- А что сказала она?
- Спросила, не больна ли Франсеска. Я ответила, что нет, она сказала, что рада этому и что запах жарящегося ягненка пробуждает у нее сильный аппетит, поэтому я отправила ее умыться и переодеться.
- Мама, не может быть, - сказал Хайме.
- Разумеется, гораздо более вежливо с обеих сторон, но мы были в полном согласии. Она не хочет, чтобы ее называли сеньорой. Видимо, в письме, которое написала тетя Франсески, была ошибка. Она извинилась.
- Я рад этому, - сказал Хайме. - Не могу представить себе изнеженную даму, целый день бездельничающую и постоянно жалующуюся.
- Она не такая, - сказала Хуана. - Франсеска будет сегодня обедать с нами?
- Не знаю, - ответил Хайме. - Она нервничает из-за знакомства с Сибиллой, точнее, из-за твоего знакомства с ней. Боится, что она тебе не понравится, и ты будешь винить ее за появление Сибиллы в нашем доме, потому что она ее родственница. Сколько Сибилле лет?
- Суди сам, дорогой, - ответила его мать. - Вот она идет и, если не ошибаюсь, вместе с Франсеской.
Франсеска лениво поковыряла жареных рыбок величиной с ее мизинец, объела немного нежного мяса с косточек и отставила остальное. Понс положил ей на тарелку порцию жареного ягненка, и она уставилась в нее так, словно кто-то положил перед ней большой камень.
По другую сторону стола Сибилла поглядела на рыбу.
- Такой у нас в горах не увидишь, - сказала она.
- Неудивительно, - сказал Понс. - Это морские рыбки, замечательный деликатес. Их не каждый день можно найти на рынке. Их ешь целиком, - добавил он, испугавшись, что гостья станет обгладывать сардинок, как его сноха.
- Наша кухарка, должно быть, знала, что вы приедете, - сказала Хуана. - Сказала, что сегодня утром птички проснулись рано, и по случаю весны отправилась на рынок как раз в то время, когда привозят рыбу. Нужно быть там первой, чтобы найти их.
- Вы можете поехать к морю, - сказал Понс.
- И встретить там пиратов, шторма и…
- Они замечательные, - перебила Сибилла. - У нас в реках водится превосходная форель, но она не такая вкусная. Печально, что где бы ни жил, ты не получаешь замечательных вещей, которые есть у других. Разумеется, и они не получают тех замечательных вещей, какие есть у тебя. В нашей местности есть что-то такое, благодаря чему сыры получаются очень вкусными, - продолжала она, - правда, соседи, которые путешествовали, говорят, что вина у нас посредственные.
- Дело в том, что воздух и земля во всех местах разные, - сказал Хайме, заинтересовавшийся тем, что говорила родственница его жены. - Франсеска часто говорила, что масло и вино на Мальорке - если и не лучше наших - то, во всяком случае, сильно отличаются от них.
Франсеска покраснела.
- Это так, - сказала она. - У масла вкус свежей оливы. Оно очень вкусное с рисом, турецким горохом и овощами. Но вино, пожалуй, я предпочитаю здешнее.
- В следующий раз, когда кто-нибудь из знакомых поедет за товарами на Мальорку, нужно будет попросить его привезти бочонок масла, - сказала Хуана. - Судя по описанию, оно превосходное.
- Мама, я не хочу, чтобы вы делали это только для меня, - сказала Франсеска с расстроенным видом.
- Франсеска, я совершенно эгоистично думала о себе. Хочу попробовать это масло, потому что вряд ли поеду на Мальорку. И думаю, дорогая моя, кухарка будет очень рада. Я живу в страхе, что она отправится жить к своим преуспевающим вдовым сестрам в Фигуэрес, - сказала Хуана Сибилле. - Стряпает она превосходно, таких найти очень трудно.
- Так, должно быть, повсюду, - сказала Сибилла. - Один наш сосед ездил на Мальорку, чтобы найти кухарку. Слышал, что там много отличных.
- И добился своего? - заинтересованно спросил Понс.
- О да. Кухарка была замечательная. Но сказала, что не может жить среди чужаков, и уехала обратно. А много здесь нездешних, как я? - спросила Сибилла, когда Понс перестал смеяться. - Или люди будут таращиться на меня, будто я какое-то диковинное существо, каких можно увидеть на ярмарке?
- Мы привыкли к чужакам, - охотно ответила Хуана. - Особенно к тем, которые говорят, как мы, хотя и несколько странно. Но, уверяю, когда впервые пойдем к мессе, люди в соборе будут вытягивать шеи, чтобы посмотреть на вас. Любопытства у нас, пожалуй, не меньше, чем в любом другом месте.
- Однако, думаю, это дружелюбное любопытство, - сказал Хайме. - Никто не найдет вас странной. В конце концов у нас есть несколько священников и клириков из Валенсии, - добавил он, - которая дальше отсюда, чем Фуа.
- Хочу слегка возразить, - добродушно сказала Сибилла. - Первый человек, которого я встретила, въехав в город, уставился на меня так, будто никогда не видел такого странного существа. Я спросила его, как найти ваш дом, а он повел себя так, словно никогда не бывал в этом городе. Покачал головой и ответил, что слышал ваше имя, но где находится дом, не знает. Это был рослый мужчина, - добавила она, - очень любезный, приятный, разве что мало сведущий, на великолепной вороной лошади. С ним был молодой человек, который, видимо, при желании мог бы ответить на мой вопрос. Но такого желания, очевидно, у него не было, поэтому он не раскрыл рта.
- У него светло-каштановые волосы, вытянутое лицо и крепкий подбородок? - спросил Хайме. И говорит он, словно житель Льейды?
- Да, - ответила Сибилла, - только я не знаю, как говорят в Льейде. Но говорил он не так, как все за этим столом.
- Это сеньор Раймон, - сказал Хайме. - И с ним, наверно, был его сын Пау. Он очень приятный человек. Но довольно застенчивый, особенно перед красавицами.
Глава вторая
РАЙМОН
ПЕРВЫЙ СОН
Он стоит в холодном, темном ущелье, все серо и черно: серые скалы, голые черные деревья, серое небо, серые листья, цепляющиеся к его ступням. Ветер воет ему в уши. Нужно бежать. Если он не побежит, некий ужас настигнет его. Он пытается, но слабые ноги отказываются его нести; скалы под ногами острые, крутые. Он не может перелезть через них. Даже если б он мог двигаться, то, что мчится к нему сзади вместе с ветром, слишком ужасно, чтобы оглянуться и взглянуть на него. Он садится на корточки, обхватывает руками колени, до отказа пригибает голову и ждет конца.
1
Среда, 25 марта
Раймон Форастер, подъехав к воротам врача Исаака, застал сцену почти полного хаоса. Где-то поблизости в отчаянии и ужасе вопил младенец, обнаружив, что проснулся и голоден. Шума добавляли голоса взрослых, более громкие, но не такие пронзительные. Раймон снова стал звонить в колокол, громко и долго.
Голоса взрослых смолкли. Младенец, очевидно, добившийся своей цели, прекратил крик. Раймон услышал негромкое бормотание, шарканье ног по камням двора и, наконец, звук открываемых ворот.
- Хозяина сейчас видеть нельзя, - сказал человек, преградивший вход.
Раймон огляделся, решая, что делать дальше. По правую сторону от него вздымался трехэтажный дом с мезонином. Прямо перед ним было двухэтажное крыло поменьше, слева стена ограды. Несмотря на весь шум, который он слышал, двор, лестницы и коридоры были безлюдны. Прежде чем он решил, о чем еще спросить, дверь на первом этаже прямо напротив него распахнулась.
- Ибрагим, кто это?
- Не знаю, сеньор.
- Ну, так спроси и узнай, - раздраженно сказал врач.
- Я Раймон Форастер, - сказал приехавший, слегка повысив голос. - Приехал проконсультироваться с твоим хозяином. Но если сейчас трудное время…
- Всякое время можно назвать трудным - философски сказал врач, уверенно шагая через двор, несмотря на слепоту.
- Сеньор, этот стул, - встревоженно сказал Ибрагим.
Исаак остановился.
- Какой стул? - спросил он, осторожно вытянув руку, затем подвинул ногу вперед, пока она не коснулась края массивной скамьи. - Ибрагим, все сошли с ума? Есть еще какие-то препятствия во дворе? Извините, сеньор Раймон. Жена недавно подарила мне сына, и все в доме ведут себя так, словно мы не осчастливлены, а близится конец света. Безопасно вести сеньора Раймона в гостиную?
- Я провожу его, - сказала маленькая служанка, сбежавшая по лестнице, ведущей из центральной части дома во двор.
- Спасибо, Хасинта, - сказал врач. - И, пожалуйста, предупреди меня, если на дороге стоит еще что-то.
Когда эти двое мужчин уютно уселись у приятно горящего камина, Исаак обратился к новому пациенту.
- Ну, сеньор Раймон, что заставило вас ехать ко мне в такую даль?
- Вы знаете, кто я?
- Пожалуй, нет. Знаю только, что семья с этой фамилией унаследовала превосходный участок земли неподалеку от Сант-Марти, и подумал, что, возможно, вы глава этой семьи.
- Это так. Хотя, собственно, земля принадлежит моей жене Марте. Она унаследовала ее от дяди, и для нас это было большой удачей. Должен извиниться за то, что вас побеспокоил, особенно сейчас, - нерешительно продолжал он. - Но я много слышал о вашем врачебном мастерстве. Раньше я вас ни разу не видел, как вы понимаете, но мы, как правило, очень здоровая семья.
- За это не нужно извиняться, - сказал врач.
- Согласен. Обычно нас пользует приятный травник, живущий поблизости, только его лекарства…
- Сеньор Раймон, давайте поговорим о вашей проблеме, прежде чем обсуждать его лекарства. Мои ведь могут оказаться не лучше.
- Проблема у меня простая. Мне трудно заснуть, - сказал Раймон.
- Обычно с этим можно справиться. Давно страдаете от этого?
- Эта зима была холодной, как всем известно, под конец ее, чуть больше месяца назад, я надолго слег с простудой и кашлем. Кашель до сих пор беспокоит меня по ночам и не дает заснуть.
- Это все?
- Ну, недавно - в последние недели две - это становится хуже.
- Кашель?
- Нет. Сон. Или бессонница. Когда засыпаю, мне снятся беспокойные сны. Я просыпаюсь и, когда засыпаю снова, сны продолжаются, становятся хуже, в конце концов я бываю вынужден подниматься в темноте и холоде, спускаться в кухню и разводить огонь. Сеньор Исаак, я не могу жить так дальше.
- Мне приходилось иметь дело с такими случаями, - спокойно сказал Исаак. - Причины бывают разные, но обычно какая-то причина есть.
- Как это понять?
- У вас есть особые беспокойства о себе или о семье?
- Нет, - с недоумением ответил Раймон. - Никаких.
- О деньгах?
- Совершенно не беспокоюсь. Наши дети, тот и другой, вполне обеспечены, поскольку сын Марты, Пау, получил в наследство от отца ферму неподалеку от Льейды. Ферму он сдает в аренду, так как предпочитает жить с нами, но это значительная собственность. Мы счастливая семья.
- Может быть, страдаете от страхов или преступлений, которые тяготят вашу совесть? Мы одни, и то, что вы скажете, не выйдет из этих стен.
- Тут почти нечего говорить. Я обыкновенный счастливый человек, определенно более счастливый, чем того заслуживаю. Приехал из-под Льейды, женат на замечательной женщине - помимо того, что оказалась наследницей, она во всех отношениях исключительна, уверяю вас - и очень доволен жизнью. Как я уже говорил, мой пасынок Пау и сын Роже Бернард живут дома. У нас бывают обычные проблемы - слишком много или мало дождей, какое-то из животных заболеет - однако наша ферма продуктивная, и денежных затруднений у меня нет.
- Нет никаких беспокойств? Не обходились ли дурно с соседом, который мог обидеться на вас? Никто из детей не заставляет вас тревожиться? Не работаете так усердно, что потом не можете отдохнуть?
- Ничего подобного нет. Я покладистый человек, сеньор Исаак, жена ласковая, умная, дети доставляют нам обоим большую радость. Я могу желать хорошей жены старшему сыну - он был помолвлен с замечательной девушкой, но она умерла до того, как они смогли пожениться - но, помимо этого, меня ничто не тревожит. Преднамеренно я не причинил вреда никому из мужчин - или женщин. Мелкие проступки на моей совести не того рода, чтобы нарушать сон.
- Тогда одну минутку.
Врач поднялся, подошел к двери. Позвал: "Ракель!" и вернулся на место.
Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла девушка.
- Это моя дочь Ракель, - сказал врач. - Мои глаза, временами, когда меня охватывает лень, и ноги. Дорогая, можешь принести обычный сироп от кашля и среднюю травяную смесь для сна? Думаю, в количестве на три недели?
- Конечно, папа.
- Если то, что вы говорите о своих обстоятельствах, правда, то, видимо, страдаете от последствий болезни. Зимние холода могут серьезно вывести телесные жидкости из равновесия. К сожалению, некоторые снотворные смеси, кажется, ухудшают это состояние. То, которое я даю вам, не должно иметь такого действия.
- Я пробовал несколько смесей, - сказал Раймон, - и особого облегчения не получил.
- Попробуйте эту; кроме того, имейте в виду, что для хорошего сна нужно следить за питанием. У меня есть два предложения. Добавьте к своему столу побольше свежих трав с каким угодно соусом. И поменьше ешьте на ночь. Обедайте плотно, но потом ограничивайтесь легкой, быстро перевариваемой пищей. На ужин рекомендую суп, пшеничный хлеб, сушеные фрукты, немного вина, а затем чашку травяной смеси, которую принесет Ракель. Она объяснит, как ее нужно готовить. А если начнете кашлять, добавьте сиропа в небольшое количество воды и выпейте. Это смягчит горло. Навестите меня через неделю-другую - хотя бы с целью сказать, что вам лучше.
Проводив нового пациента, Ракель вошла и устало села.
- Папа, я вернулась.
- Хорошо. Теперь расскажи, как он выглядит.
- Это крупный человек, но совсем не толстый. У него густые каштановые волосы и вытянутое, довольно свирепое лицо с впалыми щеками - он больше похож на северянина, чем на местного жителя. Но, говорят, он чужак.
- Он из Льейды. Льейда не на севере, дорогая моя. И меня больше интересует, выглядит он больным или нет.
- Извини, папа, не подумала. Но он действительно выглядит так, будто приехал с севера - из Франции или из тех краев. Кажется крепким, здоровым, хотя бледен, под глазами у него темные круги, будто мало спит, - сказала Ракель. - Уходя, он шел более упругим шагом, чем когда входил. Видимо, ты облегчил ему душу.
- Я рад этому, - сказал Исаак. - Думаю, он странный пациент. Как твоя мать?
И они вернулись к той теме, которая занимала весь дом в течение последних двух недель.
А в епископском дворце искусный, знающий свое дело францисканец, секретарь его преосвященства, человек смиренной наружности, но обладающий большой властью в делах епархии, тихо вошел в кабинет епископа.
- Ваше преосвященство, пришла депеша из Кальяри от Его Величества.
- Не стой там с важным видом, Бернат, - отрывисто сказал Беренгер де Круильес, епископ Жироны. - Читай.
Секретарь сломал печать, просмотрел сопроводительное письмо, затем достал из пакета содержимое.
- Его Величество посылает вам перевод письма, полученного от Мухаммеда Пятого, эмира Гранады. Читать все?
- Начни с письма эмира. Потом скажи, что Его Величество о нем думает и чего хочет. Потом я прочту его сам, дабы удостовериться, что ты ничего не напутал.
- Хорошо, ваше преосвященство, - ответил Бернат, приподняв бровь. - "Его Императорскому Величеству Пере, графу Каталонии, королю…".
- Титулы и пожелания можешь пропускать.
- Хорошо, ваше преосвященство. "Ваше королевское Величество, очевидно, помнит, злополучную смерть Хасана Альгараффы, человека столь же мудрого, сколь доблестного и благородного, родственника нашего царственного отца, Юсуфа, да смилуется Бог над его душой. Хасан погиб семь лет назад, во время прискорбных волнений в Валенсии. В то время Хасан был эмиссаром нашего двора к Вашему Королевскому Величеству. Мы полагали, как, видимо, и Ваше Королевское Величество, что сын нашего родственника, Юсуф ибн Хасан, погиб вместе с отцом. Однако недавно путешественник, человек незначительный, но известный нам как честный, привез нам новость, представляющую для нас интерес. Если этого человека не обманули, то, кажется, сын Хасана уцелел во время трусливого нападения на его отца и, испытав множество опасностей и трудностей, достиг двора Вашего Величества. Затем нам сообщили, что он до сих пор там.
Мы пишем, чтобы выяснить, какое положение наш любимый родственник занимает при арагонском дворе, и по какой причине его так долго там задерживают. Он и его отец были очень близки сердцу нашего царственного отца, как и нашему. Для нас будет большим утешением в утрате Хасана увидеть вновь его сына". Дальше следуют обычные пожелания, - сказал секретарь.
- Бернат, это очень искусно составленное письмо, - сказал епископ. - Хоть новый эмир Гранады молодой человек, он кажется очень мудрым.
- Или у него есть мудрые советники, которые составляют ему письма, ваше преосвященство, - сухо сказал Бернат са Фригола.
- Бернат, ты недооцениваешь его достоинства. Нужно обладать большой мудростью, чтобы принять совет того, кто, хоть и мудрее тебя, обладает меньшей властью.
- Интересно, когда он узнал о Юсуфе, - сказал Бернат.
- Наверняка, когда этот плут был на Сардинии, а потом в Валенсии по пути домой, - сказал Беренгер. - С тех пор прошло несколько месяцев. Должно быть, эмир долго размышлял, поднимать этот вопрос или нет.
- Письмо кажется умеренно дружелюбным, - сказал Бернат.
- Его можно истолковать так, - сказал Беренгер, - но можно и как вызов, В конце концов Юсуфа можно было отправить ко двору как раба, что не улучшило бы отношений между двумя королевствами. Я слышал, юный Мухаммед еще более склонен поддерживать Педро Кастильского, чем его отец. Что пишет Его Величество?
- Спрашивает о своем подопечном и выражает желание узнать ваше мнение относительно письма эмира, - ответил Бернат. - В ближайшее время.
- Тогда нам нужно сесть и написать ответ, - сказал Беренгер.
2
- Дождь кончился, - сказала наутро Сибилла, отворачиваясь от окна, где смотрела в прорези ставней. - Я боялась, он затянется на несколько недель. Франсеска, пошли, прогуляемся. Наверняка есть дела, которые мы можем выполнить для сеньоры Хуаны.
Ее родственница отложила шитье и подняла взгляд.
- Вот видишь. Вышло солнце, - сказала Сибилла, распахивая ставни. - Для марта день замечательный.
- Холодно, - сказала Франсеска.
- Потому что неподвижно сидишь все время. Если будем двигаться, быстро согреешься. Иди, возьми шаль, а я тем временем спрошу, можем ли мы сделать что-то полезное.
И, поднятая с места силой решительности Сибиллы, Франсеска пошла в свою комнату за шалью.
- Я никогда не бывала в лавке шорника, - сказала Франсеска. - По-моему, женщине заходить туда очень странно.
- Не понимаю, почему, - сказала Сибилла. - Мы ездим верхом, у наших лошадей есть седла и уздечки, почему нам не следует интересоваться, хорошо ли они изготовлены? Да и все равно, нам ничего не нужно узнавать; мы лишь передаем сообщение от сеньора Понса.