил его.
- Не ругайте его, dear, - шутит сэр Хаггравант.
- Господи Боже, нет. Он владеет предприятиями в области строительства, транспорта, овцеводства, сельского хозяйства и трикотажной промышленности, а также морской линией между Ирландией и Шотландией. Именно ею я и управляю. Ну, это моя игрушка. Он доверил ее мне, потому что там все вертится само, и моя роль заключается в том, чтобы время от времени зайти в кабинет выкурить сигарету.
- Хороша игрушка.
Отец считает, что я не способен заниматься серьезным делом, - жалуется сэр Долби.
- Вы сказали, что Синтия пришла к вам по делу. Какому именно?
- Она узнала, что я руковожу этой линией, и попросила меня принять на работу своего друга француза, с которым познакомилась в Каннах. Это было непросто, так как иностранец не может получить квалифицированную работу на нашем флоте, даже торговом, если у него нет гражданства.
- Что вы сделали?
- Я все-таки принял к себе этого пария, и мы закрыли на это глаза.
- Чем он занимается у вас?
- Он помощник капитана на одном из наших сухогрузов "Рози Лиф", курсирующем между Дублином и Айром.
- Как его имя?
- Фелисьен Делер.
Я делаю для себя пометку и начинаю догадываться об источнике контрабанды.
В Ирландии находится один из крупнейших аэропортов Европы - Шенон, контрольный пункт движения Америка - Европа. Мои ребятишки, наверное, получают героин из Штатов. А этот Делер вывозит его морем из Ирландии в Шотландию. В Шотландии его обрабатывают уже известным нам способом, а затем переправляют дальше...
Мы опрокидываем по виски, по второму, по третьему, и тут раздается звонок Мак Шаршиша.
ГЛАВА XVII,
в которой доказано, что спиртное прекрасный консервант
Как никогда круглый, бейби-розовый и приветливый, Мак Шаршиш появляется в холостяцкой квартире сэра Долби. Увидев меня, он расплывается в улыбке.
- А я-то думал, что вы вернулись во Францию, дорогой месье.
- Просто я слетал туда и обратно, мой дорогой друг. Шотландия похожа на свое виски: стоит лишь раз его попробовать и потом всю жизнь тянет вернуться...
Мило болтая, я подхожу вплотную к своему собеседнику. И в момент, когда он меньше всего ожидает, я беру его на японский ключ (в этой стране, соблюдая приличия, я не могу взять его на английский ключ); он оказывается на четвереньках, руки заломлены за спину, а короткие ножки беспомощно сучат по полу. Он голосит:
- Вы что, с ума сошли? Что за глупые шутки? В чем дело, месье?
- Заткнись! - говорю я ему по-английски.
И продолжая изъясняться по-английски, ощупываю карманы месье. В них нет ничего, кроме бумажника и денег.
- Это же настоящее насилие, Господи Иисусе! - надрывается мопс.
- Куда вы дели ваш револьвер? - спрашиваю я, отпуская ему оплеуху.
Он стонет.
- Нет у меня никакого револьвера!
- Ах ты, трепло толстомордое! А тогда, во время званого ужина, его тоже не было?!
Он садится на пол, вытаскивает носовой платок и вытирает пот со лба.
- Это правда, - признается он, подавляя волнение, но на следующий день я сдал его шерифу.
- Я не ослышался?
Его круглое лицо побагровело от страха. Он смотрит то на Сан-А., то на сэра Долби, то на его приятеля: он явно не врубается в чем дело.
- Ну да! Я нашел оружие во дворе винокурни. Сунул его к себе в карман: лучше, чтобы такая штука не мозолила глаза, тем более что она была заряжена. А на следующий день отнес ее в полицию. Если вы мне не верите, сходите туда сами.
Он, охая, встает.
- Ну и манеры, - возмущается он. - Хватать меня, как преступника! Вы что, месье, сошли с ума или вы пьяны? А этот телефонный звонок среди ночи! Ну и ну!
Он пыхтит от негодования. Я вспоминаю слова преподобного отца Мак Апюшона: "Мак Шаршиш - самый благопристойный человек в Оужалинсе и его окрестностях!" Его история с пушкой кажется мне правдивой. Тем лучше - одним подозреваемым меньше.
Я показываю ему свое удостоверение и объясняю, что меня занесло в эту глухомань. Он не верит своим ушам.
- Леди Мак Херрел подозревается в торговле наркотиками! Да вы понимаете, что вы говорите!
- Леди Мак Херрел скончалась, месье. Это произошло более двух лет назад и совсем не от запора.
Восклицания! Удивление! - и т. д. ...Я резко разворачиваюсь, не включая указатель поворота.
- Все объяснения потом, - отрезаю. - Мак Шаршиш, у вас с собой ключи от винокурни?
- Конечно!
- Тогда поехали!
- Как?
- Быстро!
Сказано сделано. Мы загружаемся в мой бентли-катафалк: Мак Шаршиш, двое ребят в смокингах и единственный горячо любимый сын матушки Фелиси.
По дороге я задаю интересующие меня вопросы шефу спиртовой богадельни. Он дает удовлетворяющие меня ответы, которые проясняют суть дела. Так, например, я узнаю, что цех розлива обычно разливает по бутылкам одну бочку в день, иногда дневная продукция вывозится по распоряжению миссис Мак Херрел водителем грузовика, который заявляет, что доставляет ее друзьям старой леди (во что я охотно верю).
- Псевдомиссис Мак Херрел в курсе процесса розлива?
- Каждый вечер она сама указывает мне на плане погреба, какая именно бочка должна быть разлита на следующий день. Я считал это старческой прихотью.
Ничего себе прихоть! В этом ключ ко всей контрабанде. Ночью Синтия или другой соучастник заправляет указанную бочку героином. За ночь он растворяется, и на следующий день виски с наркотиком готово, другие подручные доставляют его заказчикам! Однажды произошла ошибка, и месье Оливьери получил один из ящиков с фальшивым виски... Эта роковая ошибка (роковая особенно для Оливьери) помогла нам выйти на след.
- Почему вы решили ехать на винокурню в столь поздний час? - беспокоится Мак Шаршиш.
- Я не собираюсь осматривать винокурню, меня интересует только погреб.
Мы спускаемся туда пружинистым шагом. На глазах у своих удивленных спутников я направляюсь прямиком к бочке с трупом. Рядом с ней огромная спиртовая лужа.
Я забираюсь наверх, и из моих уст вырывается крик отчаяния.
Кто-то возился с моим люком! Я мгновенно понимаю все. Теперь деревянный круг прибит сверху гвоздями. Эти скоты заколотили там Берю, они убили его, как и первую жертву, и решили их познакомить. Проклятье! Трижды проклятье! Мой бедный Берю! Собираясь открыть бочку, они заметили, что она распилена сверху...
- Быстро! Клещи! Зубило! Молоток!
Месье в смокингах, подающие мне слесарный инструмент в подвале, этот спектакль я никогда не забуду! Никогда!
Я срываю деревянный диск. Направляю луч фонарика внутрь бочки. И моя догадка получает подтверждение. В бочке вместо одного трупа уже два: человек с кобурой и Берюрье.
Я зову всех на помощь. Ударами молотка мы разбиваем верхнюю часть бочки, сводя на нет кропотливую работу бондаря, закрывшего бочку. Я наклоняюсь, хватаю Берю за одну руку, сэр Долби, оказавшийся рядом со мной, хватает его за другую. Мы вытаскиваем Берю, струящегося виски, из его необычного саркофага.
Мы укладываем его на пол...
По моим щекам текут слезы.
Мой Берю! Мой дорогой, мой храбрый, мой верный Берю мертв, утоплен! Хоть и в виски, но тем не менее утоплен! Значит, кончились твои хохмы и розыгрыши, твои дружеские тумаки и гримасы, твои бессонные ночи и твои бесценные наблюдения. Кончились, да, Берю?
И вдруг сквозь пелену, застилающую глаза, я различаю огромную отфыркивающуюся массу. И пьяный голос начинает горланить под сводами погреба залихватскую песню: "Чешем, чешем, чешем шерсть, чешем шерсть, друзья!".
Да, это Берю. Он распевает свой гимн "Матрасники" с отплевываниями, бульканьем, отрыгиванием, попукиваниями, вздохами и урчанием:
"Ведь мы матрасники, братва! Да, да, матрасники!".
Завернутый в плед и заботливо уложенный на диван в кабинете Мак Шаршиша, Берю клацает зубами.
Его мутит, и он периодически кидает на пол.
Он, должно быть, хватанул не менее двух литров скотча, бедолага!
- Что с тобой случилось? - спрашиваю я.
Его передергивает с ног до головы.
Его налитый кровью остекленевший взгляд упирается в меня:
- А, ты вернулся, комижоп моей сэр, - шутит он. - Поздно... ик... вато. Послушай-ка, что... ик... я тебе скажу. Конечно, нельзя заглянуть в будущее... но... ик... я больше в рот не возьму виски! Ну и... ик... гадость! Ик...
- Давай, мой бледнолицый брат, приди в себя и выкладывай!
Он косится на моих спутников.
- Что эти обезьяны... ик... разглядывают... ик... меня... как... ик...
- Они помогли мне вытащить тебя из бочки. Подумать только, что ты мог умереть в бочке, Берюрье! Невероятно!
Он продолжает икать.
- Дайте мне воды!
Я знаю, что наш век - время бурных перемен. Но все-таки, чтобы Берю просил воды, это что-то сверхъестественное. Ему приносят стакан воды, и, к моему большому облегчению, он смачивает ею шею.
- У меня раскалывается башка, дружище! Эти скоты долбанули меня волшебной палочкой по чану так, что и у быка рога бы отвалились!
- Твои, видно, оказались покрепче! Рассказывай по порядку, как было дело...
Он рычит так, что Мак Шаршиш отлетает к стене.
- Я чокнусь от этого чертова виски, я полностью пропитался им... Ну так вот, пока тебя здесь не было, я присматривал за нашими клиентами... Что касается этого (он тыкает пальцем в Мак Шаршиша), мне нечего ска... ик... зать! А вот этот (он утонченно кивает на сэра Долби) устроил в замке карусель. Я наблюдал за ним в бинокль. Как он размахивал руками! Он так орал, что я до сих пор удивляюсь, что я его не слышал. Наконец он уехал... Я тоже смотался от Глэдис, чтобы узнать, чем все там кончится.
Он замолкает.
- Брр, эта гадость жжет мне глотку! Отныне буду пить только мюскадяру и божолешку, даю тебе слово!
- Спасибо, я сохраню его в надежном месте. Продолжай...
- Я думаю, - рассуждает Громила, - что совершил оплошность.
- Какую?
- Что вернулся в замок.
- Ты вернулся в замок?
- Да, но без рекламы, как говорится. Я появился потихоньку, а слугам объяснил, что забыл в спальне свои часы. Я попал туда и забрался в маленькую кладовку рядом с комнатой.
- Ты редкий экземпляр воинствующего кретина! Ведь я же тебя просил быть как можно осторожнее.
Жиртрест качает своей благородной башкой, для которой недостает только соуса, чтобы она стала похожа на вареную телячью голову.
- Разница между мной и рыцарем Байардом только в том, что я - без брони, запомни, комиссар моей...
- Хватит, продолжай!
- Я просидел пару часов в темноте. Я хотел, чтобы лакеи подумали, что я уже ушел, смекаешь?
- Еще бы. After?
По сути своей затея Берю была не такой уж глупой, и еще раз я приветствую неукротимое мужество доблестного Берю.