Он увидел человека среднего роста, в черном костюме, с очками в серебряной оправе, съехавшими на самый кончик носа. В его речи не было и намека на ирландский акцент, да и сам он оказался брюнетом, а не красногриворыжим. Очевидно, кто-то из давних выпускников шутил над стереотипным представлением об ирландцах.
- Мистер Келли? - обратился к нему Ленокс.
- Да, это я, но зовите меня Ред, или Красногривый.
- Я Чарлз Ленокс.
- Да, мистер Ленокс, как поживаете?
- Спасибо, неплохо. Разрешите задать вам несколько бытовых вопросов?
- Разумеется.
- Вы знали, что сегодня служитель приводил в порядок комнаты Джорджа Пейсона?
- Да, как и всегда.
- Но он не делал этого накануне и за день до того.
- Совершенно верно, на то была личная просьба студента. Но два дня назад мы делали там уборку.
- А часто ли бывает, что студенты просят слугу не убирать помещение?
- Не так уж редко: когда они готовятся к экзамену и раскладывают книги и записи, как им удобно. Или если потеряют что-нибудь.
- Пейсон обратился к вам или к слуге?
- К слуге. Я бы разубедил молодого человека.
- Почему же тогда сегодня вы велели прибрать комнаты?
- Именно потому, что, как я уже сказал, я не сторонник таких мер. Во вторую очередь портье заботится о чистоте в колледже.
- А в первую?
- О безопасности.
Ленокс не стал указывать на парадоксальность такого заявления.
- Конечно. А как вы узнали, что служителю велели ничего трогать?
- Да от него самого. Я выслушиваю отчет раз в неделю, так совпало, что сегодня была его очередь.
- Нет ли у вас предположений, где сейчас Пейсон?
- Надо думать, уехал в Лондон. Он нас не уведомлял, но, опять же, теперь это не редкость. Мы больше не отчисляем из университета за столь незначительные провинности.
- Очень разумная тактика. Не то что в мои дни.
- Времена меняются.
- А других идей о том, где может быть Пейсон, у вас нет?
- Боюсь, что нет.
- Благодарю вас, мистер Келли.
- Красногривый, - поправил он, - или Ред.
- Что ж, в таком случае спасибо, Ред.
- Всегда рад был помочь.
В глубокой задумчивости шагал Ленокс по Броуд-стрит, мимо книжных магазинов и кафе, куда шумным потоком стекались студенты из всех близлежащих колледжей - Тринити, Уодема, его родного Бейллиола и колледжа Иисуса.
Задумчивость не покидала его и на перроне. А когда состав тронулся, сам собой сложился вопрос: случайно ли Пейсон оставил на ковре странный набор предметов, а потом велел не убирать в комнатах?
"И что еще важнее, - думал он, не сводя глаз с расстилавшихся за Оксфордом, в стороне от Темзы, полей в туманной дымке, - случайно ли все разложенные на полу предметы - вечное перо, старая бечевка и, понятною дело, помидор - были красного цвета?"
ГЛАВА 13
С Паддингтонского вокзала Ленокс еще успел на обед в клуб "Мальборо", где, конечно, нашлись знакомые. После всех бесед он устроился в просторной гостиной, выходящей окнами на шумную улицу, и принялся излагать все собранные факты в письме оксфордской полиции.
В глубине души он винил себя за то, что вернулся в Лондон, и письмом отчасти хотел заглушить вину. Отъезд из Оксфорда, даже кратковременный, не делал ему чести, но не видеть леди Джейн так долго было свыше его сил.
За окнами стоял сентябрь: еще слабые порывы ветра, блестящая от недавнего дождя мостовая и скользкие от опавших листьев тротуары. Ленокс отправил Грэхему записку с просьбой прислать экипаж и теперь в ожидании спокойно курил сигару. Сказать по правде, он совсем не торопился на Хэмпден-лейн. Домой вообще не хотелось.
Его старый знакомый, лорд Кабот, решил пропустить заседание в палате лордов, устроился напротив и завел жаркий спор о политике. Положив руки на набалдашник трости и всем телом подавшись вперед, к собеседнику, лорд опровергал каждое слово Чарлза, а когда высказывал особо важную, с собственной точки зрения, мысль, ожесточенно стучал тростью в пол.
Но вскоре Чарлз уже ехал домой, созерцая город из окна экипажа. До чего же он привязан к Лондону! До чего не любит покидать его - даже на день, даже ради такого чудного места, как Оксфорд! Или это из-за Джейн? Или сказывался образ жизни закоренелого холостяка? Пожалуй, только поездки в Ленокс-хаус не раздражали его, но это легко понять: там живет Эдмунд, там прошло детство…
За последний месяц он копался в себе больше, чем за всю предыдущую жизнь: взвешивал свои достоинства и недостатки. Чарлз, интроверт по натуре, и без того тяготел к самоанализу, и без того относился к себе критически, но сейчас ему нужна была полная правда о собственном "я". Прежде чем поставить под угрозу дружбу с леди Джейн, прежде чем задать судьбоносный вопрос, он обязан ответить самому себе.
К чему он пришел? Пожалуй, его жизнь чересчур устоялась, чересчур обросла холостяцкими клубами, друзьями, привычками. Он любит яйца пашот, сваренные именно так, а не иначе, любит вставать в определенный час, гулять вечерами по одним и тем же улицам, бывать в определенных компаниях. И если что-то нарушает привычное течение жизни, выходит из себя - не всякий раз, но случается и такое. Да, вот еще: он дорожит дружбой с Грэхемом - пусть другим она кажется непонятной, - а как отзовется на ней присутствие третьей стороны?
Каких-то страшных грехов и пороков Чарлз у себя не нашел, но перечисленные мелочи сливались в одно: он перестал меняться. А ведь в других он эту черту терпеть не мог. С одной стороны, тем нужнее перемены, тем необходимее решительный шаг (разумеется, его живая, непреходящая любовь никак не зависела от подобных умозаключений). С другой стороны, наоборот: какой же он джентльмен, если собственные слабости взвалит на плечи самой прекрасной, самой дорогой ему женщины на свете?
Его положительные качества? Он честен. Не впадает в уныние. Энергичен. Эти выводы дались ему с легкостью. Желая получить объективную картину, Чарлз даже преодолел неприязнь к самодовольству и признал, что щедр. Не как Джейн, конечно, однако щедрость ему присуща и выражается не только в деньгах, но во времени и готовности прощать чужие недостатки. Здесь он - достойная пара Джейн.
Но достаточно ли в нем честолюбия? Или он дилетант? Что, если Джейн уготовано стать спутницей жизни, верным другом и помощником премьер-министра или епископа? Его собственная жизнь сложилась не так, как хотелось: в юности Чарлз видел себя главой кабинета министров. Даже не сомневался, что так будет. А в итоге свернул с дороги и выбрал другое поприще. Ничего постыдного здесь нет, он говорит о своем призвании с гордостью, но в высшем обществе работа детектива не престижна.
Идеи одна за другой проносились в голове; порой он не доводил мысль до конца, порой долго подыскивал подходящие слова к возникшим образам.
В итоге к дому Чарлз подъехал в совсем расстроенных чувствах. Нерешительность, добавил он, вот еще один недостаток. С трусливым сердцем прекрасную даму не завоюешь. И вместо того чтобы пойти к себе, повернул к дому леди Джейн.
Еще на подножке экипажа он заметил, как из дверей ее особняка выходит высокий стройный мужчина одних с ним лет. Ленокс похолодел. Вот она, обратная сторона жизни по соседству. Разумеется, круг друзей у леди Джейн шире, она больше выезжает. (Еще один недостаток, присовокупил он, - недостаточно общителен.) И резко направился к своему дому. Однако помедлил на пороге, чтобы еще раз взглянуть на незнакомца, пока тот садился в кеб: серый сюртук для дневных визитов, не носит бородки, но бакенбарды длинные. И цепочки для часов нет, странно.
В ту же секунду Ленокс устыдился и вошел в дом, твердо решив выкинуть незнакомца из головы.
Часам к пяти он попросил Грэхема отнести соседке приглашение на чай.
- Приглашение? - не понял Грэхем. До сих пор они заходили друг к другу безо всяких церемоний.
- У нее могут быть другие планы на сегодня. Откуда мне знать, я же уезжал.
Грэхем ничего не добавил, кивнул и отнес записку адресату.
Не прошло и пяти минут, как в библиотеке раздался голос леди Джейн:
- Приглашение? А что, у тебя будет королева?
И оба рассмеялись. Его снова поразила ее красота, безыскусная, которую он ценил больше всего - вкус ли у него был таков, или такой тип красоты воплощала леди Джейн? Красота добра и сочувствия.
- Как поживаешь? - спросил он, с улыбкой поднимаясь навстречу.
- Замечательно, просто замечательно, скучать не приходится. Тото вчера устраивала ужин в узком кругу - жаль, что тебя не было. Поздно вечером вернулся Мак-Коннелл и привез в мешке дохлую кошку: бедная Тото, она чуть не потеряла сознание! Этим она обязана тебе, не так ли?
- Боюсь, что так.
Ничего не изменилось, прежняя Джейн, верная своему жизнелюбию, мило подтрунивала - но от Ленокса не укрылось, что ее снова гложет тайная печать.
- В общем, они опять шипели друг на друга, и вечер спас только Эдвард Лестер - он споткнулся на пороге, когда приехал, чем здорово всех рассмешил.
Она говорила и одновременно стягивала перчатки, разглаживала складки на серой юбке, смотрела в зеркало, поправляя прическу, - какие знакомые жесты! Не их ли не хватало Леноксу в его одинокой холостяцкой жизни?
- Да, похоже, Мак-Коннелл и Тото снова взялись за старое: ругаются. Просто наваждение какое-то. Я говорил с Мак-Коннеллом, должен признать, он подавлен.
Джейн кивнула с грустью и пониманием.
- И Тото расстроена. Как я раньше не заметила? Нужно, чтоб они ненадолго расстались. Я, пожалуй, свожу ее отдохнуть в Бат. Не зря я говорила, что она слишком рано вышла замуж. До любви доросла, а до замужества - нет.
- Верно.
- Однако хороша же я, трещотка! Смех и грех. Чарлз, как ты, как твои дела - они ведь куда важнее!
Она с такой теплотой посмотрела на него, когда задавала вопрос, что он растерялся, но в ответ пробормотал только:
- Спасибо, хорошо. Загадочный случай в Оксфорде. Безо всяких видимых причин пропали два студента.
- Как странно.
- В том-то и дело. Что-то здесь не так, а что - сказать не могу, не знаю. - Ленокс замолчал, но через минуту вышел из задумчивости. - Лучше ты расскажи, как течет жизнь. Я столько пропустил.
Джейн рассмеялась:
- Это за два-то дня?
И принялась описывать вчерашний званый ужин, пересказывать слухи о грядущих переменах в Парламенте - и между ними завязался тот особый разговор, в котором они были заодно, одновременно заливались смехом, в ответ на одну забавную историю вспоминали другую. Несколько раз решающие слова чуть не сорвались с губ Ленокса, но вслух он их так и не произнес.
Когда леди Джейн собралась уходить, раздался нетерпеливый стук и в комнату влетел Мак-Коннелл.
- А, здравствуй, Джейн, - торопливо сказал он. - Извините, что вторгаюсь, но у меня важные новости. Чарлз, ты должен знать.
Вопрос "Что случилось?" Ленокс и леди Джейн задали одновременно.
- Я получил телеграмму от Радли.
- От кого?
- Это мой друг, он преподаватель в Оксфорде. Дело в том, что полиции нашла труп.
ГЛАВА 14
Ленокс не мог себе простить, что уехал. Более эгоистичного поступка он в своей жизни не помнил. Что только на него нашло?
Снова и снова задавал он себе этот вопрос, глядя из окна поезда в беспросветную - такую же, как и у него на душе, - темень, пришедшую на смену тускло-серому вечеру. На сей раз даже призрачная перспектива найти убийцу не сулила утешения. И ничья поддержка не сможет вернуть ему уверенность в себе.
Там, в Лондоне, он спросил Мак-Коннелла:
- Чей труп?
- По всей видимости, Пейсона. Но приятель посылал телеграмму в спешке, может, тревога ложная.
- Конечно, нет. Я вел себя как редкостный болван. Где нашли тело?
- На лугу Крайст-Черч, сразу за колледжем - Мертон, если не ошибаюсь?
- Да-да, - подтвердил Ленокс. - Телеграмма с тобой? Позволь мне взглянуть.
Мак-Коннелл протянул листок, на котором значилось:
ТОМАС НАШЛИ ТРУП ТЧК ЛУГ КРАЙСТ-ЧЕРЧ ТЧК ПЕЙСОН ТЧК БЕСКОНЕЧНО СОЖАЛЕЮ РАДЛИ ТЧК
Отправлено из почтового отделения напротив Пемброк-колледжа.
- Радли - кто это? - спросила леди Джейн.
- Мой приятель по Королевскому обществу. Чудесный парень, совсем не паникер. Я заходил к нему, пока ты провожал леди Аннабел, и рассказал о случившемся.
Ошеломленные, они молча стояли в библиотеке. И тут леди Джейн сделала то, за что сейчас, на пути в Оксфорд, в черный час отчаяния, Ленокс был ей благодарен. Она сказала:
- Чарлз, тебе надо собираться и ехать.
Пустяк, казалось бы, но это был тот редкий случай, когда так бесконечно нужна дружеская решительность. Пока Мак-Коннелл ездил домой за вещами, леди Джейн придирчиво осмотрела пальто и шляпу Ленокса, а потом чемоданчик, нетерпеливо указывая Грэхему, что надо положить еще то-то и то-то. Когда же Ленокс начал ее благодарить, она не стала слушать, а со словами: "Сейчас не время, иди уже! Поговорим, когда вернешься", - подтолкнула его к ждавшему у дверей кебу.
Теперь, в поезде, Мак-Коннелл, сидя напротив Ленокса, изучал его утреннее письмо в полицию и регулярно прикладывался к фляжке.
- Сбрендить можно от этого дела, - грустно пошутил он, завинчивая флягу, и сам усмехнулся игре слов.
- Это я виноват, - заметил угрюмо Ленокс. - Я совершил две ошибки: зря уехал из Оксфорда и зря медлил с обращением в полицию.
- С первым еще можно согласиться, но со вторым - никак. Леди Аннабел просила полицию не вмешивать, - возразил Мак-Коннелл.
- Томас, ведь детектив я, а не леди Аннабел.
- А мать мальчика она, а не ты.
Заметив сочувственный взгляд, Ленокс только пожал плечами. Остаток пути оба молчали.
В Оксфорде они велели кебмену гнать прямиком в Линкольн-колледж. Во внутреннем дворике маленькими группками бродили взбудораженные студенты, а со ступенек на входе в часовню смотрели встревоженные преподаватели. Отовсюду глядели расстроенные лица и слышались взволнованные голоса.
Ленокс заметил в толпе белое как мел лицо. Стамп.
- Говорят, это бедняга Пейсон! Его задушили!
- Мне очень, очень жаль, - вздохнул Ленокс.
- Вам себя винить не в чем, это точно. - Молодой человек по привычке взъерошил волосы.
- Что будете делать?
- Нанял карету. Уезжаю через десять минут, если ничем не могу быть вам полезен. Не вижу толку здесь оставаться. Что за ужас!
Они коротко простились. Стамп, пожав руки нескольким сокурсникам, направился к воротам, откуда навстречу Леноксу и Мак-Коннеллу спешил главный портье. Мрачный, даже подавленный, но, несмотря на это, еще более собранный. По всему видно - человек на своем месте.
- Мистер Ленокс, не вините себя, - твердо сказал он.
- Как установили, что это Пейсон?
- Полиция подтвердила не сразу, но это он. Тело сильно изуродовано и было буквально залито кровью. Волосы сбриты, как мы предполагаем - с целью затруднить опознание. Когда кровь смыли, кто-то - кажется, профессор Хетч, а может, декан Бенбери - узнал его. Теперь сомнений нет. Все совпадает: одежда, найденные при нем документы, бумажник, очки, марка сигарет. Родственники скоро будут здесь.
Он тяжело вздохнул.
- Страшное горе. Кто бы мог представить такое в Линкольне!
Мак-Коннелл сочувственно покачал головой:
- Страшная смерть - быть удушенным. При этом жертве смотрят в глаза.
Ленокс кивком согласился. На другой стороне дворика он увидел четырех полисменов, пожал Келли руку и подошел к ним.
- Здравствуйте, меня зовут Чарлз Ленокс.
- Вам нужна наша помощь? - спросил старший.
- Последние несколько дней я расследовал это дело.
- А, так это вы, - протянул тот же полисмен и добавил: - Могли бы раньше ввести нас в курс. Может, помогло бы.
- Если позволите, я хотел бы содействовать на данном этапе.
В ответ он услышал презрительное:
- В таком случае ступайте в участок. Спросите Гудсона, расследование ведет он. Но на место преступления попасть не мечтайте.
И полисмен удалился.
- Не казни себя, Чарлз, - тихо сказал Мак-Коннелл.
Ленокс поморщился.
- Дело не в этом. Мы просто обязаны понять, что произошло!
- Ты чертовски прав, - согласился Мак-Коннелл.
- Можно измыслить хоть какой-то способ увидеть тело?
- Не так-то просто.
- Если есть хоть малейшая возможность - набиться в друзья или в ассистенты к патологоанатому или что-то еще, - попытайся, ладно?
- Вот это правильный настрой. Пойду пробовать. Завтра утром, если хочешь, позавтракаем вместе в отеле "Рэндолф". Часов в восемь? Договорились. И не кори себя, сделай милость. Ты отсутствовал всего восемь часов.
Они расстались, а Ленокс принялся вновь прокручивать в голове обстоятельства дела.
Надо бы начать с профессора Хетча и главного портье. Образ хладнокровного убийцы ни с одним из них не вязался, но и на людей бесхитростных они походили мало. А теперь - в гостиницу и снова думать: в череде известных фактов неизбежно есть нити, ведущие к истине. Детектив в последний раз обвел взглядом дворик, развернулся и вышел за ворота. Тишина и спокойствие Терл-стрит поразили его.
ГЛАВА 15
Таверна "Дерн" сверкала и веселилась: студенты с кружками эля расположились в дальнем баре, местные завсегдатаи отдавали должное крепкому сидру в баре у входа. Деление на университетских (помладше) и городских (постарше) существовало и в ту пору, когда Ленокс учился в Оксфорде; тогда обе братии объединяла тайная любовь к подавальщице Салли. Джордж Коль, друг Ленокса, всегда заглядывал в бар у входа выпить и поговорить со стариной Хеджем, державшим когда-то съестную лавку. Их дружба началась почти мистически - с привидения.
Дело было так: как-то во время летнего триместра Коль, тогда еще первокурсник, сидел в "Дерне" один и занимался. А надо сказать, изучал он математику, и ему довелось попасть к грозе студентов - профессору Миду в Бейллиол-колледже. Ленокс сосредоточился, вспоминая, что именно случилось. То ли Коль курил - да-да, он курил сигарету, чтобы не заснуть, - и тем не менее задремал. В баре никого не осталось, все уже разошлись. Выпавшая из рук сигарета упала на опилки у него под ногами. В ту же минуту маленькая девочка лет десяти прошла мимо, слегка задев Коля локтем - однако этого хватило, чтобы он проснулся и быстро потушил занявшийся язычок пламени. Решив, что дальше зубрить бесполезно, Коль ушел.
На следующий день Коль пришел поблагодарить родителей ребенка. Он подробнейше описал девочку: и светлые волосы, стянутые в две косички, и прелестное платьице, и ожерелье из белых жемчужин и черных камушков обсидиана, и даже то, что на подносе у нее стояли горшочки для горчицы, однако никто в таверне такой не помнил. Кроме того, выяснилось, что горчицу убирают задолго до указанного им часа.
Коль не успокоился и стал расспрашивать всех и каждого. Только Хеджес догадался, в чем дело.
- Маленькая, светлые косички, лет десять, горшочки с горчицей? - прогудел Хеджес, не любивший длинные предложения и ценивший точность в деталях. - Все сходится. Полли Миллвол. На год была меня младше. Дочь последнего владельца "Дерна". В пожаре погибла. Они все погибли. Лет сорок назад. А Эдмонды уж потом купили это местечко.