1
Вторник, 12 мая
- Где этот зал? - спросил Исаак, когда Раймон умолк.
- Не знаю, сеньор Исаак, - ответил пациент. - Не помню. Но постоянно вижу во сне один и тот же. Всякий раз в этих сновидениях люди разные, но зал тот же самый. Я убежден, это создание моего разума.
- Откуда вы это знаете?
- Я уверен, что никогда не видел этого зала.
- Другие сны вам все еще снятся?
- Горные ущелья и воющий ветер? Да, хотя реже, чем этот зал и факел.
- А эта женщина? Она по-прежнему кажется вашей матерью?
- Не знаю, сеньор Исаак. Знаю, что она в жуткой опасности, ее страдание режет меня, словно ножом, и однако же раньше я ее никогда не видел.
- Пойдемте, сеньор Раймон, погуляем во дворе. День прекрасный, теплый и, полагаю, солнечный. Нам пора поговорить о многих вещах.
Раймон спустился по лестнице следом за врачом. Двор был заполнен ароматом цветов и зреющих фруктов, пением птиц, как сидящих в клетках, так и вольно летающих, они чирикали, щебетали, пели, радуясь весне.
- Приятное место, - сказал Раймон. - Полное жизни. Ваша кошка не интересуется птицами?
- Кошка добивается большего успеха с мышами, - ответил Исаак. - Она давно поняла, что птицы слишком проворны даже для ее быстрых прыжков. Моя дочь Ракель обычно дежурила во дворе, когда оперившиеся птенцы пробовали свои крылья; теперь эту задачу берет на себя маленькая Мириам, старается избавить матерей-птиц от тревог. Когда и как умерла ваша мать? - спросил он, не меняя тона.
- Не знаю, - ответил, вздрогнув, Раймон. - Насколько мне известно, она может быть жива до сих пор.
- Думаете, это возможно?
- Нет. Полагаю, она умерла, когда я был совсем маленьким. Иначе почему меня отдали на попечение чужим людям, пусть и добросердечным?
- Могут быть и другие причины, - сказал Исаак. - Но эта, согласен, наиболее вероятная. Когда вы последний раз видели ее - при каких обстоятельствах?
Раймон прекратил неторопливо расхаживать по двору.
- Не помню и этого. У меня сохранились воспоминания о ней, но обрывочные, перемешанные. Об ужинах у камина, песнях, которые она пела, прогулках по горной тропе.
- По горной тропе? - переспросил Исаак.
- Да, - удивленно ответил Раймон. - Мы жили в горах. Не знаю, в каких. В большом доме. Или он казался мне большим.
- Этот зал был там?
- Нет-нет. Дом был не настолько велик. Этот зал, если он существует, должен находиться где-то в другом месте.
- Знаете причину, по которой начались эти сны?
- Как это понять?
- Мы знаем, что у сновидений много причин. Одни вызываются питанием, другие какими-то потрясениями, третьи болезнью. Есть еще сны, которые Господь посылает нам как пророчества или предостережения.
- Думаете, мои сны пророческие? - спросил Раймон.
- Этого сказать не могу. Пророческие сны не моя область, - ответил Исаак. - У меня нет лекарств от них.
- Кое-кто говорит, что сны - это ловушки, расставляемые дьяволом, - сказал его пациент.
- Есть и такие, - сказал Исаак. - Но они тоже вне моей области. Лучше всего для начала предположить более обычную причину и начать с простых лекарств. Когда начались эти сны?
- Не могу сказать. Два-три месяца назад? Или меньше? Это шло постепенно.
- В то время ничего не случалось?
- Ничего. Единственное странное происшествие случилось всего два дня назад, - неторопливо произнес Раймон.
- Какое же?
- Я узнал, что у меня есть родственник, о котором никогда не слышал, - племянник или двоюродный брат. Я всегда считал, что у меня нет родных, кроме отца, который оставил меня в семье, вырастившей меня, и исчез. Но этот человек услышал о моем существовании и приехал в Жирону, чтобы меня найти. Его направили в усадьбу, и он поехал туда, чтобы встретиться со мной.
- Не хочу казаться подозрительным, - сказал Исаак, - но вы уверены, что это ваш родственник?
- Вы не можете быть более подозрительным, чем моя добрая жена, но даже она признает, что мы должны быть близкими родственниками, раз так похожи друг на друга. Хотя я не вижу сходства так ясно, как члены семьи.
- Этот человек не мог быть причиной ваших снов?
- Нет. Разве что они пророчили его появление в моей жизни.
2
- Пау! - воскликнул Николау. - Что ты делаешь сегодня в городе?
- Я что, не могу приехать в город, когда захочу? - насмешливо спросил молодой человек.
- Разумеется, можешь, и я всякий раз искренне рад тебя видеть. Но во вторник ты обычно не появляешься здесь. Где обедаешь?
- Не думал об обеде, - ответил Пау. - Я только что покончил дело с бондарем и собирался ехать домой.
- Ты проголодаешься к тому времени, как приедешь туда. Пошли, пообедаешь с нами. Ребекка многообещающе говорила о запеченной рыбе и тушеной баранине, а в этом деле ее никто не может превзойти. Она будет очень рада видеть тебя. Где твоя лошадь?
- В долине, на лугу старого Пере, туда четверть часа ходьбы. С ней ничего не случится.
- Превосходно.
И молодые люди пошли через площадь к недалекому дому в скромном пригороде Сант-Фелиу, где жили Николау и Ребекка.
- Расскажи о хорошенькой родственнице сеньоры Франсески, - попросил Пау, когда они вошли в дом. - Что ты знаешь о ней? Откуда она?
- Она не говорила тебе? - спросил Николау.
- Очень неопределенно, - ответил Пау. - Махнула рукой и сказала: "К северу отсюда", это может быть любое место, от Фигуэреса до замерзших краев света. Хотя призналась, что жила в горах, далеко от Фуа.
- Сибилла расспрашивала о тебе Ребекку, - сказал Николау. - Так ведь, дорогая? - обратился он к жене, только что вошедшей в комнату.
- Да, - ответила Ребекка. - Но, должна сказать, расспрашивала и о других людях. Кажется, она очень интересуется тобой по какой-то причине.
- Причину понять нетрудно, - сказал Николау. - Взгляни на него. Привлекательный мужчина с блестящими видами на будущее.
- Она также задавала очень въедливые вопросы о том человеке, что приезжал к вам, - сказала Ребекка. - Который так похож на сеньора Раймона. Он вызвал много разговоров. Кто он, Пау?
- Гильем, - отрывисто ответил тот.
- Гильем? - переспросила Ребекка. - Не знаешь, откуда он?
- Говорит, из местности неподалеку от Фуа, - ответил Пау. - И что доводится родственником моему отцу. Отец ничего не знает о каких-то связях с Фуа, с графом или с кем-то по имени Гильем. Но они похожи.
- Что привело его в Жирону? - спросил Николау.
- Говорит дела, - ответил Пау. - Но я думаю, он здесь для того, чтобы нажиться. Добился у моих родителей приглашения оставаться у нас, пока находится здесь, и теперь серьезно говорит с моим отцом, что отлично может управлять таким имением, как наше. Серьезно расстроил моего доброго друга Эстеве, нашего управляющего.
- В самом деле может? - спросил Николау.
- Не думаю. Говорит, что поднаторел в законах, возможно, это так, но ясно, что о виноградниках, садах и скотине он знает не больше, чем о жизни в женском монастыре. Без Эстеве отцу придется работать вдвое больше.
- Эстеве хочет уйти? - спросил Николау.
- Грозится. Не хочет подчиняться человеку, который ничего не смыслит и тем не менее имеет право - из-за родственных связей - давать ему указания.
- Мне это понятно, - сказала Ребекка. - Тут вопрос гордости своей работой. Однако пойдемте. Пора обедать.
- Но почему Сибилла интересуется Гильемом? - спросил Пау.
- Я не говорила, что интересуется, - сдержанно сказала Ребекка. - Ее почему-то очень занимает его сходство с твоим отцом.
- Сходство? Почему?
- Пау, это совершенно ясно. Вот два человека. Они ничего не знают друг о друге - или так говорят - они очень похожи, хотя приехали из разных частей мира, и оказались в одном городе. Случайность это? Или нет? А если не случайность, тогда что? Теперь, пожалуйста, садись и клади себе рыбы.
Друзья долго сидели за обеденным столом, в конце концов Николау исчерпал причины не возвращаться к своим делам в соборе.
- Должен покинуть тебя, - сказал он. - Я нужен на заседании, которое должно вскоре начаться. Если меня там не будет, чтобы вести протокол, заседание не состоится, и, вне всякого сомнения, - сардонически добавил он, - епархия развалится.
- Я пойду с тобой до собора, - сказал Пау. И вместо того, чтобы взять свою лошадь и ехать домой, пошел в город с Николау, расстался с ним у собора и пошел мимо гетто к дому Понса.
Сибилла снова ушла с Франсеской, но вместо того, чтобы убраться восвояси, Пау с видом человека, который может провести много часов за разговорами, сел во дворе рядом с сеньорой Хуаной. Та взялась за свое вышивание, сделала замечание о погоде и умолкла.
- Родственницы сеньоры Франсески нет дома? - спросил он, хотя служанка уже сказала ему об этом.
- Ушла на прогулку, - ответила Хуана. - Если хочешь поискать их, думаю, они отправились за южные ворота.
- Нет-нет, - сказал Пау. - Просто я проходил мимо и подумал, как приятно будет увидеть вас. Надеюсь, ваша гостья привыкает к новому окружению.
- Пау, - сказала Хуана. - С каких это пор ты начал приезжать в город в начале недели и приходить для разговора со мной?
- У меня было дело в городе, - сказал он.
- А теперь тебе пора бы ехать домой к ужину, пока не стемнело. - Она подалась вперед и легонько коснулась его руки. - Скажи, чего хочешь от меня, если не узнать, как найти Сибиллу?
Пау улыбнулся.
- Сеньора Хуана, вы насквозь видите мои жалкие уловки. Что делать бедному заурядному человеку? - Безнадежно развел руками. - Я хочу знать, кто такая сеньора Сибилла.
- Она родственница Франсески, - сказала Хуана.
- Извиняюсь за свою прямоту; - сказал Пау, - но не знаю, как выразиться поделикатнее, и все же надеюсь на ответ. Кто ее родные? Кто ее опекун? К примеру, если она захочет выйти замуж, у кого нужно будет спрашивать разрешения?
Хуана склонила набок голову и насмешливо посмотрела на него.
- Это очень интересный вопрос, сеньор Пау. Она будет знать это лучше, чем я. Придется спросить ее, когда она вернется с прогулки. Насколько мне известно, никого из ее родственников, кроме Франсески, не осталось в живых. Ее вырастила бабушка, женщина из прекрасной - даже знатной - семьи, ныне покойная. Думаю, она одновременно написала мне и его преосвященству письма, поручая внучку нашим заботам, в разных смыслах. Думаю, вам имеет смысл обратиться к нему, раз не хотите спрашивать Сибиллу.
- Сеньора Хуана, вы насмехаетесь надо мной, - сказал Пау.
- Никоим образом. Или по крайней мере лишь чуть-чуть и очень любовно. Только прошу, не тревожьте Франсеску вопросами о ее происхождении. Кажется, ее беспокоят такие разговоры, а у нее и так немало беспокойств.
- Спасибо. И я выполню вашу просьбу.
Но когда Пау собрался уходить, его прощальные пожелания были прерваны шумом у ворот. Франсеска вошла, кивнула Хуане с Пау и поспешила в дом. Следом за ней вошли Сибилла и Роза.
- Франсеска здорова? - спросила Хуана.
- Думаю, она устала от прогулки и слегка расстроена, - ответила Сибилла.
- Сеньора, я пойду к ней, - сказала Роза.
- Нет - пойду я, - сказала Хуана. - Роза, принеси ей, пожалуй, мятного чая.
- Сеньора Сибилла, как себя чувствуете? - спросил Пау. - Хотя, кажется, это излишний вопрос. Вы превосходно выглядите.
- Я здорова, - сказала она. - И вообще редко болею. Правда, боюсь, что если буду по-прежнему держаться близко к дому, не ходить, по мнению моей родственницы слишком далеко, то вскоре стану слабой, нервозной. А как вы, сеньор Пау? Вы тоже выглядите хорошо, хотя, я бы сказала, слегка сердитым.
- Я никогда не сержусь, - сказал Пау. - Всем известно, что у меня самый спокойный характер в здешней округе, хотя, должен признаться, сейчас несколько раздражен.
- Расскажите мне о незнакомце, который приехал в город и вызвал все это волнение, - неожиданно попросила она.
- О незнакомце? Вы имеете в виду этого Гильема, который появился в нашей усадьбе и не выказывает желания уезжать?
- Вот как? - сказала Сибилла. - Похоже, вам это очень неприятно.
- Он поселился у нас со всеми пожитками, говорит, что, поскольку у него очень мало родственников, хочет помочь тем, какие есть.
- И помогает? - спросила Сибилла. - Так как я делаю то же самое для своей дальней родственницы, мне очень интересно.
- Поскольку почти ничего не знает о ведении фермерского хозяйства, обращении со скотом и доставки того, что мы производим, на рынок, он говорит, что находит это очень интересным. По полдня ходит за Эстеве, пристает к нему с расспросами и мешает работать.
- А остальное время?
- Насколько понимаю, его он проводит в попытках соблазнить нашу служанку, Хустину. Мама очень сердится, поскольку Хустина, которая и раньше не перетруждалась, так увлечена его вниманием, что теперь и вовсе ничего не делает. Не знаю, что Гильем в ней находит - на мой взгляд, она слишком рослая и свирепого вида. А наша маленькая миловидная кухонная служанка отдувается за троих.
Сибилла засмеялась.
- Понимаю, это совершенно не смешно, - сказала она, - но у вас талант описывать события так, что они кажутся комичными.
- В жизни есть комичные минуты, - сказал Пау.
- Я бы хотела увидеть это имение, - сказала Сибилла, - если ваша мама не будет против моего визита.
- Мама наверняка будет очень рада, - сказал Пау. - А я еще больше.
- Тогда мы с Розой и, может быть, даже с Франсеской приедем в один из ближайших дней.
3
Сибилла долгое время стояла во дворе, глядя на ворота, в которые вышел Пау. Нужно о стольком поразмыслить, подумала она, начиная с него, что просто страшно.
- Сибилла, что стоишь, не сводя глаз с ворот? - послышался за ее спиной удивленный голос.
- Хуана! - сказала она. - Извини, но ты меня напугала. Кажется, я так задумалась, что даже не сознавала, что любуюсь вашими замечательными воротами.
- Может, ты думала о сеньоре Пау? - спросила Хуана, сев на скамью под грушевым деревом и приглашающе похлопав по месту рядом.
- Да, в том числе и о нем, - ответила Сибилла, садясь. - Собственно, это была одна из самых приятных мыслей.
- Я рада, что тебе приятно думать о нем. Полагаю, Сибилла, он влюблен в тебя.
- Погоди, Хуана, - сказала Сибилла. - Почему ты так думаешь?
- Потому что он хотел узнать, кто ты - кто твои родители, кто твой опекун…
- Какие у меня перспективы и как велико мое приданое? - резко добавила Сибилла.
- Нет. Об этом Пау даже не заикнулся. Он хотел узнать, у кого просить разрешения ухаживать за тобой.
- Ухаживать за мной?
- Сибилла, если он тебя не интересует, скажи, пожалуйста, и я передам ему. Тебе следует знать, что, несмотря на всю его веселость и остроумие, человек он серьезный и слегка застенчивый. Он будет очень огорчен, если по ошибке принял твои шутки и смех за ободрение.
- Хуана, в этом он не ошибся, но, боюсь, когда узнает, каковы мои обстоятельства, его пыл поостынет.
- Не думаю, - сказала Хуана. - У него уже есть ценная собственность в Льейде. Я никогда не замечала за ним жадности, и будь приданое важно для него, ты бы уже знала об этом. Он кристально честен, дорогая моя. Это один из его больших недостатков.
- У мужчины могут быть и гораздо худшие недостатки, - со смехом сказала Сибилла, - но, думаю, что эта кристальная честность временами может быть неудобной.
- Она лучше, чем ложь и обман, которые многие мужчины приносят в брак, - заметила Хуана. - А о чем еще ты так серьезно думала?
- О Франсеске, - ответила Сибилла.
- О, Господи, - сказала Хуана. - Что неладно на сей раз?
- Вряд ли пока можно говорить о чем-то неладном, - сдержанно ответила Сибилла. - И все, что я говорю тебе, приводит меня к нарушению торжественного обещания помалкивать. Только не могу сидеть и смотреть, как мое молчание может обернуться бедой, поэтому вовлекаю тебя в этот беспокойный заговор.
- О чем ты?
- Франсеска снова беременна.
- Превосходно. Хайме знает?
- Она полагает, что нет. Думаю, знает он или не знает, зависит от того, как реагирует на поведение жены и все такое прочее.
- С какой стати это скрывать?
- Из страха, Хуана. Из страха потерять этого ребенка и не знаю еще чего, но все это сосредоточено вокруг помешанной гадалки, которая дает безумные советы и получает за них большие деньги, утверждая, что в противном случае ребенка она потеряет наверняка.
- Бернада! - сказала Хуана. - Эта ведьма! Сибилла, она проклятье нашего дома с тех пор, как Франсеска нашла ее - или она нашла Франсеску. Не знаю, как это случилось. Вижу в этом свою вину. Считай Франсеска, что может доверять мне, ей бы не понадобился кто-то вроде Бернады, чтобы успокаивать ее страхи.
- Хуана, она не успокаивает страхи Франсески. Она разжигает их. Франсеска была у нее сегодня, и, думаю, эта гадалка сказала ей что-то такое, что она с ума сходит от страха. Она вышла из этого дома, дрожа и утирая со щек слезы, однако клялась, что нет ничего страшного, совершенно ничего.
- Что могла сказать эта отвратительная женщина?
- Не имею ни малейшего понятия.
- Пойду к епископу, - сказала Хуана. - Клянусь, пойду. Изобличу ее как ведьму. Сибилла, ее следует повесить, пока она не натворила еще вреда. Знаешь, у меня холодеет кровь при мысли о несчастных, безумных людях, которых сжигают на кострах за ужасные заблуждения, но в случае с Бернадой, думаю, я бы, пожалуй, одобрила костер.
- А что это даст Франсеске, раз она ходит к Бернаде и следует ее советам?
- Господи Боже, - сказала Хуана. - За что все это моей семье?
- Хуана, возможно, есть способ ее остановить. Моя Роза узнала, что…
- И что это вы здесь замышляете? - весело спросил Понс Манет. - Хайме и я заключили договор, который стоит отметить чашей вина. Франсеска отказалась присоединиться к нам, говорит, что слегка озябла после прогулки, но уж вы наверняка присоединитесь?
- Конечно, дорогой, - ответила Хуана, улыбаясь так, словно ничто на свете не могло быть неладно.
ЧЕТВЕРТЫЙ СОН
Он вновь стоит в дверях просторного зала с высокой, как тучи, крышей и высящимися стенами из серого камня. Видит высокую красивую женщину и теперь знает, что это его мать, она стоит на том же месте у противоположной стены, на ней по-прежнему белое платье, растрепанные кудри снова спадают на плечи. Она смотрит ему прямо в глаза и очень звонко восклицает: "Он здесь и спасет меня; я знаю, что спасет". Он устремляется к ней, чтобы предотвратить трагедию, но волосы ее снова вздымаются и вспыхивают; вопли ее разносятся на весь зал. В ужасе он со всех ног бежит к ней, обнимает ее, и она рассыпается пеплом.