- Взять, к примеру, Вас. Мы не знакомы, общаемся второй раз, а другой информацией, помимо собственных наблюдений я пользоваться не хочу, так что эксперимент будет чистым. Судя по всему, служба для известного нам обоим статского советника - фундамент всех прочих ценностей. Она заменяет многие социальные роли, отчасти замещает семью и дает возможность реализовать все потребности: и в обеспечении нужд жалованием, и в общении, и в уважении - Вас ценят сотрудники и другие люди, например, Его Высокопревосходительство. Вы самореализуетесь, совершенствуя собственные навыки. И неосознанно предполагаете, что и другие люди ориентируются на такую же схему, modus operandi. Но у кого-то базисом будут только собственные желания - и тогда ему потребуются совсем другие аргументы. Кто-то превыше всего ценит борьбу ради борьбы - и с ним не сработает все вышеперечисленное. Так вот, профайлинг - это исследование самих моделей поведения, а после уже - поиск тех, кто в нее вписывается. Куда эффективнее, чем простое просеивание всех свидетелей. Этот метод не заменит, а дополнит то, что Вы используете.
- Так-так-так. Давайте-ка еще раз. - у графа расспросила что ли? Здесь так подробно о нем слуги вряд ли бы рассказали.
- Теперь вернемся к нашему случаю. После Рождества все ходят с визитами. Младшие - к старшим, подчиненные - к начальствующим. Поведение каждого при этих визитов в общем-то традиционно - засвидетельствовать почтение, закрепить связи и обменяться сплетнями. Порой можно решить какие-то дела, но в целом это когда взрослые мужчины меряются… статусами. Такова традиция.
Интересную паузу сделала и что же за слово пыталась заменить? Не может же быть…
- А Вы, сударыня, жестоки и циничны не по годам.
- С удовольствием разочаруюсь в себе. - парировала юная графиня. - Господин Гершелев оказался в необычной среде: его окружали высокопоставленные чиновники, чье внимание было бы полезно привлечь к своей исполнительности. Но он вообще не реагировал ни на насмешки над своими коллегами, ни на другие события - сидел, погруженный в свои мысли, просветленный, улыбался, даже не рассматривая публику. Хотя там было на что посмотреть и кого послушать. Он не отреагировал на женщину рядом до тех пор, пока я сама не приблизилась к нему. Тогда сработала вбитая с детства вежливость, но и после этого он не пытался поддержать разговор. Более того, в его отношении ко мне появилась нотка презрения после того, как он услышал мой титул. Ну, пусть он застенчив от природы - тогда что он делает в кадровом департаменте и как застенчивость и презрение к титулу могут сочетаться? Он не попробовал наладить даже зрительный контакт с более близкими ему по статусу сотрудниками. Когда мы вошли к Его Превосходительству, понял, что не все идет по плану и попытался использовать запасной вариант, выхватывая пистолет - вот тогда у него появились эмоции - и раздражение мной, и ненависть к Николаю Владимировичу. Все тревожные признаки по отдельности ничего не значат и могут быть объяснены иначе, безобиднее. Но все вместе вызывает обеспокоенность. Попробуйте использовать эту идею в работе - лишней точно не будет.
- Интересные теории Вы излагаете, Ксения Александровна. Где же такому учат? - вот очень хочется в то место заглянуть. Ну не в купеческой лавке точно. Господин Калачев не произвел впечатления ни рокового любовника, ни записного интеллектуала.
- Я много читала в деревне, а потом долго молча наблюдала за людьми в лавке. - устала расхаживать и пристроилась на стуле. Причем не как нормальные женщины, вытянувшись в струнку, а с усилием сдержав желание по-мужски обхватить ногами спинку и опереться на верх. - Хотя сколь-нибудь системного образования не имею, посему в практической работе бесполезна.
И улыбнулась. Она гордится своей эрудицией больше, чем прической или нарядом. Истинный синий чулок.
По пути к себе обдумывал разговор и все более склонялся к желанию попробовать этот самый профайлинг. Вот слово-то мудреное. Английское, судя по всему - она из всех языков только этот знает, но Калачев утверждает, что в совершенстве.
Глава 3
4 мая 1896 года, Москва
Коронация была неизбежна полтора года, но все равно с момента начала подготовки это был непрерывный караван неожиданностей и неразрешимых проблем. Куда размещать полчища придворных и праздношатающихся дворян, дабы и честь не ущемить, и чтобы от Москвы после 29 мая хоть периметр остался?
К марту Тюхтяев уже редко спал, в апреле ел не глядя, а к началу мая забегал на квартиру только сменить одежду. Дела и обязанности множились, словно кролики по весне, и тут на пороге возник лакей Его Сиятельства.
- Молодая графиня просят Вас присоединиться к ней за чаем. - отрапортовал он.
Он не сразу понял о ком речь, а сообразив, еще меньше понял зачем. Несмотря на подарок, она не стала относиться к нему теплее, а тут вдруг подобная перемена. Это что же попросит-то?
- Так приятно пообщаться с Вами, Михаил Борисович, запросто, в неофициальной обстановке. - прямо из юбки выпрыгивает лишь бы понравиться.
- Взаимно, сударыня.
- Как Ваши дела? Мы же так давно не виделись.
В прошлый раз добавила бы "и еще столько бы не видать", но сейчас по охотничьему блеску глаз понятно, что с живого не слезет. И вдруг стало интересно, а какая из нее наездница. Причем без седла. Пошлость-то какая, но силуэт под бинтами он запомнил хорошо.
- Благодарю за чуткость, Ксения Александровна. - подумать только, она что, полагает, будто он промышляет разведением редких собак что ли? - Мы сейчас с Николаем Владимировичем одним делом занимаемся.
- Я не буду скрывать - мне требуется Ваша помощь. - нежно, чересчур нежно для собственного положения и фактически сложившихся взаимоотношений, посмотрела ему в глаза. - Для одного совершенно невинного розыгрыша мне нужен какой-нибудь фотографический аппарат. Очень-очень нужен. На вечер буквально.
- Я могу для Вас и целого фотографа выделить, если нужно. - щедро предложил статский советник.
Помялась, смущенно потупила взор.
- Дело будет несколько деликатное, и мне не хотелось бы огласки… И фотографический аппарат подошел бы такой… Не бросающийся в глаза…
Тюхтяев оживился.
- Для тайной съемки? - не может же быть?
Кивает, улыбается и призывно моргает глазами.
- Хммм… Надеюсь, это Ваше развлечение не затрагивает Венценосных особ? - насторожился он. Вот только снохи губернатора, замешанной в скандале нам и не хватало.
- Клянусь! - истово перекрестилась. - Ни одной особы, даже отдаленно связанной кровными узами с Их Величествами и их близкими там не будет.
- Ну есть у меня одна штука новомодная. Фоторужье называется. - Он самодовольно улыбнулся. - Только условие будет - я хотел бы сам его использовать.
Сначала удивилась, но потом ухватилась за эту идею всеми пальцами.
- И мне еще понадобятся апартаменты поприличнее, из трех-пяти комнат. Опять же на вечер. - она невинно улыбнулась, словно просила свежий выпуск "Вокруг Света" одолжить.
- Когда же? - уточнил статский советник.
- Не важно. Как найдем все необходимое, так и начнем. - она встала, показывая, что аудиенция окончена, раз удалось выпросить все желаемое. - Как это мило с Вашей стороны, помочь мне.
Захлопала в ладоши, чмокнула его в щеку и удалилась.
* * *
Пока поджидал ее у дверей, передумал разное - что может быть глупее этой авантюры? Она так и не рассказала, для чего ей это все понадобилось, но догадаться несложно: если кто-то собирается тайно кодакировать спальню, то вряд ли там планируют читать Священное Писание. Его Сиятельство стружку на палец снимет за такое с самых нежных мест. Надо заканчивать эту глупость, решил статский советник, и уверенным шагом двинулся к известному экипажу. Хорошо хоть додумалась фамильную карету не брать.
В шелковой амазонке она не стесняла себя в движениях, обнажая коленки и вытащила из глубины экипажа козу. Серебристо-серую, краше рождественской ели обвешанную лентами, и словно мало этого безобразия - так еще обмотанную кружевами. Да не обмотанную, это дамская нижняя рубашка. Судя по размеру - владелица рядом стоит и сияет улыбкой.
Тут уже самому стало интересно, чем дело обернется. В крайнем случае, не выгонят же за такую мелочь!
Графиня проследовала в покои, более обращая внимание на расположение кровати и тайных окошек, чем на прочие нюансы, расстелила простынь, рассыпала по ней капусту и яблоки, привязала животное к ножке кровати и ожидающе уставилась на него.
Тюхтяев только пожал плечами и приглашающее указал на тайный лаз.
В чулане она пристроилась рядом и терпеливо ждала.
- И что теперь, Ваше Сиятельство? - язвительнее обычного прозвучало.
- Немножко подождем, а там дел минут на десять. Надолго я Вас не обременю. - кротко ответила женщина, не отрываясь от окошечка.
Не прошло и получаса, как пронырливый лакей из татищевских, как припомнил Михаил Борисович, провел в опочивальню молодого совсем шатена в кричаще роскошном наряде. Ксения тихо фыркнула. Следом вошел невысокий, лысеющий смуглый старик, которого Тюхтяев уже где-то видел. И смутное это беспокойство начало напрягать.
Тем временем гости вели себя по-разному: тот, кто старше, с комфортом устроился в кресле. Юноша же вскоре сорвал с себя повязку, осмотрелся и выругался, да до того витиевато, что захотелось законспектировать.
- Снимайте же - ударил в бок острый локоть.
И Тюхтяев документировал для истории ошеломленные лица, смех старика, огорчения юноши, транспарант с наилучшими пожеланиями, козу, которая впервые стала центром всеобщего внимания. Когда старик отсмеялся, протер глаза от слез, оделся, собрал вещи юного коллеги и скрылся вместе с ним.
- Что это было? - даже горло перехватило.
- Невинная дамская шутка. - безмятежно сияла графиня. - Когда мужчины спорят, кто первый оседлает козочку, та может и рожки показать, и копытцем приложить.
Она резво подхватилась, привела костюм в порядок, забежала в комнату, сорвала полотнище, небрежно свернула, добавила в ком простыню, на которой сидела коза, убедилась, что все чисто, передала лакею вместе с козьим поводком.
- Зверушку верни хозяйке.
Тот пытался скрыть восторг от приключения, но получалось плохо.
- Я отвезу Вас, Ксения Александровна. - это даже не предложение, настоятельный совет, но она и не возражала, упиваясь собственной местью. В целом все понятно, и даже оригинально получилось. Не по-женски, скорее в стиле студенческих безобразий. Он покосился на умиротворенную графиню. И тут в памяти кое-что всплыло. Нет, такого не бывает!
- Ксения Александровна, мне показалось, что я узнал ваших… - да точно, видел он их досье. Оба.
- Не моих. - тоном занудливой учительницы поправила госпожа Татищева. - Просто случайно встретившихся.
- Чужих поклонников. - согласился статский советник. Лучше бы они таковыми и оставались. - Постарше - это же итальянский посланник…
- А помладше - сын французского. - покрыла она его карту.
- Дипломатический скандал же может быть… - обреченно проговорил Тюхтяев. Это же он сам все организовал. Управился. Ай, молодец какой, статский советник.
- От чего? Два дипломата в порыве страсти к козе? Это не проблема России, а беда их личной жизни. От любого возмущения нас застрахуют эти фотографии. - Она прижалась к нему поближе и погладила по руке. - Вы, Михаил Борисович, пару снимков мне распечатайте. Будет что внукам показать.
Уж лучше бы она оказалась жадной провинциальной паразиткой, какой ее поначалу живописал Татищев. Это же неуправляемая сила с дьявольской изобретательностью и неуемной энергией. Куда там в Отделение брать, ее бы вообще под присмотром держать. Возможно, что и на цепи. Свезло графу на старости лет.
- Напомните мне никогда не сердить Вас, Ксения Александровна. - добавил на прощание уже у дверей особняка на Басманной.
- Непременно, Михаил Борисович! - поцеловала его в щеку и сбежала вприпрыжку, непристойно задирая юбку.
* * *
С утра заглянул к начальнику, сообщил о дальнейшем ходе подготовки и организации празднований. Подумал немного и выложил на бескрайний дубовый стол толстый конверт.
Татищев озадаченно посмотрел на несклонного к избыточным шуткам соратника и высыпал содержимое. В одной куче смешались гримасы француза, смех итальянца, кровать, коза эта ужасная.
- Это что? - он еще не понимал. Последние секунды до неприятных новостей.
- Ваша Ксения Александровна изволили организовать свидание для двух своих поклонников. А для поднятия духа обеспечили им достойную компанию.
Брови графа сначала сходили на темечко, а после вернулись и сошлись на переносицу.
- Ксения!!! - проревел он раненным вепрем.
Тюхтяев дипломатично двинулся к дверям.
* * *
В день коронации он стоял на почетном месте возле собора, причем граф препоручил его заботам свое главное огорчение. Графиня ни словом не выдала зависти к тем, кто лично лицезреет Таинство, с увлечением глазела по сторонам, уделяя внимание сразу и нарядам, и украшениям, и ритуалам. Переспрашивая самое простое и игнорируя необычное, вроде диковинного аппарата для фильмирования или гирлянды электрического света.
- Михаил Борисович! - она попробовала перекричать людской гомон. - Мне очень надо с Вами поговорить.
- После, Ксения Александровна, после. - он уже выяснил, что графиня имеет желание высказаться по поводу организации празднования, а таких советчиков у него и по должности перебор.
* * *
После очередного отчета о том, как все прогнозируемо-гладко идет (даже подозрительно гладко, если уж честно), он вышел из приемной на Басманной и обдумывал, стоит ли подремать в кабинете или все же есть шанс добраться до собственной кровати, когда на него налетел темно-лиловый вихрь и молча уволок вглубь коридора.
- Что Вы делаете, Ксения Александровна? - изумленно прошептал он.
- Уж явно не то, о чем хотелось бы подумать. - язвительно прошептала графиня Татищева, плотно закрывая за собой дверь. - Мне очень нужно, чтобы Вы меня выслушали.
- Ну хорошо. - он сел в кресло, и сравнил эти апартаменты и те, где допрашивал ее зимой. Сейчас за ширмой была спрятана широкая кровать, да и вид из окон был посимпатичнее.
- Михаил Борисович, я Вас ни разу не обманывала. - ну тут Ваше Сиятельство чуток лукавят, но по большому счету да. - Поверьте, скоро быть большой беде.
О, Господи, откуда столько кликуш на одну Москву?
- Я тоже переживаю о благополучии торжеств… - начал он увещевательную беседу.
- Да что там с этими торжествами! - но даже топнула. - Вы завалили именитых гостей охраной и там все идет гладко. А народные гулянья могут превратиться в хаос. Сколько ожидаете людей? Сто, двести тысяч? А если их будет больше?
- Ваше Сиятельство, там огромное поле, где учения проводятся. Учения!!! - хотя откуда ей знать про учения? В гарнизоне она слишком мало прожила, чтобы застать такое, а в той дыре, откуда юный граф ее вытащил, подобного и не случается. - Туда хоть триста тысяч можно запустить - и все рады будут.
- Михаил Борисович, а если толпа чуть рванется? Это же будет бойня… - она перестала расхаживать по комнате, присела рядом, взяла его за руку.
- Не рванется, не переживайте. - он аккуратно снял ее пальцы со своей руки (а ведь хватка у нее крепкая), и посмотрел в глаза, надеясь пусть не словом, но взглядом развеять глупые опасения. - Власовский, Александр Александрович, обер-полицмейстер наш… Помните его, он тогда еще на бомбиста приезжал? Нет? И ладно. В общем, он позаботился, казаков прислал. Все пройдет, как в сказке.
И ушел, поцеловав вялую руку. Очень хочется верить, что слуги не донесут графу о ночном визите в спальню его снохи. Неловко может получиться.
* * *
В общем-то, характер юной графии был ясен почти с самого начала расследования - эта от задуманного не отступается, и добивается цели любой ценой. Поэтому и письму, по чистой случайности (и благодаря гербовому конверту) не затерявшемуся среди прочих бумаг, удивляться не приходилось.
"Дорогой Михаилъ Борисовичъ!
Слова-то какие пошли сразу, "дорогой".
Попрошу лишь объ одномъ - хоть пару пожарныхъ командъ туда. Съ водой и насосами. Случись бѣда - хоть такъ народъ остудить можно. Богомъ Васъ заклинаю, сдѣлайте. Не ради меня, ради невинныхъ душъ. К.Т.".
Идея бредовая, но интересная.