На Президента России в течение нескольких месяцев совершен ряд покушений. Помощник Президента по вопросам безопасности обращается за помощью к заместителю генерального прокурора страны Меркулову. Вместе со следователем по особо важным делам Турецким они разрабатывают необычную операцию. Им удается доказать, что в стране формируется новый заговор. Ситуация становится особенно опасной, когда по ходу следствия выясняется, что в заговоре наряду с финансовой мафией замешаны самые доверенные люди главы государства.
Содержание:
-
ФРИДРИХ ЕВСЕЕВИЧ НЕЗНАНСКИЙ - ОШИБКА ПРЕЗИДЕНТА 1
-
Пролог 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ПРИНЦ ГАМЛЕТ ИЗ ПОДОЛЬСКА 3
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - КАЛИФ НА ЧАС 20
-
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - ОДИНОКИЙ ВОЛК 54
-
ЭПИЛОГ 86
ФРИДРИХ ЕВСЕЕВИЧ НЕЗНАНСКИЙ
ОШИБКА ПРЕЗИДЕНТА
Пролог
Поезд пришел рано. Леха собрался было взять такси, но потом передумал. Трамваи, слава Богу, уже ходили, а ему было приятно после долгой отлучки возвращаться в родной город постепенно и не спеша. Полупустой вагон покачивался на поворотах, и мало спавший ночью Леха задремал.
- "Площадь Борьбы", "МИИТ" следующая! - неожиданно громко выкрикнула кондукторша. Леха открыл глаза и обомлел перед ним сидел здоровенный, толстомордый негр!
- Миру мир! - сказал негр и захохотал.
"Фестиваль! - догадался Леха. - А язык-то красный, как cnexfnmу людей", - с удивлением отметил он про себя и невпопад ответил недавно выученной фразой:
- Хинди-руси пхай-пхай!
Без всякого удовольствия Леха подумал, что и сам он в этом шикарном костюме и с новым кожаным портфелем похож на фестивального делегата. Настроение испортилось.
В утренней тишине в трамвайный перезвон все время врывались идиотские новые песни. С одного конца слышалось:
Молодость всего земного шара Мы зовем сегодня за собой.
Мир, мир, мир, мир! -
Вот девиз наш боевой.
А на другом отзывалось:
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живем,
В эти грозные годы
Мы за счастье бороться идем...
Все стало на свои места, только когда на кругу Леха спрыгнул с подножки пятидесятого трамвая. Выпуклые окна (делали такие до революции) десятого корпуса пускали солнечные зайчики. Дома. Стало безудержно весело. Он сорвал с клумбы яркий красный цветок и воткнул его в петлицу пиджака.
- Извини, - сказал он взиравшему сверху строгому памятнику Вильямсу и зашагал к пруду. Впрочем, размышления довольно быстро согнали с его лица беспечную улыбку.
Пройдя лодочную станцию, Леха тормознул и внимательно смерил взглядом высокий дощатый забор, потом решительно толкнул незапертую калитку.
Здоровенный пес Волчара, получивший такую кличку за отвращение к пустому лаю, бросился было на него с рыком, но, узнав, радостно завилял хвостом; чувство собственного достоинства помешало псу выразить свои чувства более открыто. В колено Лехе ткнулся козленок и приветственно заблеял. Он потрепал его безрогую головку и опять огляделся.
Все по-прежнему: слева козий хлев, дальше огромный сарай с сеновалом, поленница, справа - аккуратный огородик на пару соток, под яблонями стол с двумя скамейками, а за ним на самом берегу пруда довольно большой, но обветшавший дом.
На открытом окошке стояла "Ригонда", из нее несся бодрый, размеренный голос Левитана: "Подходит к концу всемирный форум молодежи. Гостеприимные и хлебосольные жители нашей столицы рады приветствовать юношей и девушек из ста тридцати одной страны планеты. К нам приехали студенты и крестьяне, докеры и шахтеры, рыбаки и учителя. Независимо от обычаев и цвета кожи всех нас объединяет..."
Хозяин спиной к калитке плескался у рукомойника.
Леха неслышно подошел ближе, присел за столик, закурил и только после этого вполголоса позвал:
- Попердяка!
Тот вздрогнул и обернулся.
- Алай? - Растерянность на его лице быстро сменилась наигранным весельем. - Леха, друг, сколько лет, сколько зим!..
"Делегаты Ассамблеи Всемирной федерации демократической молодежи вскоре соберутся в столице социалистической Украины. "Молодежь, объединяйся! Вперед за прочный мир!" - начертано на знамени этой организации..." - продолжал басить Левитан.
- Славик, выруби эту лабуду!
- Я погоду хотел дождаться, - каким-то извиняющимся тоном пробормотал Славка, но послушно захромал к окошку и выключил радио. - Ну, привет. Эким ты фраером вырядился. Давно в Москве?
- Привет-привет, - холодно пробасил Леха. - Костюмчик я вчера в Ярославле справил, вот видишь, и портфель в придачу дали. С вокзала сразу в твой шалман; не выспался, сам понимаешь. "И на поезде, в мягком вагоне..." - пропел он. - Так что пойду у тебя на сеновале малость покемарю. И вообще, денек-другой перекантуюсь. Не возражаешь?
- Да ты что в натуре!
- Ну вот и отлично. Да похавать организуй, ты ведь при деньгах небось: как-никак - "Всемирный форум", "посланцы дружбы", - Леха кивнул в сторону "Ригонды", - по ширме бегать самая маза.
- Сей момент! Какие проблемы между корешами! - все с той же деланной радостью ответил Славка и пошел в дом: - Мать, пожрать сгоноши! Крестник твой приехал!
- Нет, кореш, лабуду порешь. Кой-какие проблемы есть... - тихо процедил ему вслед Леха.
В окошке появилось худое, морщинистое лицо старушки:
- Ленечка! Вернулся! Слава тебе Господи! А я как раз вчера баранинки достала! Счас я ее с чесночком, как ты любишь!
Баранинки Леха дожидаться не стал, перекусил вчерашней молодой картошкой с козьим молоком.
- Как тут дела? - спросил он провожавшего его на сеновал Славку.
- Все путем. Тишина и нет конвоя. Бригадмил, правда, лютует по случаю фестиваля. Жорка, брательник твой двоюродный, всю дорогу у меня кантуется; подрос, в люди выходит. Так что подпасок у тебя будет стоящий.
Леха спал чутко; обыденные звуки доносились до его сознания и вплетались в сновидения. Снился высокий берег Печоры, на который почему-то надо было затаскивать приготовленный к сплаву лес. Бревна артачились и блеяли по-козлиному. Зонный барин, почему-то исполнявший обязанности рядового вохровца, бренчал на гитаре и с издевкой покрикивал: "Хватай больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит!"
Вдруг послышался какой-то шорох, и Леха мгновенно вскочил.
- Леха? Ты здесь? - Это был Жорка, двоюродный брат; войдя с яркого солнца в полутьму сарая, он растерянно жмурился, но ничего не видел.
-Ну, здорово, брательник! - подскочил к нему Леха и обнял. - Какой вымахал-то! Семилетку кончил?
- Не-а, переэкзаменовка на осень... - неохотно признался Жорка.
- Ну, бугай бестолковый - вырос, а ума не вынес! Ладно, определим тебя к делу! - Леха присел на приступок дверного проема, достал пачку "Красной звезды" и похлопал себя по карманам в поисках спичек.
Жорка восторженно оглядывал его.
- Ща принесу! - Он вприпрыжку побежал к дому.
Спички он взял у худощавого парнишки, сидевшего за столиком спиной к Лехе и небрежно перебиравшего струны гитары.
- Кто такой? - спросил Леха вернувшегося брата.
- Костька, корешок мой. Законный пацан! Сосед - в Горелом доме живет. Мы с ним раньше за одной партой сидели, а как смешанные школы сделали, его в шестьсот вторую перевели, в женскую. Он меня по географии готовит.
- Ну дела... - хмыкнул Леха, - Была здесь "малина", а теперь - заочный институт! Школа рабочей молодежи - и Попердяка классный руководитель, так, что ли?
- Так ведь переэкзаменовка - чего ж делать-то... - извиняясь, промямлил Жорка, - но мы с ним вообще дружим. Вот в карты играем, - как-то невпопад добавил он растерянно.
- Много продули?
- Ты что! Мы на лапу играем, - приободрился Жорка. - На пляжу фраеров много, а Костька колоду зарядил - будь спок! И передергивает отлупно.
- Во что играете?
- Во что придется - в секу, в буру, в очко, в козла даже... За эту неделю на рыло по две тысячи вышло.
- Да ты миллионер! Одолжи братцу штуку!
- Я свою долю Костьке отдал.
Леха удивленно вскинул брови.
- Понимаешь, ему башли позарез нужны, много. То есть не ему, а отцу его. Костька узнал и говорит: "Надо батю выручать".
- Проворовался, что ли, папаня?
- Ты что, он профессором работает!
- Что ж это у профессора монеты не хватает? На дачу копит?
- Не знаю. И Костька не знает. Он просто сказал: "Отцу помочь - дело святое".
- Ну что ж, Костька твой молодец, а папашка его, видать, лопух.
- Не, пахан у него - мужик что надо! Книжки мне дает.
- А на хрена тебе книжки профессорские?
- Да нет, нормальные книжки, Есенин, "Граф МонтеКристо"...
- Ну Есенин тот еще кент, а про графьев ты хорошо напомнил. Дело есть: слетай в Ивановские бараки, узнай втихаря, здесь ли Граф, у него заначка моя. Много только не балабонь. Графа нет - Людку найдешь. Ну эту... знаешь ее? - Жора кивнул. - У нее про Графа спросишь... Хотя нет, не надо. Просто скажи, что я приехал, хрусты нужны. Пусть вечерком на Старый двор подвалит. А умника своего зови сюда. Познакомимся.
Костя подходил нарочито небрежно, вразвалочку, по-прежнему позвякивая гитарой и напевая под нос:
Снова эти крытые вагоны,
Стук колес неровный перебой,
Снова опустевшие перроны
И собак конвоя грозный вой...
Леха неторопливо оглядел худощавого молодого человека. Отутюженные брюки, цветастая заграничная ковбойка. Взгляд серых глаз был умным, внимательным, изучающим и довольно нахальным.
- Ну что, шпана, давай знакомиться.
- Константин.
- Алексей Дмитрич, можно Леха-Алай- швец и скокарь. Только что с курорта, припухал у комиков. Чабан крутой, гайдамаки борзые, штевка - полный локш, вот к вам на фестиваль за балагасом подался.
Костя почти ничего не понял; он вдруг оробел и неожиданно для себя перешел на "вы", стараясь подладиться к блатному языку.
- Долго срок мотали?
- Ерунда, пару лет. Фуфло прогнал: шмелъцером проходил. А вы тут с братаном из чиграшей без гувернера в шлепера вышли?
Костя совсем растерялся и как-то неопределенно пожал плечами.
- Э-э, я думал, ты блатной, а ты голодный... - усмехнулся Леха. - Посмотрим, как ты по географии кнокаешь. Щелья-Юр - что такое?
Костя повеселел, в географии он был король:
- Это на Средней Печоре; щелья - такой высокий берег, а юр значит "голова", Щелья-Юр - "голова щельи", а выше по течению есть еще Щелья-Бож - "хвост щельи".
Теперь настала Лехина очередь удивляться:
- Ну ты даешь! Я там чалился и то не знаю.
- У меня отец - географ, топонимикой занимается, это про происхождение названий, так что я по картам и читать учился.
- Вот-вот, мне брательник уже сообщил, как вы по картам читаете, где туз бубей, где крестовая шестерка, - уже без всякой фени сказал Леха; пацан почему-то ему был ужасно симпатичен.
- Трепло!
Леха на минуту задумался.
- Вообще-то ты прав, про дело каждому свистеть не стоит. Но мы с ним больше чем родня. Его мать меня в эвакуацию в Казань взяла. Жорка там родился. А в сорок пятом тетя Даша померла, помыкались мы с брательником по России, пока до Москвы добрались. Да и здесь поначалу в сарае жили... Вот так, Профессор. Зачем тебе-то хрусты понадобились? Твое дело всякая там химия с географией, так потихоньку в начальство выйдешь, на "Победе" будешь ездить.
- Без денег не выйдешь.
- Да-а? И много тебе надо? Тыщ сто хватит?
- Сто тысяч? - ухмыльнулся мальчишка. - Это так, на житье. А чтобы в люди выйти - я прикидывал - миллиона полтора для начала, а там само пойдет, по учению Карла Маркса.
- Ну тогда учи язык коми, на северах половина вертухаев из комиков. Мать твою вирэн-орэн!
- Знаешь, Леха, за сто тысяч можно и в Воркуту, и в Магадан залететь, а на миллион - собственных мусоров купить, с шинелями, сапогами и овчарками. А еще миллион будет - собственную зону можно построить.
"Вот так короед!" - подумал Леха и с уважением взглянул на парнишку; он ему нравился все больше.
Скрипнула калитка, и появился Славка - в каждой руке по сумке.
- Гуляй, ребята! И белое, и марганцовка "Три семерки", вермут "Кызыл". Бацилла на любой вкус. Пошли на берег!
Через час компания удобно устроилась на берегу. Разговор ни о чем шел неторопливо, перемежаясь песнями под гитару. Почему-то пьянка выходила не очень веселая.
Аккуратно подложив пиджак под ковбойку, Костя лежал на спине, глядел в прозрачное голубое небо и играл что-то щемяще-тоскливое, но совсем не блатное.
- Испанская вещь, - пояснил он, продолжая играть.
Вдруг со стороны пруда послышался звонкий голос:
- Мальчики! Можно к вам? - К берегу причаливала лодка с тремя девушками.
- Во! Щас нас цыпочки развеселят, - откомментировал порядочно захмелевший хозяин.
Леха знал только Зинку, к двадцати годам имевшую уже бывалый вид.
- Откуда такие?
- Рыжая - Верка, Зинкина сестра, что ли, двоюродная. В общем, родня из Сталинграда. А вторая ее подруга откуда-то из Владимирской области, кажись. Валя. На фестиваль приехали, - пояснил Жора.
Тем временем Костя встрепенулся, отряхнул пиджак и протянул его приятелю, проговорив манерно:
- Жора, подержи мой макинтош, - а сам направился навстречу девушкам, наигрывая цыганочку и приплясывая в такт. Он резко оборвал последний аккорд, сорвал три чахлых одуванчика и, галантно поклонившись, вручил каждой даме по цветку. И запел нечто разухабисто-игривое:
Ах, Катюха, милое созданье,
Что же не пришла ты на свиданье?
Коль в окошке горит свет,
Значит, мужа дома нет,
Чап-чарап-чарари-чупчарари!..
- Ой, как вы здорово устроились! Вера, Зина! Девочки, садитесь ближе, я вас всех на память сфотографирую, - защебетала одна из девушек, вынимая из кожаного футляра новенький "ФЭД". - Или, Зина, ты щелкни, я тебе покажу, куда нажимать, а я сяду со всеми! Я же сегодня уезжаю...
Хозяин пил больше других и быстро пьянел. Хлопнув очередной стакан, он монотонно затянул:
Друзья накро-о-о-ют меня бушлатиком
И над моги-илой прочтут указ...
Взгляни, взгляни-и-и...
- Смотри, накаркаешь! - холодно сказал совершенно трезвый Леха, поднимаясь. - Спать пошли! - Он приподнял Славика и, преодолевая легкое сопротивление, увел его в дом.
Через пару минут он вышел на крыльцо и бросил, ни к кому не обращаясь:
- Пойду прошвырнусь...
Был уже двенадцатый час, когда Леха, насвистывая, подходил к приютившей его "малине". Жорка выскочил из калитки как ошалелый и чуть не сбил братана с ног:
- Леха, беда! Костька Верку замочил!
- Какой Костька? Какую Верку?
- Ну кореш мой, ты его тут сегодня видел, сеструху Зинкину.
- Дела-а-а! - Леха огляделся, взял братана повыше локтя и не спеша пошел с ним назад к трамвайным путям. - Рассказывай!
Жорка молчал.
- Ну-ну, ближе к телу.
- Короче, Попердяка проспался к вечеру, мы как раз подошли. Он говорит: "Ну что, салабоны, перекинемся по маленькой?" - мы и сели в три листа.
- Колода чья была?
- Попердяка новую открыл.
- И правда салабоны. Нашли с кем садиться! У него новых колод заряженных, хоть жопой ешь.
- Короче, я сдавал - у них по три картинки. Сварили, я вступил. Костьке очко сдал, а Славке - точно считал - двадцать. Вскрылись - а у него крестовый туз с шахой! И как я так пробросался!
- Дурак! Пороть вас некому! У него в каждом кармане по шахе. Так вы что, на человека играли?
- Да деньги уже кончились, Славка и предложил...
- Ой, уркаганы! Жиганьё вонючее! Какая разница, кто проиграет! Мокрое-то вам зачем?!
- Да как-то так вышло...
- Ладно, шалашовка-то эта откуда взялась?
- Они подругу эту, ну Вальку, на Курский проводили, уезжала она к себе в Князев, возвращались назад к Зинке. А Зинка парня какого-то встретила и с ним на рыбные пруды пошла, а Верке велела, что ли, здесь обождать - я толком не понял. Короче, мы отыграли, Славка Костьке свое перо дал; вышли к калитке, а она как раз идет: "Мальчики, можно у вас часик посидеть, а то Зинаида меня бросила". А этот, гад, еще издевается: "Во фарт прет! Ты ведь на нее с утра глаз положил. Действуй, мальчоночка!"
- Ну-ну. Давай малость покумекаем, - сказал Леха и присел на подвернувшийся валун. Он соображал минут пять, прерывая собственные размышления короткими вопросами:
- Давно?
- Минут десять вроде...
- Крестная где?
- Она уж час как к себе пошла, спит, наверное.
- Перышко, говоришь, Попердякино?
- Угу...
- А девка где?
- Тут где-то, в кустах...
- Корешок твой здесь?
- Он чумовой совсем вернулся. На сеновале вроде...
- Ладно, - сказал он, наконец вставая. - Не дрейфь, прорвемся. Пошли к девке.
Леха резко шагнул через молодую поросль бузины. Несколько оставшихся до берега метров занимали заросли высокой полыни. Почти мгновенно он наткнулся на труп девушки. В лунном свете все было видно до малейших деталей. Она лежала, раскинув руки, головой к воде. Горло перерезано. Лужа крови. Внимательно оглядевшись, он деловито принялся за работу: задрал юбку, приспустил и порвал трусы, потом рванул блузку. Крепдешин подавался легко, и Леха выдрал большой кусок ткани. Несколько мгновений он осматривал место событий и, кажется, остался, доволен. Потом осторожно обмакнул клочок ткани в кровавой луже, слегка отжал и вернулся на тропинку. Тряпку он нес несколько на отлете, стараясь не запачкаться.
- Пошли, - коротко бросил он брату, который наблюдал за происходившим издалека. Подойдя к дому, он положил кровавую тряпку возле крыльца, спустился к пруду и старательно вымыл руки.
Потом вернулся к дому, рукой сделал Жорке знак следовать за собой, постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел.
Славка сидел перед початой поллитровкой и жевал малосольный огурец.
Леха молча показал Жорке на табуретку, сел за стол, плеснул себе полстакана, выпил, крякнул, наколол на вилку огурец и, не начав еще закусывать, заговорил:
- Ну ты и кент, Славик! Перышко-то выкинул?
- С чего бы это? Инструмент трофейный, "золинген". - Он откуда-то вытащил финку и положил на стол. - Пальчики стер - и хорош.
Леха закусил, осторожно, за концы, взял финку и положил ее рядом с собой:
- Инструмент клевый, но не твой. Твой инструмент - писка. Был Попердяка щипачом - специальность серьезная, а ему почету не хватает, и решил он, как Паша Ангелина, податься в многостаночники. Сначала сучью специальность освоил: сам не плотник, а стучать охотник, теперь вот, оказывается, с пером по Плотине бегает, жмурики ему понадобились.
- Я-то тут при чем?