- Ополосните рты чистой водой, затем вылейте воду на пустую землю, - сказал Исаак, подошел к фонтану и зачерпнул пригоршню воды, чтобы ополоснуть рот. Ракель взяла другую чашку, ополоснула рот, отдала ее Юсуфу, затем понесла воду в самый темный угол двора и вылила.
- Сделано, папа.
- Теперь мне нужно две капли в чистую воду.
Ракель повторила процесс.
Врач снова поднял чашку и нанес чуточку смеси на кончик языка. Передал чашку Ракели, та повторила эксперимент и протянула ее Юсуфу. Тут же пошла к фонтану и ополоснула рот.
- Папа, она тошнотворно-сладкая, потом появляются два горьких вкуса - сперва один, потом другой. Описать их я не могу.
- Какое ощущение у тебя на языке?
- Странное, - ответила она.
- А ты, Юсуф, можешь описать вкус?
- Нет, господин, - ответил мальчик. - Не могу. Но не забуду его, пока живу.
- Это хорошо, потому что проживешь дольше, если выплюнешь жидкость, как только узнаешь его.
- Лука пытался отравить сеньора Мордехая?
- Нет, - ответил Исаак. - Потому что велел принимать две капли в половине стакана вина. Это странное опущение на языке распространилось бы по всему телу; конечности стали бы тяжелыми, расслабленными, мышцы очень вялыми. Такая смесь может быть полезна, когда пациент страдает от спазмов в кишечнике, в конечностях или при некоторых мучительных состояниях, но она очень опасна, потому что в слишком больших количествах вызывает смерть. Здесь, чтобы вы знали, он смешал обыкновенную ивовую кору с соком мака, сухими листьями белены и корнем мандрагоры. Потом он добавляет сахара, чтобы улучшить вкус, его улучшит и вино, с которым велено принимать эту микстуру.
- А от чего такой отвратительный вкус? - спросил Юсуф.
- Думаю, от белены, - ответил врач. - Это можно определить по несколько гнилостному запаху и вкусу.
- Папа, но ведь и ты используешь некоторые из этих растений, - сказала Ракель.
- Использую при невыносимой боли, но смешиваю не так, и не от болезни, которой Мордехай якобы страдает. Это похоже на лечение ушибленного пальца отрезанием руки. Но я оправдываю Луку. Он не собирался отравить моего друга Мордехая.
- Что теперь будет делать сеньор Мордехай? - спросила Ракель.
- Я навещу его во второй половине дня, сообщу ему эту хорошую новость - человеку неприятно думать, что на его жизнь могут покушаться, - потом дам разрешение поправиться к субботе. Ему очень хочется вернуться к обычной жизни. Он не любит изоляции.
В субботу утром судьба нанесла Мордехаю жестокий удар. После того как пять дней был вынужден притворяться смертельно больным, он проснулся с больным горлом. Сердито позвонил, вызывая экономку, которая все еще была в сорочке; та криком позвала служанку, та на кухне готовила себе что-то поесть; вскоре у его двери собрались все домочадцы.
- Не знаю, почему ты не можешь сделать что-то простое, не собирая у моей двери, - сказал Мордехай. - Мне нужно что-нибудь горячее для горла и кто-нибудь чтобы вызвал врача.
- Какого, сеньор? - спросила экономка.
- Сеньора Исаака! - прокричал он и скривился оттого, что это напряжение вызвало еще более сильную боль. - У какого еще врача я лечусь?
- Искренне извиняюсь за этот спектакль, сеньор Мордехай, - сказал Исаак. - И за то, что просил вас продолжать это притворство.
- За это почему?
- Ясно, что вы не цените тишины и покоя. Если кто-то удерживает вас от упорной работы, трудностей страдающих от болезней людей, от других проблем, вы тут же заболеваете сами. Но, думаю, мы быстро сможем облегчить ваше состояние. Продолжайте пить горячий бульон и есть, что можете. Вредно позволять себе слабеть и дальше из-за скудного питания. Я оставлю вам лекарство для облегчения боли. Выпейте чашку, как только оно будет готово, потом еще одну через несколько часов - пожалуй, когда колокола зазвонят снова. Пусть пройдет, по крайней мере, столько времени. Если почувствуете себя хуже, сразу же пошлите за мной, - сказал Исаак, поднимаясь, чтобы выйти из комнаты.
- Останьтесь, пожалуйста, еще ненадолго, - попросил Мордехай. - Я в затруднении, Исаак, и потому заболел. Как только отошел от срочных дел, я начал раздражаться из-за него, и вот что произошло.
- Могу я узнать, в чем ваша проблема? - спросил врач.
- Исаак, я не знаю, что делать. Несмотря на то что говорил вам, думаю, возможно, что парень, который приезжал сюда, назвавшись Рувимом, мог быть сыном Фанеты. И что он жив. Сообщение о его смерти неубедительно. Обнаруженное тело могло принадлежать любому бедняге, способному купить себе сапоги.
- Скажите, писали вы его матери, сообщая о его смерти?
- Нет, - отрывисто ответил Мордехай.
- Почему?
- Потому что не верил, что он сын Фанеты, и не был уверен, что он мертв. Исаак, но если сын Фанеты еще жив, он должен получить эти деньги до конца месяца нисан.
- В таком случае у вас чуть больше трех недель, - сказал Исаак.
- Я получил очень вежливый запрос из общины в Бесалу, они хотят знать, есть ли у этих денег наследник, или они могут рассчитывать на их получение. И что создает еще большую сложность, я получил письмо от самого парня. Теперь я не могу просто отмахнуться от этой проблемы.
- Письмо от этого парня? Откуда оно пришло?
- Из Мальорки.
- Как он объяснил свое поведение? - спросил Исаак.
- Пишет, что его схватили пираты в Сант-Фелиу-де-Гиксолс, когда он вышел посмотреть, что происходит. Но, к счастью, у него был небольшой запас золотых монет, зашитых в одежду, пишет он, и смог заплатить им, чтобы они по пути высадили его на берег. Оттуда он вернулся в Мальорку и провел там зиму с матерью и бабушкой.
- Это представляется возможным, - сказал Исаак.
Мордехай покачал головой.
- Да, но он не объясняет многого. По словам Аарона и Даниеля, он не осторожно выглянул, а несся, словно убегая.
- Они могли неверно истолковать его поведение, - сказал Исаак.
- Признаю, это возможно. И в подтверждение своей истории он пишет о событиях в городе Мальорка и в гетто, которые, как я знаю, происходили этой зимой. Поэтому я думаю, что он был там. Потом пишет, что нашел работу, и когда заработает достаточно денег, чтобы вернуться сюда, он вернется. Надеется, это будет скоро.
- Я не удивлюсь, если это будет очень скоро, - неторопливо произнес Исаак.
- Вчера я послал за нотариусом, - сказал Мордехай. - Описал ему проблему и спросил его совета. Поручил ему управление этими деньгами, если со мной в ближайшее время что-то случится. Поразительно, Исаак, как эти события обостряют ум.
- Мордехай, вряд ли вы умрете от этой легкой болезни горла, - сказал Исаак, - но сожалею, что вы посылали за нотариусом. Надеюсь, вы примете все предосторожности в отношении еды и питья.
- Приму, - сказал Мордехай. - Однако не думаю, что нахожусь в опасности. Не собираюсь оставлять все свои деньги сеньору Луке.
Объяснив экономке, как ухаживать за его другом, Исаак вернулся домой к завтраку.
Как часто бывает весной, утро в Жироне выдалось солнечным, а во второй половине дня небо затянуло тучами. К вечеру пошел дождь; ко времени ужина он промочил землю и переполнил ручьи.
Колокол зазвонил у ворот Мордехая как раз в то время, когда дождь достиг наибольшей силы. Привратник открыл их, бранясь под нос, и увидел только мокрый плащ с капюшоном да прилипшие к бледному лицу пряди волос.
- У меня сверток для сеньора Мордехая от сеньора Луки, он извиняется, что не отправил его раньше.
Парень мягко улыбнулся привратнику, резко повернулся и побежал прятаться от дождя.
- Друг мой, я заглянул узнать, как вы себя чувствуете, - сказал Исаак. Дождь лил почти всю ночь, но теперь ярко светило солнце, и от булыжников мостовой под его лучами поднимался пар.
- Вчера произошла очень любопытная вещь, - сказал Мордехай, сидевший в постели, прислоняясь спиной к множеству подушек. - Вчера вечером, когда мой секретарь, экономка и слуги заканчивали ужин без раздражающего присутствия хозяина, явился посыльный со свертком от сеньора Луки, там было лекарство, которое, по мнению парня, я заказывал.
- Заказывали? - спросил Исаак. - Из любопытства, или у вас был другой мотив?
- Нет, Исаак, не заказывал. Горло у меня все еще побаливает, но ваша забота помогла, как и непрестанная забота экономки. Я чувствовал себя хорошо и отставил это лекарство.
- Да? - спросил Исаак. - Это все?
- Нет, не все. Вскоре после этого я заснул, очень крепко, и проснулся от звона колоколов. Ночью я почувствовал себя гораздо хуже.
- Так часто бывает, - сказал Исаак.
- Болела голова, болели руки и ноги, мне было жарко, я обливался потом, горло болело в сто раз сильнее. Я потянулся за водой, и тут вспомнил, что у меня есть это новое лекарство. Вспомнилось, что вы назвали лекарства сеньора Луки безвредными, хотя и сказали, что не дали бы их больной собаке.
- Мордехай, они не совсем безвредные. Сильные, могут быть опасными, но не преднамеренно ядовитые.
- Ну, в тот час я не думал о яде, и решил принять немного, посмотреть, не поможет ли мне это лекарство.
- И помогло?
- Слушайте дальше. В спальне не было кувшина с вином, и, не желая будить слуг, я решил принять его с водой, как вы описывали свои опыты с предыдущим лекарством. Подошел поближе к свече, налил полчашки воды и очень бережно капнул туда две капли, как было указано. Отпил маленький глоток жидкости и, по причине природной осторожности или, может, ваших ранних подозрений, не проглотил ее сразу, а задержал во рту. Исаак, друг мой, это было ужасное ощущение, и оно до сих пор не совсем прошло. Я выплюнул жидкость на ладонь и смыл ее.
- Что это было за ощущение?
- Эта жидкость жгла или щипала во рту так, что не могу описать, но потом я почувствовал жуткую онемелость - когда выплюнул ее и хорошо прополоскал рот свежей водой.
- А как чувствуете себя сейчас?
- Горло больше не болит, но во рту сохраняется странный вкус и ощущение, и я очень рад, что не выпил это лекарство. Потрясение от того, что я его едва не проглотил, видимо, излечило меня, как человека, который выпил слишком много вина, может излечить падение в холодную воду, если только он не утонет.
- Советую весь день легко питаться, пить холодные напитки и спать, как только захочется. Постарайтесь никоим образом не волноваться. День приятный, можете удобно посидеть во дворе под деревом, только не мерзнете. Если почувствуете какую-то перемену в своем состоянии, то, пожалуйста, посылайте за мной. Я бы тосковал по вам, если б вы по неосторожности позволили себя отравить.
- Думаете, в этой склянке яд?
- Я знаю, что яд, - сказал Исаак. - Чего не знаю, был он доставлен сюда по злому умыслу или по невежеству Луки в своей профессии. Позволите мне взять эту склянку? Я хочу тщательно исследовать ее содержимое.
- Позволю с радостью, Исаак. Такие вещи мне в доме не нужны.
Исаак принес склянку домой, взял в кабинете ларец с запором, поместил туда ядовитую смесь и поставил ларец на стол во дворе.
- Зачем ты снова принес лекарство сеньора Луки? - спросила Ракель. - Не удовлетворен своими результатами?
- Это другая склянка, - ответил ее отец. - Но все равно ее нужно подвергнуть исследованию. Мне понадобятся две большие чашки, кувшин воды, фонарь со свечой, листок бумаги или ткани и ложечка для размешивания. Принеси все сюда.
- Папа, не проще ли было бы работать в твоем кабинете. Здесь ветрено, и…
- Потому мы и находимся здесь. Пусть нас обдувает приятный, чистый ветерок. Можешь еще оторвать Юсуфа от занятий? Думаю, еще один нос нам пригодится.
Когда Юсуф пришел и все нужное было собрано все трое собрались вокруг стола.
- Все готово, папа, - сказала Ракель. - Я принесла лоскут льняной ткани.
- Превосходно. Теперь я хочу ощупать размер чашки.
- Да, папа, - сказала Ракель, придвинув чашку к нему.
- Спасибо. - Исаак поднял ее, провел по поверхности пальцами, потом поставил и измерил рукой глубину. - Подойдет, - сказал он. - Теперь Ракель, будь добра, наполни чашку водой.
Девушка налила в нее воды почти до краев.
- Папа, она полная, - негромко сказала она.
Исаак проверил уровень воды кончиком пальца.
- Отлично. Теперь откупорь склянку и понюхай ее так же, как вчера. Потом пусть то же самое сделает Юсуф.
- Папа, лекарство пахнет не так, - сказала она, передавая ее мальчику.
- Если не считать того же почти гнилостного запаха, - сказал Юсуф, сунув склянку в пальцы своего учителя.
- Да, кажется, ты прав. Ракель? Прав он?
- Не уверена, папа.
- Тогда налей в воду маленькую каплю и размешай. Когда закончишь, понюхай склянку еще раз, только не подноси близко к носу.
- Понимаю, что Юсуф имеет в виду, сказала Ракель. - Пахнет гнилой капустой или чем-то похожим.
- Наполни чистой водой другую чашку и поставь ее мне под руку, - сказал ее отец. Потом увлажнил кончик пальца жидкостью и коснулся им языка. Поспешно ополоснул рот чистой водой и сплюнул ее.
- Нам тоже попробовать? - спросила Ракель.
- Держи чашку с водой в руке, чтобы быстро поднести ко рту, - сказал ее отец. - И ради всех нас не помещай на язык слишком много жидкости.
Ракель молча проделала то же, что отец.
- Папа, я не уверена, что Юсуфу следует пробовать, - сказала она странным голосом и закашлялась. - Он слабый, младше меня, и на него это может хуже подействовать.
- Чувствуешь воздействия, дорогая моя? Запомни их и этот запах. Юсуф, можешь тоже попробовать, только быстро ополосни рот.
- Это отвратительно, господин, - пораженно произнес мальчик. - Во рту у меня все онемело.
- Хочу выяснить, что произойдет, если мы нагреем каплю на ткани, - сказал Исаак. - Налей одну каплю на лоскут, - добавил он, - и положи его на верх фонаря. Отойди немного, но наблюдай.
- Жидкость темнеет, папа, и запах сильнее, чем в склянке. Особенно запах гнилой капусты.
- Я чувствую отсюда, - мягко сказал Исаак. - Так вот - это три способа раскрыть секреты микстуры. Сушеная белена обладает этим странным, неприятным запахом, который при нагреве усиливается. Те, у кого такое же тонкое обоняние, как у Юсуфа, могут унюхать его сразу же и не пробовать микстуру на вкус. Это всегда опасно. Сюда, к примеру, я думаю, он добавил сушеный корень растения, которое греки называют "растением смерти". Одной капли его экстракта достаточно, чтобы убить нескольких человек.
- Тогда почему пробовал ты?
- Потому что если не знаешь состава смеси, это не поможет раскрыть больше секретов, чем любая другая проверка.
- Что теперь ты предпримешь? - спросила девушка. - Сеньор Лука определенно прислал сеньору Мордехаю склянку с ядом.
- Нет, Ракель. Какой-то посыльный принес сеньору Мордехаю склянку с ядом и сказал, что она от сеньора Луки. Мы не знаем, кто приготовил эту смесь и кто отправил. Но я изложу эту проблему епископу наряду с другими делами, поскольку представляется возможным, что христианин совершил преступление против еврея и что заниматься этим делом нужно его преосвященству.
В понедельник колокола еще не звонили к заутрене, когда Исаак с Юсуфом пришли к епископскому дворцу.
- Добро пожаловать, сеньор Исаак и друг Юсуф, - сказал Беренгер. - Я думал, вы совсем забыли о моей просьбе.
- Я работал над ней, как только мог, ваше преосвященство, - спокойно ответил Исаак, и добыл, полагаю, важные сведения для вашего расследования.
- Отлично, - сказал епископ. - Я устал от того, что мне докучают городские власти. Они говорили, что у них есть все основания повесить этого человека и что мне пора снять запрет на его арест. Теперь это вопрос юрисдикции, и он может стать очень сложным.
- Ваша юрисдикция относительно личности Луки не подлежит сомнению, ваше преосвященство.
- Вот как? Рад услышать от вас определенное мнение, сеньор Исаак. И по какому же положению канонического права, - добавил он с сильным сарказмом в голосе, - я получаю эту юрисдикцию?
Исаак спокойно продолжал, не обращая внимания на явно дурное настроение Беренгера.
- Юный Лука, христианин, приход которого мне неизвестен, обвиняется в том, что под видом лекарства дал смертоносный яд сеньору Мордехаю бен Аарону, еврею этой епархии. Как вам хорошо известно, его величества здесь нет, чтобы оспаривать этот вопрос, думаю, что единственный суд, который может вести дело по данному обвинению, это ваш, ваше преосвященство. Поскольку другое дело - смерть сеньора Нарсиса, тоже просто обвинение, думаю, ваше преосвященство имеет превосходный повод для юрисдикции относительно этого лица.
Епископ немного помолчал, обдумывая услышанное.
- Любопытно. Я бы, наверно, выразился не именно этими словами, я не совсем уверен, что вы правы, но, так или иначе, воспользуюсь своим правом на юрисдикцию. Поспорить можем после, - сказал Беренгер. - Теперь скажите, что с сеньором Мордехаем? Он наверняка не…
- Это долгая история, ваше преосвященство.
- Я слушаю вас со всем вниманием, - сказал Беренгер, - но, думаю, нам нужно это засвидетельствовать.
Он позвонил и вызвал Берната с его писцом, чтобы записать и засвидетельствовать рассказ.
- Вот и все, ваше преосвященство, - сказал Исаак, кратко изложив то, что узнал за десять предыдущих дней. - Хочу добавить, что сеньора Рехина принесла мне две склянки с особыми лекарствами Луки, а также образцы всех трав, которые он использовал для их приготовления. В одной склянке простое лекарство, которое я часто даю пациентам с легкими заболеваниями. Более сильное, отправленное сперва сеньору Мордехаю, содержит два ингредиента, которые в больших дозах опасны, но в малых могут быть очень действенными.
- Сеньор Лука объяснил сеньору Мордехаю, как принимать лекарство из второй склянки? Которое не совсем безопасно? - спросил Беренгер.
- Об этом ему никто не говорил.
- Много людей знает о происшествии в субботу вечером?
- Семеро. Ваше преосвященство, сеньор Мордехай, моя дочь, Юсуф, я, а также двое находящихся в этой комнате.
- Больше никто? А слуги?
- Не знают даже они, ваше преосвященство. Я попросил сеньора Мордехая не говорить о нем, пока я не смогу сообщить о случившемся вам.
- Это хорошо. И вы считаете, что эта девушка, Рехина, говорила правду?
- Она всегда была правдивой, и ее рассказ не вызвал у меня сомнений.
- Если б нам удалось найти того посыльного, - сказал Бернат, - это очень пошло бы на пользу. Не представляете, кто мог это быть?
- Мальчишка, Бернат, - сказал епископ. - Один из целой орды мальчишек в городе и окрестностях.
- Я постараюсь найти его, - сказал Исаак. - Только сперва мне нужно получить описание внешности этого мальчишки от тех, кто его видел.
Когда Даниель проснулся в субботу утром в каюте судна "Санта-Фелиситат", неестественная тишина вызвала у него беспокойство. Он осторожно встал, мягко прошел к трапу, вышел на палубу, и огляделся. Ничего не происходило. Паруса были спущены. Члены команды сидели, спокойно болтая, или спали на палубе. Подошел к борту и глянул вниз. Судно чуть покачивалось на почти неподвижной воде. Не было ни ветерка. А позади них, на горизонте, виднелась земля, обескураживающе похожая на остров Мальорка.