Вадим с минуту молчал.
- Видишь ли, я сейчас в охране у Президента, - он опять достал флягу.
- Что она у тебя, бездонная?
- Спецфляга ноль-восемь. Служебная, - деланно хохотнул Вадим.
- А коньяк?
- "Метакса". Греческий.
Выпили. Минуты три сосредоточенно жевали сардельки. Потом молча доели "салат витаминный". Оба были рады, и возникшее было напряжение постепенно спадало.
Как предки? Знаешь, я твою мать пару лет назад в Эрмитаже видел, но как-то постеснялся подойти, - сказал Турецкий.
Скрипят помаленьку... Ну что, добьем?
А куда деваться, лей...
Они выпили и, не сговариваясь, потянулись к выходу.
Ну что, с первопечатником покурим?
Сань, понимаешь, без нужды я бы тебе звонить не стал..
Друзья присели на скамейку возле памятника Ивану Федорову.
Понимать-то понимаю, но лучше бы без нужды: в "Узбекистан", в "Арагви" - сколько не виделись-то? Хотя не знаю как тебе, а мне не до ресторанов... Ну, что с "тещей"?
- Про Ирландию слыхал? "Нажрался, проспал"...
- Кто ж не слышал? - ответил Турецкий.
- Ну да, шумиху подняли - будь здоров! Там ведь покушение было.
Покушение на Президента России? Турецкий мотнул головой - это не укладывалось в мозгу. Как такое может случиться, когда вокруг полно охранников!
- А вы-то куда смотрели? - наивно спросил он.
- То-то и оно, - ответил Дроздов.
3
Войдя в кабинет, Галя с интересом огляделась. Она никогда не бывала в помещении МУРа на Петровке, 38, и обстановка здесь поразила ее даже не скромностью, а просто бедностью. В кабинете капитана Сивыча стояла старая, видавшая виды мебель, стол был завален зелеными папками с завязками, и ничто, в том числе и обычнейший советский телефон на столе, не могло навести на мысль о том, что в мире существуют факсы, компьютеры и удобная офисная мебель.
- Гражданка Крутикова? - Сивыч поднял голову, - Я помню о вашей просьбе встретиться с Константином Дмитриевичем. Но его сейчас нет в Москве. Как только он приедет, я вам позвоню. А я попросил вас прийти все по тому же поводу. Вы уже слышали, что Карапетян убит?
Галя кивнула.
- У нас есть подозрение, что его убил тот самый человек, которого вы, похоже, видели вместе с Гамлетом у "Мясницкой" - Сергей Саруханов. Накануне убийства между ними что-то произошло - соседи слышали. Машина принадлежала Саруханову. Как вы и предполагали, - Василий Васильевич поднял на Галю глаза и улыбнулся, - Не хотите стать нашим штатным агентом? Нам такие кадры нужны.
- Да нет, спасибо, - Галя покачала головой. - Я уже однажды работала в... одном ведомстве: Всего лишь гардеробщицей. Но и этого мне хватило.
- Принуждать не имеем права, - развел руками капитан Сивыч, - Но я хотел задать вам несколько вопросов. Вернемся к убийству Карапетяна, - начал он. - Сергей Саруханов, то есть тот человек, которого вы видели у метро, сразу же после убийства Гамлета исчез. Скрылся.
- Наверно, испугался, - предположила Галя.
- Он в розыске.
- Тогда лучше всего искать в Армении, - заметила Галя. - Или у родственников здесь.
Сивыч вопросительно поднял брови.
- Он же южный человек,- пояснила Галя,- у них обычно очень сильно чувство семьи. Такой человек будет скрываться среди своих.
- Это разумно, - кивнул головой Сивыч. - Но я хотел спросить вас о другом. Вы не припомните каких-нибудь деталей в поведении или характере Карапетяна? Иногда мелочь может на что-то натолкнуть. Подумайте.
Галя задумалась, вновь стараясь воскресить в памяти образ невысокого плотного человечка в мешковатых брюках бутылочного цвета и с мутными лживыми глазами на одутловатом лице.
- Не знаю, - наконец, ответила она. - Мне кажется, он такая мелкая рыбешка... Я бы пожалела для него машины. Хорошую машину пришлось взорвать. По-моему, он того не стоил. Может быть, Витя Станиславский что-нибудь вам подскажет. Кстати, - Галя внимательно взглянула на Сивыча, - что с ним будет?
Нанесение особо тяжких, - Сивыч наморщил лоб,- сто восьмая. До восьми лет.
Нанесение? - удивленно повторила Галя, - Значит, Шура жив? Я имею в виду Шевченко? А в газете писали, что ни умер.
Сивыч улыбнулся. Он вспомнил о путанице в "Московском комсомольце". Опровержения, разумеется, никто никуда не посылал, и до сих пор весь честной мир уверен в том, что и девятнадцатой квартире действительно произошла страшная кровавая драма.
Жив ваш Шевченко,- снова улыбнулся Сивыч,- Поправляется. Хотя, конечно, ранение было серьезным. Отделал его этот Станиславский.
- И что же теперь с Витей?
Я же говорю - до восьми. Тут еще опьянение, дебош. Да и защиту дадут так, для проформы. Так что скорее всего впаяют ему по максимуму.
Галя задумалась.
- Если Шура жив, лучше спросить его, - наконец сказала она. - Он лучше знал Гамлета, ходил к нему обычно именно он. Правда, в ту ночь они уходили вместе... Спросите их. Я уверена, они про Гамлета знают немало.
Глава десятая ПОКУШЕНИЕ НОМЕР ТРИ
1
Возвращаясь обратно в прокуратуру, Турецкий решил часть пути пройти пешком - хотелось подышать свежим воздухом, как будто то, что он узнал от Вадьки Дроздова, мешало ему дышать.
Он брел по Никольской улице, которая еще совсем недавно называлась улицей 25-го Октября (Турецкий еще не успел привыкнуть к новым названиям). Мимо него куда-то торопились люди, торговцы топтались у прилавков, на которых был разложен товар, люди покупали и продавали, с важным видом ходили из магазина в магазин модные женщины, выпорхнувшие из дорогих иномарок, и никто из них не знал, какая опасность нависла над страной.
И действительно, картина, нарисованная перед ним старым школьным приятелем, была чудовищной по своей правдивости. Тому, что рассказал ему Дроздов, Турецкий поверил сразу. Смысл его рассказа вкратце сводился к следующему.
В течение некоторого времени на Президента России совершено уже несколько покушений. Лишь случайность спасла его во время полета в Испанию. Тогда в его персональном самолете, который, разумеется, тщательнейшим образом проверяется перед каждым полетом, внезапно отказало электрооборудование. Теоретически это могло закончиться взрывом самолета в воздухе, и тогда гибель Президента и всех, кто был с ним, оказалась бы неминуемой. К счастью, опытной команде, ведущей самолет, удалось вовремя выяснить причину неполадок и исправить ситуацию. Однако пришлось совершить аварийную посадку на небольшом аэродроме, не приспособленном для приема больших машин, и в результате слишком резкого толчка самолета о землю российский Президент повредил позвоночник и в Испании ему пришлось делать срочную операцию.
"Они рассчитывали если не уничтожить его, то, по крайней мере, сделать из него инвалида, прикованного к постели или инвалидному креслу, - вспомнил Турецкий слова Вадика Дроздова. - Однако этот номер не прошел. Президент, на удивление, быстро вернулся в прежнюю форму". Однако Вадика Дроздова уже тогда насторожил тот факт, что по официальной версии авария в самолете произошла по каким-то техническим причинам, и виновный так и не был найден. Собственно, его и не искали.
Дроздов, а вслед за ним и Турецкий были уверены, что, случись что-либо подобное с американским президентом, с Горбачевым, а уж тем более с Брежневым, самолет разобрали бы по винтикам, но докопались до точной причины аварии и нашли бы виновных. Тут же ничего подобного сделано не было.
Прошло некоторое время, и уже совсем недавно, буквально две недели назад, произошел новый не менее страннный случай. Президент возвращался по Рублевскому шоссе из своей загородной резиденции. Машину в тот день вел один из самых опытных шоферов - Николай Фомич Купанин, водитель высочайшей квалификации, возивший в свое время премьера Павлова, Рыжкова, а однажды даже саму Нэнси Рейган, когда та вместе с Раисой Максимовной изъявила желание осмотреть Новодевичий монастырь. В общем, Николай Фомич был человек исключительно надежный, а насчет исправности президентской машины и говорить не приходится - ее проверяют почти также, как и самолет.
Стоит ли говорить о том, что по всей трассе следования Президента гаишники останавливают движение, так что вероятность столкновения с другим автомобилем фактически нулевая. И тем не менее столкновение произошло. На Кутузовском проспекте, почти сразу же за Триумфальной аркой, на противоположной стороне внезапно возникла неизвестно откуда взявшаяся серая "Волга" без номеров. Неожиданно на предельной скорости выехав на сторону встречного движения, и конкретно на ту полосу, по которой шел президентский "линкольн", неопознанная "Волга" помчалась прямо на машину, в которой ехал Президент. Судьбу главы государства решали не секунды, а малые их доли.
К счастью, реакция у Купавина была мгновенной. Понимая, что столкновения не избежать, он резко взял машину влево. "Волга" попыталась повторить это движение, чтобы удар был лобовым, но ей не хватило времени, и она врезалась в правое крыло президентского автомобиля.
Удар был чудовищным, очевидно, серая "Волга" шла со скоростью не менее ста пятидесяти километров в час. Вся левая часть салона "Волги" была расплющена. Растеряйся Купавин хоть на секунду, он был бы раздавлен искореженными частями кузова, и никакие ремни безопасности не помогли бы. А машина, потеряв управление, стала бы просто-напросто камерой смертников для всех, кто находился внутри - для самого главы российского государства и для сидевшего сзади охранника.
- Понимаешь, - поймав недоуменный взгляд Турецкого, объяснил ему Вадим, - обычно Президент и другие члены правительства сидят в машине одни, а охранники едут рядом в других машинах - впереди и сзади. Но после Испании мы решили усилить охрану, и один из наших ребят теперь обязательно сидит рядом с Президентом. Это, конечно, не очень удобно для него, но ничего не поделаешь.
"Золотая цепь", - вспомнил Турецкий выражение Татьяны Бурмеевой.
- Им тогда все равно досталось, - продолжал рассказ Вадим Дроздов. - Тряхнуло как следует. Если бы не ремни, которые они пристегивают по нашему настоянию даже на заднем сиденье, сотрясение мозга было бы обоим обеспечено. В лучшем случае. Это было самое настоящее покушение. Хорошо спланированное и организованное. И, вишь ты, какая незадача - опять виновных не нашли. Водитель серой "Волги" погиб, а мертвые, как ты знаешь, не очень разговорчивы.
- Ну, слушай, - возмутился Турецкий, - а что, милиция и ФСК не смогли установить его личность? Это уж какая-то фантастика, ты меня извини!
- Представь себе, - ответил Вадим, - неизвестный маньяк на неизвестно откуда взявшейся машине... Как будто он возник прямо из воздуха.
- Да, тут попахивает высокими структурами, - покачал головой Турецкий.
- Именно, - подтвердил Дроздов. - Настолько высокими, что всякая попытка обратиться в то же самое ФСК или к вам, в правоохранительные органы, станет моментально известна. Так мне представляется. Вот поэтому-то я и решил тебе все рассказать, говоря твоими же словами, как частному детективу.
- Значит, два покушения за год?
- Три, Саша, три покушения.
Турецкий уже подходил к "Театральной", собираясь ехать обратно в Мосгорпрокуратуру, но внезапно резко развернулся и пошел в другую сторону.
2
- Ой, Сашок, не говори мне об этих войсках спецохраны, - в раздражении махнула рукой Романова. - Развели разных войск. Мало им армии, милиции, войск КГБ...
- ФСК, - поправил Турецкий.
- Да один хрен!
- Шура, ты же официальное лицо.
- Хорошо, ФСК, - с необычной для нее покорностью согласилась Александра Ивановна. - Но ты вспомни, теперь еще эта президентская охрана, спецназ, спецхрен, потом эти спецвойска, которые никому не подчиняются. Этого показалось мало - появились еще какие-то войска государственной охраны. Просто черт ногу сломит! Ты про них еще не слыхал? Опять же подчиняются только своему собственному маршалу, или кто там у них. Только генералов плодят. Скажи, Сашок, сколько можно иметь в стране силовых структур, а?
- Шура, я с тобой в общем и целом совершенно согласен, - Турецкий улыбнулся, видя искренний гнев начальницы МУРа, - но сейчас речь не о том. Спецвойска есть, и с этим фактом мы должны просто считаться. Вопрос в другом: что конкретно твое, Александра Ивановна, подразделение могло бы сделать, чтобы обеспечить безопасность Президента России?
- Ты имеешь в виду милицию? - Шура посмотрела на Турецкого в упор. - Ты же сам знаешь, Сашок, что практически ничего. У него есть своя президентская охрана, так чего же еще и эти там кормятся? Пока все соревнуются, кто лучше охраняет, его и укокошат. Но милицейскую команду в их многоборье не приглашают, боятся, что хлеб у них отобьем, так что резюмирую: ни официально, ни полуофициально нам туда и не сунуться. Орудуют-то там небось свои же.
Турецкий и не сомневался в ответе Романовой. Если говорить серьезно, то в последние годы милиция стала беспомощной не только из-за невиданного роста преступности и не только оттого, что вместо одиночных преступников появились бандформирования. Романовой казалось, что смычка государственных структур с преступными стала настолько обычным явлением, что какое бы то ни было действие против них сразу же оказывается обречено на провал. Да и в самой милиции, чего греха таить, было немало коррумпированных элементов, начиная от простых участковых или оперуполномоченных и кончая самыми высокими чинами.
Некоторое время они сидели молча. Турецкий курил, нервно стряхивая пепел с конца сигареты прямо на пол, Романова, которая в очередной раз делала попытку бросить курить, чтобы чем-то занять себя, барабанила пальцами по столу.
Все понимали, что обращаться в милицию, в прокуратуру, в службу безопасности Президента, в войска ФСК было бессмысленно. Бандитский спрут настолько широко раскинул свои щупальца, что вряд ли они смогут предпринять что-либо, чтобы это не стало ему известно.
На столе Романовой зазвонил телефон. Она подняла трубку и снова опустила на рычаг: звонок мешал думать.
Однако телефон зазвонил вновь с той же настойчивостью Романова неохотно сняла трубку:
- Да! - рявкнула она вместо "начальник МУРа слушает", которое требовалось от нее по уставу.
Однако уже через несколько секунд выражение ее лица немного смягчилось:
- Да нет, Валентин, пока ничего нового. Личность установили - некто Саруханов Сергей Тотосович. Да. Нет, пока не нашли. Что? А тебе-то он зачем? Что? Да ты на мафии помешался уже! Конечно, сразу же проинформирую.
- Нелюбин, - коротко пояснила она, повесив трубку, - интересуется, как там у нас дело "принца датского".
- Принца? - удивился Турецкий, который начал судорожно вспоминать о том, что несколько лет назад как будто застрелили короля Швеции. Но какое отношение к этому может иметь МУР?
Романова кратко ввела его в курс дела:
- Был тут у нас такой, Гамлет Карапетян, мелкий спекулянт квартирами. В машине подорвался. Шведов, я так поняла, подозревает, что эти ребята связаны с мафией, которая банкиров убирала. Нелюбин того же мнения. Он же у нас теперь организованной преступностью ведает. Начальник РУОП.
- А ты что думаешь?
- Пока ничего, - отрезала Романова. - Вот найдем подозреваемого по делу Карапетяна, тогда и поговорим. - Она вздохнула. - Да только все найти не можем. Хоть Славку Грязнова подключай. Во всех детективах частный сыщик всегда оказывается умнее полиции.
- Грязнова? - задумчиво повторил Турецкий. - Что, он будет по всей стране своих людей рассылать? Дорого это. Но Грязнова ты, Александра Ивановна, очень кстати вспомнила. У меня появилась одна нестандартная мысль.
3
Слава Грязнов не так давно ушел из милиции и основал свое собственное сыскное агентство. Поначалу его товарищи по милиции относились к его начинанию очень скептически - тоже Шерлок Холмс выискался. Но теперь многие из них с долей зависти смотрели на прекрасное оборудование и экипировку людей агентства "Глория".
Занималось агентство Грязнова разными делами, из которых основную часть составляли розыск пропавших и слежка. Так что предложение Романовой обратиться к Славе было не столь уж бессмысленно - у "Глории" была хорошо налаженная система информаторов и детективов, имевших одно существенное преимущество - многим их них удавалось пока не засветиться.
Но все это стоило денег - и больших, а Грязнову приходилось расплачиваться не из госбюджета. Поэтому, зная, что ей Слава никогда не откажет, Романова могла обратиться к нему только по очень важному делу, а убийство мелкого жулика Карапетяна к таковым не относилось.
Глава одиннадцатая ШАШЛЫЧНАЯ "АШТАРАК"
1
И у милиционеров, как и всякого другого человека, бывают свои слабости. Ничто, как говорится, человеческое им не чуждо.
У старшего сержанта Аникина такой слабостью была несколько излишняя, но вполне извинительная любовь к горячительным напиткам. Сам он объяснял это тяготами службы - служил он в транспортной милиции на станции Калуга-1 и за смену, то в день, то в ночь, проходил по нескольку десятков километров вокруг вокзала. Посторонний наблюдатель мог подумать, что он просто прогуливается, отдыхает. Но топать вот так, двенадцать часов подряд, было довольно надоедливо: ругаться с бомжами и проститутками, выслушивать жалобы обворованных пассажиров, вести неравную борьбу с цыганами, облюбовавшими под табор зал ожидания. А случалось - и не так редко, - бомжи отдавали
Богу душу, и опять-таки Аникину приходилось вызывать им соответствующий транспорт. По первому году службы Аникин еще видел в этом... не то чтобы какую-то романтику, но по крайней мере интерес: новые впечатления, встречи с людьми "непростой судьбы"; он видел свой нравственный и гражданский долг в... Впрочем, это было давно, сейчас он уже и забыл, в чем по молодости видел этот самый долг. Так, текучка, рутина. Тоска кругом. Как тут не удержаться и не хлебнуть стакан-другой.
Молодежи больше нравилось дежурить днем, он же предпочитал ночные смены, особенно когда напарником был его старый друг старшина Калачов, а попросту - Васька. С Васькой самое глухое время - с двух до пяти утра - они делили пополам и по очереди дремали в дежурке.
Накануне Аникин выпил больше обычного: Гришка-хохол, возивший в Калугу разный товар откуда-то из-под Черкасс и пользовавшийся время от времени вокзальной милицейской каморкой как складом, выставил магарыч. После первой бутылки домашней горилки Васька растянулся на диване, а они с Грицьком, дожидаясь ночного поезда на Черкассы, под сало уговорили вторую. Как уснул, Аникин не помнил. Под утро Васька еле растолкал напарника. Аникин что-то проворчал и с большой неохотой открыл глаза. Он потянулся, взглянул на часы. "Ого! Полседьмого!" - мгновенно вскочил с дивана и прохрипел:
- Чего раньше не разбудил?
- Как же, тебя разбудишь...
Голова не болела - самогон оказался что надо. Но во рту было совсем не сладко. Аникин зевнул, шершавым языком попытался облизать сухие губы:
- Что-то горло слиплось, пойду поправлюсь.