Когда немца уже не стало и от него осталась только, так сказать, телесная оболочка, Шилов и его подручные вывернули агенту Штази карманы и обнаружили номерок из гардероба - он, входя в здание КГБ, сдал на вешалку плащ и шляпу. Чтобы не возбуждать подозрений, которые бы, без сомнения, вызвали невостребованные вещи, Шилов сам лично взял их и надел, а потом как ни в чем ни бывало вышел на улицу. Он ведь не мог знать, что гардеробщица Галя прекрасно помнит в лицо каждого, кто сдавал ей верхнюю одежду, и что она на всю жизнь запомнит лицо того, кто надел чужие плащ и шляпу. Убеждает, а, Саша?
- Вообще-то не очень, - покачал головой Турецкий.
- На твоем месте я бы, наверно, тоже засомневался. Но если ты не веришь в гардеробщицу с феноменальной памятью, давай все же примем за рабочую версию - под Президента копает Шилов. Ты же сам сказал - это может быть только кто-то из его самого близкого окружения.
- Но его не было в том самолете! - возразил Турецкий.
- Ну, Саша, тут дело техники. Когда я говорю "копает", я же не имею в виду, что он лично бегает вокруг Президента с саперной лопаткой! Не тебе объяснять: его не было, зато были его подчиненные. Мало ли какие у него есть способы на них давить - да те же деньги. Если Крутикова не ошиблась, а я почему-то уверен, что это так, значит, он не из бедных и может позволить себе потратиться немного на подкуп кого следует.
- Хорошо, пусть так. Но что же делать-то, Константин Дмитриевич? - поднял на него глаза Турецкий. - Нельзя же вот так сидеть и ждать!
- Нельзя, - согласился Меркулов.
В дверях появился Пал Палыч:
- Константин Дмитриевич, только что привезли свежие фрукты: папайя, манго, клубника очень сладкая. Будете?
- Нет, - решительно покачал головой Меркулов, - по стакану чая с лимоном, и хватит с нас.
3
Турецкий вернулся с обеда сам не свой. Даже уборщица тетя Люся, которая его вообще-то любила, проворчала, что он несется по коридору "как оглашенный", не разбирая дороги. Он ворвался в свой кабинет и, плюхнувшись на стул, нервно закурил. Зазвонил телефон.
- Саша, я из Останкина, - раздался в трубке голос Сивыча.
- Ну что, послали подальше?
- Наоборот, как по маслу. Не было бы счастья, да у здешнего босса "БМВ" вчера угнали. Он в метро потолкался, злой как черт. Кричит: "Всех ловите!"
- Абонента узнал?
- Даже двух. Этот начальник по всему массиву устроил поиск на Скронца и кроме нашего "Пупок ищет Скронца" выловил еще "Скронц ищет Пупка". Естественно, в разные адреса. Но адреса зарегистрированы на одну и ту же Арзамасцеву Дарью Лукиничну. Между прочим, 1908 года рождения. Адресок нужен?
Туфта! Можно даже не проверять..
Это не все. По каждому абоненту хранится архив на сто сообщений. У погибшего это неполных трое суток, зато другой абонент за полгода получил только семьдесят одно.
Архивы я переписал.
- Дуй немедленно ко мне. В МУР не суйся.
- Как скажешь. Чтобы тебе не скучно было ждать, могу сообщить, что трижды передавалось: "Скронц дает добро". А вот даты очень интересные - последняя 10 октября. Догадываешься, на что может быть это "добро" ?
- Что же ты резину тянешь!
- "Холоднокровней, Маня, вы не на работе". По-моему, лучше тебе самому сюда подъехать. Местный босс тебя ждет.
Глава двадцать четвертая ДАРЬЯ ЛУКИНИЧНА АРЗАМАСЦЕВА
1
Подчас самые отрицательные факты нашей жизни играют на руку, ничего с этим не поделаешь. Турецкий, как и Романова, как и Меркулов и многие другие их коллеги по нелегкому труду в правоохранительных органах, разумеется, ратовал за то, чтобы Россия превратилась в правовое государство.
А в правовом государстве, между прочим, существует тайна переписки и тому подобные тайны, и там вряд ли так запросто можно получить копии сообщений на чужой пейджер, тем более не имея на руках ни решения суда, ни хоть какого-то ордера, а "за красивые глаза". Но обращаться в вышестоящие структуры за разрешением Турецкому ой как не хотелось - и, поскольку мы живем не в правовом государстве, нужно этим пользоваться.
Примерно так рассуждал Турецкий, подъезжая к Останкинской телебашне.
В общем и целом все оказалось так, как и говорил Сивыч. Турецкому очень крупно повезло, что у начальника отдела радиосвязи ночью угнали новенькую "БМВ". Начальник хоть человек и не бедный, но не из тех, кто в таких случаях только тяжело вздохнет и на следующий день купит новую машину. Поэтому своей иномарки ему было жаль до слез, и за то, чтобы ее действительно начали разыскивать, он был готов дать не только копии сообщений на пейджер за номером 20573, но и копию самого этого пейджера.
- Это что ж получается? - спросил Турецкий. - Они будут передавать что-то на тот пейджер, который у нас сперли прямо из МУРа...
- А сообщение будет дублироваться - у него и у вас, - спокойно заметил начальник, начавший полнеть молодой человек в темно-серой тройке. - Но уж постарайтесь насчет меня там...
Начальник отдела радиосвязи тоже знал, что живет не в правовом государстве, и резонно полагал, что угнанные машины не находятся в основном потому, что их не особенно ищут, но если очень надо, то могут при случае и найти.
- Хорошо, - ответил Турецкий. - Сделаю все, что в моих силах. - Прямо с Останкинской башни он позвонил Романовой и Грязнову и даже Меркулову в прокуратуру России, открытым текстом сказав, что ему, Турецкому, эта машина нужна как воздух. Романова пообещала со своей стороны связаться с ГАИ и областной милицией.
- Ну вот, как видите, - развел руками Турецкий, - я поднял на ноги милицию, прокуратуру и частное агентство. Сделал все что мог.
Из Останкинской телебашни он вышел, унося в кармане пейджер, дублирующий сообщения, поступавшие на имя Дарьи Лукиничны Арзамасцевой.
2
Турецкий подходил к старому кирпичному дому во дворе. В отличие от большинства построек прошлого века, этот был весьма не презентабельный, даже уродливый дом. Видимо, сто с лишним лет назад его строили как доходный для квартиросъемщиков победнее и попроще. Никаких архитектурных излишеств, нештукатуреные кирпичные стены покрашены в грязно-желтый цвет. В советское время к нему снаружи пристроили шахты лифтов, которые теперь низко нависали над входом в подъезды. Сто лет назад этот район, наверно, и не считался центральным - отсюда далеко и до Охотного ряда, и до Красной площади, далеко, конечно, по масштабам столетней давности. Теперь бы сказали - рукой подать.
"Барашевский переулок, пять, - четырнадцать", - вспомнил Турецкий.
Покидая гостеприимного Пал Палыча, Саша спросил Меркулова о местонахождении Костаки, бывшего Саруханова. Тот дал ему адрес, но просил нигде не записывать. Когда твоим врагом является целая банковская сеть, которую возглавляет сам господин Корсунский, приходится соблюдать осторожность. Саруханова удалось спрятать, но малейшая оплошность может все испортить.
Турецкий поднялся на четвертый этаж и позвонил. Он заметил, что, прежде чем дверь открылась, мигнул глазок - его сначала пристально оглядели. Саша нарочно встал так, чтобы его было лучше видно. После этого раздался голос:
- Вам кого?
- Мне нужен... Сергей или... - сказал Турецкий и, немного понизив голос, добавил: - Я от Константина Дмитриевича.
За дверью еще некоторое время помедлили, затем открыли. На пороге стояла полная армянка средних лет в темном платье.
- Проходите, - сказала она.
Турецкий вошел, и женщина поспешно закрыла за ним дверь.
- Вы один? - спросила она.
- Как видите, - ответил Турецкий.
Женщина не пригласила его пройти в комнату, и Саша остался в просторной прихожей. Было видно, что здесь живут небогатые, но достаточно зажиточные люди. В специально оборудованном стенном шкафу висели хорошие пальто, кожаные куртки. В щель от неплотно прикрытой двери была видна хрустальная люстра, ковер на полу.
Через пару минут женщина вернулась и коротко сказала:
- Пойдемте.
Она привела Сашу на большую светлую кухню, где его ждал высокий худой мужчина с темными глазами и тонким с горбинкой носом. Это был Саруханов. В сущности, со времени их последней встречи прошло не так много времени, но было видно, что Сергей изменился. Если тогда в его глазах читались беспокойство и страх, то теперь их сменила усталость и какое-то безразличие к своей судьбе.
- Здравствуйте, гражданин следователь, - сказал Саруханов, также узнавший Турецкого. - Что, пришли проведать своего подопечного?
- Нет, Сергей Тотосович, я по делу.
Турецкий сел за стол, закурил и только после этого достал из кармана аккуратно сложенный листок с фотороботом "социолога Игоря".
- Посмотрите внимательно, вам не знаком этот человек?
Саруханов взял портрет и несколько минут пристально вглядывался в неживые, немного схематические черты, неизбежно присущие этим искусственным портретам.
- Нет, пожалуй, нет, - наконец сказал Саруханов.
В его голосе Турецкому почудилась неуверенность.
- Вы уверены, что никогда его не видели?
- Я уверен, что среди моих знакомых такого не было, - ответил Саруханов. - А вот видел или не видел, не могу сказать. Может быть, и видел. Людей сколько встречаешь и так, и по работе, трудно всех вспомнить.
- Но не можете утверждать, что наверняка его не видели?
- Не могу.
- Знаете, Сергей, - сказал Турецкий, - давайте я оставлю этот портрет у вас. Вдруг вы вспомните, что где-то все- таки видели этого человека. Вы ведь что-то припоминаете, верно?
- Скорее мне кажется, что я что-то припоминаю, - улыбнулся Саруханов. - Но давайте, подумаю. Хотя, - добавил он, - я вряд ли что-то вспомню. У меня довольно хорошая память на лица, но не упомнишь же всех, с кем в трамвае ездил.
- Не упомнишь, и все же.
Турецкий поднялся. Он не хотел надолго засиживаться у родственников Саруханова, это было небезопасно, вдруг кто-то увидит, что сюда ходит следователь.
- И вот еще, - Турецкий улыбнулся, - Константин Дмитриевич просил вас быть как можно осторожнее. Старайтесь пока не выходить.
- Я стараюсь, - мрачно ответил Саруханов, - да только тошно очень. Уж во двор-то можно выйти?
- Не советую. Для вашей же безопасности, - сказал Турецкий.
Он снова вышел в прихожую. На миг ему показалось, что какой-то темный силуэт поспешно скрылся в ванной, но он не придал этому значения.
3
Сергей Саруханов взял в руки портрет, который дал ему Турецкий. Что-то в этом лице казалось смутно знакомым, но только едва-едва. Он был совершенно уверен, что лично этого человека не знал, и все-таки с уверенностью утверждать, что он никогда в жизни его не видел, он также не мог. Где-то в уголках памяти эти черты были запечатлены.
Саруханов вгляделся в тьму за окном. "Сколько сейчас? - подумал он. - Наверно, уже часа два". В квартире все спали. На Сергея напала смертельная тоска - сколько времени ему придется просидеть здесь, даже не имея возможности выйти на улицу. Что за жизнь... Сначала он скрывался в Калуге у родственников, где его нашла-таки милиция, теперь вот должен сидеть у совсем дальних родственников. И сколько так придется прятаться? Проще всего, наверно, было уехать в Армению, Меркулов обещал это устроить, но пока надо ждать. И сколько еще придется прождать... Эта полная неизвестность мучила больше всего.
Саруханов снова посмотрел на портрет. Нет, он решительно не мог вспомнить, где он видел этого человека и видел ли его вообще.
Внезапно на лист бумаги сзади упала тень. Сергей резко обернулся. За его спиной стояла Татьяна, внучка бабушки Ставрулы. Сейчас, с густыми темными волосами, распущенными по плечам, в красно-черном атласном халате, с пеной белых кружев ночной рубашки на груди, она была похожа на сказочную фею. В ее красоте было что-то завораживающее. Она сделала шаг вперед и оказалась у самого стола, где лежал портрет. Взглянула на Сергея, затем на лист бумаги, лежавший перед ним. Сергею показалось, что глаза ее вспыхнули.
На миг она застыла, затем повернулась к Сергею и с улыбкой спросила:
- Так, значит, вы предпочитаете мужчин?
- Что? - Сначала до Сергея не дошел смысл ее слов.
- Ну вы сидите ночью один на кухне, когда все спят, и любуетесь портретом мужчины, - объяснила Татьяна.
- Да нет, это... - забормотал Сергей, пытаясь как-то оправдаться и одновременно не объяснять, что за портрет он рассматривает.
- Это ваш друг? - снова спросила Татьяна, небрежно указывая на фоторобот.
- Нет, я и не видел его никогда. Просто... - Сергей снова растерялся, - спрашивают, не знаю ли я его, вот и пытаюсь вспомнить, где я его видел, а скорее всего, и не видел никогда.
- Ну и черт с ним, - улыбнулась Татьяна. - А то я уже расстроилась, что вы не обращаете на меня внимания.
Она подошла к Сергею еще ближе, так что он чувствовал тепло ее тела. Ее сверкающие глаза манили его. И хотя она не прижималась к нему, не протягивала к нему руки, вообще не дотрагивалась, а только смотрела с какой-то загадочной полуулыбкой, он понял, что она берет его, решительно и бесповоротно.
- Я... - сказал он срывающимся голосом, как будто был мальчишкой-школьником, собравшимся в первый раз поцеловаться с уже опытной в этих делах подругой.
- Не надо слов, - сказала Татьяна и привлекла его к себе.
Глава двадцать пятая ЧЕЛОВЕК С КРАСНЫМ РЮКЗАКОМ
1
Найти в Москве человека, официально здесь прописанного, особого труда не составляет - все они стоят на учете, и такие поиски и раньше, в докомпьютерную эпоху, занимали минут пятнадцать, не больше, а теперь это и вовсе минута.
Но вот если человек в Москве не прописан и официально не зарегистрирован, то его розыск больше напоминает поиски иголки в стоге сена. Еще хорошо, если это какой-то преступный авторитет, которого многие знают, или связанный с кем-то человек, но когда это столетняя старуха, никому, кроме ближайших родственников, не известная, проблема становится еще сложнее и поиск может занять день, два, три...
Как удалось выяснить, мать Ивана Афанасьевича Ставрула Христофориди действительно была когда-то прописана в поселке Витязево Краснодарского края, однако там не проживала уже лет двадцать. По мнению соседей, она жила у кого-то из детей, которых у нее оказалось пятеро, и их точных адресов ни соседи, ни местная милиция не знали. Вот почему потребовались целые сутки на запросы, звонки в другие города, проверки по картотекам и прочему, прежде чем удалось установить, что в Москве, кроме старшего сына, живет также дочь Ставрулы Елена Мкртчян, вышедшая в свое время замуж за армянина. Дальше дело пошло проще - найти Елену оказалось уже нетрудным делом.
Турецкий сидел у себя в кабинете и рассматривал пейджер, небольшое устройство с крохотным экранчиком, на котором могли вот-вот возникнуть буквы секретного сообщения. Что адресаты имели самое прямое отношение к организации "черного вторника", а следовательно, к убийству, подкупу и запугиванию деятелей банковских структур, Турецкий не сомневался. Тут совпадало очень многое - тот же тип взрывчатки, что и на Малой Филевской, "добро", которое дал таинственный Скронц накануне "черного вторника"...
Однако сейчас пейджер молчал - экран был пуст. Турецкий поднялся и стал нетерпеливо ходить по кабинету из угла в угол. С минуты на минуту он ждал информации о бабушке Татьяны Христофориди. Время ползло медленно.
"Скронц", что-то это напоминает", - думал Турецкий.
Когда зазвонил телефон, Турецкий быстро поднял трубку
- Александр Борисович, - раздался голос Пети Бояркина, перешедшего из милиции в агентство к Славе Грязнову - Это чудо, но мы ее нашли. Записываете?
- Да, да, - подтвердил Турецкий.
- Елена Афанасьевна Мкртчян, вдова, вместе со старой матерью и дочерью Кориной проживают по адресу: Барашевский переулок, дом пять, квартира четырнадцать.
Турецкий машинально записал адрес на листе перекидного календаря, стоявшего перед ним, буркнул в трубку "Спасибо", положил ее на место, снова взглянул на записанный адрес и внезапно подскочил на месте.
"Саруханов! - мелькнула в голове ужасная мысль. - Немедленно предупредить Саруханова".
2
Саруханов провел в доме своей двоюродной тетки всего три дня, а ему казалось, что прошла целая вечность. Больше всего его угнетала неизвестность - сколько еще придется сидеть в этой квартире, которая внезапно показалась тесной, крошечной, маленькой.
Он еще терпел все это до вчерашнего вечера, пока в нем оставался страх, но то, что произошло накануне, внезапно вспыхнувшая страсть разбудили в испуганном животном человека. Хотелось свободы, хотелось просто пройтись по улице. Ведь с того самого дня, когда взорвалась машина, в которой сидел Гамик, Сергей не знал ни минуты, когда его отпустил бы страх. И вот это время настало.
Он проснулся и лежал с открытыми глазами; хмурый осенний рассвет за окном наступал тягуче-медленно. Но Сергею и некуда было торопиться. Он еще ощущал тепло Таниного тела, вкус ее поцелуев на губах, и было радостно сознавать, что это может повториться и сегодня, и завтра, обязательно должно повториться.
В коридоре послышались легкие шаги. Таня. Зашумела вода в ванной, затем раздался шорох в коридоре, открылась и закрылась дверь на кухню. Сергей еще несколько минут лежал, прислушиваясь, потом поднялся и прошел на кухню, куда, как ему показалось, ушла Татьяна.
Она действительно была там. Стояла у стола перед телефоном и смотрела в постепенно редеющую темноту за окном. Начинало светать.
- Таня, - сказал Сергей.
Она вздрогнула и резко обернулась. Ее лицо было напряженным и озабоченным.
- Ты проснулся? - спросила она, пристально глядя на него.
- Да, - ответил Сергей, - я услышал, как ты прошла на кухню, и подумал, что тебе тоже не спится.
Лицо Татьяны разгладилось, и она сразу снова стала красивой.
- Да, - сказала она, - так и не смогла уснуть. Узнавала, сколько времени, - она кивнула на телефон. - А то у меня часы встали.
- А я лежал и думал о нас, - сказал Сергей.
- Я тоже об этом думала, - сказала Татьяна и улыбнулась. Ее лицо сразу стало таким, что Сергей не мог удержаться, подошел к ней вплотную и крепко сжал в объятиях.
- Не надо, увидит Корина, - прошептала Таня. - Я думаю, афишировать наши отношения не стоит. По крайней мере, здесь. Нам лучше не повторять того, что случилось. И тем более не обниматься каждую минуту.
- Но если я хочу тебя обнять, - ответил Сергей, - и что в этом плохого? В том, что мужчина полюбил женщину, а она его?
Татьяна слушала его, прикрыв глаза.
- После того, что случилось, - она посмотрела ему пристально в глаза, - мне как-то все время не по себе. Я стала другой. Хочется что-то такое сделать - и нельзя. Здесь Корина, бабушка Ставрула. Хочется вздохнуть полной грудью. Знаешь, - она прижалась к Сергею, - мы же можем выйти на лестницу. Корина что-то говорила, и я так поняла, что на улицу тебе нельзя выходить. Это действительно так опасно? Ты скрываешься? Боишься чего-то?