- Но, сэр, я хирург, а не посредник. Почему бы вам не поручить это, скажем… Мумриллу? Он гораздо лучше справится с такой щекотливой задачей.
Броди бросил на меня злобный взгляд.
- Мы с вами оба знаем, что Мумрилл - лизоблюд. А мне не нужен подхалим. И не нужен какой-нибудь доброволец. Для этого дела требуется человек… я бы сказал… честный. Я хочу, чтобы работа была выполнена надлежащим образом. Если у нас будет школа для медсестер, то это должна быть достойная школа. И вы, доктор, лучше кого бы то ни было знаете, какими качествами должна обладать хорошая медсестра. Вы же учите хирургов, не так ли? - Я мрачно кивнул. - Хорошо, тогда у вас должны быть соображения по поводу того, как следует готовить медсестер. Что касается других ваших обязанностей, то за прошедшие недели, думаю, мы уже поняли, что больница вполне может обойтись без вашей помощи. А значит, вы сможете найти время в вашем плотном графике для подобного дела. Вам ясно?
- Яснее некуда, - тихо ответил я. Моя капитуляция была вызвана отнюдь не его лестными словами, тем более я знал - за ними обязательно последует какая-нибудь пакость в мой адрес. Но я не видел смысла спорить с этим старикашкой.
Он уселся в кресло и расправил плечи, как будто с них только что упал тяжкий груз.
- Хорошо, - сказал он. - Я расскажу мисс Найтингейл о ваших новых обязанностях. Начинайте, когда сочтете нужным, но не забывайте, что вы должны обо всем докладывать мне.
- Да, сэр Бенджамин. Вы хотите мне еще что-то сказать, или я могу вернуться к своим обязанностям?
- Думаю, что мы уже закончили, - сказал он и, как обычно, сосредоточился на своих бумагах, давая понять, что наша беседа подошла к концу.
Я уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и спросил:
- Это правда, что мистер Брюнель покинул страну?
Броди ответил, не отрывая взгляда от бумаг:
- Да. Боюсь, его состояние ухудшилось.
- А что с ним случилось?
На этот раз он поднял голову.
- Вам нет нужды переживать за моих пациентов, доктор Филиппс. Без сомнения, этот человек слишком перегружает себя работой. Надеюсь, что смена климата поможет ему восстановиться. А теперь извините меня.
Я направился к выходу и уже открыл дверь, когда Броди сказал мне вслед:
- Меня опечалило известие о вашем отце, Филиппс. Он был прекрасным врачом.
Мой первый день в больнице был так богат событиями, что у меня даже не было времени вспоминать о мрачных событиях последних дней. До того момента как я, надев пальто, почувствовал тяжесть пистолета, оттягивающего карман, и вспомнил, что моя жизнь все еще была в опасности. По дороге в клуб, чтобы поужинать там перед возвращением домой, я снова попытался уверить себя, что раз Брюнель за границей, а моя личность, слава Богу, неизвестна убийцам Уилки, меня вряд ли смогут отыскать в таком большом городе, как Лондон. Успокоив себя этими доводами и подкрепившись вкусной едой, я сосредоточился на мыслях, более подходящих хирургу.
Мне нравилась идея организовать школу для медсестер. При существующей системе образования подготовке медсестер уделялось очень мало внимания, если вообще уделялось. Особенно это касалось преподавания базовых медицинских знаний. В необходимости перемен не оставалось сомнения. А кто мог провести эту реорганизацию лучше, чем мисс Найтингейл? К тому же я не мог не признать, что она была очень красивой женщиной и вызывала у меня уважение, как и любой другой человек, способный довести до белого каления сэра Бенджамина.
- Им нужна дисциплина, доктор Филиппс, - заявила мисс Найтингейл, с надменным видом осматривая царивший вокруг беспорядок. Уильям сообщил, что мне выпала честь выпить с ней чаю в моем кабинете. Я подумал, что место было выбрано не самое подходящее. - В Крыму я редко видела моих медсестер трезвыми. Хуже того, мне регулярно приходилось вытаскивать их из постелей наших пациентов. На медсестре держится вся больница, доктор Филиппс. Они не должны быть проститутками с повязкой на одной руке и бутылкой - в другой.
- Полностью с вами согласен, - поддержал я ее, пряча улыбку за чашкой с чаем. - Я могу положиться лишь на нескольких моих медсестер, остальные в лучшем случае исполняют роль горничных.
- Работа медсестры должна быть призванием, а не альтернативой работному дому. Я хочу, чтобы это стало профессией, которой нужно учиться. Лишь тогда мы сможем подбирать подходящих женщин. - Мое предложение выгодно и медсестрам, и пациентам. Самоуважение - вот ключ к работе медсестры. Однако мне кажется, что по этому вопросу сэр Бенджамин со мной не согласен.
Мне пришлось выполнять необычную для себя роль - оправдывать своего шефа:
- Он сварливый старый черт - этого нельзя не признавать, - к тому же, как и все люди его возраста, сэр Бенджамин - человек другого времени. Тем не менее я уверен, что он признает необходимость подобной школы.
- Возможно, и так, но он явно хотел обидеть меня и всех женщин в целом. Разве не поэтому мы сейчас разговариваем с вами? Он не желает общаться со мной как профессионал с профессионалом. Броди бы только обрадовался, если бы я ушла, чтобы он мог налить себе портвейну, выкурить сигару и спокойно взирать на недостатки вверенной ему больницы.
- С другой стороны, кому понравится, когда кто-то приходит со стороны и начинает критиковать вашу работу? Возможно, именно так он это и воспринимает. Что касается меня, то, вероятно, он просто захотел усложнить мне жизнь. Я не хочу вас обижать, мисс Найтингейл, но для женщины вы весьма тяжелый человек.
Теперь настала ее очередь улыбаться.
- Напротив, доктор Филиппс, я признательна вам за прямоту. И вы должны простить мою чрезмерную обидчивость. Но я женщина, которая давно живет в мире мужчин и привыкла бороться за право голоса. Чем бы ни руководствовался сэр Бенджамин в своем выборе, я уверена, что он сделал его правильно.
- Я рад, что вы так говорите.
- Я видела достаточно, чтобы понять: вы хороший хирург. - Она улыбнулась, вероятно, вспоминая о нашей первой встрече. - Вчера вы прекрасно справились с последствиями того страшного происшествия, доктор Филиппс. Думаю, в Крыму вы проявили бы себя гораздо лучше, чем ваши коллеги.
Так вот кто сообщил о моих заслугах Броди. Допив чай, она встала.
- Итак, доктор Филиппс, не стану вас больше задерживать. На следующей неделе у нас встреча с попечительским советом больницы, мы должны обсудить новое помещение для школы. Надеюсь, вы будете присутствовать там.
- Уверен, что сэр Бенджамин настоит на этом, - ответил я, вспоминая о его желании регулярно получать отчет. Хотя, наверное, было бы лучше для всех, особенно для меня, если бы первая встреча с мисс Найтингейл прошла без протокола.
Открыв дверь, она остановилась и еще раз обвела глазами комнату.
- Возможно, мы воспользуемся случаем и попросим, чтобы вам выделили более подходящий кабинет. Эта тесная конура совершенно вам не подходит.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Уильям отскребал стол после вскрытия, которое я провел впервые за несколько недель.
- Все-таки хорошо, что вы вернулись, - сказал он, опуская щетку в окрасившуюся красным цветом воду. - Давненько у нас не было столько студентов. С тех самых пор как вы уехали. Вы умеете привлекать людей, не хуже пятничного вечера в "Альгамбре".
- Да что ты говоришь, Уильям?
- Другие врачи тоже неплохо справляются, когда нужно кого-то лечить, но они не умеют объяснять так, как вы. А джентльмены любят наблюдать за вашей работой. Я слышал, как они об этом говорили.
- Спасибо, Уильям. Жаль, сэр Бенджамин другого мнения.
- Да нет, он думает так же.
- Откуда тебе это знать, хитрый лис?
Уильям ухмыльнулся.
- Он часто заглядывал сюда, пока вас не было. Ходил тут на цыпочках, как кошка по раскаленной крыше.
- Понятно.
- Другие хирурги нервничали, когда он здесь что-то высматривал. А потом некоторое время спустя он пришел и спросил меня. Представляете, он в первый раз разыскивал меня.
- Да, Уильям, представляю, что ты почувствовал.
- Он только спросил, не знаю ли я, когда вы вернетесь. С чего он взял, что вы мне об этом сообщите? А на самом деле я и понятия об этом не имел. Но я понял: он хотел, чтобы вы вернулись.
- Странный старикашка, не так ли?
- Ох, даже и не знаю, сэр. Но я вам так скажу: он хорошо знает, какая сторона бутерброда намазана маслом. Чем больше студентов будут платить за лекции, тем выше будет и его выручка.
- Вы долго отсутствовали, - заметил инспектор Тарлоу. Он не смог скрыть своего разочарования, увидев меня сидящим за моим столом.
- Да, - ответил я. - У меня болел отец.
- Надеюсь, он поправился?
- К сожалению, нет. Он скончался.
Лишь после этого полицейский снял шляпу.
- Соболезную.
- Спасибо, инспектор. А теперь, чем я могу вам помочь? Надеюсь, не по очередному убийству?
- Боюсь, что да. Я уже подумал, что убийца покинул нас, но он вернулся. Прошлой ночью мы нашли еще одно тело.
- В реке?
Тарлоу кивнул.
- Как и у всех остальных, содержимое грудной клетки отсутствует. Труп довольно свежий. Убийство было совершено не позднее двух дней назад.
- И вы хотите, чтобы я взглянул на него?
- Нет, доктор. У меня к вам пара вопросов.
- Понятно.
- Когда именно вы вернулись?
- Восемь дней назад.
- Значит, у вас было достаточно времени, чтобы совершить последнее убийство.
- Так, значит, я подозреваемый?
- Я долгое время не хотел в это верить, доктор, но многочисленные совпадения наводят меня на мысль, что это могли быть вы.
- Могу я вас спросить, в чем именно они заключаются? - Как будто я и сам не знал.
Инспектор достал блокнот и раскрыл.
- Первое и самое главное: убийца проявляет интерес к хирургии.
- Но я уже сказал вам, что работал непрофессионал. Если считать хирургом того, кто умеет разрезать мышцы, то любой мясник или скорняк Лондона мог бы оперировать в нашей больнице.
- Я еще не упоминал о ваших субботних вечерних дежурствах, доктор. Все же извлечение органов требует более… интимной обстановки. А теперь, если позволите, я продолжу.
Я понял, что с ним лучше не спорить.
- Конечно, инспектор, продолжайте.
- Убийца извлекает сердце и легкие, и так получилось, что вы являетесь специалистом в области сердца.
- Рискую повториться, но…
Тарлоу бросил на меня злобный взгляд.
- На платке, в который было завернуто разрезанное на части сердце, стояли инициалы, совпадавшие с вашими.
- Их отгрызла собака!
На этот раз он был спокойнее.
- Согласен, эту улику нельзя представить в суде, однако платок служит хорошим дополнением к прочим уликам. Далее - ваш интерес к проституткам, который вы тщательно пытались скрыть от меня.
- Я поступил неразумно, забыв свою шляпу, - согласился я, уже не в первый раз почувствовав унижение при воспоминании о том событии.
- Вы правы, доктор. Вам следовало взять шляпу с собой, когда вы лезли под кровать.
- Я ведь чувствовал, что не нужно было прятаться!
- То есть… вы меня видели?
Тарлоу был доволен, как терьер.
- Только подошву вашего ботинка. Но давайте вернемся к делу.
Я был слишком подавлен, чтобы ответить.
- А дальше - у нас труп, который вы нашли у нового водостока. Без сомнения, это всего лишь неудачное стечение обстоятельств, но я уже сбился с их счета. В любом случае это событие показывает, что вы хорошо ориентируетесь на реке, где были найдены все тела. И, наконец, ваше исчезновение из города после того, как было обнаружено очередное тело. Я уже собирался выписать ордер на ваш арест, однако в тот момент неожиданно выяснилось, что ваш отец смертельно болен. Но настоящей бомбой, вы уж простите мне это слово, стало другое. За время вашего отсутствия не было совершено ни одного убийства. А как только вы вернулись, мы обнаружили новое тело. - Отложив в сторону блокнот, Тарлоу подошел к моему столу. - Признайтесь, доктор, картина вырисовывается весьма неприятная.
Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним. Это действительно выглядело ужасно.
- Если я скажу, что никого не убивал, мне это поможет?
Тарлоу поджал губы.
- Боюсь, уже нет.
- Значит, вы пришли, чтобы арестовать меня?
- Этого списка вполне хватает, чтобы арестовать вас, но все же мне кажется, что улик пока недостаточно. Конечно, любой другой на моем месте с радостью повесил бы вас на основе подобных доказательств. Прошел уже год с момента, когда начались убийства, и мое начальство недовольно отсутствием прогресса. Я мог бы арестовать вас, чтобы порадовать их; к тому же, кто знает, может, вы действительно убийца. Но я не стану делать этого, основываясь лишь на совпадениях.
- Зачем вы мне все это рассказываете, инспектор?
- Если в ближайшее время я не предоставлю им убийцу, меня заменят, и эта замена вряд ли будет беспристрастной. Вы должны быть благодарны, что газеты до сих пор не разнюхали о появлении нового тела. Но рано или поздно все обязательно всплывет наружу. Кто-нибудь проговорится, и как только появятся статьи, меня отстранят от дела. Хочу быть откровенным с вами, доктор. Я терплю одну неудачу за другой, и если в ближайшее время не случится прорыва, то у нас обоих будут неприятности.
- Значит, вы считаете, что я невиновен?
- Я этого не говорил. Думаю, что так или иначе вы замешаны в этой истории. Все улики говорят об этом. Но я не могу понять, как именно. Если вам известно что-то, что может нам помочь, то рекомендую вам все рассказать.
Что я мог сказать ему? Как однажды ко мне пришел Брюнель и поинтересовался устройством человеческого сердца, и случилось это незадолго до первого визита Тарлоу? И что со времени нашей последней встречи я оказался причастен к убийству в Бристоле?
- Нет, инспектор. Извините. Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.
- Хорошо, доктор. Тогда нам обоим остается надеяться на лучшее.
Инспектор ушел несолоно хлебавши. Глядя ему вслед, я подумал, что мне действительно теперь остается лишь уповать на удачу.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Планы по созданию новой школы довольно быстро стали воплощаться в реальность, и мисс Найтингейл полностью посвятила себя этому предприятию. Она консультировалась с архитекторами по поводу возведения нового здания, общалась с меценатами и, кроме того, помогала работе нашей больницы. Так у нее появлялась возможность наблюдать за работой медсестер и получать необходимую информацию. Она регулярно устраивала встречи с попечительским советом больницы, которые посещал и я, следуя советам Броди. Нет нужды говорить, что она была там единственной женщиной, сидевшей за столом среди дюжины бородатых мужей. Однако меня совсем не удивляло, когда к концу встречи ей удавалось почти всех обвести вокруг своего маленького пальчика. Даже те из них, кто, подобно Броди, не хотел иметь дело с женщиной, в конце концов уступали мнению большинства.
Вскоре был утвержден план строительства не только нового крыла, но и целой больницы. Эта идея сильно удивила меня, но я полностью поддерживал ее, пусть и в качестве стороннего наблюдателя без права голоса. Медицина развивалась быстрыми темпами, и было ясно, что больница, построенная пятьдесят лет назад, должна отвечать требованиям нового времени. К тому же население Лондона быстро росло, и это усложняло нашу работу. Нам нередко приходилось укладывать пациентов на матрасах прямо на полу или размещать в коридорах.
Результат этой встречи обрадовал меня, и не только перспективой строительства новой современной больницы. Потребность в школе была теперь так велика, что сэр Бенджамин забыл о своей неприязни к мисс Найтингейл, подключился к работе и тем самым частично освободил меня от моих обязанностей.
День выдался тяжелым, и вечером я не пошел в клуб. Самым лучшим лечением в подобной ситуации были хороший сон и кружка теплого молока, чтобы быстрее уснуть. Прогулка также исключалась, поэтому я нанял кеб, чтобы побыстрее добраться домой.
Вставив ключ в замочную скважину, чтобы открыть дверь, я увидел, что замок выломан и торчит из двери. В ту же секунду вернулись все страхи, мучившие меня после побега из Бристоля. Я сунул руку в карман пальто, чтобы достать пистолет, но ничего там не обнаружил. Я посчитал, что опасность миновала, и уже несколько дней не носил с собой оружие.
Я прислушался, но ничего не услышал, поэтому решился войти в прихожую и подобрал лежавший на полу зонтик. Выставив его металлическим острием вперед, я немного подождал, а затем вошел в гостиную, предварительно распахнув дверь.
Здесь все было перевернуто вверх дном: ящики валялись на полу, бумаги разбросаны по столу, а книги сброшены с полок. Отодвинув зонтиком шторы и осторожно пройдя мимо шкафа, я заглянул в открытый ящик и с удивлением обнаружил там мой пистолет. Я отложил зонтик и взял пистолет, пытаясь успокоиться. По крайней мере теперь я мог дать отпор, если на меня нападут. И в этот момент я понял, почему зонтик валялся на полу в холле. Он должен был стоять в слоновьей ноге, куда я сунул сверток.
Я проклял себя, что не спрятал посылку в более подходящее место. Больница могла послужить идеальным укрытием - там было так много углов и щелей, что никто не нашел бы его. Но я верил в свою безопасность, думал, что меня никогда не отыщут. Вторжение воров ясно подтверждало: убийцы Уилки знали, кто я.
Убедившись, что мои посетители ушли, я закрыл дверь и лег в постель, положив пистолет на стол перед собой.
На следующий день после вторжения я пригласил мастера, чтобы он поменял замок, и снова взял пистолет с собой. Дело было не только во взломе квартиры. За мной кто-то следил.
Сначала я просто ощущал это на уровне животного инстинкта. Я чувствовал, что нахожусь под наблюдением: кто-то неотступно следовал за мной, пока я шел по улице, садился в кеб или поворачивал ключ в новом замке.
Однажды я мельком заметил его, по крайней мере мне так показалось. Преследователь тут же спрятался за углом и смешался с толпой, но затем снова пошел за мной, теперь уже соблюдая приличную дистанцию. Пару раз я пытался перехитрить его, обходил по кругу весь квартал и возвращался на то же место или внезапно останавливался в переулке, ожидая, что он пройдет мимо. Но моя тень была очень хитрой, и мне не всегда удавалось от нее отделаться. На самом деле все мои попытки уйти от преследования лишь сделали его еще более скрытным, и через неделю игры в кошки-мышки соглядатай либо совсем исчез, либо стал более осторожным.
Это случилось сразу же после того, как неизвестные забрались в мою квартиру, и я решил, что следивший за мной был одним из тех, кто украл сверток. Но затем я вспомнил Тарлоу, который хотел как можно скорее арестовать убийцу, и предположил, что он мог послать шпиона, чтобы узнать обо мне как можно больше. Кроме того, я подумал, что Тарлоу и его полицейские ищейки вполне могли вломиться ко мне в дом. Возможно, они надеялись отыскать в моем ящике для белья платок с монограммой. Мне повезло, что скучающая Лили в своих упражнениях по вышиванию ограничилась лишь одним платком. Но если это сделали полицейские, зачем им понадобился сверток, ради которого, совершенно очевидно, и приходили воры?