- Как я только что сказал, волосы ее спадают на плечи, и они загораются. Она громко зовет меня на помощь. - Голос его от страха стал напряженным. - Я отчаянно пытаюсь подбежать к ней, но между нами толпа. Когда наконец прорываюсь сквозь преграждающих путь, на земле только череп. - Раймон сделал глубокий, дрожащий вздох. - Потом мне снится узкое, темное ущелье. Холодно, очень холодно, дует ветер, идет дождь. Я пытаюсь бежать, голос позади кричит, чтобы я спешил, но я не могу, и меня настигает высокий мужчина в темном плаще. Рука его, холодная, костлявая, впивается мне в плечо. Тут я обычно просыпаюсь, хотя сон как будто бы продолжает длиться. - Он умолк, чтобы отдышаться, словно после крутого подъема. - Не уверен, сеньор Исаак, что смогу еще долго это выносить. Я измучился.
- В этих снах вы ребенок, раз все окружающие такие высокие и сильные? Люди говорят, вы крупный человек.
Раймон с любопытством посмотрел на врача.
- Должно быть, хотя во сне у меня не бывает сознания, что я ребенок. Это просто я.
- Что вы знаете о себе? - спросил Исаак. - О своей семье и прошлом?
- Знаю, что родители не из той деревни, где я рос. Однако самые ранние воспоминания связаны с нею.
- Что скажете по поводу своей фамилии, Форастер? Она обычная в той деревне?
- Нет. Собственно, это не фамилия, а описание. Мой отец и я были "чужеземцами", вот нас и назвали Форастер.
- Но это предполагает, что вы - или ваш отец - приехали из какого-то другого места, скажем, более дальнего, чем ближайший город.
- Возможно, только я не знаю, откуда. Не помню, чтобы где-то жил кроме провинции Льейда и этой. Мы уехали из Льейды, потому что мне посчастливилось жениться на хорошенькой молодой вдове с сыном-младенцем. Помимо того, что сохраняла контроль за владением мужа в Льейде, которое теперь принадлежит ее сыну, Пау, она унаследовала землю здесь. Мы сдаем в аренду льейдские поля и виноградники, пока Пау не захочет распоряжаться ими и переехать туда.
- И вы никогда не спрашивали о своих родителях? Что сталось с ними?
- Никогда. Теперь мне это кажется странным, но я был счастлив в Льейде, счастлив с доброй супружеской парой, которая меня вырастила. Может быть, боялся, что если заикнусь о своей семье, меня отправят обратно в какое-то холодное, мрачное место, где жизнь не такая приятная.
- Наподобие холодного, мрачного места в ваших сновидениях, - негромко произнес Исаак. - Я дам вам другую смесь, - добавил он, не дожидаясь ответа, - в надежде, что она поможет. Вам нужно хорошо питаться, совершать долгие, приятные прогулки и уходить в обычные, повседневные дела. Это тоже должно бы помочь.
Исаак спустился во двор со своим пациентом, убедясь, что он получил новую травяную смесь для успокоения души, и присоединился к членам семьи, сидящим на солнечном свете.
- Ну и как мой сын? - спросил он.
- С каждым днем становится все более ненасытным и требовательным, - ответила не без самодовольства Юдифь. - Возьми его на руки, почувствуй, каким тяжелым он стал всего за несколько недель. Теперь проснется только после полудня, - добавила она. Положила запеленутого младенца Исааку на руки и снова села. - Как твой новый пациент? Выглядит он лучше, но вид у него какой-то непонятный.
- Он пребывает в замешательстве, так как считает, что у него есть все нужное человеку для счастья, однако по какой-то необъяснимой причине счастья нет.
- Значит, в его жизни что-то изменилось, - сказала Юдифь. - Мне это кажется ясным.
- Я думал об этом, - сказал ее муж, стараясь, чтобы в голосе не звучало снисходительности, - но он клянется - не случилось ничего такого, чтобы нарушить ход его жизни.
- Сознает он это или нет, - твердо ответила Юдифь, - что-то произошло. Ни с того ни с сего таких вещей не бывает.
- Почему во дворе так тихо?
- Ракель в новом доме, смотрит, что нужно сделать, и куда расставить вещи. Что до близнецов, Натан в школе, а Мириам так завидует мастерству Хасинты, что решила научиться стряпать. Вениамин спит у тебя на руках. Скоро все кроме Вениамина проголодаются, и шум поднимется снова, Мордехай прислал посыльного, просит тебя зайти к нему во второй половине дня. Исаак, что происходит? Я знаю, тут что-то есть. Я это чувствую.
- Может быть, ничего, может быть, что-то, но в любом случае это неважно. Понимаешь? Ракель останется замужем за человеком, которого любит, Вениамин будет становиться все больше и сильнее, а ты по-прежнему будешь моей очень любимой женой. Если подождешь до тех пор, когда вернусь от Мордехая, мы улучим еще минуту тишины, и я расскажу тебе все, что смогу.
- Скажи, Франсеска, какой была твоя мать? - спросила Сибилла, когда они сидели в залитом солнцем дворе за вышиванием.
- Моя мать?
- Да - в конце концов она была сестрой моей бабушки, а бабушка была для меня почти матерью. Интересно, были они похожи?
Франсеска вздрогнула и уколола палец иголкой.
- Ой, - сказала она. - Я окровавлю всю мою работу.
- Тогда отложи вышивание, - сказала Сибилла. - Пусть кровь каплет на землю, пока не остановится, а потом я перевяжу палец. - Оторвала полоску от лоскута в рабочей сумке. - Ты знала свою мать?
- Конечно, - ответила Франсеска. - Она меня вырастила.
- Ты похожа на нее? Или пошла в отца?
- Не знаю, - сказала Франсеска. - Мой палец…
- Ну, все, - сказала Сибилла, аккуратно перевязав его. - Бабушка всегда говорила, что я больше похожа на отца. Поэтому я не ожидала, что буду похожа на тебя. И мы непохожи. У тебя такие красивые, гладкие, блестящие волосы.
- Как у моей матери, - сказала Франсеска, слегка отвлеченная вопросами о красоте. - Мама была очень привлекательной.
- Ее звали Сесилия, так ведь? - спросила Сибилла.
Франсеска кивнула и потянулась к вышиванию. Сибилла мягко его отодвинула.
- Как твоя мать оказалась на Мальорке? Это далеко от того места, где мы жили.
Франсеска пробормотала что-то невнятное.
- Что ты сказала?
- Сказала - отец увез ее туда после того, как они поженились. Ради ее здоровья.
- Что с ней было неладно?
- Неладно с ней?
- С ее здоровьем - раз он решил, что ее нужно увезти на Мальорку.
- А - как глупо с моей стороны. У нее… - Франсеска поискала взглядом свое вышивание. - У нее была слабая грудь, - сказала она глухим голосом.
- Я слышала, что для людей со слабой грудью климат там лучше, - сказала Сибилла. - И он преуспевал там под солнцем, - добавила она. - Хуана упомянула о твоем великолепном приданом. И оно наверняка не с нашей стороны семьи, как ты, определенно, знаешь. - Печально засмеялась. - Рада за тебя. Это упрощает жизнь.
- Собственно говоря, - сказала Франсеска, - приданое собрал не папа. Он умер вскоре после того, как мы приехали на Мальорку, и мама вышла замуж за приятного сеньора, торговца, он был так добр ко мне, словно я была его дочерью.
- Потом появился Хайме и увез тебя обратно сюда. Тебе очень везло на людей, - сказала Сибилла.
Франсеска подняла свое вышивание, сжала его слишком крепко и оставила на середине маленькое пятнышко крови.
2
Пятница, 8 мая
Поднимаясь по склону холма к дворцу епископа, Юсуф увидел врача, медленно, но уверенно выходящего с посохом в руке из ворот. Легким бегом догнал его и пошел рядом с ним.
- Господин, вы ушли из дома сегодня утром до того, как я успел вернуться и сопровождать вас, - укоризненно сказал мальчик.
- Да, сегодня я поднялся рано, - сказал Исаак. - Страдал от последствий излишеств на свадебном пиру.
- Свадьба была великолепной, - сказал Юсуф. - И сеньора Ракель сияла, словно лилия среди чертополоха.
- Пока я спокойно оправлялся, - сказал врач, - пришло сообщение от епископа, его нельзя было оставить без внимания, и я поспешил туда. В конце концов до твоего появления я привык ходить по всему городу с одним только посохом.
- Но вы говорили, что это занимало гораздо больше времени.
- Да, и до сих пор занимает, но мне нравится убеждаться, что я все еще могу это делать, - сказал Исаак. - Но теперь нам нужно время, чтобы подумать, поговорить, так что давай пойдем помедленней. Дело, по которому меня вызвал епископ, касается тебя.
- В каком отношении, господин? - настороженно спросил мальчик.
- Не говори таким тоном, будто боишься сильного удара, - сказал Исаак. - У меня для тебя самые радостные вести. Новый эмир Гранады, твой брат Мухаммед, узнал, что ты не погиб при нападении на твоего отца, и очень хочет, чтобы ты вернулся домой. Меня беспокоит, что, когда мы узнали, кто ты, не подумали поставить его в известность, но я не знал, что ты так тесно связан с правящим домом.
- Господин, там, откуда я, мы называем братом каждого, кто состоит с нами хотя бы в дальнем родстве. Я уверен, что половина Гранады мои братья, - сказал Юсуф. - Но принца Мухаммеда, кажется, помню. Почему он хочет моего возвращения столько времени спустя?
- Насколько эмиру известно, Юсуф, тебя могли продать в рабство. Для него было бы большим оскорблением, если б его родственник был рабом при дворе Его Величества. Но его преосвященство епископ и я имеем к этому мало отношения. Эмир написал Его Величеству, и Его Величество принял решение. Сейчас я скажу тебе, что он написал, а потом мы вместе скажем остальным.
- На границе с Гранадой сейчас сложности, - сдержанно сказал Исаак, сев во дворе с членами семьи. - Тем более, сейчас идут разговоры о войне на нашей границе с Кастилией. Его Величество и эмир Мухаммед хотят заключить договоры о мире и сотрудничестве, но до прошлой весны Гранада была связана условиями, навязанными договором, который царственный отец эмира подписал с Кастилией после осады Альхесироса. Этот договор утратил силу. До этого эмират был обязан сохранять мир и выплачивать Кастилье дань.
- Тогда, если будет война, - спросила Ракель, пришедшая в гости с мужем, Даниелем, - Гранада выступит против нас?
- Не обязательно, - ответил Исаак. - Юный Мухаммед осторожный и умный правитель, он старается обеспечить мир с нами до того, как сможет разразиться какая-то война.
- А Его Величество? - спросил Даниель.
- Я уверен, что Его Величество тоже будет очень рад обеспечить мир на границе с Гранадой, - ответил Исаак. - Говорят, он уже озабочен верностью дворян и землевладельцев в некоторых приграничных районах. Обеспечить безопасность юго-западных границ было бы выгодно. Юсуф должен будет отвезти его послания в Гранаду.
- Мне это не нравится, - сказала Юдифь. - Похоже, это опасно.
- Он поедет не один, дорогая моя, - сказал ее муж. - А к посольствам между королевствами относятся с почтением. - Он поднялся на ноги, словно завершая разговор. - Юсуфа будет сопровождать небольшое посольство, они повезут предложения, которые требуется обсудить с правящим домом Гранады. Вернется он или нет, будет решаться между эмиром и самим Юсуфом. У него есть разрешение вернуться в это королевство, если захочет.
- Но если он не захочет оставаться, а эмир его не отпустит? - резко спросила Юдифь.
- Он примирился с этой возможностью, - сказал Исаак. - Так ведь? - обратился он к мальчику.
- Да, господин, - ответил Юсуф. - Я не могу сказать, что произойдет, потому что не знаю. Но, думаю, раз моя семья попросила Его Величество отправить меня обратно, мне нужно ехать.
- И я так думаю, - сказал Исаак. - Он будет страдать всю жизнь, если не рискнет совершить это путешествие.
- Страдать? - переспросила Ракель. - От чего?
- От неверности тем, кому всем обязан. Я знаю, какое страдание это может причинить.
- Папа, что ты имеешь в виду? - спросила Ракель.
- Ничего касающегося этой семьи, - ответил врач.
- Исаак, а что будешь делать ты? - неожиданно спросила Юдифь. - Как будешь обходиться без Юсуфа? Ракель вышла замуж и не живет с нами…
- Мама, я живу недалеко, и как только новый дом будет готов, что произойдет очень скоро, буду находиться по другую сторону этой стены, - сказала она. - С калиткой между нами.
- Все равно, раз ты замужем, дело другое, - сказала ее мать. - И хотя я буду делать все возможное, Вениамин отнимает много времени, и…
- Юдифь, - перебил ее муж, - не расстраивайся.
Она не обратила внимания на его слова.
- Остаются только Наоми, Лия и Ибрагим. Еще Хасинта, но она нужна нам и еще учится. Правда, есть Иона. С Хасинтой подручный на кухне нам не нужен, а Иона смышленый парнишка… - Она умолкла и задумалась. - Может, он и не сумеет находить травы так, как Юсуф. Но может находиться в твоем распоряжении.
- Мама, я буду приходить каждый день и помогать папе, - твердо заявила Ракель. - Даниель всегда понимал это, так ведь, Даниель?
- Конечно, - ответил он. - Я всегда знал, что отец будет нуждаться в тебе.
- Ракель, Даниель теперь твой муж, - сказал ее отец, - и твой первый долг перед ним. Кроме того, у тебя появятся дети, которые будут в тебе нуждаться, поэтому не давай необдуманных обещаний. Пока что я принимаю твое предложение, но, думаю, вскоре мы сможем организовать дела вполне удовлетворительно.
Все трое сидевших там уставились на врача.
- Каким образом? - спросила наконец Ракель.
- Нам нужно приготовиться к приезду моего нового ученика и помощника, Амоса, сына Низима из Монпелье.
- Папа, новый помощник! - воскликнула Ракель. - Когда ты принял это решение?
- Как только его преосвященство предупредил меня, что относительно Юсуфа наводятся справки, - спокойно ответил ее отец. - Я понял, что пришло время сделать то, что, как я всегда знал, придется сделать. В конце концов, Ракель, ты достигла брачного возраста два-три года назад, Натану и Мириам нужно еще как следует выучить буквы и цифры, чтобы изучать травы и основы лечения. Вскоре они смогут начать, но потребуется некоторое время, чтобы стать полезными. Я знал, что положение Юсуфа у нас ненадежное и что мне, видимо, понадобится ученик. Не думал, что это произойдет так скоро, но вот произошло. Если Юсуф вернется, тем лучше. Если по какой-то причине не сможет, будем обходиться без него.
- Я вернусь, - сказал Юсуф.
- Не спеши с этим решением, - сказал Исаак. - У тебя есть семья, которая хочет увидеть тебя вновь, семья, давно оплакавшая твою смерть. Подожди, пока не поговоришь с ними, прежде, чем решать, как хочешь поступить. Кроме того, тебе потребуется убедить царственного эмира. Мы будем очень рады тебе, если захочешь и сможешь вернуться. Здесь ты всегда будешь принят.
- Когда он уезжает? - спросила Юдифь.
- Через три дня, на рассвете. Поедет в Барселону, там сядет на судно.
- Один?
- Нет. Его будут хорошо охранять.
3
Суббота, 9 мая
В тот майский день с ясного неба ярко светило солнце, и к обеденному времени на улицах и в домах стало жарко, как летом. Город с удовольствием погрузился в послеполуденный отдых и не шевелился, пока солнце не стало клониться к западу.
Сибилла Лавор, сидя в своей комнате, обдумывала свое положение. Она жила в этом городе уже два месяца и ничего не добилась. Познакомилась со многими приятными людьми; освоилась с местным говором, понимала всех, даже мальчишек, и почти все понимали ее. Почувствовала себя членом семьи, хотя обещание облегчать страхи своей родственницы все еще тревожило ее совесть. В этом смысле она почти ничего не достигла.
Сибилла поднялась со стула, умылась, причесалась и надела свежее платье. Хотела было вызвать свою служанку, но передумала. Роза вошла в число домашних и была занята на кухне.
Услышав голоса во дворе, Сибилла спустилась по лестнице и вышла под косые лучи предвечернего солнца. Двое мужчин были увлечены разговором с Понсом, рядом с Хуаной сидела молодая женщина с ребенком трех-четырех лет. Хайме сидел на скамье рядом с Франсеской, та выглядела бледной, озябшей, жалкой.
Первым увидел Сибиллу Хайме. Поднялся, взял ее за руку и повел к остальным.
- Сибилла, - сказал он, - хочу представить тебе нескольких друзей, которые хотят с тобой познакомиться.
- Да, верно, - сказала молодая женщина, белолицая, с густыми, темными волосами. - Здесь очень ценятся новые лица и новые разговоры.
- Сеньора Ребекка, - сказал Хайме, - позвольте представить вас моей родственнице… э… моей родственнице Сибилле. - Та сделала легкий реверанс. - Николау, это моя родственница Сибилла. - Николау поклонился. - Карлос, это относится и к тебе.
Маленький мальчик огляделся и поклонился, как смог.
- Какой очаровательный ребенок, - сказала Сибилла Ребекке. - Очень рада познакомиться с тобой, Карлос, - сказала она мальчику.
- Сибилла, позволь мне представить Пау, друга Николау и Ребекки, который только что приехал в город.
Пау тоже поклонился.
- Очень рада, - сказала Сибилла, - встретиться с вами в третий раз. Я много о вас слышала, - и повернулась к Ребекке. - Знакомство с сеньором Пау было давно обещано мне в награду за хорошее поведение.
- В третий раз, сеньора? - спросил Пау. - Я хорошо помню, что имел честь быть представленным вам в лавке шорника, месяц или больше тому назад.
- А вы забыли удрученную молодую женщину, которая только что въехала в городские ворота и спросила дорогу к дому ее родственника, сеньора Понса? У сеньора, который был с вами, по крайней мере хватило учтивости ответить, хотя, казалось, он был в полном замешательстве.
- Сеньора Сибилла, тысяча извинений, - сказал Пау, покраснев. - Я хорошо помню тот случай и помню, что меня ошарашила реакция отца. Я был так озадачен ею, что, должно быть, оказался не в состоянии ответить на ваш вопрос.
- Вы прощены, - сказала Сибилла, властно махнув рукой. - Что так поразило вашего отца в моем вопросе?
- Не знаю, - ответил Пау. - Я спросил его, но он не смог объяснить. Спросил, видел ли я вас, мне пришлось признаться, что, поскольку вы были в плаще с опущенным капюшоном, я вас толком не разглядел. Потом он сказал, что вы красивая и странно, что едете одна из дальних краев - мы поняли это по вашему голосу, - добавил он. - Я боялся, что отец снова заболел, он перенес простуду, которой страдало большинство жителей города.
- Да-да. Мне говорили об этом несколько человек, - сказала Сибилла. - Но я подумала, что моя новая семья не рискует представлять такую бродяжку, как я, своим друзьям. И никто не упомянул о существовании сеньора Пау. Пришлось открывать это самой.
- Увы, но это было не так, - со смехом сказала Ребекка, когда Пау в легком смущении отошел засвидетельствовать свое почтение Хуане. - Мы очень хотели с вами познакомиться, но тут у Карлоса начался кашель, который сильно его беспокоил, потом мальчик великодушно передал его Николау и в конце концов мне. Мы думали, что будет нехорошо в благодарность за удовольствие познакомиться с вами заразить вас нашей семейной болезнью.
- Вам теперь лучше? - спросила Сибилла. - Мне кажется, у вас цветущее здоровье.
- Да, - ответила Ребекка, глянув на сына, который придвигался к стоящим на столе блюдам с пирожными, фруктами и орехами.