* * *
Утром второго дня Ксения Александровна без стука влетела в его комнату.
- Сегодня вставать будем, Михаил Борисович! - оповестила обреченно рассматривающего потолок советника. - А пока проведаем Ваш новый шрам.
- Можно мне зеркало? - попросил он, пока графиня раскладывала на столике бинты, вату, пузырьки свои.
- Посмотреть хотите? - понимающе уточнила она и громко крикнула. - Устя, мое зеркальце с тумбочки принеси сюда.
Мрачная девица послушно держала стекло, неодобрительно косясь на занятие хозяйки. Трудно было игнорировать тот факт, что при всей вежливости прислуга не очень рада гостю. А вот хозяйку обожают, поэтому терпят ее новый каприз. Иначе бы притравили, был уже прецедент в этом доме. И пусть отравителем был покойный муж кухарки, да и умысел имел только против жены и увечной дочери, сам размах впечатлил советника, когда он ознакомился с папочкой на графиню.
Ксения Александровна уверенно размотала бинт, сняла марлевую повязку и обнажила темно-зеленое пятно на боку статского советника. Такого цвета здоровая кожа не бывает, это не у каждого трупа случается. И только он было помертвел, как она пахнущими карболовым мылом руками потрогала края раны, убедилась, что пальцы сухие, достала один из флаконов и смочив ватную палочку изумрудной жидкостью, наложила новый слой краски.
Сама рана выглядела безобидной - тоненькая багровая полоска, ну да, с ладонь длиной, зато вся испещрена аккуратными стежками. Шансов разойтись ей не оставили.
- Мне так раньше не зашивали раны. - проговорил он после долгого молчания. - Новая методика какая-то?
- Вроде того. - Ксения Александровна старательно увлажняла разрыв кожи этой таинственной жидкостью.
В богатой событиями жизни статского советника ножевые ранения уже случались, как, впрочем, и разные другие, но ни разу процесс лечения не был столь странным, и, если уж честно, безболезненным.
- А это лекарство? Я его тоже еще не встречал.
Плечи графини чуть вздрогнули и слегка сжались.
- Зато действенное.
- И откуда же оно у Вас? - ох, что-то здесь нечисто.
- Вы же в курсе, я работала в аптеке. Там у меня была возможность немного экспериментировать. - она с грустью рассматривала рану, поэтому ответила не задумываясь.
- Экспериментировать? - недоуменно переспросил Тюхтяев.
- Ну да. - она подошла к окну и распахнула рамы. - Есть же всякие новые идеи у фармацевтов в мире, которые еще не апробированы в России. Жаль, без диплома мне не развернуться было… Но Вы не переживайте, все хорошо работает - я на себе проверяла.
На старости лет стал лабораторной крысой. Прекрасная вершина карьеры статского советника. И что-то свербит, помимо уязвленного самолюбия. Странно, что таинственный хирург так и не взглянул на состояние пациента. Или, напротив, каждый час проведывает, находя самый пустяковый повод зайти?
- И зашивали меня тоже Вы? - ну, милая моя, скажи, что это кто угодно другой, что он заболел, уехал срочно, умер, в конце концов.
- Согласитесь, лучше, чем та вышивка получилось? - подмигнула она и сбежала, услышав голоса на лестнице.
Сказать, что Тюхтяев удивился, нельзя - его словно пыльным мешком из-за угла приложили.
* * *
В паре дюжин шагов от его кровати трапезничали очередные горные инженеры и госпожа графиня. Регулярно негромкий разговор прерывался общим хохотом, звенели бокалы, мужчины наперебой что-то рассказывали, она гостеприимно поддакивала, задавала уточняющие вопросы и позволяла каждому визитеру полностью распустить хвост перед ней. Часа два длился этот прием, пока, наконец, она раскрасневшаяся, улыбающаяся не появилась на пороге.
- Ну что, не сердитесь больше? - чересчур покровительственно себя ведет для своего юного возраста.
- Что Вы, Ваше Сиятельство, как можно? - сарказм так и стекает по стенам комнаты.
Поджала губки свои и ушла. Можно подумать, есть кто-то в здравом уме, кого порадует перспектива быть прооперированным человеком без медицинского образования. Женщиной, к тому же!
* * *
- Ну что не так, Михаил Борисович? - это она решила провести ревизию мебели и якобы случайно задержалась в его комнате.
- Вы пугаете меня, Ксения Александровна. - бесцветно произнес он.
- Полагаете, что я похитила Вас и удерживаю для опытов? - а ведь интересная мысль.
Теперь он и сам иногда задумывался над возможностью запереть ее где-нибудь для собственной и общественной безопасности. Есть у него пара адресов подходящих. Но нельзя же быть настолько неблагодарным - женщина приютила его, опального чиновника, в своем доме, пожертвовав репутацией - ведь если история всплывет, то ее имя станут полоскать все ханжи и бездельники города, спасла жизнь, выхаживает, кормит.
- Нет. Но эти Ваши наклонности… Вы могли бы поступить в медицинский Университет, стать фельдшером, но не нарушать закон о врачебной практике…
Она вздохнула и забралась в кресло, по-кошачьи свернув ноги вокруг тела. Неприлично и как-то интимно получилось.
- При Его Величестве Александре Александровиче у меня было не очень много шансов на высшее медицинское образование, да и средств на него в моей семье особенно-то и не нашлось. А потом, Вы сами знаете мои обстоятельства. Скорее всего Николай Владимирович давненько уже попросил Вас собрать обо мне всю информацию. Когда бы мне что успеть?
- Но… - действительно, без гимназического образования в университетах делать нечего, а покойный господин Нечаев не очень заботился о будущности единственного дитя. Хорошо хоть грамоте обучена, и то не блестяще - ошибки в письмах сажает порой детские.
- А если бы я не обладала всеми моими знаниями или боялась их применять на практике, то Вы бы уже истекли кровью. - не очень деликатно, но резонно напомнила о его личном участии в этом деле.
- Так-то оно…
Да отвратительно это - оказаться беспомощным на руках у женщины, которую еще недавно пытался очаровать и покорить.
- Будем считать, что это Вы так выразили признательность за то, что я смогла Вам помочь в трудную минуту. - завершила она разговор и почти скрылась за дверью.
- Но раз Вы столько всего знаете, просто преступно закопать свой талант в землю. - с такой энергией и изобретательностью она смогла бы стать выдающимся врачом. Глядишь, при деле была бы и глупостей поменьше делала.
Она помедлила, закрыла дверь и вернулась. Села в кресло и доверительно произнесла:
- Я подумываю над открытием фармацевтической фабрики, но средств, даже моих, на это не хватит. На этом можно было бы успешно заработать, а если производить что-то, неизвестное в других странах - то и получить преференции в случае войны. Вспомните, какие были санитарные потери в Крымскую? Имей мы преимущества в медицинском обеспечении, могли бы расширить границы Империи еще тогда.
То есть она хочет спасать людей новыми открытиями и зарабатывать на этом? Все же аптекарский опыт впустую не прошел.
Пока отвлекала его разговорами, незаметно подошел лакей и помог встать. Больно, но терпимо. Они втроем прошлись по коридору, после чего она едва дотерпела до его кровати, чтобы проверить повязки. Крови не было, швы не разошлись.
* * *
Ближе к ужину она еще раз навестила его, проверила повязки. Заметно, что волнуется. Прошлась пару раз по комнате, подобралась поближе.
- А где же Вас так угораздило?
Странно, что только сейчас начала любопытствовать. Видимо опасность миновала, и теперь можно уже и посплетничать. Разумно, если честно.
- Не берите в голову, Ксения Александровна. - поморщился Тюхтяев. Это ж расписка в своей некомпетентности.
- А все же? - она вновь калачиком свернулась в кресле.
- Да прямо на Моховой - я Его Превосходительству бумаги только завез. Даже не рассмотрел, пока с кучером договаривался.
Выслушала, встречных вопросов не задала и закручинилась пуще прежнего. О чем?
* * *
Утром проснулся от шума внизу. Судя по громовому голосу графа, он прибыл не в духе. А ведь Тюхтяев только ночью сочинил ему письмо, и вот с утра планировал отправить.
- Где он?! - прямо-таки муж-рогоносец перед кровавой расправой.
- На втором этаже в комнате для гостей. - а в голосе слышна улыбка. Действительно, сейчас только смеяться. - Устинья, проводи. И, Николай Владимирович, не очень его тревожьте, а то швы разойдутся.
* * *
Граф влетел в комнату и грозно уставился на обложенного подушками товарища.
- Живой?
- Провидением Божьим. - Тюхтяев попробовал встать, но гость остановил его.
- Правда, порезали? - это когда она ему успела сообщить?
- Да, от Вас выходил и толпу студентов встретил. Один вроде как столкнулся со мной. Не рассчитал, видимо, в основном по ребрам скользнул.
- И что дальше? - граф устроился на то же место, где накануне обитала Ксения.
- А дальше я потерял сознание, и кучер меня привез сюда. - лаконично пересказал ночь своего позора.
- И с этого места поподробнее. Почему чужой кучер тебя привез в этот дом? - как-то не очень приветливо начал губернатор.
- Я оставил письмо Ее Сиятельству и просил передать. А тут вышло, что только этот адрес у него и был.
- Неужто любовное? - хохотнул граф.
- Нет. - поджал губы Тюхтяев, уже пожалевший, что начал всю эту нелепую историю со сватовством. Графиня не проявляла ни желания вступать в брак, ни особой привязанности к стареющему чиновнику. С инженерами вон как веселится, а Тюхтяев вечно оказывается слишком унылым, назидательным, ворчливым. Назовем вещи своими именами: старым. - Прощальное.
- Ты мою Ксению бросил? - сурово сдвинул брови Татищев.
- Нет. - Тюхтяев вздохнул и извлек из-под подушки то, которое написал графу.
Тот читал внимательно, время от времени требуя подтверждения взглядом.
- Думаешь, под суд нас с тобой готовят? - хмыкнул по окончании чтения.
- Слухи такие есть. Теперь меня перед фактом поставили, что в Томск я еду или полицмейстером, или его поднадзорным.
- А по какому делу?
- Да мало ли у нас с Вами чего было? Был бы человек, статья найдется. - невесело пошутил Тюхтяев.
- Ладно, живы будем, не помрем, как мой денщик говаривал. - хлопнул по коленям граф. - Что, Ксения Александровна в сестры милосердия записалась? - он кивнул на бинты в углу комнаты.
- Поверите ли, оказалось, она впрямь разбирается в лечении. Вот на мне экспериментальное лекарство испытала, и я все еще жив. Предлагает его в промышленных масштабах делать и в армию продавать. - наябедничал Михаил Борисович.
- Да, лавочницу из нее не выбьешь. - огорчился граф.
- Не скажите, Николай Владимирович. Бок она мне сама сшила, и получше многих докторов с дипломами.
- Вот и женись тогда. Все равно считай обесчестил ее своими ночевками. - и непонятно, шутит или нет.
- Я ни словом, ни жестом… - про мысли не будем.
- Да знаю я, знаю. Хотя, может и стоило бы. - махнул рукой граф. - Выздоравливай. Тут пока спокойнее пожить.
* * *
Вечером Ксения зашла буквально на пару минут, сменила повязку, еще раз пролила все зеленой жидкостью, и ушла, погруженная в себя. Что же ей Его Сиятельство высказал? Неужели опять про замужество? Тогда вообще не стоит эту тему поднимать, раз она так переживает.
Но она ни на одну тему не заговаривала, молча проверяла температуру, осматривала рану и все грустнее становилась.
В конце концов он сам собрался, оделся - госпожа Татищева ему даже халат прикупила - и двинулся на прогулку. Действительно, коридор упирался в небольшую дверь, которая узким проходом вдоль столовой вела в салон. Каждый раз, рассматривая чужие дома, он находил черты их владельцев в обстановке, устройстве. Немножко, но находил. Здесь же все олицетворяло хозяйку - и современные ванные комнаты, и светлые интерьеры гостевых покоев, да и гостиная тоже поражала. В силу объективных обстоятельств, избытка семейных портретов у графини не было. Стены украшали акварели с инициалами "П.Т.", и это было понятно, недавно появился еще один большой портрет хозяйки - тоже в светлых тонах. А вот эту картину, прикрытую ширмой, он раньше не видел, хотя еще неделю назад прощался с ней в этой же комнате.
Бесстыдно улыбаясь зрителю, едва прикрытая опахалом из розовых страусовых перьев подпирая голову кулачком и болтая в воздухе ногами лежит животом вниз натурщица. Лицо спрятано под розовой же маской, обнаженные плечи и стройные длинные ноги словно бархатные, освещены утренним солнцем. Скорее для холостяцкого интерьера картина. Только взгляд не игривый, а дерзкий, повторяет еще один, более знакомый статскому советнику. Те же зеленые глаза, да и пальцы такие же длинные. Форма губ похожа. Или? Не может быть! Он потрогал холст - масло еще не окаменело, значит совсем свежая.
Прическа высокая, старинная, цвет волос ни о чем не скажет, хотя явно намекает. Родинки на ногах ему не знакомы, а вот эта, маленькая точка на левой груди точно запомнилась с того майского утра в белокаменной, когда графиня демонстрировала свои познания в медицине, бесстыдство и значительную часть декольте.
Нет, кто не знает ее, не заподозрит подвоха, но ему стало как-то неуютно.
Минут сорок потратил на эту картину и уверовал в собственное открытие. Перед обедом встретил ее, озабоченно пробегающую по лестнице в амазонке. Обожает прогулки на своей престарелой кобыле. Странно, что не купит новую, но тут вопрос привязанности: граф рассказывал, как она практически по-цыгански свела ее со двора.
- Холст этот, Ксения Александровна… - ну вот как начать такой разговор?
- Да? - холодный взгляд исподлобья.
- Неприличная картина для публичного обзора. Ее бы куда в приватное помещение вешать, коли уж так полюбилась.
- Как Вам будет угодно. - даже спорить не стала. - Демьян, голубчик, подойди.
Немой уволок холст наверх. Теперь оригинал и копия будут в одной комнате. Наивность советника продержалась до ужина. Покуда Ксения вновь проверяла швы, лакей и дворецкий внесли портрет в его комнату и тут же приколотили гвозди для рамы.
- А то как-то здесь стены слишком голые. - небрежно бросила хозяйка.
Комментировать это безобразие Тюхтяев не стал. Но теперь этот взгляд не оставлял его даже ночью.
Весь вечер Ксения мерила шагами третий этаж и он слушал ее. Давно не жил в одном доме с женщиной, и все не так, как было с женой. Эта не будет бледной тенью сидеть за рукоделием и послушно следовать чужой воле. Но беспокоится все сильнее. Что же изменилось? И уже на границе сна и яви Тюхтяев понял, что не так - граф обещал зайти, но не появился.
Днем все этажи огласились радостным визгом.
- Николай Владимирович! - и топот по лестнице.
- Ну будет, будет. - успокаивающе бормочет граф. Это она на его шее что ли повисла? Что там происходит вообще?
Тюхтяев собрался и размеренным шагом двинулся в салон, где его поймала сияющая женщина.
- Идемте кушать, Михаил Борисович! Николай Владимирович нас новостями порадует.
Татищевы лакомились запечённой птицей, рыбой под соусом, жареными вкусностями, а перед хирургическим пациентом выстроились тарелки с кашками, пюре и протертыми супами. Граф посмеивался, но своим не поделился.
- Из Москвы мы переезжаем сюда! - громко известил гость. Подумать только, за эти дни Тюхтяев обвыкся здесь, и даже человек, с которым знаком четверть века, кажется пришельцем. - Должность губернатора в Москве упраздняют, все полномочия теперь у генерал-губернатора, ну да Бог ему в помощь.
Выпили не чокаясь.
- Власовского на пенсию отправят. - обменялся непонятными взглядами с Ксенией. - А меня товарищем министра внутренних дел. Вот и назначение.
- Радость-то какая. - Не очень искренне порадовалась Ксения. Что ей не так?
- Да. Нелегко это все сложилось, - он выдохнул. - но теперь уж решено. Тебя, Михаил Борисович, тоже переведем сюда. Глупость это - в Томск ехать в твои-то годы. Глядишь, остепенишься, корни пустишь…
Тюхтяев только голову опустил. Ну и ладно, Тобольск без него обойдется, а сам он вновь вернется в неприветливую столицу. Это ж сколько копий граф сломал, прежде чем выбить такие условия?
- А покуда заберу я твоего пациента, Ксения Александровна, а то не дело это незамужней под одной крышей с чужим мужчиной жить. - с показушной строгостью произнес граф, когда подали чай.
Ксения Александровна переводила взгляд с больного на здорового и обратно, а потом запричитала.
- Только чтобы кучер плавно ехал, без тряски. Пусть рану два раза в день мажет. И повязки чтобы свежие меняли. А швы снимать я сама приеду.
- Гляди, Михаил Борисович, как заботится. - рассмеялся Татищев.
Тюхтяев собирал свои пожитки под пристальным взглядом графини, которая внимательно смотрела, не больно ли ему, не расходятся ли швы, не кровит ли рана. Да, в больницах так не опекают пациентов.
Посмотрел на нее, пытаясь понять, почему она так переживает.
- Благодарю Вас, Ксения Александровна, за все. Я теперь Ваш вечный должник. - и поклонился.
* * *
В доме на Моховой улице, конечно, роскошнее. Комната просторнее, вместо матраса - перина, прислуга вышколена, всегда любезно улыбаются, еда изысканнее, да и отказа ни в чем нет, но хотелось вернуться в этот безумный домик в Климовом переулке.
Зато граф устроил нормальный ужин, с отмечанием назначения, хорошим вином, мясными закусками. Хорошо отметили, обратно еле дошел. Горничная, расстилавшая постель, намекала на продолжение вечера, но выпроводил. Словно портрет все еще смотрит со стены.