- Имеете в виду, такой сильный и влиятельный, как вы, сеньор?
- Именно, - ответил Бонсом. - Подумайте об этом, когда найдете время.
Как только превосходному обеду было отдано должное и со стола убрали, Аструх и Вениамин, их гостеприимный хозяин, удалились в маленький кабинет, предоставив другим поспать или посидеть во дворе в тени деревьев. Ракель села на низкую скамейку и достала кипу тонкого белого полотна, над которым работала. Раз пришлось ехать в эту поездку, бодро подумала она, по крайней мере, буду тратить столько времени, сколько возможно, на полезное дело.
Бонафилья с пустыми руками села рядом с ней.
- Твой отец собирается вести много дел в этой поездке? - спросила Ракель.
- Не знаю, - ответила Бонафилья. - А что?
- Я думала, распаковывать ли для работы еще один отрез ткани, - сказала Ракель. - Но он лежит в нашей коробке на самом дне. Я бы не беспокоилась, если б знала, что путешествие будет очень медленным.
- Мы не говорили об этом, - сказала Бонафилья. - Но я спрошу его, если хочешь.
Она встала.
- Не сейчас, Бонафилья, когда он занят. Спросишь на досуге. - Ракель подняла работу и критически посмотрела на нее. - Если всего день-два, я не стану трогать коробки до приезда. На это время мне хватит дел.
- Почему ты все время работаешь? - спросила Бонафилья, снова сев.
- Не люблю скучать, - ответила Ракель. - А почему ты не работаешь, когда больше нечего делать?
Бонафилья посмотрела на Ракель с любопытством.
- Не люблю работать. Ты скучаешь по Даниелю?
- Откуда у нее время скучать по нему? - послышался ленивый голос прямо за спиной Бонафильи.
Бонафилья подскочила с негромким вскриком.
- Кто там? - тяжело дыша, спросила она и обернулась. На нагретых солнцем плитах, прислонясь к грушевому дереву, сидел, закрыв глаза, Юсуф.
- Она попрощалась с ним за завтраком и помахала ему рукой на мосту. Ты не видала его? - продолжал мальчик.
- Не заметила, - ответила Бонафилья.
- Я думала, ты пошел осматривать город, - осуждающе сказала Ракель.
- Я уже осмотрел его, - сказал Юсуф. - Здесь мало крепостных стен. Как они защищаются, когда приходит беда?
- Может, беда сюда не приходит, - сказала Бонафилья.
- Беда всегда приходит, - ответил Юсуф.
Прохладный вечерний воздух с ароматом цветов и фруктов выманил всех, одного за другим, во двор. Последними появились Аструх и Вениамин, оба выглядели дружелюбными и довольными собой.
- Боюсь, мы доставляем вам и вашим домашним много беспокойств, сеньор Вениамин, - сказал Исаак, когда они сели за только что поставленный стол.
- Нет-нет, - ответил хозяин. - Я уже потерял счет тому, сколько раз пользовался гостеприимством друзей в Жироне. И говорю, что если это беспокойства, пусть они всегда будут такими же приятными, - добавил он, наливая вино в чашу врача.
- Вы ожидаете беспокойства? - спросил Юсуф и тут же извинился за то, что перебил его.
- Не особенно, - ответил Вениамин, проницательно глядя на мальчика из Гранады. - Почему ты спрашиваешь?
- Мне показалось, в городе ощущается какая-то тревога, - неуверенно ответил Юсуф. - Возможно, я ошибаюсь. Это говорит лишь мое невежество, - добавил он.
- Проницательное невежество, - сказал хозяин. - Люди встревожены. Наша маленькая община особенно встревожена, здесь почти нет дополнительной защиты, кроме той, что мы создали для себя сами.
Все взглянули на крепкие ворота и толстые стены, окружающие двор.
- Почему сейчас? - спросила Ракель.
- Его величество далеко; королевство находится в руках многих разных людей, - ответил Вениамин. - А когда его нет, мы тревожимся.
- Почему? - снова спросила Ракель.
- Мы все знаем его величество - чего он требует и ожидает и чего нам ожидать от него, ответил Аструх. - В отличие от других правителей он не меняет своих суждений. Кроме того, расходы на эту войну велики…
- Расходы велики на все войны, - перебил его Вениамин.
- Совершенно верно, - сказал Аструх. - В Жироне теперь введен дополнительный налог на хлеб, вино и мясо, чтобы выплатить займы, которые город взял для войны. Этот налог вызвал возмущение, из-за которого мы страдаем, - добавил он угрюмо. - Вениамин, я бы не хотел жить снаружи крепких стен нашего гетто и нашего города. Когда фермеры и крестьяне озлоблены, они срывают зло на городе и на нас. К счастью, мы защищены двойными стенами, и теперь король обещает удлинить городские стены, чтобы окружить все то, что на окраинах.
- Дорогостоящее предприятие, - сказал Вениамин. - Меня удивляет, что он думает об этом.
- А что, если с севера снова вторгнутся войска? - сказал Аструх. - Люди там будут беззащитны.
- Сперва они атакуют нас в Фигуэресе, - сказал Вениамин. - И дадут жителям Сант-Фелиу время укрыться за стенами Жироны. Кстати, где вы остановитесь завтра? Я думал, сможем остановиться у родственника Крескуеса, который женат на моей родственнице, - ответил Аструх. - У него ферма неподалеку от побережья. Я отправил ему письмо, когда обдумывал это путешествие.
- Пойдемте ко мне в кабинет, поговорим о вашем маршруте.
- Пошли, Бонафилья, - оживленно сказала Ракель. - Мы отправляемся на прогулку. Где Лия и Эсфирь? Юсуф?
- Вы говорите совсем как сеньора Юдифь, - пробормотал мальчик, поднимаясь из-за стола.
Когда путники из Жироны покидали Фигуэрес, нависавшее над горизонтом солнце светило им прямо в глаза. План Аструха включал в себя несколько более долгое путешествие на второй день по сельской местности, которая, хотя была красивой и плодородной, не представляла для него особого интереса.
- Меня слепит солнце, - сказала Бонафилья Ракели, той теперь было поручено постоянно сопровождать ее, а не ехать рядом с отцом, с которым она могла постоянно вести разговор.
- Отвернись в сторону, - сказала Ракель. - Мул видит дорогу - тебе не обязательно смотреть вперед.
- Нам вообще не пришлось бы отправляться в это путешествие, если б папа не настоял на том, чтобы выдать меня за кого-то в Перпиньяне, - продолжала Бонафилья, не обращая на нее внимания. - У меня все затекло и болит оттого, что вчера ехали целый день.
- Завтра будет еще хуже, - безо всякого сочувствия сказала Ракель. - Но ты с этим справишься. Не знаешь, как далеко собирается ехать твой папа сегодня?
- Откуда мне знать? - раздраженно ответила Бонафилья. - Он не разговаривает со мной. Велит сделать то или другое, и не спрашивай зачем. Буду рада убраться от всех них, - сказала она дрожащим голосом. Глубоко вздохнула и стала оглядывать поля, леса, виноградники и сады по обе стороны дороги. - Когда будем обедать? Вокруг одни поля.
- Ты голодна? - спросила Ракель, наблюдавшая, как Бонафилья с жалким видом ковыряла свой завтрак.
- Нет, - ответила та. - Просто поинтересовалась.
- Думаю, будем есть на обочине. Твой отец хорошо знает дорогу. Он найдет место, где можно остановиться. Там должны быть вода с травой для животных и деревья, чтобы сидеть в их тени.
Дорога вилась по широким прибрежным равнинам к морю, с каждой минутой становилось все жарче. Вопросы и жалобы Бонафильи струились мимо ушей Ракели, словно ручей, они стали такими привычными, что она перестала слышать их. Если не считать совета откинуть внешнюю вуаль и развязать внутреннюю, чтобы лицо обдувал ветерок, она не обращала на нее внимания, погрузясь в собственные мысли.
Они сделали краткую остановку у чистой реки где-то между колоколами к обедне и к вечерне, напоили потных животных и снова тронулись в путь. Даже кобыла Юсуфа замедлила шаг, когда они ехали по пологим холмам в жару. Наконец их лица овеял свежий, прохладный ветерок. Юсуф потянул носом воздух.
- Это море. Оно явно не очень далеко.
- Как только найдем другое место для отдыха, остановимся на обед, - сказал Аструх.
- А когда, папа? - спросила Бонафилья. - Я была бы рада ненадолго остановиться.
- Через час-другой, - ответил он. - Большинство ручьев здесь солоноватые - нужно продвинуться дальше на север.
Ракель подъехала к отцу и Аструху, ведшим беседу о том о сем.
- Сеньор Аструх, - спросила она, - где мы проведем ночь. Это вопрос оживленных догадок у нас с вашей дочерью.
- Вот как? - удивился тот. - Несколько дней назад я говорил Бонафилье о нашем маршруте, но она редко слушает своего папу. В нескольких милях от побережья есть ферма, отсюда до нее примерно четыре часа пути. Я там несколько раз останавливался в прошлые годы, когда старая пара, арендовавшая землю была жива. Они были небогаты, но жили в достатке и всегда были рады гостям. У них был замечательный сад и виноградник, а также оливы и несколько коз. Теперь, должно быть, фермой управляет их сын Моссе.
В тот день привольная жизнь в перпиньянском дворце была полностью нарушена в одну минуту появлением принцессы Констансы и ее свиты. Потребовалось разместить дополнительный отряд солдат с офицерами, устроить группу придворных дам и изменить все пути, чтобы обеспечить покой юной принцессы.
При звуке далекой трубы поварам пришлось спешно пересмотреть меню к обеду, добавить несколько блюд, несколько других убрать, чтобы угодить вкусам принцессы.
- Какой болван сказал, что она будет здесь не раньше следующей недели? - сказал шеф-повар, прерывая поток торопливых указаний. - Тех рыб, что ты принес мне, я бы не дал ее собачке, - прорычал он своему помощнику. Потом, чтобы успокоить нервы, налил себе полную чашу вина.
Ни у кого не нашлось смелости ответить.
Как только сняли дорожную одежду и смыли дорожную пыль, принцесса и ее придворные дамы спустились в маленький двор. Хуана по указаниям Маргариды уже сидела там, где могла приветствовать особу королевской крови, поднялась и сделала настолько низкий реверанс, насколько могла.
- Сеньора Хуана, - сказала принцесса, приветствуя ее кивком и улыбкой. - Очень рада видеть вас снова. Прошло много времени с тех пор, как я имела удовольствие находиться в вашем обществе.
- Я счастлива снова приветствовать ваше высочество, - сказала Хуана, не поднимая низко склоненной головы. - И очень признательна за разрешение оставаться здесь, во дворце.
- Подойдите, сядьте рядом со мной, сеньора Хуана, - сказала Констанса.
Хуана поднялась и села на предложенный стул.
- Теперь расскажите мне, что произошло, - мягко попросила она. - До меня дошло столько слухов, некоторые из них до того странные, что не могут быть правдивыми. Но все-таки дело очень серьезное.
Несмотря на любезность манер принцессы, она смотрела на Хуану проницательными, испытующими, как у ее царственного отца, глазами.
Хуана пересказала эту историю - судно, вкладчики, обвинение в контрабанде, как она знала, несправедливые, и арест. Принцесса постоянно перебивала ее вопросами и просьбами уточнения деталей.
- Сеньора Маргарида рассказала мне, как вы его вызволили, - сказала Констанса, теперь, когда с вопросами закона и торговли было покончено, в глазах ее сверкал интерес. - Это похоже на рассказы из книг. Но, говорят, он сильно пострадал, о чем я очень сожалею. Говорят, вы вышли за него по любви, - добавила принцесса ясным, почти детским голосом. - Должно быть, это замечательно, - с легкой завистью сказала она, и Хуана внезапно ощутила сильный прилив жалости к ней.
Тут где-то наверху открылась и закрылась какая-то дверь, и двор огласил неистовый, пронзительный лай.
- Кто выпустил Морену? - спросила Констанса, хмурясь, как ее царственный отец.
Среди бурного потока ответов и оправданий маленький коричневый спаниель с белым пятном на мордочке с трудом спустился по лестнице, пробежал через двор и сделал громадный прыжок на колени принцессы.
- Бедная, маленькая Морена, - сказала она Хуане, качая собачку на руках. - Подумала, что мы снова поехали и забыли ее.
- Очаровательное и очень преданое маленькое существо, - сказала Хуана.
- Да, - сказала принцесса с улыбкой, говорящей о подлинной радости. - Хотя она пачкает лапами мои лучшие платья. У меня еще один вопрос, сеньора Хуана. Совершал ли Арнау Марса то, в чем его обвиняют? Не думаю, что папа помилует человека, который злоумышлял против него. Хотя, признаюсь, папа поступал так, когда того требовали обстоятельства.
- О, нет, ваше высочество, - ответила Хуана. - Даю слово чести, мой муж не злоумышлял против его величества. Более верного подданного не найти во всем королевстве. На собрании один из вкладчиков сказал, что они все могут получить более высокий доход, если под надлежащим грузом спрятать контрабанду. Арнау отказался наотрез. Сказал, что это будет противозаконно, вероломно и опасно. Кроме того, он утверждал, что нет нужды везти контрабанду, так как доход от легального груза будет достаточным.
- Вы слышали это?
- Да, ваше высочество, слышала. И клянусь своей душой, он сказал именно так. И еще раз клянусь своим спасением, что мой муж честный и преданный человек.
- Это священная клятва, сеньора Хуана.
- Ваше высочество, я готова снова произнести ее перед алтарем, держа руку на кресте.
- Тогда я напишу его величеству, потому что, выживет дон Арнау или нет, сеньора Маргарида говорит, вы хотите, чтобы его имя было очищено от обвинения в измене. И это понятно.
- Хочу, ваше высочество, всем сердцем. И я очень благодарна за ваше вмешательство.
Примерно в это время к воротам дворца подошла девочка-служанка.
- Я пришла со срочным сообщением для сеньоры Хуаны, - сказала она стражнику.
- А ты кто? - спросил стражник.
- Меня зовут Хасинта, сеньор, - твердо ответила девочка.
- Скажи, что за сообщение, я передам ей, - сказал стражник.
- Не могу, - сказала девочка. - Я должна сказать только ей. Больше никому.
- Или скажешь мне, или немедленно убирайся, - негромко сказал стражник, схватил ее за руку и угрожающе сжал.
- Не скажу, - ответила девочка, повышая свой тонкий голос так, что он разносился по всему двору. - Это сообщение для сеньоры Хуаны и ни для кого больше!
Один офицер, капитан, быстро обернулся на шум.
- Эй, стражник. Что здесь происходит?
- Эта девочка пришла с сообщением для сеньоры Хуаны.
- Я отведу ее к сеньоре Хуане, - сказал капитан. Взял Хасинту за другую руку, вырвал у стражника и повел к широкой лестнице, ведущей к королевским покоям и приемным. - Ну, что ты хочешь сказать ей? Может, имеет смысл сказать мне, чтобы я мог ее подготовить? У нее ведь близятся роды. Ты же не хочешь причинить ей вред.
- То, что я должна сказать, скажу только ей, - упрямо сказала девочка. - Иначе мне не заплатят.
- Кто послал тебя с этим сообщением?
- Священник, - ответила девочка. - Один из доминиканцев. Он сказал, что придет во дворец проверить, правильно ли я передала.
Слух об этом уже распространился по всему дворцу, и сеньора Маргарида вышла к лестнице, ведущей в большой двор.
- Слышу, здесь для сеньоры Хуаны есть сообщение, - обратилась она к капитану. - Это та девочка, что пришла с ним?
- Да, сеньора, - сказала Хасинта.
- Поднимись сюда, я провожу тебя к ней. Пустите ее, капитан.
- Мне остаться? - спросил офицер. - Вид у нее хитрый, похоже, она способна на все.
- Нет. Пусть идет наверх.
Капитан, продолжая глядеть на Маргариду, крепко держал Хасинту за руку.
- И немедленно, иначе я позову принцессу.
Капитан поклонился и стал спускаться по длинной каменной лестнице.
- Сеньора Хуана сидит во внутреннем дворе, детка, - сказала Маргарида. И указала вниз.
По сигналу Маргариды Хуана поднялась, сделала реверанс принцессе Констансе и пошла к подножью внутренней лестницы. Маргарида наблюдала, как девочка быстро сбежала по ступенькам и, встав на цыпочки, заговорила что-то Хуане, склонившей к ней голову. Видела, как Хуана дала девочке монету, потрепала ее по головке, а потом позвала слугу, чтобы тот благополучно вывел ее из дворца. Как только Хасинта покинула двор, Маргарида поспешила вниз по лестнице.
Хуана повернулась и упала в объятья Маргариды.
- Он умер, Маргарида, - печально сказала она. - Умер.
Она с усилием выпрямилась и грузно пошла к принцессе. Опустилась на колени и произнесла что-то, чего даже дамы с самым острым слухом не смогли расслышать.
- Конечно, вам нужно ехать, - сказала принцесса. Опустила спаниеля и поднялась с царственным достоинством, несмотря на свои четырнадцать лет. - А потом, мы будем очень довольны, если вернетесь сюда жить с нами в безопасности. Не задерживайтесь в замке, сеньора Хуана, возвращайтесь немедленно. Я пошлю с вами стражника.
Хуана поднялась на ноги, сделала, как только могла, реверанс и пошла обратно в свою комнату.
Дорога в Перпиньян пошла на северо-восток вдоль побережья, принеся путникам из Жироны некоторое облегчение. Полуденное солнце светило им в спину, с моря дул прохладный ветерок. Но все-таки дорога шла вверх через небольшие холмы, пересекала обмелевшие ручьи и речки, вода в них была слишком грязной или соленой, чтобы люди или животные могли ее пить.
- Как думаешь, когда остановимся? - спросила Бонафилья после долгого, изнурительного молчания.
Ракель покачала головой.
- Скоро надеюсь, - ответила она, слишком измученная усталостью, жаждой и голодом, чтобы сказать еще что-то. Потом ее мул поднял уши и замотал головой так, что удила зазвенели.
- Взгляни на деревья слева, - сказал Юсуф. - За тем холмом.
- Подъезжаем еще к одной речке, - сказал Исаак Аструху. - Кажется, я слышу, как бежит вода. И мой мул определенно ее чует.
- Мы достигли того места, которое я искал, - сказал Аструх.
Путники перевалили через холм. Дорога впереди резко поворачивала влево, спускаясь по крутому склону к воде. Прямо перед ними дорогу пересекал ручей, потом он терялся в песке и грязи соленого болота возле уреза моря. Они доехали до места стоянки.
В крутой каменистой земле над ними и слева от них высились деревья, теснившиеся вдоль быстрого ручья. Вода бежала по каменистому ложу, между камнями обильно росла грубая трава. Когда они поднялись к деревьям, ветер стал трепать вуаль Ракели, угрожая сорвать ее и унести.
- Это место кажется приятно прохладным, - сказала она.
- Ты права. На этом участке дороги больше ничего подобного нет, - сказал Аструх, удовлетворенно осматриваясь. - И благодаря ключнице сеньора Вениамина и нашим запасам у нас есть обильный, пусть и холодный, обед. Можно сделать здесь привал, чтобы вдоволь поесть и напиться, но потом нужно снова трогаться в путь, чтобы достигнуть места назначения до наступления темноты.
Лия и Эсфирь неловко слезли с телеги и принялись распаковывать разнообразную снедь: хлеб, оливки, соленую рыбу, приправленную маслом и травами, тушеную говядину и жареных цыплят, а также фрукты, миндаль и бочонок превосходного вина.
Бонафилья спешилась и подошла к ручью. Опустилась у воды на колени, сняла густую внешнюю вуаль, положила на берег и откинула легкую. Лицо ее было красным от жары и мокрым от пота. Нагнулась, насколько могла, над холодной, чистой водой и стала плескать ее на лицо и волосы.