Я вытащил письмо и помахал им, словно это был паспорт, а Оккам - строгий таможенник.
- Он в Египте, и, судя по всему, его путешествие проходит весьма удачно. Брюнель сказал, что мне нужно увидеться с вами и… что я должен отдать вам посылку из Бристоля.
Услышав это, он снял с плеч одеяло, перекинул его через руку и подошел ко мне.
- Посылку?
- Да, посылку, которую я по поручению мистера Брюнеля привез из Бристоля.
- И вы должны отдать ее мне?
- Так сказано в письме, но есть одна проблема…
Прежде чем я успел продолжить, Оккам схватил меня за плечо и яростно прошептал на ухо:
- Что вы знаете о судьбе Уилки? Скажите, что вам известно?
Смахнув его руку, я отошел на шаг назад и сердитым голосом проговорил:
- Уилки был убит до того, как посылка оказалась у меня…
Оккам прижал к губам указательный палец и прошипел:
- Тише. Вы хотите, чтобы все узнали о вашей причастности?
- Я ни к чему не причастен, - возмутился я. - Просто я взял посылку для Брюнеля. Убийцы Уилки преследовали меня, когда я пытался покинуть Бристоль, и с тех пор следят за мной. Я надеялся, что вы сможете ответить на некоторые вопросы.
- Значит, вы не имеете никакого отношения к смерти Уилки? - спросил Оккам, и глаза у него покраснели. - Вы не убивали его?
Это обвинение еще больше разозлило меня.
- Господи, да с чего вы взяли? Его сын помог мне убежать.
Оккам пристально посмотрел на меня, вероятно, не вполне убедившись в правдивости моих слов, а затем сказал:
- Тогда вам лучше пойти со мной. Оставаться здесь небезопасно.
Я прошел за ним через дверь и оказался на лестничной площадке, солнечные лучи проникали сюда через световые люки наверху. Мы спустились вниз на три пролета лестницы и оказались в коридоре, по обе стороны которого тянулись двери. Мы остановились у двери с номером 312.
- Это каюта третьего класса, - объяснил Оккам и вытащил из кармана брюк ключ. - Мне разрешили использовать ее, пока я работаю на корабле. Не самое удобное место, но лучше того пыльного угла, что был у меня на верфи.
Я сразу же обратил внимание на тяжелый сладковатый запах, который проник в мои ноздри как патока. Мне были хорошо известны обезболивающие свойства наркотиков, и я тут же распознал липкий запах курительного опиума.
Теперь я знал об Оккаме больше, чем минуту назад. Я оглядел каюту, надеясь обнаружить еще какую-нибудь информацию об этом загадочном человеке. У одной стены была узкая койка, она крепилась на петлях, чтобы днем ее можно было поднимать, однако Оккам, похоже, предпочитал использовать ее в качестве кушетки. Напротив стоял маленький столик, который тоже при необходимости мог складываться, в углу находился умывальник с металлическим тазом и кувшином. Над столом висел одинокий газовый фонарь, но в данный момент единственным источником света служил маленький застекленный иллюминатор в металлической откидной раме. Я нигде не заметил курительной трубки, с помощью которой Оккам совсем недавно пытался поднять себе настроение.
На полу повсюду валялись груды книг. Еще несколько книг лежало на висевшей над кроватью полке, сколоченной из обломков досок и, похоже, сделанной самим жильцом, поскольку она сильно отличалась от остальной мебели каюты. На стенах висели какие-то листки. Там было все: от вырванных из блокнотов страниц до старых технических планов. Оккам устроил в своей каюте настоящую маленькую галерею схем и заметок.
Обнаружив мой интерес, Оккам тут же снял со стены несколько листов и спрятал их под подушкой. В первую очередь он убрал портрет молодой женщины. Я решил, что это его возлюбленная, но женщина на картине показалась мне смутно знакомой. Ее руки в перчатках сжимали веер, бледное лицо было обращено к зрителям, алые губы соблазнительно поджаты, а белокурые завитки волос обрамляли прекрасно очерченные скулы. И хотя я лишь мельком взглянул на портрет, этого было достаточно, чтобы вызвать ревность у хозяина каюты.
После того как на стене образовалось пустое пространство, он сказал:
- Садитесь. - С этими словами вытащил из-под стола единственный стул, а сам встал, прислонившись к иллюминатору. - Покажите мне письмо.
Я вытащил из кармана бумагу и протянул ему. Он развернул письмо и с неохотой стал изучать его содержание, то и дело поглядывая на меня, словно боялся выпустить из поля зрения.
- А посылка? - спросил он, возвращая мне письмо.
- Ее украли из моей квартиры несколько недель назад. Кто-то взломал дверь и обыскал жилище.
- Я знаю, - уверенно сказал Оккам.
- Может, тогда вы скажете мне, кто ее забрал? Я знаю, что это были не убийцы Уилки.
Оккам шагнул вперед и, взглянув под койку, вытащил оттуда две книги и несколько стопок бумаги, а затем достал мешок. Убрав со стола книги, он засунул в мешок руку и вытащил искусственное сердце Брюнеля.
- Это были вы! - крикнул я и вскочил, намереваясь вытащить из кармана пистолет. - Вы залезли ко мне в дом!
Оккам молниеносно выхватил что-то из-под стола. Я увидел блеснувшую сталь и со страхом почувствовал, как острое лезвие прижалось к моей шее.
- Вы слышали о бритве Оккама? - угрожающе спросил он. Я потерял дар речи и лишь кивнул, стараясь не двигать шеей. - Так это она и есть. И если вы не сядете на место, я перережу вам глотку.
Вытащив руку из кармана, я снова сел. Оккам велел мне положить руки на стол, после чего наклонился и вытащил у меня из кармана пистолет. Лишь после этого он убрал лезвие от моей шеи.
- Я забрал сверток лишь потому, что считал вас убийцей Уилки. Брюнель сказал мне, что попросил вас забрать его, но ваше прибытие в Бристоль совпало с убийством. Какой еще вывод я должен был сделать? Я ошибся и приношу свои извинения. Возможно, нам стоит вместе поискать того, кто это сотворил?
Я потер шею, посмотрел на пальцы и облегченно вздохнул, не обнаружив на них крови.
- Как вы узнали о смерти Уилки? И как, скажите на милость, вам стало известно о том, что я был в Бристоле?
- На верфь приехал наш поставщик из Бристоля. Он знал Уилки. Новости быстро распространяются, а Уилки был довольно известным человеком. Еще мне рассказали о незнакомце, оказавшемся рядом с тем местом, где было тело. Я выяснил, что это был доктор. А много ли у нас знакомых докторов?
- Понятно. Брюнель покинул страну еще до смерти Уилки, и, судя по письму, ему ничего не известно. Вы пытались связаться с ним?
- Я не знаю, куда именно посылать письма, - пожал плечами Оккам. - Брюнель лишь сказал, что собирается в Египет. По крайней мере теперь у нас есть адрес, но кто знает, как долго он там задержится?
Оккама неожиданно смутил пистолет, который он держал в руке. Взяв его за дуло, он протянул мне оружие. Я убрал его в карман, словно это была слуховая трубка.
- Не знаю, зачем я вообще купил его. Уже второй раз он оказывается совершенно бесполезным.
- Второй раз?
- Меня посетили те двое, что убили Уилки. Я видел их в Бристоле, и им удалось выследить меня в Лондоне. Одному Богу известно, как это случилось, но, как вы уже сказали, они тоже могли искать доктора. Они держали меня на мушке, пока я отвечал на их вопросы о местонахождении посылки.
- И?..
- Скажем так, они сильно разочаровались, узнав, что их кто-то опередил. По крайней мере теперь вам не нужно следить за мной. Так мне и надо… хотя в какой-то момент…
- О чем вы вообще говорите? - спросил Оккам, прерывая мои признания. - Следить за вами? Я ничего подобного не делал.
Я понял, что он говорит правду, и решил больше не распространяться на эту тему. Оккаму тоже было не до этого. Размышляя над тем, что он только что услышал, Оккам сел на край койки. Я дал ему возможность немного подумать и стал рассматривать предмет на столе, надеясь, что это отвлечет меня от неприятных мыслей по поводу следившего за мной незнакомца. Теперь это были уже не разрозненные детали, а собранный механизм.
- Оно красивое, но еще не законченное, - сказал Оккам, посмотрев на меня с опаской, как заботливый отец, подозрительно относящийся к незнакомцу, который рассматривает его ребенка.
Механизм действительно выглядел красиво и напоминал скорее работу ювелира, а не инженера. Глядя на его блестящую, сияющую поверхность, невозможно было понять практическое назначение этого устройства.
- Я читал конспекты и знаю, что вы собираетесь сделать.
- Мы и не собирались скрывать свои намерения. Но затем произошло убийство Уилки, а вам, как вы говорите, угрожали оружием. Очевидно, кому-то очень хочется заполучить эту штуку. И вот она перед вами - самое маленькое изобретение Брюнеля внутри его самого большого творения.
- Не думаю, что место под вашей койкой более безопасно, чем моя подставка для зонтов.
- Нужно будет спрятать его получше. Но мне удобно здесь работать. Я даже могу изготавливать недостающие детали в мастерской. Все подумают, что я делаю что-то для корабля.
- Вы сказали, что оно еще не закончено. А сколько времени понадобится?
- Совсем немного. Один клапан нуждается в доработке, и я жду, когда доставят детали, которые я не могу изготовить сам.
- Вроде тех, что делал Уилки?
- Да, примерно такие же. Специалист находится в Шеффилде.
Я рассказал, что мои визитеры ожидали, что у меня, как в свое время и в мастерской Уилки, должно было находиться готовое изобретение, а не детали. Их сведения оказались неверны, и это стало причиной бессмысленного убийства Уилки. Но я сомневался, что нечто подобное повторится. Пока наши конкуренты считают, что сердце не закончено, существовал шанс, что они оставят нас в покое до того момента, когда поймут, что могут заполучить механизм целиком.
Мы сошлись во мнении, что источником этих сведений, а также организатором всей операции был один из членов клуба. Теперь мы могли использовать эту информацию в наших интересах.
- Скажите мне, Оккам, - сказал я, рассматривая со всех сторон незаконченное изобретение Брюнеля и поражаясь его изумительной красоте. - Что привело виконта в это… в это место?
- Вижу, вам уже рассказали о моем происхождении, - сказал он, забирая у меня сердце и снова садясь на кровать.
- Сэр Бенджамин сказал, что вы внук лорда Байрона.
Он засмеялся.
- Меня даже назвали в его честь - Байрон Кинг-Ноэл, второй виконт Оккам.
- Трудно выговорить все это с первого раза.
- Согласен, - признался Оккам с легкой горечью в голосе, - к тому же, помимо титула, я получил еще и хорошее состояние. Однако все равно предпочитаю быть добрым старым мистером.
- Вы так и не ответили на мой вопрос.
Оккам посмотрел на свои книги.
- Все это связано с моим дедушкой. Вы никогда не слышали о Мэри Шелли?
- Писательнице?
- Она была близкой подругой моего деда. Сорок лет назад они жили в Швейцарии, на Женевском озере, вместе с ее мужем Перси Шелли. Там еще был врач по имени Полидори. Как-то холодным днем, чтобы немного развлечься, дедушка предложил каждому из них написать историю, но не совсем обычную. Они должны были придумать рассказ о привидениях. - Оккам снова посмотрел на меня с подозрением и спросил: - Вы никогда раньше не слышали об этом? Мне кажется, это довольно известный факт.
Я покачал головой, давая понять, что для меня это было в новинку. Удовлетворившись моим ответом, он продолжил:
- Сюжет своей истории Мэри увидела во сне - точнее, в ночном кошмаре. Ее рассказ произвел на всех остальных такое сильное впечатление, что позже она написала на его основе роман.
- "Франкенштейн"! - с триумфом воскликнул я, вспомнив, откуда мне известно ее имя, и мысленно поблагодарив отца за то, что он с детства привил мне любовь к чтению.
Оккам кивнул.
- Вы читали его? - Я снова покачал головой. - Вам стоит почитать, особенно как специалисту по анатомии. - Он снова посмотрел на разбросанные по полу книги. - Вот, возьмите. Думаю, вам будет интересно. Моя мать читала мне эту книгу в детстве, и она до сих пор пугает меня. Там рассказывается история доктора вроде вас, который создает человека из останков мертвецов и оживляет его.
- Поэтому вы и заинтересовались механическим сердцем?
- Только представьте, - сказал Оккам, заметно оживляясь, - каково это - положить начало новой жизни или продлить чье-то существование с помощью механических изобретений! Сердце - это лишь начало. Наступит момент, когда мы сможем заменить все органы механическими аналогами.
- Простите мой пессимизм, но это устройство не сможет работать, по крайней мере при нынешних достижениях науки. Да и кому захочется ходить с пушечным ядром в груди?
- Верно, но разве из-за этого стоит отказываться от возможности добиться успеха в будущем? И почему бы нам не развить наши познания в механике и медицине? - Он говорил с пылом фанатика и жестикулировал, как священник во время проповеди.
- Для этого и был создан Клуб Лазаря? Чтобы собирать инженеров и ученых, которые могли бы обмениваться идеями?
Оккам кивнул.
- Да, именно этого и хотел Брюнель, пока старый, отставший от жизни Броди не заметил, что мы рискуем получить отлучение от Церкви, даже не поднимая столь провокационных тем. Конечно, он был прав, и реакция была бы весьма неоднозначной, если бы кто-нибудь, скажем так, менее просвещенный, узнал, что мы собираемся вмешиваться в Божий промысел или даже брать на себя роль Бога.
- Вы действительно собираетесь играть роль Бога?
- А где еще Брюнель мог найти применение своему гению, после того как одержал триумф во всех сферах инженерии? Но с тех пор мы значительно продвинулись в нашем деле. В конце концов, Броди всегда интересовала только традиционная наука. Кстати, он считает меня сумасшедшим.
"И не без основания", - подумал я.
- В любом случае, - продолжил Оккам, - к работе были подключены новые люди, как члены клуба, так и докладчики. Со временем в клубе стали обсуждаться самые разные идеи. Это было очень интересно, но несколько уводило в сторону от наших первоначальных замыслов.
Я не знал, восхищаться ли мне прогрессивными взглядами Оккама или жалеть его как безумца, но подозревал, что дело не ограничивалось страшными историями, которые читала ему в детстве мама.
Каковы бы ни были его мотивы, я решил, что нашел союзника, и был рад этому. Его откровенность помогла мне почувствовать уверенность в себе. Впервые за прошедшие недели я избавился от ощущения, будто брожу в одиночку в кромешной темноте.
Мы снова вернулись к интересовавшей нас теме и обсудили наши дальнейшие, теперь уже совместные, действия по поиску убийц Уилки. Мы понимали, что теперь нам придется вести двойную игру. Если мы хотим выжить, то сначала нужно сбить с толку тех, кто искал сердце. После того как мы определились с дальнейшими планами, Оккам проводил меня на палубу.
Прежде чем спуститься в поджидавшую меня баржу, я решил сказать ему кое-что еще.
- Самое простое объяснение - оно же самое верное.
- Извините? - удивился Оккам.
- Таков принцип бритвы Оккама.
- Да, так и есть, - ответил он с улыбкой. - Будем надеяться, что это можно применить и к нашей ситуации.
Я хотел верить, что он окажется прав, но сомнения не покидали меня.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Последняя экскурсия Клуба Лазаря закончилась тем, что мы обнаружили мертвое тело. После этого у меня состоялась малоприятная встреча с инспектором Тарлоу. Вспоминая об этом, я сомневался, что в ближайшее время может состояться новое выездное заседание клуба. Но все-таки это случилось, и вот мы стояли на холме в Кенте. Цель поездки находилась прямо перед нами - нос летательного аппарата был опущен к земле, а хвост поднят к небу. Стрингфеллоу наконец-то решился выйти за пределы своей фабрики и провести испытания большой модели летательного устройства на открытом пространстве. Более того, аппаратом должен был управлять человек, или пилот, - именно так нам представили худощавого юношу, который добровольно вызвался исполнять эту роль. Но одно дело слушать рассказы Стрингфеллоу о его планах относительно летательного аппарата - в любом случае никто не пострадает, разглядывая изображение машины, летящей над Индией, - и совсем другое - своими глазами увидеть этот аппарат в деле.
- А я смотрю, сам Стрингфеллоу не спешит лезть в эту штуковину, - весело заметил Хоус, глядя, как изобретатель инструктирует тощего юношу. - Но она действительно сможет работать и скоро завоюет весь мир. - Хоус повернулся к лорду Кэтчполу, стоявшему позади него. - Только подумайте, с нее можно будет бросать бомбы. Это полностью изменит способ ведения боевых действий.
- Вы правы, в этом что-то есть, мистер Хоус. Вас послало военное министерство, чтобы вы наблюдали за испытаниями?
Хоус лишь фыркнул.
- Разумеется, нет. Я не питаю ни малейшей надежды, что этот аппарат сможет подняться хотя бы на десять футов и при этом не убьет сидящего внутри пилота.
- Скоро мы это проверим, - ответил невозмутимый Кэтчпол, пока пилот забирался в машину. Стрингфеллоу придерживал обтянутый тканью каркас, а молодой человек забрался внутрь, просунул голову и плечи в отверстие и привязал себя к аппарату.
- Боже, он просто надел на себя эту штуку, - сказал Хоус.
Теперь, когда пилот стал частью машины, ему пришлось бороться с ветром, стараясь удержать крылья на одном уровне. Стрингфеллоу и его ассистент пытались установить раскачивающийся аппарат и его пассажира в правильном положении неподалеку от края обрыва.
По сигналу Стрингфеллоу пилот побежал вперед, инженер и его помощник следовали за ним, все еще придерживая аппарат за крылья. Когда они оказались на самом краю обрыва, ноги пилота оторвались от земли, машина начала подниматься в воздух, и сопровождающие были вынуждены отпустить ее. Пилот закричал: то ли от радости, то ли от страха - понять было трудно. Нос машины поднялся, хвост некоторое время царапал землю, но затем и он поднялся в воздух. Пилот полетел, болтая ногами в воздухе. Взволнованный Хоус снял шляпу и поприветствовал его.
Видимо, в этот момент ветер изменил направление или случились какие-то неполадки с машиной, потому что в ту же секунду она отклонилась от прямого курса и стала пикировать на нас. Стоявший рядом со мной Витуорт первый понял, что нам угрожает опасность.
- Филиппс, берегитесь! - крикнул он, снял шляпу и пригнулся. Теперь аппарат двигался прямо на нас, постепенно снижаясь. Последовав примеру Витуорта, я также пригнулся и опустился на колени. Крылья машины раскачивались, в какой-то момент ноги пилота снова коснулись земли. Некоторое время он бежал, затем его ноги опять стали беспомощно болтаться в воздухе. Позади меня кто-то закричал от ужаса, когда похожая на огромную летучую мышь тень пролетела над нами. Я заметил, что левой ногой пилот сбил шляпу с головы Рассела. Теперь уже все лежали ничком на земле, зарывшись лицами в траву.