То, что попадается мне на глаза, и запахи, которые я вдыхаю, воскрешают в памяти книгу "Копи царя Соломона" Генри Райдера Хаггарда о приключениях Аллана Квотермейна.
- Экзотическое место, не правда ли? - говорю я.
- Экзотическое? Дорогуша, вас окружают полуголые немытые туземцы, которые едят и пьют то, что отравляет желудки цивилизованных людей. Лазурный Берег - экзотика, а это дыра.
- По мне, здесь даже увлекательно. Можно найти столько приключений. Если бы я родилась в другое время и в другом месте, то стала бы искательницей приключений и попыталась бы обнаружить исчезнувшие сокровища.
Леди Уортон таращит на меня глаза, словно у меня на лбу выросли рога.
- Вам нездоровится, ваша светлость? - спрашиваю я.
- Откровенно говоря, моя дорогая, я глубоко встревожена и озадачена самой идеей, что воспитанная девушка может бродить среди диких, зверей и грубых туземцев в поисках сокровищ. Подобные устремления не для приличных женщин. - Она с ног до головы окидывает меня презрительным взглядом. - Диву даешься, как у молодой девушки появляются представления, присущие только мужчинам.
Я отворачиваюсь и прикусываю губу. Я научилась сдерживать свой нрав, потому что профессия журналиста предполагает необходимость общаться с разными людьми, но устанавливаю границу дозволенного в том, что касается замечаний о моем воспитании. Если она скажет еще хоть одно слово по этому поводу, я стукну ее по аристократическому заду.
Ко всему прочему, меня возмущают люди, которые берут от жизни все и ничего не дают взамен. А леди Уортон, не имея надобности зарабатывать на хлеб, вообще не понимает, что жизнь женщины заключается не только в том, чтобы быть помощницей и сексуальным партнером мужчины.
Вскоре у меня возникает подозрение, не ходим ли мы кругами, поскольку ходы в этом запутанном лабиринте кажутся похожими один на другой.
- Ваш муж знает, куда идет? - спрашиваю я у леди Уортон. - У меня такое ощущение, что мы заблудились.
- Его драгоценная сестрица в Англии просила купить ей какую-то конкретную безделицу у определенного торговца, о котором ей говорили. Так что мы должны удовлетворить эту прихоть.
Мы входим в ту часть рынка, где продают ювелирные изделия. Крошечные лавчонки уставлены футлярами и коробками со всевозможными драгоценностями и украшениями - от медных браслетов до золотых цепочек с медным отливом, ножных браслетов и ноздревых колечек из серебра, похожего на свинец.
Лорд Уортон сообщает:
- Ну вот, мы уже подходим. Я уверен.
Его жена оставляет меня и идет к мужу, а фон Райх тут же оказывается рядом со мной. Он берет меня под руку, и мы идем дальше, глядя на попрошаек и поставщиков "древних" артефактов, создаваемых для того, чтобы избавить людей от денег.
- Как они говорят? - спрашиваю я его.
- Кто?
- Деревья. Они разговаривают с прохожими - так, что ли?
- Только письменами. Вы видите вокруг себя замысловатую и искусную арабскую вязь, не поддающуюся прочтению нам, людям с Запада. Эти бегущие строчки иногда повторяются в природе, на листьях деревьев, на песке, выписанные ветром.
- Значит, рисунок на листьях принимается за слова, и фанатики начинают выкрикивать, что это послание Всевышнего.
- Именно так.
У меня появляется желание сделать признание.
- Боюсь, у меня не очень хорошо складываются отношения с леди Уортон. Все, что бы я ни сказала, кажется, задевает ее.
- Вы находитесь в невыгодном положении, пытаясь вести беседу с женщиной, которая никогда не шевелит мозгами. Вы правильно заметили по поводу библейской истории о том, что деревья здесь говорят, и в этом нет ничего удивительного. Египет - часть Святой земли, таинственное место, куда Бог наслал десять казней, чтобы наказать упрямого фараона, где жезлы превращаются в змей и само море расступается перед избранниками Божьими. - Он сжимает мою руку. - Но вы также должны понять, что это земля черной магии, фараонов с вечной жизнью, мумий, встающих из могил.
- И Сфинкса, который бегает по пустыне и пожирает чужеземцев.
- Ja! В этой стране немного четких границ между тем, что есть, и тем, что может быть.
- Признаться, я не верю в сверхъестественное. Поскольку значительную часть жизни я должна была заботиться о крыше над головой и о хлебе насущном, я оставляю таинственные явления для тех, у кого есть на это время и деньги. Но с того момента, как я вышла на палубу сегодня утром и увидела Египет сквозь дымку и темноту, я что-то чувствую. - Я качаю головой. - Не могу объяснить этого и, конечно, не поделюсь своими ощущениями с моим редактором в телеграмме из опасения, как бы он не подумал, что у меня воспаление мозга, но у меня такое чувство, будто я не одна.
Мы выходим на открытое место, где собралась толпа вокруг человека, стоящего на небольшом бугре с жезлом в руке.
- Вы должны увидеть это. - Фон Райх ведет меня к тому человеку. На нем длинный черный халат, а на голове белый тюрбан, опоясанный темно-зеленой лентой, конец которой возвышается над теменем.
- Господи! - восклицаю я. - Это же змея, а не шляпная лента.
Тюрбан обвивает кобра, раздувшая шею и показывающая ядовитые зубы.
- Это ужасное создание смотрит на меня, - говорю я фон Райху. Ну конечно, она уставилась прямо на меня.
- Страх, да и только! - смеется он. - Не случайно фараоны избрали кобру символом своей власти над жизнью и смертью. Египетская кобра, называемая аспидом, самая ядовитая из змей на земле.
- Что будет, если она спрыгнет с тюрбана?
- Кто-то уйдет в небытие. Но она пришита вокруг тюрбана и не может пошевелить головой, чтобы ужалить.
Мне вовсе не кажется, что она пришита.
- Это заклинатель змей?
- Более того - он псилл, маг, способный очаровывать змей. - Псиллы не просто заклинатели, которые развлекают зевак на рынках, а потомки древнего племени, жившего в пустыне, которые творят чудеса со змеями, особенно египетскими кобрами. Псиллы с детства привычны к укусам змей и якобы имеют иммунитет против них. Говорят, что они служители Уаджит, Зеленой, египетской богини с головой змеи. Рассказы о них родились тысячи лет назад. Псиллы упоминаются в Библии как жрецы-чародеи фараона, состязавшиеся с Моисеем и его братом Аароном.
- Те, которые превращали жезлы в змей?
- Да, то был их излюбленный трюк, что-то вроде хитрого фокуса. В наши дни псиллы зарабатывают больше на том, что изгоняют змей из человеческого жилья, чем на развлечении людей. Змеи нередко заползают в жилища, и там их трудно найти, пока кобра не выползет из-под кровати и не укусит вас.
Я содрогаюсь, представив себе такое.
- Псилл приходит в дом и напевает мелодию, которая заставляет змей покинуть свое укромное место и уползти. - Маг что-то говорит собравшимся, и фон Райх переводит смысл его слов: - Он покажет свою власть над змеями, а потом навсегда привьет иммунитет людям против укусов змей за плату, но это не такие уж большие деньги, если учесть, сколько народу умирает в стране от змеиного яда. - Только я собираюсь спросить, сколько человек умирает от "лечения", как фон Райх берет меня за руку. - Смотрите!
Маг поднимает в воздух жезл и показывает им в нашу сторону, а затем кидает его нам под ноги. Деревянная палка падает на землю и тотчас превращается в живую змею, которая сворачивается в кольца, поднимается и расширяет шею.
Зрители ахают от удивления, и я тоже. Мы шарахаемся назад. Фон Райх держит свою трость перед змеей, чтобы отвлечь ее внимание, и мы отступаем.
После того как помощник мага ловит и сажает змею в мешок, мы четверо собираемся вместе и уходим.
- Пожалуйста, расскажите, как это делается, - прошу я фон Райха, В это время Уортоны останавливаются, чтобы рассмотреть ювелирные украшения, разложенные на стеллаже. Еще на пароходе фон Райх сказал мне, что он сам фокусник-любитель, и продемонстрировал несколько карточных фокусов.
- Надо полагать, маг взывает к богине змей, чтобы она наделила его силой.
Чтобы все же получить нужный ответ, я сыграю на тщеславии человека с длинными задорными усами:
- Прошу извинить меня - я просто подумала, что вы, будучи сами магом, можете знать.
Он притворно оглядывается вокруг - якобы для того, чтобы убедиться, не подслушивает ли нас кто-нибудь.
Человек, идущий нам навстречу, продает скарабеев, и я не спускаю с него глаз. Этими жуками, в прежние времена амулетами против злых духов и врагов, сейчас широко пользуются для выманивания денег у туристов. И все-таки я решила, что будет неплохо приколоть такого жучка на платье на память о Египте.
- Египетские кобры имеют одну характерную особенность, - говорит наконец фон Райх. - На затылке у них есть пятно, и, если нажать на него, змея вытягивается во всю свою длину и цепенеет. Она выходит из состояния паралича, ударившись о землю, после того как ее бросит заклинатель.
Я поднимаю руку, чтобы подозвать к себе продавца скарабеев, а он поворачивается к человеку, вдруг появившемуся рядом с ним. На этом человеке джеллаба, но мое внимание привлекает одна отличительная деталь в его одежде: английские армейские ботинки.
Это тот самый велосипедист, которого я видела раньше.
По выражению на лице у продавца скарабеев вижу, что между этими людьми возникло какое-то недопонимание. Продавец делает попытку уйти, но человек в капюшоне выхватывает у него скарабея, резко поворачивается и направляется к нам.
Продавец что-то кричит на арабском, велосипедист бросается бежать, но не успевает сделать и нескольких шагов, как некий мужчина преграждает ему дорогу. Этот человек находится ко мне спиной, но я замечаю, что в его руке сверкнуло лезвие.
Все происходит так быстро, что я даже не успеваю сообразить, - нож вонзается в живот велосипедиста.
У нас на глазах совершается убийство.
Человек с ножом кричит:
- Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар!
Бог велик!
5
Два человека почти вплотную стоят друг против друга. Велосипедист держит убийцу за запястье, словно они сейчас начнут танцевать. Его рот открыт, на лице застыла гримаса удивления, словно он хотел, но не успел задать вопрос: "Почему?"
Убийца выдергивает окровавленный нож из живота жертвы.
Посмотрев вниз, раненый человек закрывает обеими руками расплывающееся пятно крови.
Убийца наносит ножом второй удар ему в живот. Ноги велосипедиста подгибаются, он падает на колени, а потом на землю. Нападавший поднимает окровавленный нож над головой и опять выкрикивает:
- Аллах акбар! Аллах акбар!
Он поворачивается к нам, продолжая держать в руке нож. Одежда убийцы забрызгана кровью жертвы.
- Стреляй в него! - кричит леди Уортон мужу.
Застыв на месте, лорд Уортон смотрит на убийцу. Челюсть у него отвисла и дрожит.
Мои ноги не слушаются. Как и лорд Уортон, я стою и глазею на человека, надвигающегося на нас с окровавленным ножом.
Фон Райх выхватывает дерринджер и стреляет. От удара пули человек откидывается назад. На его лице такое же удивление, какое было только что у его жертвы, и он падает навзничь на землю.
Быстрым шагом фон Райх подходит к лежащему человеку. Тот приподнимает голову, смотрит вверх и что-то говорит по-арабски, а фон Райх тщательно, неторопливо прицеливается и спускает курок. Пуля попадает в середину лба, голова падает на землю, ноги вздрагивают, и этот человек более не подает признаков жизни.
Второй выстрел выводит меня из оцепенения, и я бросаюсь к велосипедисту, который встал на колени. Он хватается за мою одежду. И тут я узнаю в нем пассажира с "Виктории", моего соседа, который столь неординарным образом покинул судно.
Я пытаюсь поддержать его, но он снова опрокидывается на спину. Стоя подле него на коленях, я приподнимаю его голову.
- Доктора! Он еще жив.
Слабеющими руками раненый притягивает меня к себе.
- Потерпите, сейчас мы найдем врача.
Бедняга пытается что-то сказать мне, и я, повинуясь ему, наклоняюсь все ниже, пока мое лицо не оказывается совсем рядом с его губами. Он шепчет что-то, чего я не могу разобрать.
- Что? - переспрашиваю я.
- Амелия… Амелия…
Это все, что ему удается произнести, прежде чем он ослабевает у меня на руках и жизнь покидает его. Несчастный говорил с английским акцентом.
Лорд Уортон берет меня под локоть и помогает встать на ноги.
- Нужно найти врача! - кричу я.
- Бесполезно, уже ничего нельзя сделать.
- Нет! - Я сопротивляюсь и рвусь к лежащему на земле человеку, надеясь, что он еще жив, хотя знаю, что это не так.
Лорд Уортон крепко удерживает меня, пытаясь оттащить в сторону. Вокруг нас собирается толпа.
Наконец я освобождаюсь, но меня за руку берет фон Райх:
- Он мертв.
Я отдергиваю руку:
- Оставьте меня!
Он прав, я ничем не могу помочь этому несчастному, но мне нужно время, чтобы овладеть собой и чтобы до сознания дошло случившееся.
- Что он вам сказал?
- Амелия.
- Что?
- Имя жены, Амелия, - это все, что он сказал. Все-таки надо найти врача. Может быть, что-то…
Фон Райх качает головой и перезаряжает пистолет.
- Врач ему уже не поможет.
- Бедняжечка, - говорит леди Уортон, уводя меня. Теперь уже она крепко держит меня под руку. - Его светлость и фон Райх обо всем позаботятся. Вы и так уже достаточно пережили.
Лорд Уортон, стоя на коленях рядом с велосипедистом, поднимает голову и кричит нам:
- Возвращайтесь на пароход! Фон Райх проводит вас, чтобы с вами ничего не случилось.
- Но мы не можем просто так уйти, - упираюсь я. - Полиция…
- Вы не в Америке, - обрывает меня леди Уортон. - Египет не цивилизованная страна. Если мы хотим плыть дальше на "Виктории", то должны поспешить к экипажу и не вмешиваться в ссору с поножовщиной между двумя туземцами.
- Какими туземцами? Этот человек - англичанин, пассажир с нашего парохода.
- Почему вы считаете, что он англичанин? - спрашивает фон Райх.
- Я видела его лицо, слышала его голос.
Пока мы разговариваем, они ведут меня к выходу с базара.
- Я видела и слышала то же самое, что и вы, - говорит леди Уортон. - У него было смуглое лицо, он явно из местных.
- Нет, уверена: он англичанин.
- Этого не может быть, - не соглашается со мной фон Райх. - Очевидно, он египтянин.
- Вы мельком видели этого человека, и то под капюшоном, - настаивает леди Уортон.
- Я видела его лицо.
- Он смуглый.
- Но не ноги.
- Ноги? А при чем тут ноги? - удивляется она.
- При падении с велосипеда задралась его рубаха, и я видела белую кожу.
Леди Уортон с возмущенным видом переглядывается с фон Райхом. Он качает головой:
- Нелли, я видел только смуглую кожу.
- Я знаю, что видела. И он говорил по-английски.
- Многие египтяне говорят на чистейшем английском языке. Мы управляем этой страной, - заявляет леди Уортон.
Сдерживая слезы, я вскидываю голову и отстаиваю свою точку зрения:
- Это пассажир с нашего парохода. Я не оставлю его даже в смерти.
- Хорошо, я снова взгляну на него, - пошел мне навстречу фон Райх. - А вы идите: экипаж может уехать без нас, когда разнесется молва об инциденте.
Он быстро идет туда, откуда мы пришли. Продолжая крепко держать меня под руку, ее светлость проворно выбирается из лабиринта прямо к экипажу, словно она насыпала крошки, чтобы не сбиться с дороги.
Мы стоим у экипажа, когда возвращается фон Райх, тяжело дыша.
- Я внимательно осмотрел его.
- Араб? - спрашивает леди Уортон.
- На сто процентов.
- Я должна увидеть сама. - Без долгих раздумий я направляюсь к входу на рынок.
- Ввяжетесь в эту историю - и вас задержат для допросов, - вдогонку предупреждает леди Уортон.
Это останавливает меня. "Задержат для допросов" - значит, будет сорвано мое путешествие. Я раздумываю, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь, в какую сторону повернуть.
Леди Уортон направляется к экипажу:
- Не знаю, как вы, милочка, но я не намерена застрять в этом забытом Богом захолустье на несколько месяцев, пока будут со скрипом вращаться колеса здешней бюрократии.
От одной мысли о такой возможности меня кидает в холодную дрожь даже в горячем воздухе пустыни.
Мне не нравятся ее слова, они жесткие и жестокие, но я знаю, что она права.
- Действительно, для того бедняги уже ничего не сделаешь. - Мои слова звучат как отговорка даже для меня, тем не менее это факт. - А что лорд Уортон? Наверное, нам нужно подождать, когда он вернется?
Его жена качает головой.
- За него не беспокойтесь. У его светлости богатый опыт общения с туземцами.
Фон Райх помогает мне сесть в экипаж. Колени у меня трясутся, и я все еще сдерживаю слезы.
- Леди Уортон права, фрейлейн. Трудно вообразить, что представляет собой полиция в этих отсталых странах. Дело может обернуться очень скверно.
Кажется, оно уже начинает оборачиваться скверно, когда мы трогаемся. Собралась толпа, и кучер встревожен.
- Нужно спешить. Слух разлетается.
- Что вы имеете в виду?
- Говорят, что неверные убили сторонника махдистов. Отец ужаса встает, чтобы изгнать неверных из нашей страны. Вот что говорят люди. Нужно спешить, - повторяет кучер.
Мы не проехали и полусотни метров, как изо всех закоулков рынка вылилась толпа с криками "Аллах акбар! Аллах акбар!".
Мы наклоняемся вниз и закрываем голову руками, потому что в нас полетели камни.
6
Экипаж увозит нас вне досягаемости орудий каменного века, но злость и фанатизм летят быстрее ветра. Вдоль всей дороги люди на улицах злобно кричат на нас и размахивают кулаками.
Я не могу не думать о человеке, оставленном нами на рынке. О человеке, который умер у меня на руках и сказал мне последние слова. Он хотел, чтобы я что-то сделала для Амелии, наверняка его жены. Как мне найти ее? Что я ей скажу? Что кровь ее мужа пролилась на землю на рынке Порт-Саида? Что если он иностранец, то местные жители будут радоваться этой смерти как знамению Божьему?
Если он иностранец… Уверенность моих спутников в обратном заставила меня засомневаться, действительно ли этот несчастный - необщительный пассажир, сходивший с парохода перед рассветом. Я видела белую кожу на ноге велосипедиста, но ведь возможно, что это не один и тот же человек. Я не узнала бы своих братьев, будь те в египетской одежде, закрытые с головы до ног.
- Не мучайте себя так из-за того, что произошло, - говорит леди Уортон, будто прочитав мои мысли. - Жизнь ничего не стоит в этих отсталых странах. Здесь люди прибегают к насилию, потому что у них нет книг или газет. Если вы не в состоянии вдохнуть жизнь в мертвого, то ничего не смогли бы сделать.
- Разве что поставить в известность его жену Амелию о его смерти.
- Он сказал вам, что его жену зовут Амелия?
- Нет, я просто предположила…
Леди Уортон бросает на меня скептический взгляд.
- Вероятно, вы слышали арабское слово, которое звучало как имя.