* * *
Домой мы возвращались опять же ни словом ни обмолвившись о водных видах спорта.
За ужином Рябинкин был в ударе: сиял, острил, даже со мной хором спел. Я еще хорошо помнила саундтрек к "Петербургским тайнам", а он увлекался стихами Баратынского.
Не растравляй моей души
Воспоминанием былого.
Уж я привык грустить в тиши.
Не знаю чувства я иного.
Играли в фанты, смеялись - как нормальная семья. В отсутствии телевизора и интернета есть определенные преимущества.
Утром заявился Катусов с тенями под глазами. Видимо не спал, думу думал.
- Ксения Александровна, я имею честь пригласить Вас в театр.
Бог мой, только не в этот клуб художественной самодеятельности, где все так активно переигрывают, а примадонна - курпулентная дама постбальзаковских лет увлеклась ролью маленькой девочки.
- Дмитрий Денисович, разве у нас случилась премьера?
- Очень-очень трогательная постановка господина Островского. - Он требовательно смотрел на меня.
Вот даже в двадцать первом веке в доме повешенного не принято говорить о веревках. А тут меня носом тычут в мое бесприданничество и проституцию с богатым купцом. Хамство это.
- Боюсь, трагедий в жизни и так достаточно, чтобы их со сцены смотреть. Когда "Сон в летнюю ночь" Шекспира поставят - я с удовольствием потрачу на них свое время, Дмитрий Денисович. - Я порылась в конторке и извлекла одолженную книгу. - И благодарю за чтение.
Гость принял том назад и поинтересовался моим мнением.
- Мне лично ни один из персонажей, на которых опирается автор, особенно-то и не понравился. Ну девочку, жаль, конечно. И жену тоже. Но та, бедняжка, вообще оказалась пострадавшей.
- Но как же?! - аж подпрыгнул чиновник. - Иванов тонко чувствующий рутину жизни человек… А доктор Львов…
- Доктор Львов полез не в свое дело, а главный герой поступил со всеми плохо.
- Вы еще слишком молоды, Ксения Александровна. Мужские переживания Вам непонятны.
- Вот об этом я и говорю. - я свернула разговор на природу и погоду.
Катусов помаялся-помаялся, да и ушел, раздраженный суетой в лавке. Мы готовили конкурс фигурной выпечки, было совершенно не до гостей. А тут вообще раздражают философствующие бездельники. У них страна через считанные годы рассыпаться начнет, а они так и будут искать высший смысл в невнятных телодвижениях.
* * *
Цветов больше не приносили.
День, другой, третий - мои букеты уже заметно подвяли, господина поручика на горизонте не появлялось, зато Катусов зачастил в компании с Рябинкиным и газетчиком Тимохиным. После очередной вечеринки с уже дежурным пением, пока я пошла на кухню заварить новую порцию чая, он подкрался ко мне в коридоре и жарко забормотал подлинную чушь.
- Ксения Александровна, такая женщина, как Вы не должна прозябать в подобных условиях. Фрол Матвеевич не женится на Вас, Вы же понимаете… Да и после такого ровня Вас не примет… Неужели быть на содержании ограниченного малограмотного купчишки лучше, чем строить светлое будущее с честным достойным человеком, желающим Вашего спасения? Я готов забыть об обстоятельствах Вашей жизни ради нашего счастья. Наша любовь, свободная от этих мещанских условностей…
За время этого монолога он успел опуститься на колени и прижаться к моей ммм… Куда неприлично, короче говоря. Но и по морде в такой сцене не схлопочешь, умно поступил.
Я аккуратно опустила чайник на балюстраду и поступила так, как не пристало поступать не только скромной дворянской дочери, но и благополучной купеческой содержанке - резко приподняла сжатую в колене ногу и пока мой поклонник ловил ртом воздух, прихватила его за ухо.
- Купчишка, говоришь, малограмотный? - я шипела, методично проворачивая руку вокруг своей оси. - Да ты его ногтя не стоишь, тебе под этой крышей находиться не стыдно, спасатель недоделанный?
С тонким писком поклонник отправился считать ступеньки, а я подняла глаза. В дверном проеме молча стоял Фрол.
- Ой, Фрол Матвеевич, что делается!!!! - фальшиво заверещала я, бросаясь на шею хозяину. - Убился же!!!!
Остальные резво выбежали из гостиной, ощупали пострадавшего, вызвали ему доктора.
- Несчастье какое!
- Жив, жив!!! - вот же, досада.
- Да как же так вышло-то?
Все суетились, приехавший доктор диагностировал перелом левой руки, вывих лодыжки, сотрясение мозга и разрыв ушного хряща. Вот эта травма его заинтересовала куда сильнее, но загадку прояснить не удалось.
Я не сразу поняла, что держу Фрола за руку, как, впрочем, и он не спешил одергивать ладонь.
Друзья уволокли жертву верхней ступеньки, а мы остались наедине. Фрол помог мне убрать со стола, шумно дыша.
- Фрол Матвеевич, я, пожалуй, пока воздержусь от посиделок с господином Катусовым. - максимально нейтрально проговорила я.
- Пожалуй, господин Катусов не появится у нас более. - хрипло согласился он.
- А Антон Семенович не будет против?
- Не будет.
Я вздохнула без особой грусти.
- У Вас не будет проблем из-за этого… инцидента? - осторожно полюбопытствовала я в конце. Все же вряд ли Катусов заявит на меня в полицию, но я еще не очень сильна в тутошней юриспруденции.
- Нет, Ксения Александровна, чего-чего, а проблем не будет… - он придвинул к стене последнее болтавшееся посреди комнаты кресло. - Вы только не переживайте. И это…. Хорошая Вы…
И быстро ушел к себе.
* * *
- Ксения Ляксандровна, а что, букеты больше не носят? - прицепился с утра Авдей, явно наущаемый приятелем.
- Старые еще не все выкинули. - вяло огрызалась я.
- Ксения Ляксандровна, а, Ксения Ляксандровна, а правда у нас в лавке вчера человек убился?
- А ну-ка прочь пошел. - раздача подзатыльников от шефа случалась редко, но щедро.
- Неправда, Авдюша. - я много писала с утра и теперь разминала пальцы. - Если бы убился, я б его на заднем дворе прикопала. А так там чисто.
- Да ладно! - и подросток рванул за черный ход. Ужасающая наивность. Ну как такому в торговлю?
* * *
Приходил на обед Рябинкин, шумно сочувствовал Катусову и все выспрашивал, как же сравнительно трезвый приятель так удачно навернулся. Я отговаривалась своим испугом и девичьей беспамятностью, в которые не поверили даже сами собеседники. К вечеру выяснилось, что нашу трогательную беседу подслушала Фёкла, обсудила с Никитишной, что не прошло мимо мальчишек и теперь я в доме считалась маленьким героем.
А у героев всегда имеются последователи. Это выяснилось, когда наутро к нам заглянул городовой, сообщивший что ночью неизвестные лица расколотили аккурат все окна в квартирке Катусова.
- И Вы, Архип Никифорович, всерьез полагаете, что это я под покровом ночи кралась по улицам с кирпичом в сумочке? - холодно уточнила я.
- Нет-нет, барышня, как можно…. - стушевался долговязый и донельзя флегматичный бородач лет тридцати пяти.
- Или Фрол Матвеевич, вместо почтенного отдыха так проводит свой досуг? Губернатор - тут я ненавязчиво отодвинулась, дабы благодарственное письмо было заметнее. - о нем лучшего мнения.
- Да как же… - тот аж перекрестился. - Я так, спрашиваю. Вдруг видали что…
- Архип Никифорович, от лавки до Грошовой улицы не докричишься, не то что увидеть что-то. - тоном умненькой мышки ответила я.
- Он на Часовенной квартирку снимает. - поправил погрустневший городовой.
- Тем более. Полчаса идти, если поспешить. - Я предложила гостю чаю. - Вас-то кто надоумил у нас хулиганов искать?
- Ну… - помялся визитер. - Пострадавший, господин Катусов, то есть… сообщил, что накануне в вашем доме покалечился. Вот и подумал, что…
- Что он подумал? Что с пьяных глаз на лестнице упал, а потом лестница сама за ним пришла? - Я рассмеялась и дождалась, пока полицейский не начнет смеяться следом. - Может он кому денег должен, али обидел кого на работе.
- Тоже может быть, сударыня, - вдохновился новой идеей городовой и с церемонными поклонами удалился.
Я проводила дорогого гостя, заперла дверь лавки изнутри и пошла в заднюю комнату, где подозрительно затихли посыльные.
- И кто это у нас по ночам по чужим дворам гуляет, а? - в каждой руке у меня было по уху юных мстителей.
- Ааааа! - верещал Данилка.
- Уууууууй…. - вторил Авдей.
- Я повторяю вопрос. - строго отчеканила я.
- Ксения Ляксандровна, а чё эта промокашка почтовая про Вас напраслину городит. Знаем мы, что Вы с ФролМатвеичем не валандаетесь. - угрюмо, ни на мгновение не раскаиваясь в содеянном, буркнул Данила.
- Во-первых, Данила, Ксения Александровна. Придет какая дама знатная, а ты ее назовешь неправильно - больше в лавку заходить не будет, и убыток случится. Во-вторых, про такое стыдно разговаривать. Господин Катусов… - сука он еще та. - заблуждался. Но уже понял, что был не прав.
- Таперича окна поменяет и надолго запомнит, что язык надо за зубами держать. - потирая ухо бормотал Авдей.
- А если бы поймали вас? - воспитательница из меня выходит пока никудышная. - Матерям-то ой какая радость вас в исправительном доме навещать.
- Ха, попробовали бы. Если из рогатки с соседской крыши, то там не видать. - поделились со мной профессиональными секретами, и прыснули в разные стороны.
Как про то прознал Фрол, я не в курсе, но откуда-то парни получили по рублю и отправились их тратить на каруселях.
* * *
Весна активно вступила в свои права. Цвела сирень, чей одуряющий аромат сочился сквозь окна, по утрам я просыпалась от птичьего пения, а по вечерам одолевало томление. Даже начала иным взглядом смотреть на Фрола - вдруг получится разбудить в нем бисексуальность и таки свить гнездо. Данилка пропадал по ночам и утром возвращался с зевотой и опухшими губами. Авдей сох по старостиной дочке и все заработки тратил на ленты и прочие сувениры.
В театре поставили "Ромео и Джульетту", но после четвертого представления юный гимназист и курсистка Мариинского института благородных девиц отравились мышьяком, и спектакль со скандалом закрыли. Теперь давали водевили. Провинциальное любовное сумасшествие охватывало все больше жертв.
В офицерской среде участились дуэли, благо теперь их официально разрешили распоряжением военного министра Ванновского. "Бельевых" заказов у нас было на весь май с избытком. И тут-то мне случилось встретить отца Нафанаила.
* * *
- Благословите, батюшка. - я прикоснулась к его руке, дождалась крестного знамения и проводила его к нам в лавку.
- Храни Господь, дочь моя.
Уж насколько легкомысленным бы не был священнослужитель, но этот визит был вопросом времени. И мне нужно было любой ценой не допустить оглашения подозрений. Пока мы молчим - догадки можно игнорировать.
Любой ценой, Ксюша.
- Отец Нафанаил, уж и не знаю, как начать.
- Да уж начинай, с Божьей помощью. - он отхлебнул ароматного чаю с имбирем.
- Вам не кажется, что эта весна как-то слишком сводит с ума жителей города? - я дождалась кивка, и с воодушевлением парашютиста продолжила. - В головах непонятно что, намедни вот почтовый служитель Катусов мне такого наговорил… - я пустила слезу. - Будто бы я… и Фрол Матвеевич… И он… меня… со мной…
Мне подозрительно легко стали удаваться крокодиловы слезы.
- И вы же знаете, что я никогда… И Фрол Матвеевич - достойнейший человек… А теперь этот Катусов слухи всякие распространяет…
Батюшка погладил меня по голове. Добрый человек, светлый. Грех такого обманывать. Поэтому просто переключим интерес.
- Бог милостив, все уладится. - приговаривал он, успокаивая.
Я шумно всхлипнула, промокнула платочком слезы и продолжила.
- В такое время нужно что-то основательное, серьезное, особенно деткам. Вы же слышали, какая трагедия приключилась?
- Души свои бессмертные погубили несмышленыши. - горестно вздохнул мой собеседник. - И нет отныне ни им Царствия Небесного, ни родителям успокоения в молитве.
Мы дружно перекрестились.
- Скоро почитание святых Петра и Февронии Муромских?
- Да не скоро. Июня 25-го дня, сударыня. Да и святые они - местночтимые.
Конечно, доживи ты лет до ста восьмидесяти - увидел бы, как их в индустрию превращают по всей стране.
- Это ж какой пример подрастающему поколению - и любви, и брачной верности. - на мой взгляд, не самые трогательные персонажи, особенно князь, стремившийся увильнуть от брака, но работаем с тем, что есть. - Можно было бы устроить благотворительный спектакль с сиротками по житиям их. Только чтобы до Петрова Поста успеть. Как раз у людей мысли с глупостей на вечное переключатся.
- Да как-то это…. - ошеломленно проговорил батюшка.
- А Вы подумайте - детки показывают сцены из жизни святых, у взрослых сердца умягчаются. Митрополиту может понравится… Со своей стороны, мы поможем с декорациями.
- После воскресной службы подойди ко мне, дочь моя, поговорим. - и ушел, погруженный в раздумья.
В общем-то не было у бабы забот - купила баба порося. Но если мне хочется как-то продемонстрировать свою добропорядочность, то пора.
- Фрол Матвеевич, к нам тут отец Нафанаил заходил. - как бы между прочим обронила я за ужином.
- Чего хотел? - нахмурился купец.
- Поговорили мы о падении нравов и общей весенней одержимости.
- О чем - о чем?
- Спектакль детский можно сделать по житиям святых. Я предложила декорации сделать. Мальчики помогут, если что.
- Это можно. - степенно проговорил шеф и вернулся к трапезе.
* * *
1 мая 1894 года я была представлена матушке Таисии, настоятельнице детского приюта. Нельзя сказать, что мы прямо сильно понравились друг другу, но общий язык найти смогли. Фрол Матвеевич с ней был знаком еще с первого нашего кулинарного конкурса, и сердце монахини растопил именно он, а вот идеи декораций были моими.
И вот мы с мальчиками принялись за дело. Купец Печатников пожертвовал нам рулон холстины, Фрол оплатил краски, так что с материалами повезло. Рисовали ветхий дом в деревне - тут неожиданно выяснилось, что у Авдея недюжинные таланты в изобразительном искусстве. Потом княжеские палаты в Муроме, монашескую келью. Добыли лодку и натянули сеть, имитирующую воду для сцены изгнания княжеской четы. Инокини Мария и Феодора, приставленные к написанию сценария, одобрили наши труды.
Параллельно с этой работой, выполняемой преимущественно по ночам, я продолжала тихо врачевать, промышлять в лавке, дремать в аптеке, потому что очень сильно хотелось спать. За неделю закончили, а я похудела килограмм на пять.
В воскресенье после службы пришел отец Нафанаил, и на заднем дворе мы демонстрировали свои достижения. Монахини привели полдюжины детей, мои мальчишки сыграли роли бояр, что особенно понравилось Авдею. Я вздохнула, распечатала закрома и пригласила фотографа на генеральную репетицию. Там сделали рекламные фотографии отдельных сценок, по одной потом отдали Авдею и Данилке для родителей. Те даже на Рождество так не радовались.
* * *
Я отдышалась только к сумеркам, подбивая итоги в лавке. Выручка росла не так, как хотелось бы, хотя в эти дни мы привлекали любопытствующих, но общая увлеченность постановкой не очень хорошо сказалась на основном деле.
Перо вконец измочалилось, а идти за новым было откровенно лень. Цифры сливались в единую массу, и я почти засыпала на своем месте, когда в закрытую дверь постучали. Мы не практиковали ночную торговлю, но я все же поднялась и подошла к тяжелой двери со стеклянными вставками. Силуэт на пороге кого-то мне смутно напоминал.
- Добрый вечер, Петр Николаевич, какими судьбами?
Он оглядел меня, испачканную красками, чернилами, с растрепанными волосами и улыбнулся.
- Здравствуйте, Ксения Александровна. Вы рисовали? - он так осторожно убрал прядь волос со лба, что не коснулся кожи. И это куда эротичнее объятий, скажу я вам. Хотя в эту викторианскую по сути эпоху и с моим-то ритмом жизни я скоро сексуальный подтекст начну видеть даже в рисунке дерева на столешнице.
Вопреки первоначальному плану обидеться за почти двухнедельное забвение, я поймала себя на том, что рассказываю о нашей постановке, показываю холсты с рисунками, натягиваю сеть, изображая волны, а мой спутник кивает, увлеченно комментирует, позирует в боярской шапке, смеется. На часах уже явно за полночь и ему пора, но он не уходит. Мы продолжаем говорить о пустяках, погоде, его поездке в родное именье - именно поэтому его так долго не было, о разбитых дорогах и забавных попутчиках. Эта удивительная легкость не исчезает даже когда появляется растрепанный Фрол в ночной рубахе и криво завязанном халате. И вот мы уже втроем пьем чай, я пытаюсь развлечь общество песней и неожиданно засыпаю.
Не слышу, как Фрол уводит поручика на крыльцо, как они увлеченно общаются и возвращаются обратно - у Фрола синяк на скуле, у Петра оторваны несколько пуговиц на кителе, наливают выпить и довольно таки быстро приканчивают бутылку коньяка, расставаясь если и не друзьями, то более благожелательно настроенными людьми.
Фрол вздыхает, глядя на меня, поднимает на руки и несет наверх. Я все-все пропустила.