Вся община приняла их с восторгом, поскольку гости появлялись здесь крайне редко. Как только все поприветствовали друг друга, Педро и его люди прошли в маленькую столовую, где был накрыт ужин. Монахи поставили еще три прибора и предложили гостям разделить с ними скромную трапезу – вареную картошку с артишоками и спаржей, приготовленную для легкого ужина. Правила тамплиеров требовали умеренности в еде и, прежде всего, воздержания от мяса. Но им было разрешено употреблять десерт. Дон Карлос Урибе появился с восхитительным десертом из взбитых яичных желтков, которым все насладились во время оживленного разговора. Потом все вместе помолились и разошлись по своим комнатам. Карлос пригласил в свою комнату брата. Как только они остались одни, он сказал:
– Педро, ты еще не рассказал мне о причине вашего приезда сюда. Ваше ночное прибытие, да еще и без предупреждения, заставляет меня думать, что причина очень серьезна.
– Ты не ошибаешься, мой дорогой брат! – Педро расположился на простом складном стуле у пылающего огня, обогревавшего комнату. – Вчера ночью умер Хуан де Атарече. – Он изобразил на лице глубокую скорбь.
– О Боже, я ничего не знал! Как это произошло? – Карлос сел напротив брата.
– У Хуана уже несколько недель была лихорадка, которая сильно сказалась на его здоровье. Болезнь настолько ослабила его, что вчера ночью его сердце не выдержало, и он умер.
– Я очень сожалею, Педро. Я знаю, что твой настоятель был святым человеком и что вас объединяло много общего. Но теперь, когда я узнал о его смерти, мне совсем уж неясен мотив твоего неожиданного визита. Почему ты здесь, а не на его похоронах?
– Потому что… потому что есть нечто очень важное, как для меня, так и для всего нашего ордена. Я объясню. Наверное, ты знаешь, что Хуан де Атарече провел много лет в Святой земле. Мы все знаем, как старательно тамплиеры занимались поисками любых предметов и документов, которые имели отношение к нашим прародителям, апостолам или являлись свидетельствами жизни и учения Иисуса Христа. Основатель нашего ордена, Хуго де Пайнс, и его приближенные – восемь монахов – искали реликвии среди руин древнего храма Соломона. Тогда же король Болдуин II передал им часть своего дворца, известного сейчас как Мескита де Аль-Акса. И ты знаешь, что они отыскали множество предметов. Но через много десятков лет после завоевания Святой земли Хуан нашел несколько священных предметов, о существовании которых больше никто не знал. Он обнаружил их в пустыне, в подземельях, неподалеку от Мертвого моря. Он скрыл находки от своего руководства и привез их с собой в Наварру. Я так никогда их и не видел, но знаю, что речь идет о древнейшем пергаменте и о маленьком сундучке. – На лице Карлоса читался явный интерес. – Я узнал об их существовании от магистра ордена нашей провинции. Он приказал мне провести тщательное расследование и выяснить, хранятся ли у Хуана эти ценные реликвии. Этот приказ пришел сверху, из епископата тамплиеров в Акре. Об этом рассказал епископу много лет назад один монах, доверенное лицо епископа. Случайно этот монах, который был очень близок с де Атарече во время их пребывания в Иерусалиме, видел, как Хуан прятал реликвии среди своих вещей перед отъездом из Святой земли. Речь шла о маленьком сундучке и старом папирусе, хотя никто не знал, что хранится в сундучке и что написано на папирусе. Папа Иннокентий, узнав от нашего епископа о существовании этих двух загадочных реликвий, велел нашему ордену немедленно забрать их. Как ты, вероятно, догадываешься, я обыскал весь наш монастырь до последнего уголка, но ничего не нашел. Впоследствии я сделал вывод, что Хуан мог спрятать их в каком-либо другом месте во время одной из своих многочисленных поездок. Вот и все, что я знаю! – заключил Педро, устав от столь длинного монолога.
Карлос, удивленный услышанным, никак не мог понять тайные причины такого поведения Хуана.
– Педро, почему ты думаешь, что он не хотел, чтобы руководство знало о существовании этих вещей? С другой стороны, я также не понимаю, какие v него были причины скрывать это. – Он в недоумении развел руками. – Ты знаешь еще что-нибудь о его странном поведении или, по крайней мере, о том, какие у него могли быть мотивы?
– Вот именно, Карлос, я смог кое-что разузнать! Хуан принадлежал к тайной группе монахов, которые занимались какой-то оккультной или эзотерической практикой без ведома руководства тамплиеров. Не раз он собирал эту группу непосредственно в нашем командорстве. Эти собрания проводились за закрытыми дверьми. Он многое рассказывал мне о своих приключениях на Востоке, повествуя о невероятных событиях, участником которых он был, и описывал фантастические места, обнаруженные им. Когда он рассказывал одну из этих историй, его глаза особенно заблестели. Наверняка именно это событие захватило его воображение больше всего. Я уверяю тебя, Карлос, что-то менялось в нем каждый раз, когда он вспоминал что-нибудь связанное с иудейской сектой, образовавшейся при жизни Христа, – об ессеях. Он проявлял к ним повышенный интерес. По моему мнению, его восхищение ими перешло все границы. Он даже говорил, что Хуан Батиста был одним из них.
Карлос озадаченно почесал лысину. Было ясно, что он ничего не знал об этой секте.
– По-видимому, – продолжил Педро, – эти люди жили в пустыне, в пещерах, изолировав себя от контактов с цивилизацией. У них было общее имущество. Я думаю, что именно там Хуан обнаружил сундучок и папирус. – Его тон говорил о его убежденности. – Они называли себя "детьми света" явно в соответствии с дуалистической символикой, в противоположность "детям мрака", которых олицетворяли лицемерные писцы и фарисеи. – Он решительным жестом ударил по спинке стула, чтобы подчеркнуть вывод, к которому он пришел после напряженных и долгих размышлений. – Я думаю, что Хуан в конечном итоге стал подражать им, зачарованный их ритуалами и практиками! Возможно, эта группа монахов, в какой-то мере подражая древним ессеям, пользовалась священными предметами, подтверждающими бесспорную власть. Очевидно, они использовали их для ритуала инициации.
Карлос, не моргнув глазом, выслушал этот удивительный рассказ, который казался ему невероятным.
– Даже после всех твоих объяснений я не понимаю, какое отношение все это имеет к твоей поездке.
Педро перешел к рассказу о Пьере де Субиньяке, о его участии в строительстве церкви в Эунате и об их особенной дружбе с Хуаном. Он поделился с братом своими вполне обоснованными подозрениями по поводу того, какое влияние Хуан оказал на решение Пьера отречься от католической веры и принять веру катаров, которые имели слишком много общего с ессеями. Педро поведал брату также о событиях, связанных со смертью Хуана, не упоминая, конечно же, о методах, к которым он прибегнул, пытаясь выудить у Хуана информацию. Он рассказал о своих подозрениях относительно ночного визита Пьера, предшествовавшего смерти Хуана, и объяснил, почему он считает, что Пьер направляется к месту, где спрятаны сундучок и папирус. По этой причине они следуют за ним в Сорию, намереваясь отобрать эти реликвии после того, как Пьер найдет их.
– Завтра мы отправимся в путь на рассвете, чтобы ехать за Пьером на более близком расстоянии. – Педро на минуту прервался, чтобы перевести дух. – Ну, вот ты и знаешь всю историю, Карлос!
Оказалось, что они провели много времени в разговорах, и Педро решил, что уже пора ложиться спать.
– Дорогой брат, боюсь, уже достаточно поздно. Сегодня мне нужно отдохнуть, потому что я не знаю, смогу ли это сделать в ближайшие дни.
Педро заснул почти мгновенно, но Карлос еще долго не спал, вспоминая все, о чем он услышал в эту ночь. Он подумал, что его брат, несмотря на свое преступное прошлое, еще в мирской жизни, став членом ордена, оказался более удачливым, чем он, и его жизнь теперь совсем другая. В таких маленьких имениях ордена, как Карбонарес, так скучно! Здесь никогда не происходит ничего волнующего! Если бы Карлос мог, то попросил бы, чтобы его перевели в другое место!
С раннего утра Пьер отправился в путь, следуя вдоль реки, которую едва можно было разглядеть за густым пологом тумана. Был отчетливо слышен лишь плеск волн. Когда туман рассеивался, Пьер пришпоривал коня, чтобы выиграть время.
За утро он проехал довольно большое расстояние и после полудня добрался до поселка Янгвас. Поскольку пустынный пейзаж ничем не привлекал его внимания, он углубился в мысли о цели своей поездки. Отправившись на юго-восток, согласно указаниям Хуана, он растерялся среди большого количества вариантов конечных пунктов своего путешествия. Речь могла идти о Сории, Сеговии, о Толедо, находящемся дальше к югу, или о Касересе, расположенном намного дальше; кроме того, между этими довольно большими городами находилась масса поселков, так что отыскать нужный пункт назначения казалось почти нереальным.
Хорошо зная Хуана, Пьер понимал, что, если тот захотел направить его в определенное место, зашифровав его в рисунке, там обязательно должен находиться кто-то близкий Хуану, кто мог бы истолковать его сообщение. Пьер принялся вспоминать свои разговоры с Хуаном, в которых тот упоминал о своих самых близких друзьях. Он вспомнил, как Хуан однажды рассказал ему о молодом командоре провинций Арагон и Каталония. Пьер тотчас вспомнил его имя – де Эскивес. Впоследствии Хуан много раз рассказывал ему об этом человеке. Если память ему не изменяла, это был его очень хороший друг. Де Эскивес был командором тамплиерских владений, находящихся рядом с Сеговией. Де Эскивес вполне мог быть нужным ему человеком! Перебрав массу вариантов, Пьер выбрал в качестве первого Сеговию. Если он ошибается, всегда можно сменить направление поисков.
Однажды Пьер, будучи совсем молодым, был в Сеговии и помнил, что это один из самых красивых городов, которые он когда-либо видел. Ему тогда едва исполнилось восемнадцать лет, но он хорошо помнил все церкви города и, прежде всего, непревзойденный собор. Хотя Пьер уже много лет не занимался своим ремеслом, он все еще жаждал изучать новые приемы в строительстве, несмотря на то что уже не собирался применять их на практике. Во время его предыдущей поездки еще не была возведена церковь Святой Гробницы, которая впоследствии, благодаря своей уникальности, приобрела большую известность среди членов корпорации архитекторов. Пьер слышал о ней от коллег, от них он знал, что эта церковь имеет двенадцатиугольную форму и что, как и в Иерусалиме, внутри здания, в центре, построена часовня. Такое архитектурное решение казалось Пьеру очень интересным. Он с нетерпением ждал, когда сможет увидеть эту церковь. При такой форме постройки давление стен и крыши распределялось совершенно иначе, нежели в строениях классических форм. Пьер никогда не исследовал архитектурную конструкцию с подобными характеристиками. Посещение этой церкви было бы интересным, даже если Хуан пытался указать не на это место.
Во второй половине дня Пьер пересекал холодные равнины Сории, не обратив внимания на то, что за ним на небольшом расстоянии следовали обнаружившие его трое тамплиеров. Тамплиеры были уверены, что теперь Пьер от них не уйдет.
В последующие дни погода начала ухудшаться. Когда Пьер выехал из Наварры, светило солнце, было очень тепло, но, по мере того как он продвигался на юг, на небе начали собираться тучи и становилось холоднее. Не успел он проехать Сорию, как его застал сильный ливень, который не прекращался до самого Бурго де Осма. Пьер не задержался в богатом красивом городке больше, чем потребовалось, чтобы позавтракать. После завтрака он сразу же вскочил на коня. Следующий крупный населенный пункт находился в трех днях пути, и, хотя дождь прекратился, ледяной ветер мешал дышать. А в нескольких лье от Пьера Педро Урибе планировал, как и где его захватить.
– Дорогие друзья, мы еще не знаем, куда он направляется. После Бурго де Осма по этой дороге находятся дальше Бургос и Сеговия. Следовательно, мы должны выждать, пока не будем точно знать, куда он поедет.
Педро наслаждался, представляя себе, какое у Пьера будет лицо, когда он увидит их перед собой. Огромное удовольствие, которое он получал от этих мыслей, даже помогало ему справиться с сильным холодом, особенно донимавшим на открытой местности, которую они пересекали.
Двое спутников Педро вот уже несколько дней обсуждали за его спиной этот странный и поспешный отъезд из монастыря, это бессмысленное преследование без ясной цели. Они не понимали причины такого упорства Педро. Они знали о ненависти, которую он питал к де Субиньяку, но не сомневались в том, что у него должен быть какой-то другой, личный мотив так сильно желать схватить Пьера, кроме стремления завладеть таинственными украденными предметами. Собственно говоря, они много раз спрашивали его, что это за предметы, но Педро так и не дал им никакого объяснения. Увидев такую странную реакцию в ответ на свои вопросы, они начали думать, что эти предметы скорее существуют в воображении Педро, чем на самом деле. Но они были вынуждены повиноваться, и единственное, что им оставалось, – это преследовать Пьера. Все их неоднократные попытки уговорить Педро вернуться в командорство потерпели крах.
– Брат Педро, мы много дней преследуем этого человека, не зная, куда мы едем и, что еще хуже, когда мы вернемся. Поэтому мы думаем, что нужно напасть на Пьера в эту же ночь, когда он будет спать. Мы сможем отобрать украденное и впоследствии передадим еретика в монастырь доминиканцев.
– Мы обсудили это и думаем, что таким образом сможем прекратить бессмысленное преследование, – подытожил второй монах более уверенным тоном. – У нас в монастыре много обязанностей, и мы не можем покидать его на долгое время. Или мы немедленно перейдем к действиям, или не будем продолжать заниматься непонятно чем! Мы тебя предупреждаем, что вернемся в монастырь!
Педро был раздосадован непослушанием монахов. С его точки зрения, они проявили отвратительную бесхарактерность. Он тут же велел им остановиться и спешиться. Педро приблизился к монаху, высказавшемуся последним, и, оставаясь на коне, поднял свой кожаный хлыст. Он сильно хлестнул им удивленного монаха по щеке, и из щеки тут же полилась кровь.
– Вы обязаны повиноваться мне! Я не позволю ни малейшего проявления недисциплинированности ни одному из вас! Я напоминаю вам, что вы являетесь и монахами, и солдатами и по этой причине подчиняетесь приказам вышестоящего лица, которым являюсь я, как в труде и в молитве, так и на войне.
Раненый монах, вопреки ожиданиям Педро, не покорился, услышав его жесткие слова, а, полный ненависти от оскорбления, выхватил меч и бросился на Педро. Тот едва успел вытащить свой меч. Монах неудачно ударил Педро мечом, слегка порезав ему руку. Ответный удар, более точный, обрушился на плечо нападавшего. От сильной боли монах свалился на землю. Другой монах, растерявшись от вида столь жестокой сцены, стоял, парализованный страхом. Педро остановился, наблюдая за ним, и понял по его испуганному виду, что тот не собирается прийти на помощь своему другу. Педро соскочил с коня, подняв меч высоко вверх, не теряя из поля зрения второго монаха, и направился к раненому, который был еще жив, но истекал кровью.
– Маркос, ты знаешь, что смертельно ранен. Мы не можем тебя никуда отвезти, потому что это задержит нашу погоню. Твоя же глупость привела к такому ужасному концу. Ты сам стал причиной своей смерти, и, поверь мне, я сожалею об этом. Ты предпочитаешь принять смерть с достоинством или умереть в агонии?
Второй монах, совершенно ошеломленный, наблюдал за этой сценой.
Раненый зажимал открытую рану на плече, пытаясь остановить кровь, и от сильнейшей боли не мог говорить. Меч рассек ему мышцы и связки, и голова не держалась, а неестественным образом клонилась к здоровому плечу. Педро, видя, что не дождется ответа, почувствовал жалость к этому человеку, но, не потрудившись даже задуматься, пронзил ему сердце мечом. В последнем взгляде монаха Педро увидел смесь ужаса и обреченности. Он направился к монаху, готовому впасть в панику, видя своего брата по вере мертвым. И хотя монах понял, что изначально Педро оборонялся, жестокость, с которой тот прикончил своего товарища, показалась ему неоправданной.
– Я был вынужден сделать это, я ведь защищался. Если ты хочешь последовать за братом Маркосом, ты уже знаешь, как этого добиться, хотя я надеюсь, что этого не произойдет. – По его ледяному взгляду было видно, насколько незначительным был для этого человека факт убийства. – Если ты хочешь продолжать выполнять эту миссию, мне нужно твое полное повиновение. Что случилось, то случилось. Я могу рассчитывать на тебя или ты предпочитаешь уйти? Ты можешь это сделать.
Монах, поразмышляв несколько секунд, выразил желание следовать за ним.
– Настоящий крестоносец никогда не бросает своего брата при выполнении миссии, – оправдал он свое решение.
– Меня радуют твои преданность и решительность, брат. Мы немедленно садимся на коней и едем. Больше ни минуты промедления!
Они яростно вонзили шпоры в бока коней и галопом помчались по дороге, продолжая свою охоту. Сильный холодный ветер, поднявшийся в тот вечер в окрестностях Сории, тысячами иголочек вонзался в их лица. Педро скрежетал зубами, размышляя, когда же они достигнут цели. Он должен был возвратить реликвии ордену, как велел Великий магистр, а того, в свою очередь, просил об этом Папа. Они украли из маленького загородного дома неброскую одежду, более подходящую для их путешествия, чем одеяния тамплиеров. Свою же одежду они сложили в дорожные сумки.
По прошествии пяти дней Пьер добрался до Сеговии и увидел наконец величественный акведук, вырисовывавшийся на фоне неба над извилистыми улочками, особняками и обычными домами.
Прибыв к цели своего путешествия, Пьер спешился, пораженный этим произведением зодчества, воздвигнутым римскими инженерами и выстоявшим в течение более двенадцати веков. Огромные камни держались друг на друге только благодаря собственному весу, не скрепленные ни известковым раствором, ни цементом, и это придавало ансамблю невероятную легкость.
Пройдя мимо акведука, Пьер направился в центр города. Он намеревался попасть на главную площадь. Шумный и оживленный рынок кишел массой людей. Восхищенный Пьер ходил по рынку, открывая для себя самые невероятные продукты и предметы. С веревок, натянутых над некоторыми из лотков, свисали разные колбасы, ветчина и копченые свиные ребра. На прилавках поверх белоснежных покрывал из хлопка высились аккуратные пирамидки ароматных сыров разных размеров, форм и цветов. В одной лавке на площади сухопарый мужчина щедро разливал по стаканам приправленное пряностями крепкое вино, выкрикивая, что это лучшее вино во всей Кастилье. Дальше Пьер встретил пожилую женщину в трауре в окружении корзинок из ивовых прутьев огромного размера, полных вкуснейших грибов. Он решился попробовать некоторые кушанья и наполнил свои дорожные сумки вином и разными вялеными и сушеными продуктами, запасаясь едой впрок. Наконец, пройдя вдоль почти всех лотков, он вышел с площади по одной из узких улочек.
В нескольких метрах за ним следовали двое мужчин, не выпуская его из поля зрения ни на секунду. Педро Урибе считал, что здесь им предоставляется наилучшая возможность напасть на Пьера, поскольку улицы за базаром были довольно безлюдны, и, преисполненный решимости, он подошел совсем близко к Пьеру.